***
На следующее утро снова невыспавшаяся Эмма сидела за барной стойкой в закусочной, ожидая своего заказа, куда она забежала перед поездкой в участок, чтобы купить завтрак для Мэри Маргрет и себя самой. Она все еще не могла поверить в то, что ей сообщили рано утром позвонившие из судебной лаборатории эксперты. Как я об этом скажу Мэри Маргарет? — Вот твой заказ, — сказала Руби и вручила ей пакет с ее заказом, прервав ее мрачные размышления. Расплатившись и поблагодарив ее, Эмма встала и пошла к машине. Приехав в участок, Эмма сразу же направилась к камерам, где застала уже проснувшуюся Мэри Маргарет, которая с каким-то странным выражением лица смотрела на дверь своей камеры. — Привет, — поздоровалась с ней Эмма и протянула ей через решетку пакет с едой и стаканчик с кофе. — Твой завтрак. — Спасибо, — отстраненно поблагодарила ее Мэри Маргарет и, взяв сверток и чашку, села на кровать. — Я не должна тебе этого говорить, но пришли результаты судмедэкспертизы… — все же решившись, сказала Эмма и, сделав паузу, добавила: — ДНК сердца совпала с ДНК Кэтрин. Она мертва. Мэри Маргарет словно в трансе смотрела перед собой и молчала. Эмма, смотря на свою застывшую подругу, чувствовала себя так, словно ей на плечи взвалили неподъемный груз, и, тяжело вздохнув, она села на спинку дивана. — Я знаю, это ужасно, но теперь… имея на руках результаты экспертизы, мы просто обязаны дать делу дальнейший ход. — Мэри Маргарет все так же продолжала молчать. — Тебя будут судить. Но ты же знаешь, что я тебе верю. Наконец та отмерла и отрешенно сказала: — Да. — Все улики, которые мне удалось найти, убедили меня в одном: тебя подставляют, — и уже шепотом добавила: — Мне кажется, это Реджина. Мэри Маргарет неожиданно вскочила и подошла к решетке. — Тогда почему я здесь? — нахмурившись, спросила Мэри Маргарет. — А она не под арестом? — Вера — это не аргумент, — воскликнула Эмма. — Но ты говоришь… — Если не сделать все правильно, — перебила ее она, — получится только хуже. Каждую нашу стычку с Реджиной она предвидела и выигрывала. — Почему сейчас все должно кончиться иначе? — немного возмущенно сказала Мэри Маргарет. — Но она не знает, что я что-то подозреваю, — слегка улыбнувшись, надеясь тем самым утешить подругу, сказала Эмма. — За что она так со мной? — вопросительно спросила Мэри Маргарет куда-то в пустоту. — Не знаю, но постараюсь узнать, и обещаю, что обязательно выведу ее на чистую воду, — пообещала Эмма, надеясь, что она и вправду сможет сдержать это обещание. — Хорошо бы, но как? Вспомни, это ведь ее город, — явно потеряв всякую надежду, сказала Мэри Маргарет. Эмма тяжело вздохнула. — Поживем — увидим, я тебе верю, и сейчас очень важно, чтобы ты поверила мне… — чувствуя, как в ее глазах собираются слезы, сказала Эмма и сжала лежащую на прутьях руку Мэри Маргарет. — Ты мне веришь? — со странной надеждой спросила Эмма, смотря той в глаза. Мэри Маргарет сглотнула и с какой-то печалью сказала: — Конечно.***
После разговора с подругой Эмма поняла, что теперь готова сделать все что угодно, лишь бы помочь ей. Она была так зла на Реджину за то, что та сделала с Мэри Маргарет, и теперь все, чего она хотела, это уничтожить ее, и Голд был единственным, кто ей в этом мог помочь. Эмма даже на время забыла, что она на него зла. Войдя в ломбард и не найдя его в общем зале, Эмма, не сбавляя шага, пошла в сторону задней комнаты и, распахнув занавеску, сразу увидела его, стоящего возле полок. — Голд, — сказала она, идя прямиком к столу, за который он сел, увидев ее. — В деле появились новые обстоятельства? — спросил он, безуспешно пытаясь сдержать победоносную улыбку. Он не должен был радоваться тому, что она решила прийти к нему за помощью, даже если это было то, чего он хотел с самого начала, но он просто не мог ничего с собой поделать. — Да, — твердо начала она, — Реджина ее подставляет. Ее руки были засунуты в карманы, а в глазах застыла яростная решимость. Этот ее взгляд нравился ему больше всего. В равной мере, как и возбуждал. — И это вас удивляет? — саркастически спросил он, сложив руки перед собой. — Предъявите мне их, и мы немедленно покончим с этим, — добавил он с легкой улыбкой. — Да в том-то и дело, что улик нет, — ответила она, положив руки на его стол и слегка наклонившись. — Ничего, что было бы достойно для суда, — добавила она в пояснение. — Но я точно знаю. — Скептик внезапно преисполнился веры, — ответил он, ухмыльнувшись уголком рта. Она закатила глаза и фыркнула, бросив на него выразительный взгляд, прежде чем он снова заговорил. — Зачем вы здесь, мисс Свон? Чтобы поделиться домыслами? Ох, он прекрасно знал, почему она здесь, но хотел услышать это от нее самой. — Мне нужна помощь, — твердо заявила она. — От меня? — спросил он со смешком, выразительно положив руку себе на грудь. Ну же, Эмма, скажи это. — Каждый раз, когда я выступала против Реджины, я проигрывала, за исключением одного раза, когда я стала шерифом, стать которым помог мне ты, — на секунду прикрыв глаза, покорно сказала она. Уже почти. — Насколько я помню, вы не совсем одобряете мои методы, — сказал он низким и дразнящим тоном, указав на нее пальцем. О да, он заставит ее сказать это. — Зато меня устраивает результат. А сейчас на карту поставлено нечто большее, чем пост, — судьба моей подруги, — решительно сказала она, чувствуя себя при этом так, словно вот-вот заключит сделку с самим Сатаной. «Впрочем, вряд ли я далека от истинны, Голд — самый настоящий бес», — уныло думала Эмма, видя дьявольские огоньки, мелькающие в его темных, как горький шоколад, глазах, при этом невольно утопая в них. «Ну наконец-то»! — в то же время победоносно думал Голд, так же пристально глядя в горящие зеленые глаза напротив. — И вы готовы зайти так далеко, как это потребуется? — уточняюще спросил он, потому что он должен был убедиться наверняка. Это был его способ уйти от любых последствий за свои действия позже. — И дальше, — угрожающе прошептала она. — Вот это разговор, — сказал он с улыбкой, прежде чем снова вернуть свое внимание к лампе на своем столе. — Не бойтесь, мисс Свон. Реджина, конечно, сильна, но что-то мне подсказывает, что вы сильнее, в сто крат. Он снова взглянул на нее, и тень улыбки все еще продолжала играть на его губах. Эмма не знала, как отнестись к его словам, но они пробудили странное чувство в ее животе. Она гадала, действительно ли он так верит в нее? И по причинам, о которых она не хотела даже думать, ей нравилось, что он в нее верит. Черт, вот об этом я и говорю. Откуда у него вообще такая власть надо мной? И почему, почему, почему мне вроде как нравится, что она у него есть? Тут он внезапно встал и, обойдя стол, подошел к ней. — Кажется, вы все еще не очень-то верите, что кто-то может искренне поверить в вас? — сказал он, сделав к ней еще один шаг, и их глаза вновь встретились. «Она же уже добровольно пришла и попросила твоей помощи, идиот, не усугубляй ситуацию», — думал про себя Голд, пока его тело, словно повинуясь чужой воле, приблизилось еще на один шаг ближе к Эмме, чей пыл после его согласия помочь угас, а горящие решимостью глаза потухли и наполнились усталостью и беспокойством, хотя она и пыталась это тщательно скрыть. — Мне просто не нравится это, Голд, — чисто из вредности сказала Эмма, невольно делая от него небольшой шаг назад, чувствуя, как от его близости в ее животе начинает нарастать напряжение и жар. — Вам неудобно или вы к этому не привыкли? — тихо спросил он, делая еще один шаг вперед. «Стоп! Остановись! Не делай одну и ту же ошибку дважды!» — вопило его подсознание, напоминая, чем это закончилось в прошлый раз, но как и в большинстве случаев, когда дело касалось Эммы Свон, его тело, как и сердце, было иного мнения. Эмма открыла рот, чтобы что-то сказать, но остановилась, словно задумавшись. Она вздохнула: — Я думаю, немного и того и другого. И сделав еще один шаг от него, поняла, что уперлась спиной в полку. — Как же может быть неудобно, когда о тебе заботятся? — едва слышно сказал Голд и сделал к ней последний шаг, тем самым загнав ее в ловушку между своим телом и шкафом за ее спиной. «Все, я пропала…» — обреченно подумала Эмма, ощущая жар его тела, несмотря на слои одежды, которые их разделяли. — Потому что все, кто когда-либо делал что-то для меня, хотели получить что-то взамен, — шепотом ответила Эмма, на секунду ее взгляд невольно упал на его губы. — И ты боишься, что я попрошу что-то взамен? — оперевшись руками на полки по обе стороны от ее головы, сказал Голд, чувствуя ее горячее дыхание на своей щеке. — В значительной степени да, — нервно сглотнув, сказала Эмма. — Ведь я уже и так должна тебе услугу, а это уже непозволительно много, — и в последней попытке казаться сильной, вскинув голову, добавила: — Ну? И какова теперь твоя цена? Голд, видя эти очаровательные попытки Эммы скрыть свою уязвимость, только мягко улыбнулся и, сняв правую руку с полки, нежно прикоснулся к ее щеке. — Моя цена? Хмм… Пожалуй, твоя чудесная улыбка, Эм-ма, будет более чем достойной ценой за мою помощь. И преодолев последние миллиметры, разделяющие их лица, поцеловал ее. В отличие от тех поцелуев, которые они разделяли раньше, поцелуев, полных страсти и даже злости, этот был немного робкий и полный какой-то щемящей нежности. «Только бы не оттолкнула…» — отчаянно надеялся про себя Голд, положив вторую руку ей на талию, и прижал Эмму к себе. Но она целует его в ответ, просто не способная, как и в прошлый раз, оттолкнуть его. К тому же никогда еще ни один мужчина не целовал ее с такой нежностью… Когда он ощутил робкие прикосновения рук шерифа к своей груди, его сердце от этого невинного касания забилось так, словно пыталось вырваться из груди. Наконец оторвавшись от ее губ, Голд замер, прижавшись лбом к ее виску, продолжая гладить ее щеку. В этот момент Эмма, стоявшая с закрытыми глазами, с дрожью поняла, что как можно скорее должна рассказать ему все о ребенке, который скоро у них будет. И она поклялась себе, что расскажет, как только судьба Мэри Маргарет будет решена. Тут он отодвинулся от нее и спросил: — Что такое? Ты вся дрожишь. Эмма резко открыла глаза и посмотрела в потемневшие глаза напротив, которые с легким беспокойством смотрели на нее. — Н-ничего, — замотав головой, сказала Эмма, которой овладело внезапное желание сбежать отсюда, от этого неизбежного разговора, от него. — Эм-ма, — предупреждающе протянул он. «Он специально это делает!» — бессильно подумала Эмма. — Я не могу, прости, я просто не могу, — сказала она и, вырвавшись из его объятий, отошла. Прижав одну руку к все еще горящим губам, а другой в защитном жесте обхватив живот, она повернулась к Голду спиной и замерла. Он с печалью посмотрел в ее напряженную спину и, прихрамывая, подошел к ней. Нерешительно положив руки Эмме на плечи, он прижался губами к ее затылку и зашептал: — Ты почувствовала, как мое сердце билось под твоей ладонью, когда ты прикасалась к моей груди? — и, дождавшись ее легкого кивка, продолжил: — Ты не поверишь, если я скажу тебе, сколько лет прошло с тех пор, как мое сердце так сильно билось в присутствии женщины. В последний раз, когда это было, я из-за свой глупости и гордыни потерял ее. Я… затрудняюсь сказать, что происходит между нами. Но ты и вправду стала мне небезразлична, Эмма. Я знаю, что не заслуживаю твоего прощения, правда, я понимаю это, как, в общем-то, чего-либо еще. Но позволь мне хотя бы помочь тебе. Разве принять мою помощь — это так ужасно? — Я же уже попросила тебя о помощи, — упрямилась Эмма, чувствуя его горячие губы на своем затылке. От этого прикосновения к ее щекам непроизвольно прилила кровь, а от его слов о том, что он к ней неравнодушен, ее сердце пустилось в пляс. — После того, как у тебя выбора не осталось? — приподняв бровь, сказал Голд, развернув ее к себе. Эмма только молча насупилась и отвернула от него голову, смотря куда угодно, кроме Голда. Он усмехнулся ее ребячеству и, мягко взяв ее за подбородок, повернул к себе, наклонился и снова поцеловал. Волна жара вновь пробежала по ее телу, когда его губы коснулись ее губ. Эмма подняла левую руку и положила ее ему на грудь; его сердце, как и пару минут назад, бешено заколотилось под ее ладонью. Они долго томно целовались, прежде чем он отстранился. Эмма почувствовала некоторое разочарование, когда он отодвинулся. «Хорошего понемножку», — печально подумала она и открыла глаза. — Как бы мне ни хотелось продлить этот момент, я думаю, что мы сейчас как никогда нужны мисс Бланшар, — тихо сказал Голд, смотря ей в глаза, нежно гладя ее по щеке. «Черт! Ненавижу, когда он прав», — слегка поморщившись, подумала Эмма.