***
Полночи тихо проплакав в подушку, Эмма только под утро смогла уснуть. Но и сон ее был беспокойным и неглубоким, поэтому она проснулась довольно рано. Эмма перекатилась с правого бока на спину, потянулась и зевнула. Ей очень не хотелось вставать с постели, но пришлось. Она обещала Генри, что отвезет его в школу, которую, как она узнала, он уже пару недель как пропускает, к тому же у нее были свои планы на те часы, когда он будет занят. Она хотела как можно скорее посетить врача и убедиться, что с ребенком все хорошо. К счастью, после тех пары раз, что ее вырвало по прибытии в Заколдованный Лес, больше тошнота ее не тревожила, как и никакие боли, но все же она беспокоилась. Спустившись вниз, она потрепала завтракающего Генри по макушке, который при виде нее расплылся в улыбке. После чего, тихо пожелав всем доброго утра, она прошмыгнула в ванную, не желая встречаться взглядом с родителями. Приняв долгий душ и переодевшись в ее единственную пару эластичных черных брюк, потому что джинсы ей теперь безбожно давили, и в свободный свитер, Эмма вышла из ванной и, взяв ключи, повезла, как и обещала, Генри в школу, все так же делая вид, что не замечает обеспокоенные взгляды родителей.***
Ей повезло: отведя щебечущего обо всем, что произошло, пока их не было, Генри в школу, она приехала в больницу и смогла без записи попасть на прием к врачу. Ей назначили анализы и сделали УЗИ, где она снова смогла увидеть своего малыша, но, в отличие от прошлого раза, Эмма уже куда отчетливее смогла разобрать на мониторе крохотную головку, ручки и ножки. Теперь это уже был почти сформировавшийся маленький человечек. Ее малыш. Эмма едва могла оторвать взгляд от экрана, когда маленький ребенок внутри нее начал извиваться и двигаться. Ее ребенок уже двигался. Хотя она этого еще и не чувствовала, она была безумна рада, что он жив и здоров, несмотря на то, что им пришлось пережить за последние недели. А уж когда она смогла услышать быстрое биение его маленького сердечка, Эмма вообще расплакалась, несмотря на улыбку на лице. Закончив дела в больнице, Эмма вышла на улицу и с большим облегчением смогла выдохнуть; еще раз взглянув на новую сонограмму, которую держала в руках, наконец убедившись, что все в порядке, она поехала за Генри, по пути заехав в аптеку, чтобы купить витамины, которые ей выписала доктор, и за продуктами для вечеринки по поводу их возвращения. Прибыв на место, она выключила двигатель и вышла из машины, направляясь по дорожке к зданию школы, где почти сразу увидела Генри, сидящего на одной из лавочек. Увидев ее, он улыбнулся и крепко обнял. — Привет, Эмма. — Привет, малыш, — сказала Эмма, обняв его в ответ. — Как дела в школе? И так, непринужденно болтая, они направились к жуку. Эмма открыла пассажирскую дверь для Генри, и он забрался внутрь, когда она обошла машину со своей стороны. Она открыла дверцу и вошла, взглянув на Генри. — Я должна тебе кое-что показать, — сказала она, закрывая дверь. — Закрой глаза. Генри нахмурился, а затем сделал, как ему было сказано. Эмма вытащила конверт с распечаткой сонограммы и положила его Генри на колени. — Открывай. Генри медленно открыл глаза и снова нахмурился, глядя на конверт. — Что это? — спросил он, вертя его в руках. — А ты открой, — с легкой улыбкой на губах сказала она. Через мгновение он взволнованно открыл конверт, достал сонограмму и, глядя на распечатку, выдохнул: — Ого, неужели ребенок уже так вырос? Эмма кивнула и улыбнулась при виде того, как он с изумлением рассматривает изображение. — Сама в шоке. — Ты уже знаешь, кто будет? — с любопытством спросил он, чуть ли не подпрыгивая на кресле. — Нет пока, но вот уже на следующем УЗИ узнаю, — со смехом сказала Эмма, смотря на его нетерпение. Генри немного разочарованно вздохнул, и всю оставшуюся дорогу до дома рассматривал сонограмму, вертя ее из стороны в сторону.***
Они подошли к двери, Эмма была с пакетами в руках, поэтому Генри достал свой ключ и открыл замок. Он толкнул дверь и вошел в квартиру, на ходу крича: — Эй! Угадай что! На лепешки для тако были скидки! — Очевидно, тако… Не очень популярны в Зачарованном… лесу… — сказала Эмма; ее голос затих, когда она увидела, что Генри остановился как вкопанный. Она посмотрела, что же заставило его так внезапно остановиться, и была потрясена, увидев Мэри Маргарет и Дэвида в постели. Мэри Маргарет натянула одеяло до самого носа, но это ничуть не скрывало ее удивления и смущения. — Что вы, ребята, все еще делаете в постели? Сейчас же середина дня, — голос Генри звучал очень смущенно. Он явно не имел ни малейшего понятия о том, на что они невольно наткнулись. Зато Эмма все прекрасно поняла. «А вот травмирующие воспоминания, с опозданием в двадцать восемь лет», — подумала Эмма с приоткрытым ртом. Мэри Маргарет опустила одеяло ровно настолько, чтобы открыть рот, и с заиканием сказала: — Я… я очень устала, после всего того, что… произошло. А Дэвид добавил: — И мне нужно было помочь ей отдохнуть. — Нда… Пойдем приготовим тако, — встряхнув головой, желая избавиться от изображения того, что она только что увидела, сказала Эмма, прежде чем посмотреть на Генри. Он повернулся к ней, стараясь не смотреть на Мэри Маргарет и Дэвида. — Мы… Мы должны сделать много тако, потому что там будет тонна людей на вечеринке. Генри повернулся и пошел на кухню, но Эмма направилась к кровати. Мэри Маргарет наклонилась вперед и резко прошипела: — Мы не ждали вас так скоро. Ты сказала, что у тебя много дел этим утром. — Да, ну извините, что я закончила раньше, — прошептала Эмма в ответ так же резко. — В следующий раз… не знаю, вешайте носок, что ли, на дверь! Мэри Маргарет прикрыла рот одеялом, делая вид, что старается не рассмеяться. Эмма была расстроена, потому что она действительно была взвинчена из-за шока. Она посмотрела на Дэвида, и он ухмыльнулся, как будто тоже находил ее гнев забавным. Она вздохнула и сказала: — Знаете что? Я пойду приготовлю тако. Эмма повернулась и пошла на кухню. Генри как раз разгружал свою сумку с продуктами, и она села рядом с ним. — Ты представляешь, мы все еще можем травмировать нежную психику нашей дочери, — голос Дэвида достиг ее ушей. Эмма закатила глаза.***
Вечеринка была довольно шумной и веселой, по крайней мере, пока не пришла Реджина, которую решила пригласить Эмма. Ее родители были не очень-то этим довольны, но Эмма была непреклонна. Она прекрасно понимала, что, несмотря ни на что, та все же была мамой Генри, и он по ней скучал. К тому же она спасла их, сняв тот барьер. Реджина явно старалась измениться, хотя бы ради Генри. Правда, надолго она не задержалась, так как видела, что ей здесь, кроме сына, никто не рад, и ушла. После этого они еще пару часов побыли там, но Эмма, которая прошлой ночью так и не выспалась, да и Генри, начавший клевать носом, собрались пораньше и пошли домой. Впрочем, ее родители тоже решили уйти вместе с ними.***
Голд стоял на тротуаре прямо перед магазином, глядя в сторону закусочной, где кипела жизнь. Машины то и дело подъезжали к обочине и припарковывались, а обрывки смеха эхом разносились по улице. Казалось, весь город праздновал возвращение Эммы и ее матери. Он вздохнул. Как бы ему хотелось там быть… Не то чтобы он любил большие скопища народа — стоит только вспомнить другую вечеринку, устроенную в честь освобождения Мэри Маргарет, — нет, он просто хотел бы увидеть Эмму, но Голд знал, что ей сейчас надо побыть со своей семьей и друзьями. Положительные эмоции Эмме ой, как сейчас были нужны… Господи, даже сейчас, думая об этом, он все еще не до конца верил, что она ждет от него ребенка… К тому же он уже планировал поприветствовать Эмму по-своему в более позднее время, и это не будет включать кого-либо, кроме них двоих. У него было так много всего, о чем он хотел бы поговорить с ней, но он предпочел бы сделать это наедине. Причем он хотел это сделать как можно скорее, потому что он уж слишком хорошо знал Кору и был уверен, что в ближайшее время она найдет способ явиться сюда. Почему он и хотел наложить на Эмму защитное заклятие, но без ее согласия он сделать этого не сможет. Он еще раз вздохнул, решив закрыть магазин на ночь и пойти домой. Голд и не подозревал, что Кора уже здесь, вместе с его заклятым врагом — Крюком…***
Еле дойдя до квартиры, усталая Эмма не желала ничего больше, чем уложить Генри в постель и заползти в свою собственную. Но когда она уже хотела войти в квартиру вслед за Мэри Маргарет и Генри, ее остановил Дэвид с серьезным выражением лица. — Нам нужно поговорить, Эмма, — сказал Дэвид. — А это не может подождать до утра? — утомленно спросила Эмма. — Нет, это не займет много времени, — все так же серьезно сказал он. Эмма вздохнула и оперлась спиной на перила. — Ладно. О чем ты хотел поговорить? — Я хотел извиниться. За то, как я… отреагировал на твою беременность, — сказал Дэвид. Эмма подняла бровь. Честно говоря, она не ожидала этого. — Я хочу сказать, что… ты была права, это не только ребенок Темного, но и твой, и что… — тут он подошел к ней и, взяв за плечи, добавил: — …что мы со Снежкой всегда будем рядом и поможем тебе как с ним, — кивнув на ее живот, — так с Генри. И… — Я сказала ему, — вдруг выпалила Эмма. — …и, что?! — воскликнул Дэвид. — Зачем? — Ну вообще-то он отец, — с сарказмом ответила Эмма. — Эмма… — отпустив ее плечи и потирая лоб, простонал Дэвид, начиная нервно расхаживать перед ней. Он, конечно, принял, что один из его внуков будет связан с Темным, но он все еще хотел свести к минимуму присутствие того в жизни его семьи. — Эмма… Как ты могла сказать ему? — спросил Дэвид. — После того, как он пытался убить тебя и твою мать? — Он пытался держать Кору подальше, и я его поняла, — ответила Эмма. — Если ты не можешь принять это, то мне очень жаль. — Но зачем ты ему рассказала? — сказал Дэвид. — А почему бы и нет? — спросила Эмма. — Рано или поздно он все равно бы узнал об этом… — Я не хотел, чтобы у него были рычаги давления на тебя, — резко сказал Дэвид. — Это не имело бы никакого значения, — так же резко ответила Эмма. — Мы и так уже слишком тесно связаны. Если не ребенком, так сделкой, которую я с ним заключила… — Ты заключила с ним сделку? — Дэвид прервал ее, весь румянец сошел с его лица. — О, Эмма… Скажи мне, что ты этого не сделала. — Я справлюсь, — твердо сказала она. — Что-нибудь еще? Я просто очень устала, и если ты и вправду смирился с моей беременностью и готов принять ребенка, я очень рада этому, правда, но пойдем спать, а? — Хорошо, — смиренно выдохнул Дэвид и поцеловал ее в макушку. — Пойдем спать.***
На следующий день Эмма сидела с Генри в закусочной. После позднего утреннего подъема они решили провести вместе еще один день, прежде чем она вернется на работу. Она была благодарна за затишье, которое сейчас было в городе, но не могла не задаваться вопросом, как долго это будет длиться. Она посмотрела на Генри: ребенок практически дрожал от возбуждения. Она не слишком много рассказала ему о Заколдованном Лесе накануне, сказав, что ей нужен день, чтобы привести мысли в порядок. По тому, как он себя вел, она поняла, что он собирается заставить ее сдержать свое обещание. — Итак, — сказал он, наклонившись ближе и сжимая вилку в руке. Он съел большую часть своего обеда, но оставил свою картошку; вероятно, ему слишком не терпелось услышать о ее приключениях. — И на что это было похоже?.. Ну, в другом мире? Она закончила жевать картошку, думая, с чего начать. Наконец Эмма глубоко вздохнула и сказала: — Ну-ка дай вспомнить… Там были огры… Мертвецы… Люди, которые пытались меня убить… И еще огры… Генри улыбнулся, казалось, довольный тем, что она сказала, хотя это было немного. — Круто. — Малыш, у тебя странные понятия о крутизне, — слегка усмехнувшись, сказала Эмма. Она отшвырнула свою недоеденную картошку. — Ладно. Пора в школу, идем, я посажу тебя в автобус. — Зачем? Я и сам могу, — сказал Генри, беря рюкзак с диванчика, на котором сидел. — Знаю, что можешь, но я тебя не отпущу. — Дэвид отпускал, — хитро сказал Генри. — Я не Дэвид, — с улыбкой сказала Эмма. — Ты тоже отпускала. — Я не… Даже не спорь. Это — право всех мам, — положив руку ему на плечи, сказала Эмма и повела его на выход. — И я им воспользуюсь. Вот так они и подошли к двери, Генри отстранился, чтобы распахнуть ее перед Эммой. Когда они вышли на улицу и спустились по ступенькам крыльца, внимание Эммы привлек неистовый лай. Через мгновение к ним подбежал пес Арчи, Понго. — Эй, Понго! — сказал Генри, наклонившись к собаке. Тот продолжал лаять, хотя Генри стоял перед ним на коленях. Пес смотрел прямо на Эмму, продолжая лаять, пока Генри пытался его успокоить. Она огляделась вокруг, зная, что если собака была рядом, то Арчи был не слишком далеко позади. Когда он не появился, она заволновалась. — А где Арчи? — спросила она. — Эмма! Что-то стряслось! — как-то испуганно воскликнула Руби, выбегая вслед за ними из закусочной. — С чего ты взяла? — спросила Эмма, обернулась и увидела, что Руби стоит на коленях перед Понго. Она вспомнила о том, кто такая Руби, и, вздохнув, сказала: — Понятно. Волчье чутье. «Кажется мой отпуск окончен». Эмма подошла к Генри и положила правую руку ему на плечо. — Знаешь что? Я думаю, что ты достаточно взрослый, сам сядешь в автобус. Давай, до вечера. Генри кивнул пошел в сторону остановки. Когда он ушел, Эмма посмотрела на Руби сверху вниз. Та гладила Понго по голове и издавала какие-то тихие звуки. Она словно разговаривала с ним на каком-то непонятном ей собачьем языке. Внезапно Понго оторвался от нее и побежал через улицу, продолжая лаять. Эмма и Руби бросились за ним, когда он подбежал к двери кабинета Арчи. Руби добралась до нее первой, открыла ее и впустила Понго внутрь. Она поднялась по лестнице, Эмма за ней по пятам. Они поднялись на этаж, который занимал Арчи, Понго тем временем направился прямо в офис. Они подошли к двери, и Эмма заметила, что та была приоткрыта. Она постучала по ней и позвала: — Арчи? Когда он не ответил, она толкнула дверь и снова позвала его по имени. Сразу за кофейным столиком, стоявшим на диване, она увидела его. Он неподвижно лежал на полу, отвернув лицо от двери. Эмма подбежала к нему и упала на колени перед ним. — Вот черт! — Что? Что там? — спросила Руби, входя в кабинет. — Арчи, — сказала Эмма, проверяя его пульс, и услышала, как ахнула Руби. Когда она не смогла ничего нащупать, Эмма оглянулась через плечо на Руби. Руби покачала головой и пробормотала: — Нет… Нет. Эмма долго смотрела на него, ее разум онемел, пока не возник единственный вопрос. — Кто это сделал? — Кажется, я знаю, — неестественно спокойно ответила Руби.