***
Эмма, Дэвид и Мэри Маргарет шли по дорожке к дому Реджины. Голубая Фея, с которой Мэри Маргарет созвонилась по дороге сюда и рассказала о том, что случилось с Арчи, тут же согласилась помочь и теперь, обойдя дом сзади, заняла позицию для засады на Реджину, чтобы напасть на ту, когда она меньше всего этого ожидала. Чем ближе Эмма подходила к дому, тем сильнее в ней закипал гнев из-за того, что Реджина ее обманула. Они поднялись на крыльцо, и Эмма повернулась к родителям. — Просто держитесь позади меня. Я разберусь с этим. — Будь осторожна, Эмма, — обеспокоенно сказала Мэри Маргарет. — Не позволяй своим эмоциям помешать тебе мыслить здраво. Хорошо? — Ладно, — сказала Эмма и нажала на звонок. Через несколько напряженных секунд Эмма услышала звук высоких каблуков, приближающихся к двери. Они остановились, и дверная ручка повернулась. Реджина выглядела удивленной, увидев ее. — Мисс Свон… Я полагаю, вы здесь, чтобы принести извинения? Эмма пристально посмотрела на нее. «Какая все-таки высокомерная она женщина!..» Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоить нервы, и сказала: — Я видела, как вы сделали это. — О чем вы? — спросила Реджина, взглянув на Дэвида и Мэри Маргарет. Казалось, ее смутили слова Эммы. — Я видела… — твердо сказала Эмма. — Как вы задушили Арчи. Реджина все еще выглядела так, как будто она не понимала, что Эмма имела в виду. — Да о чем вы говорите? Как бы я умудрилась? — Магия, — сказал Дэвид, прежде чем Эмма успела ответить. Реджина озадаченно посмотрела на него, а потом она посмотрела на Эмму: — То есть?.. — Я видела, что случилось, — старательно контролируя свой голос, ответила Эмма. — И это были вы. Реджина замолчала, а потом подняла глаза, как будто ей что-то пришло в голову. — Голд, — сочащимся от яда голосом сказала она. — Понятно. Это он помог вам. Как вы можете доверять тому, кто, скорее всего, за этим стоит? — Мы ему не доверяем, — возмутилась Мэри Маргарет. Ее голос дрожал, как будто она тоже пыталась контролировать свои эмоции. — И это не Голд, а Эмма колдовала. Реджина с озарившим ее глаза пониманием посмотрела на Эмму. — Ну конечно… Эмма слегка усмехнулась и кивнула. — Спасительница-волшебница… В конце концов вы должны были научиться, — пробормотала Реджина. Она снова посмотрела на Эмму. — Надеюсь, он вас предостерег? — Насчет чего? — спросила Эмма. — Что магия всегда имеет свою цену, — ровным голосом произнесла Реджина. — Да, — ответила Эмма. — В этом случае заплатим мы обе. Она усмехнулась. А вот Реджина нахмурилась и настороженно спросила: — То есть? — Генри, — сказала Эмма. — Он в вас так верил… И я пыталась дать вам шанс из-за него. Но теперь его сердце будет разбито, а его горе… Это горе для нас обеих. — Нет… — дрожащим голосом сказала Реджина и покачала головой. — Не смейте отравлять наши с ним отношения. Эмма слегка скривила губы и сказала: — А вы точно подобрали слово… для отравительницы. Эмма повернулась, чтобы уйти, а Реджина бросилась за ней. — Я хочу видеть его, — сказала она, следуя за ней. — Он заслуживает того, чтобы услышать от меня, как все было на самом деле! ОН МОЙ СЫН! С Эммы было достаточно. Реджина никак не могла взять в толк, что она родила Генри и теперь сама будет отвечать за него. Она обернулась и закричала: — НЕТ! ОН МОЙ! И ПОСЛЕ ЭТОГО ВЫ ДАЖЕ БЛИЗКО К НЕМУ НЕ ПОДОЙДЕТЕ! ДАВАЙТЕ! Реджина посмотрела налево, когда Голубая Фея выскочила из-за дерева, за которым она пряталась, готовая бросить принесенную с собой волшебную пыль. Дэвид заслонил Мэри Маргарет, когда она бросила ее; Реджина подняла руку и остановила пыль. Она повернулась к Дэвиду и Мэри Маргарет: — Вы действительно думали, что это сработает, снова? Реджина бросила им под ноги пыль, после чего снова обратила свое внимание на Эмму. — Ты… — прорычала она и сделала шаг к Эмме. — Никто не запретит мне видеть Генри! Реджина подняла руки и хотела отбросить Эмму назад, но вдруг направленный на ту поток магии отскочил, словно от щита, и вернулся к Реджине, отбросив ее на пару шагов назад. — Что?.. — с недоумением посмотрев сначала на свои руки, а потом на Эмму, пробормотала Реджина. Тут Эмма слегка покачнулась, чувствуя себя так, словно у нее внезапно кончились все силы, и Мэри Маргарет бросилась к ней, помогая удержать равновесие, а Реджина снова направилась в ее сторону. — Вот тебе и волшебная пыльца, — съязвила она, бросив взгляд прямо в лицо Эмме, в глубине которого все еще можно было различить удивление от того, что магия отскочила от шерифа, как резиновый мячик. — Посмотрим, спасет ли тебя вновь обретенная магия. — Мне это не нужно, — выдохнула Эмма, чувствуя легкое головокружение. — Я уже победила. Генри теперь не поверит ни единому вашему слову. Реджина уставилась на нее, не желая верить в правдивость слов Эммы. Она повернулась, чтобы уйти, но та не собиралась этого допустить. Эмма не все еще высказала этой женщине. — Вы можете притворяться сколько угодно, но мы знаем, какова вы и кем вы всегда будете. Реджина недоверчиво уставилась на нее. Как будто она причинила ей какую-то боль. Она молчала, глядя вниз, как будто собиралась заплакать, а потом взмахнула рукой и исчезла в темно-фиолетовом дыме. Мэри Маргарет, Дэвид и Голубая Фея оглянулись вокруг, чтобы убедиться, что она и вправду исчезла. Эмма смотрела в землю, тяжело дыша, все еще удивленная тем, что магия Реджины не причинила ей вреда… «Вот тебе и защитное заклинание, надо будет поблагодарить Голда…» … хотя и могла. От этой мысли она рефлекторно обняла живот. Эмма вздрогнула, когда Мэри Маргарет коснулась ее плеча, увидев ее жест и решив, что с ней что-то не так. — С тобой все в порядке, Эмма? Эмма только и могла, что кивнуть. — Ты уверена? — спросила Мэри Маргарет. — Может, нам надо поехать в больницу?.. — Все в порядке, правда, — твердо сказала Эмма, отстранившись от нее, и, оглянувшись, добавила: — Давайте уже убираться отсюда.***
Эмма стояла на тротуаре и с нарастающим ужасом ждала прибытия школьного автобуса. Она собиралась рассказать Генри об Арчи и о том, что случилось. Арчи был одним из лучших друзей Генри, поэтому она знала, что он тяжело воспримет эту новость. Но еще больше она боялась того, как он отнесется к известию о том, что это сделала Реджина. А ведь он так верил в то, что она может измениться!.. Но похоже, ее привычки оказались сильнее. — Школьный автобус уже скоро будет здесь, — взволнованно сказала Эмма и посмотрела на дорогу. Мэри Маргарет бросила на нее ободряющий взгляд и сказала: — Ты справишься. Возможно, так она пыталась ее приободрить, но Эмма только еще больше стала впадать в панику. — С тем, что я должна сказать своему сыну, что кто-то, кого он любил, был убит кем-то другим, о ком он заботится? Я не знаю, смогу ли я, — воскликнула панически Эмма, чья неуверенность подняла свою уродливую голову и теперь вовсю грызла ее. — Я не думаю, что смогу сделать все это, ни с Генри, ни со своим будущим ребенком. Я вообще это не умею — быть родителем, мамой… Да и откуда? Если он рос без меня, и… — Знаю, — перебив ее, сказал Дэвид, смотря на Эмму немного потерянным взглядом. — Я задавал себе тот же вопрос. Эмма поняла, что он имел в виду и что ее заявление задело его чувства. Ее мать и отец тоже мало знали о том, что такое быть родителями. Ребенок, которого она носила — возможно, именно он даст им всем шанс узнать, каково это. — О нет… — Она посмотрела на Мэри Маргарет, которой явно тоже стало больно от этих слов. — Я не имела в виду… Тут совсем другое… — запинаясь, сказала Эмма. — Нет, то же самое, с нами и с тобой, — отрезала Мэри Маргарет. Она посмотрела на Дэвида, потом снова на Эмму. — Мы пока учимся. И ты тоже… Эмма опустила плечи. — Вы меня совсем не знаете. Вы не знаете, кем я была до Сторибрука… И поверьте мне, из таких, как я, редко выходят… мамы. Ох, как это ее грызло, она так боялась, что она все испортит… Нет! Она любила своих детей, их обоих, и любому глотку за них готова перегрызть, но до того, как она переехала в Сторибрук, она была одиночкой! И вообще не думала, что способна на такие чувства!.. И это ее так пугало… Она ведь так привыкла отвечать только за себя, но теперь ей предстояло отвечать даже не за одного, а за двух еще маленьких существ (сколько бы Генри ни продолжал твердить, что он взрослый, он именно таким и был)… Дэвид одарил ее добрым взглядом: — Но мы знаем, кем ты стала здесь, в Сторибруке. — Но что, если я сорвусь? Как Реджина, — сказала Эмма. Она боялась, что снова превратится в беглеца, оставив все позади, когда это будет уже слишком. Она просто не могла снова стать тем человеком. — Нет, не сорвешься, — твердо сказал Дэвид. — Наша Эмма, которую мы знаем, была великолепна с Генри. — Я без году неделя в мамах! — сказала Эмма, услышав, как школьный автобус остановился на другой стороне улицы. — А я без году неделя в папах, но теперь все иначе, — с улыбкой сказал Дэвид, на которого с гордостью смотрела супруга. Он вздохнул и посмотрел вниз, на живот Эммы, затем на Мэри Маргарет. — Для всех нас… Но теперь мы не поодиночке… Мы теперь… семья. Эмма моргнула, затем посмотрела на Мэри Маргарет, задаваясь вопросом, насколько далеко простирается это утверждение. Возможно, она придавала этому слишком большое значение, но ей казалось, что он говорит, что окончательно принимает ребенка, не используя слов. Она искренне надеялась, что так и есть. Эмма обернулась и увидела Генри, идущего через дорогу. Тяжело вздохнув, она пошла ему навстречу. — Эмма? Я же говорил, что сам дойду. Эмма глубоко вздохнула. — Я знаю. Но кое-что случилось… И я хочу, чтобы ты сначала услышал это от меня. Генри посмотрел на нее; серьезное выражение ее лица заставило его нахмуриться. — Что случилось? — тихо спросил он. — Иди сюда, — она кивнула в сторону скамейки на углу. Она заметила, что ее родители исчезли, обнаружив, что они переместились немного ближе к магазину. Она глубоко вздохнула, решив попытаться поговорить с Генри наедине. Если она не сможет, то позовет их сюда. Они подошли к скамейке, Генри посмотрел на Эмму, когда садился. — Ты выяснила, почему Понго бегал один? Эмма взяла его за руку и сказала: — Да… — и, тяжело вздохнув, добавила, крепче сжав его ладошку: — Генри… Арчи, он… он погиб. — Что?.. — неверяще переспросил он. — Как… Как? — Его убили. — Кто? Кто мог его убить? — смотря на нее блестящими от навернувшихся слез глазами, спрашивал Генри. «Господи! Как же я ему скажу?..» Она знала, что как только она назовет имя убийцы, то это разрушит жизнь Генри, разрушит все, во что он пытался верить в Реджине. Она закрыла глаза и выдохнула: — Это сделала… Реджина. Она ахнула, когда Генри обнял ее и крепко прижался к ней, а потом зарыдал. — Только не моя мама! Она же пытается измениться! Эмма обняла его и прижала к себе. — Но улики говорят, что это была она. Поверь, я сама так хотела, чтобы это было не так… Генри, качая головой, громче зарыдал и сильнее прижался к ней. А Эмма, чье сердце разрывалось от боли при виде страданий сына, сама чуть ли не рыдая, покрепче обняла его и, поглаживая по вихрастой макушке, бормотала всякую утешительную чепуху ему на ухо. «Моя мальчик… мой бедный, несчастный мальчик…»***
Голд выехал на городскую линию. Ведя машину, он думал о недавних событиях. Во-первых, Эмма использовала свою магию. Она стала сильнее после пребывания в Заколдованном Лесу, как умственно, так и физически. Умственная сила, которую она приобрела, поможет ей контролировать свою магию — то, что ей понадобится в будущем. А уж что произошло после того, как она это сделала… Он, наверно, никогда в жизни еще не был так счастлив, как в те мгновения, которые последовали за их примирением. Эмма простила его и приняла таким, какой он есть. Он еще несколько часов пребывал в блаженной эйфории после ее ухода, возможно, именно это и послужило для него вдохновением, он не знал, но… он смог закончить его. Зелье, что поможет ему пересечь черту. И вот теперь ему осталось только убедиться в его действии; впрочем, это и была причина, по которой он направлялся к границе города. И если оно и вправду сработает… то следующим шагом в его плане будет рассказать Эмме и попросить ее поехать с ним. Он хотел, чтобы она была рядом, когда он найдет своего сына. Голд притормозил, когда фары осветили ярко-оранжевую линию, отделявшую Сторибрук от остального мира. Он остановил машину в нескольких футах от нее, выключив двигатель, но оставив фары включенными. Он открыл дверцу машины, вышел и направился к багажнику. Он достал запасной ключ, вставил его в замок и открыл багажник. Он улыбнулся своему грузу. — Это много времени не займет. Вылезай. Дрожащий комок, лежащий в его багажнике, был мистером Сми, членом команды капитана Крюка. Когда он закончил зелье и возник вопрос, на ком его испытывать, этот жалкий человечишка был первым, кто пришел ему в голову. У этого человека не было ни друзей, ни семьи, и действительно не имело значения, если зелье не сработает. Сми был в наручниках, но ему удалось выкарабкаться из багажника. Он слегка хмыкнул, когда его ноги коснулись земли, а затем посмотрел на Голда, не в силах говорить, потому что во рту у него был кляп. Голд толкнул его в сторону черты, заодно снимая с него кляп. — Н-не надо, — пролепетал тот, но тем не менее безропотно пошел к черте. Он повернулся, чтобы посмотреть на Голда, когда они подошли ближе. — Не толкай меня. Если я пересеку черту, то потеряю память, — он оглянулся, чтобы посмотреть, насколько близко он был к черте. Он снова посмотрел на Голда. — Это бесчеловечно. Голд бросил на него мрачный взгляд, который испугал Сми. — Тем не менее ты был более чем готов даровать подобную милость Белль. Сми рухнул на землю, когда Голд ударил его тростью по голени. Теперь они были буквально в шаге от линии. Голд подошел и наклонился к нему. Он сорвал с головы Сми красную вязаную шапочку и посмотрел на нее. — Сколько тебя помню, ты носишь эту тряпку на голове, — сказал он и достал из кармана брюк зелье. — Почему она так важна для тебя? Сми лежал на земле так тихо, как только мог, вероятно, боясь, что он переступит черту, если пошевелится. Его голос дрожал, когда он наконец заговорил: — М-моя бабушка сделала это для меня, когда я был мальчиком. Это всегда приносило мне удачу. Хотя теперь какая разница? Голд усмехнулся, облил зельем шапку, отчего она на краткий миг вспыхнула, и сказал: — Да нет, не скажи, большая. После чего бросил шапку Сми, который поймал ее. — Теперь это твой единственный шанс, — закончил он. Сми встал на колени и снова надел шапку, озадаченный словами Голда. — Что, что ты имеешь в виду под моим единственным шансом? Голд в ответ молча поднял правую ногу и пнул Сми за городскую черту. Тот вскрикнул, когда повалился на землю по ту сторону, готовясь к потере своих воспоминаний. Несколько секунд он лежал, мерцая светом, и Голд придвинулся поближе. Свет померк, а Сми продолжал просто лежать, растерянно моргая. — Как тебя зовут? — спросил Голд. Сми огляделся вокруг, пока он думал. — Уильям Сми, — наконец тихо ответил он. — А кто я такой? — спросил Голд и наклонился чуть ближе. — Р-р-румпельштильцхен, — заикаясь, пробормотал Сми и посмотрел на него снизу вверх. Затем он встал на колени и добавил: — Темный. Голд улыбнулся. Похоже, зелье подействовало. После долгих попыток сделать все правильно, это наконец сработало. Теперь он мог бы перейти к следующему этапу своего плана. — Я все помню! — тем временем воскликнул Сми и поднялся на ноги, облегченно рассмеявшись. Он снова переступил черту: — Как это может быть? — Ну что ж, похоже, наш маленький эксперимент удался, — ответил Голд. Он схватил Сми за наручники и притянул его к своему лицу. Сми снова испугался, и Голд воспользовался моментом, чтобы насладиться его ужасом. — А сейчас… ты можешь идти, — сказал он и отпустил Сми. Голд обернулся, услышав, как Сми убегает в ночь. Ему придется самому выбираться из наручников, но Голду было все равно. Он снова повернулся к границе и пробормотал себе под нос: — А мне нужно спланировать поездку… «…и рассказать Эмме о своем успехе», — мысленно закончил он и, обернувшись, пошел к машине, но не успел он пройти и пары шагов, как у него в кармане зазвонил телефон. Он не очень часто им пользовался, в основном только для связи со своими шпионами, которых у него в городе было предостаточно, потому что Голд всегда любил быть в курсе всех событий и держать все под контролем, особенно после известия о том, что Кора жива. И поэтому, когда он услышал звонок, у него отчего-то сжалось сердце. — Слушаю, — подняв трубку, сказал он. — Эмма Свон была доставлена в больницу, — был короткий ответ на том конце провода, прежде чем связь оборвалась и в трубке зазвучали гудки. Голд тем временем в ужасе оцепенел, вся радость и ликование от создания зелья и предстоящей поездки развеялись, словно дым, и теперь все, что он чувствовал, это всепоглощающую панику и ужас. «Нет, нет, нет… Только не Эмма, только не ребенок…» Он быстро, насколько позволяла его нога, добрался до машины, и под визг шин понесся обратно в Сторибрук.