Destiny

      Сакамаки младший вырос за спиной, словно стена, преграждая путь к отступлению. Осторожно опустив руки на плечи, он слегка подтолкнул Елену впёред, и она на негнущихся ногах, приблизилась к ложу вампира. Ощущая, как с каждым сокращенным сантиметром, кровь стынет в жилах, девушка зажмурилась, глубоко вдыхая пропахший сыростью воздух.       Канато был прикован к кровати кожаными ремнями, практически не в состоянии пошевелиться, но это совсем не внушало доверия, учитывая сверхсилу кровопийц. Даже будучи ограниченный в свободе, старший брат Субару яростно забрыкался, едва учуяв запах Елены. Канато был очень бледен, под кожей отчётливо проступали нити вен, бешено пульсирующие от животного голода. С таким рвением, Сакамаки мог легко разорвать девушку на части, если бы не крепкие путы и охрана, в лице альбиноса.       Вздохнув поглубже, блондинка семенящими шагами двинулась ещё ближе, а красноглазый, поняв, что она готова, встал у выхода, пристально наблюдая за разворачивающейся картиной. Елена присела на самый краешек стула у кровати, гипнотизируя взглядом клыки вампира и попутно закатывая рукав левой руки. Всё тело пробивала дрожь, а привычные действия давались с большим трудом. Со стороны могло показаться, что девушка просто заторможенная, но на самом деле это лишь побочный эффект дикого страха, который нарастает с каждой проведённой в этом месте секундой. Тонкое запястье чуть дрогнуло, и рука медленно стала приближаться к смыкающимся и размыкающимся, словно у зверя, челюстям Канато. Ужас, парализовавший тело, начал подступать к горлу, перекрывая дыхание и туманя пустую голову. Мгновения ощущались как часы томительного ожидания неизбежного, и когда клыки вплотную подошли к коже, девушка резко выдохнула, готовясь к боли.       Алчущие губы припали к бледной коже, разрывая плоть острыми зубами. Жадно и бешено вгрызаясь в девичье запястье, вампир не мог насытиться будоражащей сознание кровью после долгой голодовки. Сумасшедшие глаза с наслаждением прикрылись, выдавая плещущееся внутри безумие хозяина лишь бегающими под веками глазными яблоками. С каждым глотком, лико Канато приобретало живость, тон кожи становился ровнее. А вот Елена бледнела ежесекундно, слишком быстро ощутив накатывающую слабость и опустошение.       Стало сильно клонить в сон, но в сознании держала адская боль, пронзившая руку от пальцев до плеча и выше, к шее. Укусы стремительно распространялись по коже, раны от клыков росли, увеличивались в размерах и кровоточили. Когда по ним снова и снова проходился язык вампира, слизывая остатки алой жидкости, всё внутри сжималось и выворачивалось наружу, вызывая болезненные вздрагивания. Чувство, когда из тебя высасывают по капле, сероглазая не могла сравнить ни с чем другим, но с уверенностью сказала бы, что это самое отвратительное и неприятное, что она ощущала в жизни. Но девушка понимала: к этой процедуре нужно привыкать и учиться быстро залечивать раны. Такова цена её свободы и безопасности.       Из полуприкрытых глаз брызнули первые слёзы, неприятно щекочущие кожу. Сероглазая попыталась сфокусировать взгляд, но назойливая пелена никак не хотела рассеиваться. Мышцы, теряя силу, стремительно начали слабеть и удерживать равновесие, сидя на стуле, было попросту невозможно. А вампир, до синяков обхватив локоть, продолжал рвать кожу девушки, утопая в реках стекающей крови. Подняв ослабевшую правую руку, Елена попыталась вонзить иглу в плечо вампира, но она попросту соскочила, уныло сползая по его предплечью вместе с ладонью. Осознание конца пришло быстро, заставив сердце отстукивать бешеный ритм, сильнее вводя в бессознательное состояние. Но слабость и невыносимая боль стали слишком большим препятствием, чтобы начать сопротивляться, и в последний раз покачнувшись на неустойчивом табурете, девушка завалилась на кровать вампира, во власть алых, страждущих клыков.

POV Субару

      Несуразная фигурка распласталась на шелковых бежевых простынях, хмуря светлые брови от беспокойного сна. Рисунок вен я мог разглядеть даже в темноте, равномерно рассеявшейся в огромной, почти пустой комнате. Слышать, как горячая кровь в заданном темпе бежит под мраморной кожей, было высшим наслаждением и одновременно самой страшной пыткой для меня. Её уязвимость и беззащитность невольно будили животные инстинкты, намертво заложенные во мне, и сейчас я ненавидел себя за то, кем являюсь. В чём-то Эл была права, и мне безусловно было это ясно. И никакие попытки показать себя заботливым и неравнодушным, не изменят моей сущности. Эта ложь, которой я пытался её накормить, должно быть спугнула и озадачила разум, где образ вампира был таковым, каким сейчас является Канато. Стереотипы, проносящиеся через сотни лет просто не давали продыха и возможности узнать нас, ночных существ, с другой стороны. Конечно, братья не лучший пример «светлой» стороны вампиров, но всё же они оставили её в живых, пусть и под гнётом обстоятельств. Но заход на нашу территорию был веским поводом к нападению, так что в этом, Эл не сможет нас упрекнуть.       Ну, а пока она, мирно сопя, недовольно ведёт носом, я развязываю грязные бинты, намереваясь наложить свежие. Её кровь пахнет сладко, отчего клыки начинают болезненно ныть, но я продолжаю издеваться над собой. Стираю уже загустевшую каплю с рваного укуса пальцем, затем нежно целую саднящее место. Робко поднимаю глаза на её лицо — спит, не подавая признаков пробуждения. Улыбаюсь безмятежности её лица, и легко дую на него, смахивая упавшие на лоб волосы. Она очень красива, и я никогда не стану это отрицать.       Секунду смотрю на свой палец, испачканный в крови Елены и медленно подношу его к губам, тщательно взвешивая своё решение. Смогу ли я потом контролировать себя? С наслаждением слизываю алую жидкость, забывая обо всех противоречиях, и смакую незабываемый вкус. Если бы его можно было сравнить с человеческими продуктами, то я бы описал его как кисловатый, терпкий гранат. Иронично, ведь его сок тоже красный. Вдруг, в голову сильно ударяет жажда, и я морщусь от ее пробивной силы. Ну вот, руки уже начинает потряхивать, а глаза — наливаться желанием. Нужно уходить, я просто не прощу себя, если позволю большее, чем уже сотворил. Только ни когда она обессилена нехваткой крови. Делаю неуверенные шаги к двери, гипнотизируя тело взглядом. Ноги не слушаются. Закрываю нос рукавом, жмуря глаза и пытаясь выгнать вкус Эл из головы. Выходит плохо. Горло уже стягивает невидимой верёвкой, внутри — пустыня. Облизываю пересохшие губы, уже опираясь на косяк двери, судорожно шаря рукой в поисках ручки. Только бы не сорваться. Дёргаю на себя, молниеносно покидая комнату.       Запах граната медленно стихает, и я, облокачиваясь о дверь, пытаюсь отдышаться. В глазах отчего-то стоят слёзы и те слова, что Елена сказала мне прошлым днём. И в этот момент, я осознал, насколько жалок, одна капля чуть не пробудила во мне безвольное животное. Смогу ли я когда-нибудь с уверенностью быть рядом и не бояться причинить боли? Смогу ли?