Афоризмы, которые в ходу у жителей Пограничья и Леса
В кабинете Маэдира Грэндана хозяйничал Арцэйл. Разливал оранжевый настой по четырём Маэдирским чашкам из кувшина, который директор хранил глубоко в шкафу. Сидеть в своей норе ему категорически не хотелось. К тому же из его окна вид открывался такой же унылый, как из казарм — песок, песок, снова песок, — а из директорского кабинета глядеть было интереснее. У Маэдира тут организовался целый наблюдательный пункт — что ни сделаешь, чтобы не спускаться во двор самому. Отсюда просматривались тренировочный плац, выход в вольеры почти под самым окном и далёкая водокачка, если глаз устанет от сумеречников. Зоркими глазами Арцэйл наблюдал за фигурками людей и животных, рассыпавшимися по двору. Вот непуганые пограничные рапторы шарахнулись от сумеречников, Маэдир выхватил меч, но к нему метнулся король — самая маленькая и тощенькая фигурка из всех, со шлейфом белых волос и в длинном девчачьем платье. Арцэйл хмыкнул, представив, как всё зачешется у короля, если под такое платье забьётся песок. Когда к королю подвели Тэймарта, Арцэйл весь подобрался. Даже издалека было видно, как деревянно шагает Тэймарт. «Навернёшься — мы все пропали, — мрачно подумал Арцэйл. — А если нет — то я за это выпью». Он безотрывно, даже не моргая веками без ресниц, глядел, как знакомятся мальчики. Как расходятся каждый к себе: король в сопровождении Тэймарта, генерала и свиты в свою южную башню, а Маэдир — сюда, в свою обитель. Арцэйл подождал немного. Чего именно он ждал — сам не знал, но криков и суеты не услышал и не увидел, а значит, Тэймарт нигде на лестнице не навернулся. Это можно считать маленькой победой. Учитель отхлебнул солнечной воды и поморщился — терпко, аж в горле першит. Не успел он осилить хотя бы одну чашку, как почувствовал рваную ауру, а затем расслышал и шаги нескольких пар ног. Ну наконец-то, идут. — Я не этого ожидал, когда узнал, что к нам едет король! — рычал Маэдир за дверью. — Странно, — промурлыкал учитель словесности, — особенно после того, как мы долго запугивали сумеречников вспыльчивостью монарха... Шаги прервались: Арцэйл прямо видел, как Маэдир угрожающе развернулся на лестнице к учителю. — Они должны были держать это в голове и бояться, а не увидеть в первые же мгновения! А они увидели, как король ставит на место меня! — Сумеречники об этом забудут, — успокоил его словесник всё тем же миролюбивым тоном. — К тому же генерал неплохо выкрутился. — Генерал!.. — взревел Маэдир. Развернулся, взлетел по лестнице и распахнул дверь в свой кабинет. Увидев Арцэйла за собственным столом, он ошарашенно замер. Тому было положено прятаться на своём чердаке. Пусть Маэдир и знал, что по привычке запер дверь из кабинета в спальню, чужое присутствие оказалось для него неприятным сюрпризом. — Какого Сумрака ты делаешь в моём кабинете?! — Выпей, Маэдир, полегчает, — вместо объяснений предложил Арцэйл и подал ему заранее наполненную чашку. Маэдир жадно выхлебал её целиком и подал Арцэйлу, чтобы тот наполнил её вновь. Учитель словесности, со всё так же сложенными у груди руками, и лекарь стояли за спиной директора. Последний был мрачнее пустынных сумерек. — Не так и плохо, что я здесь оказался, правда? — осклабился тот. — А то отправили меня, значит, сидеть в заточении в башне, как какую-нибудь красавицу из лесных легенд, — проскрипел Арцэйл и приветственно поднял свою чашку. — Только вот незадача: никакая я не красавица. Зато прекрасные герои наконец явились, чтобы скрасить моё одиночество. Не бойтесь, не отравлено. — Заткнись, Арцэйл, — злобно бросил Маэдир, даже не пытаясь прятать бушующие чувства. — Тебя вообще здесь быть не должно. Ни словесник, ни лекарь к настою не притронулись. — Ты что, обиделся, Арцэйл? — усмехнулся первый. — Может, и обиделся! Что у вас там ещё стряслось, хуже, чем труп? Два трупа? Лекаря передёрнуло. Он стал ещё мрачнее, опасливо глянул на Маэдира, но тот уже не обращал внимания ни на кого. Ходил по своему кабинету, постукивал ногтями по фигурной колбе песочных часов в полстены. — Не стойте над душой. Сядьте! — приказал он наконец. Учителя расселись за директорским столом. Маэдир плюхнулся в своё кресло, запрокинув голову к потолку. — Всё пошло не совсем так, как ожидалось, — медленно произнёс он. — Мы слишком мало знали об этом новом короле, чтобы предположить, что этот маленький очередной Дайериэл окажется настолько хуже своего папаши. Только не в том, в чём мы ожидали. Того гляди, именно он в итоге пронюхает, что в форте что-то не так. Маэдир буквально залил в себя солнечную воду и снова протянул чашку, чтобы Арцэйл её наполнил. — Признаться, я ожидал безвольное существо, которое и шагу ступить не может своими стянутыми ленточкой ножками, — скривился Маэдир. — Я был наслышан о том, что новый королёк не обладает даже десятой долей суровости и безумия своего отца. А этот сопляк возомнил, что он что-то решает здесь, в Пустыне. — Я хотел обсудить это с тобой, Маэдир, — подал голос учитель словесности, — но, раз так, спрошу у всех собравшихся. Никто из вас не заметил в короле нечто... странное? — Король похож на плохонькую девочку, — буркнул Арцэйл. — Заткнись, тебя там не было, — бросил сквозь зубы Маэдир. — Король пустой, — пояснил учитель словесности. — Как статуя, полая внутри. По остановившемуся взгляду Маэдира было ясно, что он ощутил то же самое, только в отличие от словесника не мог описать это сам. — Он пограничник, чё с него взять, — фыркнул Арцэйл с таким видом, словно сталкивается с подобным постоянно. — Дайериэловские монархи вообще какой-то отдельный вид. После стольких-то кровосмешений. — Много ты монархов видел? — сощурился Маэдир. — Ну, королеву Эрну, — криво усмехнулся уродливый учитель. — Она — не Дайериэл! И она пустынница. А Безумного Аэрика никто из нас не знал. Может, он был таким же. — Не таким же, — безапелляционно заявил учитель словесности. — Он чётко знал — чувствовал, если быть точным, — какой реакции от него требует ситуация. Да, в историю его поступки вошли как безумства, но это был его точный расчёт. А вот его сын явно не знает, что делает. — Он просто ещё ребёнок, — проскрипел Арцэйл. — Не умеет держать себя в руках. А ведь монархов должны этому учить в первую очередь... — Знаешь, что? Помолчи, Арцэйл, — велел Маэдир, серьёзно и с уважением взглянув на словесника. — Давай послушаем того, кто разбирается в эмпатии больше нашего. — Благодарю за доверие, директор, — усмехнулся тот. — Но, собственно, я уже сказал всё, что хотел. Даже я не смог хотя бы на долю луча прочитать его, поэтому будьте осторожны и не провоцируйте его на резкие действия. Все помолчали, прихлебнули солнечной воды, со стуком поставили опустевшие чашки. — Он ещё не понял, кто таков его сопровождающий? — тихо спросил Маэдир. — Не должен был, — покачал головой словесник. — Он не знал в лицо ни Эйлленн Эвин, ни Хайэ. А вот генерал... — Это было давно, — проскрипел Арцэйл. — Может и не вспомнить. — Так «может» или «не вспомнит»? — процедил Маэдир. — А то начинаю думать, что стоило бы попортить мальчишке лицо до неузнаваемости, чтоб не осталось таких сомнений! — Это я мог бы устроить, да мне не дали, — осклабился Арцэйл. — Вы не о том беспокоитесь, — буркнул лекарь. — Я всё пытался сказать, но не в коридоре же. Все повернулись к нему, до этого не проронившему ни слова. Маэдир и вовсе посмотрел вызывающе: его подчинённый взял на себя смелость указывать, по какому поводу им стоит волноваться, когда с приездом короля они и так ходят по зыбучим пескам. Лекарь выдержал этот взгляд и вытянулся через стол, вынуждая остальных склониться к нему ближе. Он произнёс следующую свою короткую речь так тихо, что её едва было слышно за шорохом песка в стенных часах. Маэдир побледнел, отвёл уши назад и хриплым упавшим голосом отрывисто рявкнул: — Мы не успеем добраться! — Но во врачебном пункте небезопасно, — возразил лекарь. — Есть другое место, — прошептал учитель словесности. — Король туда точно не сунется. — Там, где мёртвый сумеречник? — спросил Арцэйл. — Не слишком ли заметно будет? Прятать всё в одном месте, это, ну-у... — Подвинется! — повысил голос Маэдир, и все вздрогнули. — Это серьёзнее сумеречника. И если генерал начнёт копать — он прицепится к чему угодно из этого, а всё остальное пойдёт как отягчающее! — Надо сделать так, чтобы у него и мыслей об этом не было, — сказал учитель словесности. — Скорее всего он не придаст значения тому, что в Старом форте, как и везде, регулярно выносят мусор. — Все его мысли сейчас направлены на то, чтобы поймать меня на чём-то! — прошипел Маэдир. — Он не смог семь лет назад — он сделает это сейчас! — Грэндан, тише, — перебил его словесник и получил в ответ злой, но отчаянный взгляд. — Он спит и видит, как арестует меня и сдаст своему новому корольку, который не очень жалует порядки своего отца, и тот, науськанный генералом, запросто вынесет нужное ему решение! Маэдир провёл по горлу ребром ладони. Он подумал, что учителя неуютно заёрзали из-за его пламенной речи. — А если это случится, — осклабился он, — я утяну за собой каждого из вас. Уж я сделаю для этого всё! — Грэндан, сюда идут, — произнёс учитель словесности почти неслышно, но именно это заставило Маэдира подавиться очередной тирадой. Теперь и он явственно различил этот поток энергии, который мог источать только... — Генерал Ардарэн! — Лучезарно улыбаясь, директор повернулся вместе с креслом ему навстречу как раз в тот момент, когда широкоплечий силуэт появился в дверях. — Рад тебя видеть в своей скромной обители! — Осветите Солнца ваш путь. — Ардарэн ответил улыбкой. Вошёл, потянул за собой дверь ногой, чтобы закрыть — руки были заняты пузатой бутылью. — Я к вам с приветом из Пограничья. Он прошествовал к столу и торжественно опустил бутыль на стол перед учителями. — Я за чашкой, — буркнул Арцэйл и с необычайной прытью направился к шкафу, лишь бы генерал не успел вглядеться в его лицо. Они виделись мельком больше двадцати лет назад, Арцэйл был молод и ещё не сшит из лоскутов собственной изодранной кожи. Он надеялся, что кроме лица скособочило ещё и его ауру, чтоб по ней-то его точно никто не узнал. — О Солнца! — делано воскликнул Маэдир, уставившись на бутылку. — Пробка из дерева! Прошу прощения, мой генерал, мы так одичали на севере Пустыни, что такие вещи нам в диковинку! Мы даже не имеем, чем её открыть, вот незадача! Он повертел в руках открывалку для железных крышек, какими запечатывали бутыли в Пустыне: у них были острые края, часто травимрующие хвастунов, якобы вскрывающих такие глазами, ловко зажав пробку между бровью и нижним веком. — Не напрягайся, директор, — остановил его Ардарэн и ловко сдёрнул пробку зубами. — В Лесу и Пограничье для этого используют кучу приспособлений, но пустынникам нужны только клыки. — Надо же, ты всё ещё ведёшь себя как пустынник, генерал? Маэдир, не заметив манёвра Арцэйла, подошёл к тому же шкафу и выудил оттуда чашку прямо из-под его носа. Искалеченный учитель тихо досадливо зарычал. Директор наполнил чашку Ардарэна подарочным вином. Затем плеснул себе. — Я думал, важно не то, кем уродился, а то, кем воспитан, — продолжил мысль Маэдир, подав генералу напиток. — Насколько я знаю, ты с десяти лет рос в Пограничье по их законам. Но ты всё пытаешься оставаться своим в доску, похвально. Скажи: это твоя природа или типичный дворцовый артистизм? — Это тяга к разнообразию, — усмехнулся в ответ Ардарэн, парируя едкий выпад. — Видеть каждый день из одного окна Лес, а из другого — вылизанный парк у дворца в Пограничье — не лучшая доля для настоящего воина. — Ну-ну, прям птица сив в золотой клетке! — усмехнулся Маэдир. — Ни за что не поверю, что тебе там нечем заняться. По-моему, там хватает придворных каддчанок. Или приморских шлюх, если угодно. Разнообразие! Он окинул генерала оценивающим взглядом суженных зрачков. Нет, Ардарэн всё ещё в прекрасной форме, а возрастные отметины — морщины — не в счёт для пустынного воина. Ясные светлые глаза, такие же въедливые и внимательные, как несколько лет назад — ловят каждое движение. Маэдиру хотелось повести плечами, уйти из-под этого взора, но он выдержал его, подогрев кровь глотком необычно сладкого напитка. Арцэйл вернулся к столу, сел и уткнулся в витиеватую надпись на бутылке, отчаянно пряча от генерала своё и так вряд ли узнаваемое лицо. Однако прямого взгляда лучше избегать. Учитель щурился, пока разбирал буквы на гравировке на стекле. — Что там такое? — поинтересовался Ардарэн самым благодушным тоном, всё-таки заметив его. — М-м... Читаю, вот. Щедро, мой генерал, это же лучшее лесное вино, — протянул он. — А тебе-то откуда знать? — насмешливо фыркнул Маэдир. Этим он лишь привлёк внимание генерала к уродливому учителю. И сам об этом пожалел. — Хм... — Ардарэн пригляделся к Арцэйлу, который упорно не поднимал на него глаз. — С тобой, кажется, я ещё не виделся. Арцэйл мрачно и немного вяло помахал ему рукой без одного пальца. — Зато теперь, увидевшись со мной однажды, ты меня вряд ли забудешь, — усмехнулся он. — И какими же судьбами ты здесь? — А ты не гляди, что я сейчас такой урод, — фыркнул тот. — В молодости-то я был очень ничего. — Мошенник? — наугад спросил Ардарэн. Арцэйл понял, что генерал его не узнаёт. И не узнает — за этой маской давно не видно человека. — Золотоискатель, — поправил Арцэйл, больше не прячась. — Сейчас уже негодный для рудников, но, видимо, вполне ещё в хорошей форме для того, чтобы обучать будущих воинов Кадды. Впрочем, от перспективы доверить детишек душегубам у многих аж зубы сводит. — Я до сих пор не одобряю этого решения Просвещённейших, — сказал Ардарэн, допил лесное вино и налил себе привычной солнечной воды из Маэдирского кувшина. — Но если Кадда решила дать вам второй шанс, так тому и быть. Он окинул взглядом остальных. Выцепил глазами лекаря и спросил: — А ты за что здесь? — Готовил всякое... В основном возбудители, — нехотя ответил тот. — Ну, это ещё не самое страшное преступление... — Только вот сломало мне всю карьеру, — вдруг сам заговорил лекарь. Все удивлённо взглянули на него: нечасто он откровенничал. — Я мечтал переехать поближе к Пограничью, в Эрвендэл, а то и в само Пограничье, чтобы учиться врачевать руками у королевских учёных. — Ардарэн заинтересованно посмотрел на него, приподняв уши. — Если они, конечно, не легенда. — Не легенда, — эхом отозвался Ардарэн. И раньше, чем Маэдир едко прошёлся по тому, как глубоко он провалился в себя при мысли об этом, добавил: — Их считают предателями, а их способности — шарлатанством. Уши лекаря поникли. Однако он тут же воспрял и сказал серьёзно: — Что ж, значит, всё не зря. Хорошо, что я здесь. А то так же мог отправиться в Сумрак вслед за ними, а у меня ещё есть планы на жизнь. — Их и правда много в чём обвиняют, насколько мне известно, — вмешался Маэдир. Ардарэн вышел из забытья и посмотрел на него, сужая зрачки. Это далось ему с трудом, и ему стоило усилий, чтобы вдруг близоруко не сощуриться. — Такая трагедия для рода Дайериэлов... А королева Эрна до последнего верила им. Кстати, соболезную, мой генерал. Осветите Солнца её путь в Лучшем мире. Пить за королеву Эрну с Маэдиром Ардарэн не хотел. Но оставлять благословение без знака чести было ещё хуже. Настой из ваэнны — лучший напиток во всей Кадде — показался ему на вкус отвратительно горьким. — Милостью королевы-генерала Эрны я нахожусь здесь, в Старом форте. — Маэдир обвёл рукой, в которой держал чашу, свой просторный кабинет. — Она пощадила меня, и я остаюсь ей бесконечно благодарен. Уверен, эта женщина вершила лишь справедливый суд. — Ты благодарен не ей, а Эвинам, — осадил его Ардарэн. — Если бы королева Эрна судила тебя по справедливости, ты бы давно сгинул в Сумраке. — Как забавно, что все вы так связаны между собой, — усмехнулся учитель словесности. Ардарэн отвлёкся от Маэдира и взглянул на словесника. Аккуратного, с вытянутым лицом, заострённым носом и тонкими длинными ушами. Лишь полные губы и смуглая кожа выдавали в нём пустынника. Он держался как лесной и здесь, в Пустыне, особенно на контрасте с остальными, был очень на него похож. Генерал хотел было спросить, а какими судьбами он здесь, но не успел: к ним кто-то приближался. — Чувствую, снова кто-то идёт, — возвестил Маэдир, доставая ещё одну чашку. — Плеснём ему лесного пойла, генерал? Ардарэн повёл плечом, оставляя решение за директором. Как раз когда Маэдир наполнял чашку для очередного гостя, ввалился Кэдис, перепачканный кровью. Алые брызги блестели на нагрудном доспехе, белая рубаха до колен из белой превратилась в кроваво-красную, хоть выжимай. Он уже стянул свои длинные перчатки и заткнул их за пояс. — Как трудно угодить королевским рапторам! Капризные, как все южане. Увидев новое лицо среди собравшихся, Кэдис замер и долго приветственно не кланялся, соображая, что к чему и какими судьбами генерала занесло в директорский кабинет. — Мой генерал, — наконец кивнул Кэдис, положив левую руку на сердце. — Учитель Старого форта Кэдис. Кормил рапторов. Прошу простить за «южан». Я сам из Эрвендэла, а над собой иронизировать не зазорно. «Кэдис... — Ардарэн покрутил его имя в голове, затем на языке вполголоса. — Откуда же я тебя помню?..» — Ничего, — улыбнулся он, — на правду не обижаются. Южанами большинство пустынников называло жителей Пограничья и Леса, а адросцы и гхар-эранцы — ещё и жителей Эрвендэла. Если в твоём регионе есть растения, на которых растут съедобные плоды, — смирись, что ты тоже южанин, даже если пустынник. Ардарэн всё силился вспомнить, где встречался с этим Кэдисом, но не припоминал его среди преступников. — А за казусы с сумеречниками прошу простить, мой генерал. — Кэдис взял протянутую Маэдиром чашку. — Нечасто кто-то приезжает в Старый форт, чтобы поглазеть на них. И уж тем более не въезжает на рапторах в ворота. Мы держим ящеров за стенами, чтобы животные и мальчики не пугали друг друга. Нужно было предупредить вас раньше. Маэдир помрачнел — напускная весёлость иссякла. Но, поймав настороженный взгляд Ардарэна, воспрял: — Попробуй, Кэдис! Вино из Леса. Интересно, как тебе понравится. Впрочем, ты же из пустынной столицы, мог и успеть отведать подобное. Одноглазый учитель пригубил буквально одну каплю, покатал язык во рту, чтобы распробовать. — Гостинец из королевских погребов? — спросил Кэдис у Ардарэна. Тот кивнул. — Надеюсь, вести из Пограничья не вскружат голову, как твоё винцо. Или это единственное, чего хорошего ты прихватил из дворца? Все взгляды впились в Ардарэна. Тот покрутил в руке полупустую чашку. Посмотрел на то, как песок медленно пересыпается в огромной колбе песочных часов у стены. — Несмотря на то, что я приехал с ревизией по поручению Просвещённейших, у меня нет цели на чём-то подловить вас, если вы этого ждёте. В конце концов, я пустынник, и, как бы я ни любил солнечную воду, честь ещё не пропил. Я уже сказал, что не очень доверяю преступникам, отбывающим наказание столь своеобразным образом — обучая юных воинов Кадды, — но нарочно копать под вас я не собираюсь. Ардарэн внимательно посмотрел на Маэдира. Тот ответил длинногубой ухмылкой. — Посему можете успокоиться, — продолжил генерал, — строчить на вас доносы в Пограничье я в любом случае не стану. Тем не менее, я должен быть уверен, что прикрываю не кучу неразобранного дерьма, а воинов Кадды, которым действительно дали шанс. — Надо же! Адросский меч в руке генерала дрогнул? Или эту самую руку дёргают за ниточку Просвещённейшие? — хохотнул Маэдир и прошёлся по кабинету, мимоходом звякнув ногтями по стеклянной колбе. Сверху песка оставалось часа на четыре. — Я не хочу поднимать меч на своих, Грэндан, — невозмутимо сказал Ардарэн, бросив взгляд на массивный клинок, покоящийся в ножнах у стола. — Но однажды мне пришлось это сделать, и ты помнишь, почему. — До сих пор удивляюсь, как ты нашёл в себе силы простить мне тот случай при Адросе, — скривился в улыбке Маэдир. — Ты слишком размякаешь, когда неожиданно выкатывается какой-нибудь не-пустынник и в последний момент удерживает тебя от расправы. Пришёл черёд помрачнеть и Ардарэну. — Я тебя не прощал. Мудрые министры сочли таких, как ты, достойными второго шанса. — И ты очень хочешь, чтобы это оказалось не так, я знаю, — осклабился Маэдир. — Гляди, чтобы скорбь не застила тебе глаза так, чтобы ты выискал у меня здесь банду Заката. — Надеюсь, что у меня больше не будет повода заносить адросский меч над твоей шеей, Грэндан. Не хочу раскопать тут у вас какого-нибудь мертвеца. Маэдир не выдержал и расхохотался высоко и громко. — Я говорю о контрабанде еды, лекарств и заказных убийствах сумеречников, как вы, наверное, догадались, — пояснил Ардарэн. Он отставил чашку и прикрыл её ладонью, когда Маэдир потянулся, чтобы наполнить её остатками из кувшина. — Неблагодарное дело, к которому, увы, прибегают многие известные рода, чтобы смыть свой позор. — Здесь этим не промышляют, — сердито отрезал лекарь. — Скажу больше, я вытащил из Сумрака столько мальчишек, что со счёта сбился. — Чувствую, что это правда, — согласился Ардарэн. — Ведь все дети из рода Эвинов всё ещё живы. Арцэйл шумно поперхнулся настоем. — Эвины и Эвины, эка важность? — насторожился Маэдир. — Их ведь списали со счетов, о них не принято говорить и даже думать. Они теперь не отличаются от обычных сумеречников, и их род не имеет значения. Я не хочу, чтобы Старый форт оказался втянут в разборки ополоумевших великих родов! — Мы не занимаемся заказными убийствами. И семейными расправами тоже, — с жаром сказал Кэдис. — Ни один мальчишка не пострадает, мой генерал, в этом можешь быть уверен. Ардарэн внимательно посмотрел на него. Кэдис не выдержал и отвёл взгляд. Повисшее в кабинете смятение прервал он же, со стуком отставив чашку. — Вы как хотите, а я не буду напиваться перед ревизией. Это сейчас мы расхвалили наш форт, а завтра приползём полудохлые, и что скажет Светлый король? Так что я предпочту проспаться. — Действительно! — подхватил Ардарэн. — Благодарю, что напомнил. — Кэдис уже в дверях обернулся к нему. — Иду спать и вам советую. Он напоследок оглядел собравшихся. От него не укрылось, что все вздохнули с облегчением. Ардарэн с Кэдисом вышли, и все долго слушали их удаляющиеся шаги. Пару раз что-то пробасил Кэдис, хохотнул Ардарэн. Потом всё стихло. — За завтраком я должен озвучить план осмотра, — задумчиво начал Маэдир, глядя куда-то мимо учителей. Однако те смотрели на него, все внимание. — Запомните: урок истории и тренировка во дворе. Не пускайте короля в те места, что мы не обговаривали. И посулите сумеречникам самых сладких кореньев, если всё пройдёт гладко. Не думаю, что юнца хватит надолго, чтобы заинтересованно бродить здесь, но уповать не будем — Солнца к нам неблагосклонны.***
— Эй, доброволец! — Голос Ардарэна звонким эхом отскочил от стен центральной башни. Кэдис уже ступил на хрустящий каменистый песок, но замер, занеся ногу для второго шага. Повернул ухо назад, однако не оглянулся. — Я тебя узнал. Запомнил твою подпись. И твой глаз. — Точнее, его отсутствие, — усмехнулся Кэдис и после короткой паузы добавил: — Мой генерал. Наконец он повернулся и встретился взглядом с Ардарэном. Тот стоял на расстоянии вытянутой руки. Учитель сдержанно кивнул. И не ожидал, что генерал расплывётся в улыбке. — Когда ты сказал, что ты из Эрвендэла, я вспомнил тебя. Не каждый решит по собственной воле отправиться в закрытую школу для сумеречников. Ардарэн последовал за Кэдисом во внутренний двор. Учитель завернул в удачную нишу в стене, подальше от входа в башню, и достал туго скрученную палочку из листа душистого растения. Ловко справился с огнивом, раскурил палочку и зажмурился от удовольствия. — Каково тебе тут, среди несостоявшихся каторжников? — спросил Ардарэн, отказавшись от второй такой палочки, предложенной Кэдисом. Не в этот раз. — Ожидания не оправдались, — ответил Кэдис, глубоко втянул тёмный тягучий дымок, пояснил: — Старый форт оказался не таким уж дерьмовым местом. Ардарэн заинтересованно приподнял бровь и уши и наблюдал, как дурманящая палочка Кэдиса тлеет, зажатая в его желтоватых клыках. — Когда я учился кузнечному делу в Эрвендэле, — вдруг начал Кэдис, — нас у мастера было двое учеников. Я считал, мы были с этим вторым абсолютно равны, а может, в чём-то он даже превосходил меня, а я — его. И где-то на противоположном конце страны расцвела промышленная громадина — Адросом называется. Мы, кузнецы старых традиций, постепенно становились не нужны. Грянул тот самый кризис, из которого Кадда годами не может выпутаться... Кэдис усмехнулся, но Ардарэн этой весёлости не поддержал. — Адросские мастера и начальники заводов стали странствовать по городам и набирать себе учеников, работать в новых условиях на диковинных предприятиях. Все мечтали попасть туда, особенно мальчишки, носа не казавшие дальше своей кузни. Только вот брали по одному подмастерью из каждой кузницы. Мы оба понимали, что поедет кто-то один. И вот — мастер сообщил, что назавтра приедут. Тряс письмом из пневмотрубы, то сокрушался, то говорил, как нами гордится... Утром мы продолжили работать как ни в чём ни бывало, хотя внутри у нас всё переворачивалось. Каждый думал лишь об одном: скорей бы приехали, скорей бы указали на меня, скорей бы!.. Кэдис жадно затянулся ароматным дымом. Он молчал так долго, что, казалось, он не станет заканчивать свою историю, пожалев о внезапном откровении. Однако, шумно выдохнув, учитель продолжил. — Я старался работать внимательно, что бы там у меня ни зудело от нетерпения. Я верил, что за годы мы с ним привыкли работать слаженно и каждый из нас готов помочь, если кто замечтается... Он здорово обманул моё чутьё. И, быть может, обманывал годами. Ардарэн, не разрывая с Кэдисом зрительный контакт, переменил позу, чтобы было легче стоять. Положил одну руку на министерский тубус, другую — на рукоять меча. — Мои мысли действительно все были о предстоящем отборе. Но я видел, куда бью молотом и может ли что-то отлететь в кого-нибудь из нас. Я знал, что внимателен. Но тут он закричал, и я бросил всё, чтоб кинуться на помощь. И тогда... всё, что я помню: дикий, безумный, чудовищный жар в черепе вот здесь. — Кэдис указал на скрытую повязкой глазницу. — Словно раскалённый прут продырявил мне голову. Я махал руками и нелепо щупал затылок: оно там что, насквозь прошло или как?.. Почему я об этом думал — не знаю. Голова казалась мне раздувшейся как стеклянный шар у стеклодува. Кончики ушей Ардарэна опустились. Брови образовали скорбную складку. — Мой дружок выжег мне глаз, чтобы я потерял сноровку. И чтобы выбрали его — потому что выбирать будет не из кого. Я валялся трое проклятых суток, не помня себя. Очнулся ночью, в пустой комнате, в тишине. Вышел на ощупь на улицу и побрёл куда-то на север — то есть, мне так казалось. Я пытался догнать их. Догнать ребят из Адроса. Я кричал, что и так всё смогу. И вслепую. И вообще без обоих глаз. Меня нашли у поместья Эвинов — а это ого-го сколько через весь Эрвендэл бежать надо было, да ещё через пригороды. Ардарэн продолжал смотреть, и Кэдис почувствовал его сожаление. Он заговорил более искренно. — Моя карьера была оборвана. Я лишился объёмного зрения, до сих пор плохо вижу вблизи. В драке я ориентируюсь на чутьё, на слух и на запах. А в кузнечном деле они не помогут. — Почему... Почему ты стал... — начал Ардарэн, и Кэдис оборвал его: — Учителем? Потому что я понимал, что всё, что я могу теперь сделать, — передать свои умения другим! Сохранить то, что знаю и умею сам, в своих учениках! Многие становятся учителями, когда сами не могут вытянуть, зато могут объяснить и показать, как. — Я понимаю, Кэдис. Я знаю, — примирительно сказал Ардарэн. — Но ты же кузнец, не воин... — Кузнечному делу одной лишь теорией на научишь, а практик из меня был уже такой себе. — Тот дёрнул плечом. — А что ещё умеет любой пустынник, кроме основного ремесла? — Сражаться, — подтвердил Ардарэн. — Но всё же... почему именно сумеречники? — Ты уже когда-то спрашивал, — рыкнул Кэдис. Генерал перестал настаивать, и учитель, спустя время, заговорил сам. — Они калеки. Не по своей воле и даже не по своей глупости. Я знаю, каково это: быть лишённым чего-то, остаться перед закрытыми воротами в нормальную жизнь. Никому эти дети даром не сдались, и я поступил так, чтобы у них был хоть кто-то. Докурив палочку почти до основания, Кэдис бросил ошмётки несгоревших листьев в песок. — Хорошо, что ты здесь, — вдруг произнёс Ардарэн. Учитель удивлённо взглянул на него. — По крайней мере, кто-то тут заботится о мальчишках. Кэдис каркающе хохотнул. — Не думал, что через несколько лет я всё-таки расскажу тебе свою историю, мой генерал, — сказал учитель. — Каждой истории своё время, — улыбнулся тот. — Если захочешь ещё что-нибудь рассказать, я всегда тебя выслушаю. В ответ на это выразительное «что-нибудь» Кэдис исподлобья и очень сурово взглянул на Ардарэна. — Знаешь... Может, у тебя давние тёрки с Маэдиром и он не самый лучший директор... Но тебе ли не знать, что в других школах бывает ещё хуже. Особенно детям. Есть форты, в которых по ночам ученики душат друг друга подушками, получая за это сладости или даже глоток солнечной воды. Есть форты, где сами учителя лишают сумеречников жизни, прислушавшись к слёзным мольбам несчастных матерей и принимая золото из рук отчаявшихся отцов. Такое встречается всюду, но точно не у нас. Поэтому не копай нарочно под Старый форт. Не лишай мальчишек хотя бы того, что у них есть. — Я понял тебя, Кэдис, — примирительно сказал Ардарэн. — Наверняка нам и без этого будет, о чём поговорить. Не всё же перемывать кости коллегам. Взгляд единственного глаза Кэдиса упал на меч, покоящийся у Ардарэна в ножнах. — Адросская работа, — заметил он с уважением. — Королевский «каратель». Кэдис понимающе кивнул. — Вот о чём я действительно хочу рассказывать, так это об искусстве ковать оружие. — Подумываю наконец заказать себе собственный меч, — сказал Ардарэн. — К пятидесяти годам начинаешь задумываться о том, чтобы обзавестись своим личным оружием. Буду признателен, если ты расскажешь мне побольше об этом как кузнец. Махать мечом — не ковать его. — У меня, правда, только один кувшин ваэнны. А говорить я могу долго! — с усмешкой «пригрозил» Кэдис. — Ну, эту проблему мы решим, — тепло улыбнулся Ардарэн. Он извлёк из поясной сумки тихо звякнувший бутылёк с бурой жидкостью. — Солнца, что это? — скривился Кэдис. — Пограничная терпкая настойка. Считается, очень бодрит. Если мы планируем беседовать на ночь глядя, она нам понадобится. — Ладно, отведаем твоего пойла. Но потом зальём это чудо ваэнной! На Кадду опускалась ночь.***
Монотонное жужжание перетекало из одного уха в другое, отдаляясь и приближаясь вновь. Стоило ему резко стихнуть, как король Мэйриадок шевельнул ухом и приоткрыл один глаз, недовольный тем, что чего-то не хватает в наступившей тишине. Над ним колыхался полог, усеянный пятнами и дырами — то ли прожжённый, то ли проеденный насекомыми. Сквозь прорехи в глаза бил солнечный свет. Поморщившись и чихнув, Мэйриадок окончательно проснулся. Мэйриадок привычно проверил кольцо Солнца — оно оказалось на своём законном месте: на большом пальце левой руки. — Ардарэн! — позвал король, отдёргивая полог. С уже знакомым жужжанием что-то большое и чёрное взвилось под потолок и принялось кружить по комнате. Кровать Ардарэна была плотно заправлена. Ни его одежды, ни меча, ни даже сумки с флягой в комнате не было. Мэйриадок заскрипел зубами. — Где тебя носит, Ардарэн? — прорычал король, спрыгивая на истёртый ковёр, покрывавший каменный пол. Он прошуршал босыми ступнями по нему к двери, не без усилий сдвинул застревающий засов и распахнул дверь. — Арда-а-а... Раздался глухой удар, и на ноги короля пролилась вода. Мэйриадок отточенным движением запустил руку в складки исподней рубахи за кинжалом, но... пальцы нащупали пустоту. Короля бросило в холод, и очередной крик «Арда-а-а-арэн!» застрял у него в горле. Вчерашний мальчишка отлетел от двери к стене с кадкой воды в руках и впечатался спиной в стену, расплескав драгоценную жидкость. Когда Мэйриадок понял, что это всего лишь его нерадивый сопровождающий, у него отлегло от сердца. Он выдохнул и вытащил руку из складок. — Кион! Что ты тут делал? Подслушивал? Подсматривал?! — напустился король на сопровождающего. Подсматривать он не смог бы при всём желании — в двери не было ни щёлочки, а комната запиралась лишь изнутри, — но Мэйриадоку это в голову не пришло. На лестнице загремели шаги, и в коридор влетели два королевских стражника. Они взглянули на Тэймарта, как на неожиданного врага, и ему пришлось торопливо оправдаться: — Я принёс воды для умывания. Тэймарт всё щурил один глаз — с той стороны, где скоро расцветёт шишка от удара дверью. — Оставьте нас, — холодно велел Мэйриадок страже. — Что ж, ноги ты мне уже помыл. Мэйриадок указал Тэймарту на лужу, в которой стоял. Не слушая его извинений, он дал мальчику войти и прикрыл за ним дверь. Тэймарт тяжело водрузил таз на стол. В нём плескалась мутная вода. «В Пустыне достаточно, чтоб никакая живность на поверхности не плавала», — вспомнились Мэйриадоку слова Ардарэна про пустынную воду, и его передёрнуло. Отвращения добавила муха, которая с громким жужжанием пронеслась над самым его ухом, задев кончик. — Проклятая живность! — воскликнул он, тщетно ловя насекомое горстью. Тэймарт всё так же стоял у стола, как и вчера: в нелепой перешитой форме с заплатками на местах, которые пришлось удлинить после предыдущего владельца; без эмоций настолько, что, казалось, огрей его по голове ещё раз, закричи на него или растянись перед ним на полу плашмя — он только медленно моргнёт и будет ждать, пока представление закончится. Король оставил муху в покое, чувствуя себя не в своей тарелке под этим взглядом. Ему вообще было не по себе в чужом присутствии, особенно с утра, когда единственное лицо, которое ему ещё хоть как-то не противно видеть, — это лицо Ардарэна. Мэйриадок подошёл к столу, набрал воду в сложенные чашечкой ладони и принюхался: слегка пахнет плесенью. — Мой король, я могу помочь? — вызвался Тэймарт. — Я сам. Переборов отвращение, Мэйриадок плеснул себе в лицо раз-другой. Затем сел на кровать и принялся мыть ноги, на которые с ковра налипло ещё больше комнатной пыли. — Не стой столбом и сделай что-то полезное, — проворчал он. — Расскажи мне пока о Старом форте. Тэймарт задумался на мгновение и выдал: — Старый форт был построен 500 лет назад Первыми королями Мэйраном и Тхаймаром как оборонительное сооружение в освободительной войне с Нидэмской империей... — Стой-стой-стой! — Мэйриадок вскинул руку с кольцом Солнца. — Об этом я, разумеется, знаю из авторитетных источников. Мне интересна нынешняя жизнь Старого форта. И его обитатели. — Мы воспитываемся воинами. У нас много силовых тренировок. Муха продолжала навязчиво звенеть. Тэймарт не был мастером речи, и даже все прочитанные книги не помогли ему внезапно овладеть словом. Всё, чему научил его Маэдир, — держать рот на замке. — И? — как назло поторопил король. — Мы овладеваем мечом, копьём, кинжалом. — Сумеречники тоже овладевают? — Ну... да. Мэйриадок вытянул ноги, с которых капала вода, и властно взмахнул рукой: — Подай полотенце. Оно вот в этом сундуке. Тэймарт открыл его и покопался в атласных тканях. — А, нет, не в этом, в том. Король указал на следующий, и Тэймарт, наткнувшись на очередные ленты, заколки и вышитые накидки, удивлённо вскинул взгляд на короля. — И не в этом? Вот Сумрак... Интересно, Маэтта вообще положила полотенце?.. — Я могу принести здешнее, мой король. — Тэймарт закрыл сундук и с готовностью сделал шаг к двери. — О, нет уж, не надо! — торопливо пробормотал Мэйриадок. Он стряхнул воду с рук. Затем протёр ступни об одеяло и упрятал ноги в плотные пустынные сапоги. — Гребень, — велел король Тэймарту. Гребень со вчерашнего вечера лежал на столе, и мальчик скоро поднёс его Мэйриадоку. Король рассыпал длинные волосы по плечам и недовольно принялся причёсываться. Тэймарт смотрел на его волосы как на диковинку. Мэйриадок испугался, что ещё чуть-чуть — и он попросит потрогать их. — Послушай, Кион, — возобновил король прерванный разговор. — Вчера ты был со мной достаточно честен. У Тэймарта чуть сердце в пятки не ушло: это показалось ему насмешкой, учитывая, как откровенно он врал прошлым вечером. Вероятно, король всё понял, и специально выводит его на чистую воду. Однако Тэймарт решил до последнего не терять лицо. Он равнодушно похлопал глазами, ожидая нового каверзного вопроса. — Я ведь могу рассчитывать на то, что ты, как подобает настоящему пустыннику, будешь говорить откровенно и без заискиваний вроде тех, чтобы не называть всё своими именами? — Мой король?.. — не понял Тэймарт. — Сумеречники — мутанты. Это больные, изуродованные дети. У них звериные повадки, нулевой интеллект. Сомневаюсь, что они вообще знают, кто я такой, или чем я так важен. В лучшем случае боятся. Это так? — Так, мой король. — Из них получится вырастить воинов? Настоящих мастеров своего дела? — Их можно натаскать. Мэйриадок закончил с расчёсыванием, протянул гребень Тэймарту, и тот отложил его обратно на стол. Он старался, чтобы руки не так заметно тряслись от страха. — И сумеречники всегда слушаются? — Да, мой король. — И чем на них воздействовать лучше всего? — Страхом, мой король. — У вас немного учителей в форте. Как они справляются? Запугали их, и те ходят по стеночке? — Н... немного, мой король. — Подай обруч, — резко велел Мэйриадок, зачесав перед ушами височные пряди. Тэймарт застыл, раздумывая, уместно ли уточнить, что за обруч он имеет в виду. Единственный обруч, который ему был знаком, — это от бочки. Мэйриадок закатил глаза. — Тройной спиралевидный обруч. Для волос. Вон там! Он тоже обнаружился на столе, и Тэймарт наконец сообразил, что «обручем» король зовёт странное приспособление, похожее на свернувшуюся кольцами змею. Мальчик-сопровождающий протянул его Мэйриадоку, но тот не торопился взять, увлечённый переплетением волос в толстую косу. Выходило достаточно ловко. — Почему никто из учителей не носит доспехов, кроме одного? — Не только он, ещё... — Тэймарт осёкся. Не стоит королю знать про Арцэйла. — ...Ещё остальные носят, только если контактируют с ними физически. — Я думал, учителя благоразумно опасаются сумеречьих клыков. — Уже привыкли к риску. Просто сумеречники не нападают на учителей. Меж собой дерутся, это да. — И тот громила в доспехе, потому что он их разнимает... и наказывает? Тэймарт настороженно взглянул на короля. — Что такое? Неужели детей тут никогда не наказывают? Это же обычное дело. Ты боишься об этом говорить? — А... ну... бывает иногда, конечно. Мальчик нервно перехватил перебинтованные руки, спрятанные за спиной. Король скрутил косу в тугой пучок, взял у Тэймарта золотую «змею» и начал закручивать по длине немаленького пучка. Её сегменты издавали приятное костяное пощёлкивание. Мэйриадоку было невдомёк, но у Тэймарта этот звук ассоциировался исключительно со звуком, с которым сгибаются-разгибаются больные суставы. Мэйриадок снисходительно вздохнул. — Теперь принеси платье, — холодно приказал он. — Оно вон там. Мэйриадок указал на приготовленное с вечера платье, лежащее на одном из сундуков. Тэймарт даже присел, чтобы взять платье как можно аккуратнее. Ткань оказалась настолько мягкой, почти невесомой, что он сперва подумал, не огрубели ли окончательно его истёртые ладони и пальцы. Стараясь не дышать, он приподнёс платье королю. — Чего стоишь? — Тот смерил его вызывающим взглядом. — Помоги мне одеться. Молясь Солнцам, Тхаймару и снова Солнцам, чтобы не порвать эту диковинку, Тэймарт помог Мэйриадоку влезть в исподней рубахе в узкий королевский наряд с мелкими застёжками из клыков раптора-летуна на спине. — Умеешь управляться с такими пуговицами? — спросил король. По молчанию Тэймарта даже без чутья было ясно, что его ответ — «нет». Однако сказал он совершенно другое: — Разберусь, мой король. «Я повернулся спиной к тому, кого знаю меньше дня... И я даже не могу контролировать его чутьём...» Мэйриадок вытащил из узорчатых ножен фамильный кинжал и нашёл в лезвии его отражение. Мальчишка настороженно взглянул на кинжал — его глаза смотрели из отражения прямо на Мэйриадока. — Не бойся. Это всего лишь наследный клинок моего рода. В некотором смысле часть меня. Королю давно хотелось это произнести и кого-нибудь впечатлить — в Пограничье все и так знали про мэйронитовый кинжал Дайериэлов. Тэймарт впервые видел такое оружие: без сколов на лезвии, без ползущей из-под рукояти ржави, такое зеркально-гладкое. И то бирюзовое, то золотое — его оттенок неуловимо менялся, перетекая из одного в другой, и трудно было определить его цвет. — Ты удивлён? Смотришь так, словно, будучи пустынником, не видел оружия. — Прости, мой король. — Тэймарту было сложно отвести взгляд: Мэйриадок видел это в клинке. — Как раз потому, что я пустынник, мне интересно оружие из Пограничья. Довольный собой, Мэйриадок хвастливо взмахнул кинжалом, перебросил его из руки в руку, в полёте поменяв захват. Ему очень по-мальчишески захотелось, чтобы пустынник это оценил. И правда: Тэймарт заворожённо смотрел, как клинок гуляет в его руках, послушный как ручной ящер-летун. — Кион? — вернул его в реальность король. — Я позвал тебя застегнуть мне платье. Тэймарт и рад был бы не отвлекаться на каждую мелочь, но это казалось нереальным среди того многообразия невиданных доселе вещей из будто бы другого мира. Он заворожённо ощупывал ткань пограничного платья огрубевшими пальцами. Гладкая, без незаделанных и необработанных ворсинок, врезавшихся в кожу... В Пустыне так не шили. Уж тем более такое не поставляли в Старый форт. Тэймарт получил форму посвежее лишь с Киона, которому её приготовили к приезду короля. Местная одежда от мешков-то особо не отличается... Мэйриадок увидел в бирюзово-золотом лезвии, как вспыхнули его уши. — На самом деле, это по большей части символическая вещь, — продолжил Мэйриадок и выложил кинжал на ладонях. — Передаётся из поколения в поколение от самого Мэйрана. По легендам, им никогда никого не убивали и даже не ранили — у каждого короля было своё оружие, выбранное в течение жизни. — Да, — вдруг сказал Тэймарт. — У короля Мэйрана — топор, у королевы Арэи — двуручный зазубренный меч, у короля Аэрика — лук... — Ты хорошо знаешь историю каддского оружия, — сдержанно похвалил Мэйриадок. — Сможешь вспомнить Вторых королей? Тэймарт помолчал, осторожно застёгивая пуговицу, чтобы случайно не порвать нежную ткань. — Супруги Тэргана, дочь Тхаймара, и Мэи, сын Мэйрана, владели двумя парами серповидных клинков, отобранных у последних завоевателей племени Западных гор. — Правильно. А что скажешь насчёт меча моей бабушки, королевы Эрны? — «Каратель». Выкован в Адросе. Король Аргэнд подарил его своей жене в знак благодарности за верную службу личным телохранителем во время путешествия в Адрос. Полностью мэйронитовое лезвие, мэйронитовая рукоять, гарда и навершие. Личное пожелание королевы. «Как много он знает, — подумал Мэйриадок. — Его хорошо натаскали, чтобы служить мне. Знали, что мне наверняка это понравится». Злосчастная муха начала грузно биться в плотные оконные шторы. Она долго напряжённо звенела в тишине. — Говоришь верно, Кион, — наконец сказал король. — Единственное мэйронитовое оружие, не считая кинжала Дайериэлов. — Нет, — вдруг сказал Тэймарт с жаром, с которым не говорил ни разу до этого. — Не единственное. — Что? — Мэйриадок повернулся к нему вполоборота. — Есть ещё алебарда Эвинов. Перекованный в восьмом поколении полуторник Тхаймара. — Вздор! — прошипел король. — Меч утерян уже минимум триста лет назад! — Вовсе нет. Алебарда из него хранится в поместье Эвинов, — монотонно убеждал Тэймарт. Мэйриадок развернулся к нему, выдёргивая пуговицы из его рук. — Ещё скажи, что знаешь, где именно! — Рэгн Эвин хранит её в кабинете над урнами с прахом семи поколений. — Захотел поумничать передо мной? Ты думал, я не поймаю тебя на лжи? Что я её не почувствую? — Мэйриадок блефовал. — Кончай болтать вздор, Кион. Услышав это имя, Тэймарт понял, что заговорился. Больно прикусил язык, наказывая себя за болтовню. — Прости, мой король. Это просто... теория. — Теория?! Об утерянной алебарде в народе не говорят. Эвины запретили искать её и грозились наказывать тех, кто осмелится задуматься о её существовании. — Да это... просто... мальчишки болтают. Мэйриадок настороженно поглядел на Тэймарта. Чувствовать он не умел, зато был наблюдателен. Только вот на лице сопровождающего не дрогнуло ни мускула. — Какие, к Сумраку, мальчишки? Нельзя об этом болтать! Ты вообще знаешь, насколько влиятелен род Эвинов? Раздавят тебя и этих... мальчишек как эту муху и ухом не поведут. «Знаю, и не понаслышке», — подумал Тэймарт, с трудом сдерживая нервную усмешку. — Тебе смешно? — Мэйриадок всё равно это заметил. — Н... нет, мой король. — Тэймарт попытался быстрее стереть с лица непрошенную ухмылку. — Ты чего-то недоговариваешь, Кион, — строго сказал король. — То какие-то мальчишки в форте на отшибе мира болтают про дворцовые тайны. То сумеречники опасны, то их не стоит бояться. Наверняка ваши учителя не хотят меня зазря нервировать. Да? Тэймарт тупо захлопал своими безразличными глазами. Муха наконец смекнула пролететь в щель между шторами и унеслась со своим жужжанием прочь в раскалённое пустынное небо. — Знаю, что ты выгораживаешь их. Тебе велели ничего не выбалтывать, и ты рассчитывал, что сможешь отмолчаться. Наверняка тебя выбрали, потому что ты самый послушный, бесхребетный и неконфликтный. А может, потому что ты не-сумеречник и тебе можно что-то вбить в голову, создавая видимость, что всё нормально. Не так ли?.. — Генерал идёт, — перебил его Тэймарт. Мэйриадок недоумённо вскинул ухо и только через пару мгновений услышал его шаги. — Где тебя носило, Ардарэн?! — напустился король на него, когда тот объявился на пороге. Генерал и рта не успел раскрыть для приветствия. — Я отходил сообщить о том, что мы скоро явимся на завтрак, — жизнерадостно ответил он. За годы Ардарэн научился мастерски скрывать последствия своих регулярных возлияний, и для своих лет и образа жизни выглядел прекрасно, но Мэйриадок всё-таки заметил, что вид у него не очень свежий. В глазах плескалась муть, под ними залегли характерные тени — этой ночью генерал спал плохо, если вообще спал. Тем не менее, он широко улыбался, искусно изображая бодрость. — Пограничье научило тебя прятать истинные чувства, но я-то всё вижу, — язвительно сказал ему Мэйриадок. Тэймарт недоумённо слушал, как при нём отчитывают его генерала — авторитетнейшее лицо для каждого пустынника. Ардарэн повернулся к нему. — Кион, доложи директору, что Светлый король скоро спустится. — Да, мой генерал. — Тэймарт быстро поклонился по-пустынному, развернулся на пятках и поспешил вниз. — Но ведь ты уже... — начал было Мэйриадок, но генерал заговорщицки подмигнул ему. Когда мальчик ушёл — его шаги стихли в низу лестницы, — Ардарэн прикрыл дверь и тихо сказал Мэйриадоку: — Во время завтрака ничего не говори. Предоставь всё это мне. С местным директором надо держать уши востро. Мэйриадок вздёрнул уши и выразительно показал на них пальцем. — Кроме шуток, мой король. Я бы крайне не советовал тебе вступать в словесную перепалку с Маэдиром Грэнданом. — Ты думаешь, он умнее? И что язык подвешен лучше, чем у чиновников в Пограничье? Ха! — Мой король... Ради Солнц, лучше молчи. — Мне даже не желать никому приятного аппетита? — насмешливо спросил тот. — Да-да, ясно, понятно, делать так, как учил Пимантин. Королю только и нужно, что сидеть и не высовываться! Однако Ардарэн остался серьёзен, и издевательская весёлость Мэйриадока быстро потухла. Генерал редко так настороженно выглядел. И его напряжение Мэйриадоку очень не понравилось.***
— Освети Солнце твой путь, наш Светлый король Мэйриадок Дайериэл! Да будет твой век долог и славен, и не опустится Сумрак на разум твой! И послужит тебе народ Пустыни, и сложит головы за тебя, и не будет страха и сожаления за то, что отдана за короля целая жизнь. За короля! Маэдир оглядел всех сидящих за столом: учителя словесности, лекаря и Кэдиса, короля, его генерала и стражников, — победоносно улыбнулся и, воздев руку с полной настоя чашей, выпил. Его примеру последовали все учителя и генерал Ардарэн. Директор пил так жадно, словно с самого утра его мучило страшное похмелье. Образ дополняли мешки под глазами, которые Мэйриадок разглядел у директора, даже несмотря на подведённые веки. Одноглазый учитель осушил свою чашу двумя глотками и не поморщился. Учитель словесности всё так же чинно пригубил, словно придворный министр на королевском приёме. Король уставился в бокал с соком эйны. Жажды, как и аппетита, у него не было, но он понимал, что придётся заставить себя проглотить хотя бы один кусок чего-нибудь. — Мой король, — тихо подсказал Ардарэн, — за себя полагается выпить. Сок оставил во рту неприятную сладость. Мэйриадок подумал, что терпкую горечь предпочёл бы сейчас куда охотнее. Хотя... откуда ему знать? Трапезная представляла собой большой зал со столом в центре и в обычное время служила столовой для учеников. Остальные столы, предназначавшиеся мальчикам, сейчас были сдвинуты к стенам, и мрачноватый зал с низкими потолками казался просторнее. Стол, отведённый под королевскую трапезу, был самым приличным из всех — остальные, как заметил Мэйриадок, сплошь покрыты царапинами от ножей, когтей и зубов. Из кухни в зал вышел Тэймарт, крепко держа перемотанными руками блюдо с жареным мясом. Запах достиг носов обедающих ещё раньше, чем мальчишка приблизился. Он водрузил блюдо настолько близко к центру стола, насколько позволил рост — ему пришлось встать на цыпочки. Тэймарт как раз оказался совсем близко к Мэйриадоку. Когда мальчик протянул руки, чтобы поставить блюдо, слегка ободранный край его рубашки приподнялся, и король увидел бинты, туго стягивающие тело. Мэйриадок повернулся, чтобы рассмотреть перевязку. Она уходила выше, к груди, прячась под рубашкой и сплошь покрывая торс мальчика. Мэйриадок был так уверен, поскольку видел подобное — именно так стянули тело его товарища Энси, когда тот упал с дерева и повредил спину. Мэйриадок мотнул головой, прогоняя непрошенную мысль о друге детства: тоска по дому опять пробудилась в глубине души и стала подбираться к разуму, который стоило держать холодным. Тэймарт поставил блюдо, оправил одежду, и тот поспешно отвёл взгляд. Ардарэн потянулся, чтобы помочь королю. — Я сам, — оборвал его Мэйриадок и взял двумя пальцами лоснящееся от жира крылышко. — Итак, мой король, стоит обсудить наш план на сегодняшний осмотр, — оживился Маэдир. Он очень хорошо держался, но Мэйриадок, выросший бок о бок с Ардарэном, понял, что тот действительно скрывает следы бессонной пьяной ночи. Его слегка замедленная речь и жесты, более размашистые, чем накануне, выдавали его. Остальные учителя не отставали от своего директора: их воинский раскрас прятал фиолетовые круги под глазами. А вот неровный свет факелов только углублял морщины на их обвисших лицах. — Мы начнём с посещения урока истории, чтобы ты послушал, как нашим мальчикам преподаётся наука о великом прошлом Кадды. После этого пройдёт тренировка во дворе, где ты увидишь, как мы закаляем силу и боевой дух юных воинов. — Откуда королю полагается наблюдать? — поинтересовался Ардарэн. — Место должно быть безопасным. — С балкона третьего яруса между северной и восточной башнями. Именно там лестницы перекрываются решётками, чтобы сумеречники в случае чего не могли добраться до наблюдателей. Мэйриадок только кивал, с трудом жуя сухое безвкусное мясо. Несмотря на поблёскивающую корочку, оно оказалось пересушенным и каким-то пресным. Король жевал без удовольствия, вспоминая нежное филе травоядных ящеров из Пограничья. — Вы едите тех ящеров, на которых ездите, директор? — вдруг спросил он. Маэдир стрельнул взглядом в Ардарэна, не в короля: Мэйриадок понял, что его генерал напряжённо подобрался, когда король заговорил вопреки договорённости. — Что?.. Нет, мой король, мы поставляем мясо из соседних деревень. — А такое жёсткое, словно бедное животное перед тем, как заколоть, загоняли вконец. Мэйриадок отложил недоглоданную кость на край тарелки. — Вы каждый день так кормите учеников? — с вызовом спросил он. — Мясом? Разумеется, мой король! Это лучшая пища для пустынника. Маэдир сам впился в кусок мяса, и Мэйриадок увидел, что зубы у него такие же жёлтые, как у Ардарэна. — Вот как. Эй, Кион, — Мэйриадок повернулся к мальчику, который только-только вышел из кухни с очередным подносом, — каковы на вкус сегодня крылья и бёдрышки? Не застав начало разговора, Тэймарт был обескуражен внезапным вопросом. Он оглядел присутствующих, пытаясь понять, что успело произойти, пока он отходил. — Кио-о-он? — поднял брови Мэйриадок. — Я задал вопрос. Тэймарт тяжело сглотнул — наверняка, проглотил слюну — и ответил тихо: — Они... хороши, мой король. Маэдир перестал жевать и напряжённо посмотрел на Тэймарта. — Их хорошо пропекли сегодня? Они жирные и сочные? — Да, мой король, конечно. — Значит, королю подали еду худшего качества, чем простым ученикам? — Мэйриадок сверкнул глазами в сторону Маэдира. Тот, кажется, не успел за ходом его мысли, и теперь недоумённо переводил взгляд с короля на генерала. — Король задал тебе вопрос, — произнёс Ардарэн спокойно. — Наверно, что-то пошло не так, — натужно улыбнулся Маэдир. — Мальчишки-повара заработались в кухне и недоглядели. Не волнуйся, мой король, они будут нака... — Прошу прощения, — подал голос Тэймарт. Мэйриадок обернулся к нему. Тот стоял, низко склонив голову — руки для полноценного поклона были заняты подносом. — Я не так понял твой вопрос, мой король. Будущие воины Кадды не завтракают мясом. Будущие воины Кадды едят коренья. — Коренья? — переспросил Мэйриадок, и тут же оживился. — Слушай, Кион... А принеси мне эти коренья. Хочу отведать вашего рациона. «Блефую. О да, я блефую», — мрачно подумал он. Мэйриадоком овладело какое-то злодейское веселье от собственной находчивости. Однако Тэймарт помедлил, посмотрев сначала на директора, затем — на генерала. Маэдир хотел что-то сказать, но Ардарэн кивнул, перебив его: — Принеси, Кион. — Да, мой генерал. — Тэймарт быстро поклонился, уже по-пустынному, спешно поставил поднос на стол и поторопился выполнить приказ. — Очень неловко, мой король. Извиняйте, — буркнул Кэдис вместо Маэдира. Мэйриадок неприязненно взглянул на громилу и заметил на его нагрудном доспехе недотёртые следы крови. Разделывал мясо? Или?.. Маэдир сидел, уставившись на свою чашку с ваэнной, и его ухоженная рука, стиснутая в кулак, мелко подрагивала. Тэймарт принёс коренья, очевидно, оставшиеся с завтрака и наспех подогретые на огне. Серая кашица в глубокой миске с отколотым краем — всё, что было в их скромном меню. — Раз так, я тоже не буду есть мясо, — сказал король, беря в руку щипчики для еды. — Ведь на завтрак воины Кадды его не едят. Поем кореньев и посмотрю, как долго я останусь сыт. Юным солдатам ведь этого хватает? Мэйриадок ухватил щипчиками комок — серый, с торчащими волокнами корешков — и опустил в рот. Все неотрывно следили, как король жуёт, едва не морщась от отвращения. «Ну и дрянь! Сумрак их побери! Ладно, Мэйриадок, сам впутался — сам выпутаешься». — Желудок пограничника не приспособлен к столь грубой пище, — сказал Ардарэн и попытался забрать у Мэйриадока миску. — Это нормальный рацион для пустынника, но жителям юга она может быть вредна. Мэйриадок вцепился в миску, не дав генералу вытащить её у него из-под носа. — Я испектирую Старый форт. И я проверю всё, что считаю нужным. — Мой король, прошу тебя, только не рвись на тренировку, — нервно усмехнулся Маэдир. — Нам это очень польстит, но... Мэйриадок попытался проглотить липкую кашу, но она застряла у него в горле, и он обильно запил её соком. Последний раз он так давился разве что в детстве, когда всё, чего ему хочется, — бегать и лазать по деревьям, а бабушка и первый регент сажают за стол обедать прямо посреди бурных игр. — Вы что, подножным кормом питаетесь? — резко спросил король. — У Старого форта проблемы с поставками провизии? Маэдир взглянул на Ардарэна, будто бы ждал от него поддержки, но всё равно её не получил. — С тобой говорю я, — веско сказал Мэйриадок. — Если вы нуждаетесь в мясе, напишите об этом в Пограничье, и с этим разберёмся мы. — Боюсь, мой король, сама мысль жаловаться на что-то вызывает у настоящего пустынника отвращение, — вмешался учитель словесности. — Мы не привыкли просить о заступничестве. — Вы привыкли морить детей голодом. — Мэйриадок повернулся к Кэдису, щурясь на пятна крови, покрывавшие его нагрудник. — Должно быть, ваши рапторы едят лучше, чем ученики? Ты же здесь мясник, я правильно понял? — Это учитель Кэдис, мой король, — подсказал Ардарэн. — Отвечает за ящеров и воинские тренировки. — Ящеры ведь не едят коренья, да, учитель Кэдис? — ядовито процедил Мэйриадок. — Да мы бы только рады были, если б ели, — буркнул одноглазый учитель. Краем глаза король заметил, как Тэймарт дёрнулся, словно хотел что-то сказать или сделать, но под взглядом Маэдира чинно вытянулся на месте в десятке шагов от стола. — Забери, — велел Мэйриадок Тэймарту и не оборачиваясь протянул ему полную миску. — Мерзость. Когда Тэймарт взял миску, король не отпустил её. Повернулся и посмотрел ему в глаза: — Не вздумай это доедать. Швырни в компост. Маэдир проводил взглядом Тэймарта, затем взглянул на Мэйриадока, изо всех сил изображая раскаяние. — Прошу тебя простить нас, мой король. Я обязательно накажу поваров. Мы держим их на кухне из жалости, потому что они... Мэйриадок вскинул руку с кольцом Солнца. — Я сам всё увижу. — В таком случае, — Маэдир примирительно протянул к нему руки, — я непременно включу кухню в план сегодняшней ревизии, и после плаца мы... Мэйриадок решительно поднялся и упёрся ладонями о стол, глядя на присутствующих сверху вниз. — Я осмотрю кухню сейчас же. Мэйриадок уже приготовился к тому, что его начнёт ловко отговаривать Ардарэн, но генерал молчал — а значит, поддержал. Учителя же не мигая смотрели на своего начальника. У того от лица отлила кровь, и если они рассчитывали на его находчивость, он в свою очередь ждал того же от них. — Мой король, послушай, после завтрака там не убрано. Там жар и вонь отходов. Это неподобающее место для правителя Кадды... — попытался переубедить его Маэдир каким-то не своим, нерешительным тоном. — Неподобающее место для меня — эта трапезная, пока вы творите произвол в форте с сотней учеников, — процедил Мэйриадок. — Кион! Проводи меня на вашу кухню.***
От удара дверью качнулась и заметалась под потолком связка сушёных корнеплодов — король Мэйриадок первым ворвался в кухню. Ему в лицо тут же ударило жаром, пахнущим землёй и разваренным корнем. Тугой ком в желудке в ответ на это заворочался, не давая королю вдохнуть. Мэйриадок готов был поклясться Солнцами, что почувствовал густой серый воздух даже на языке. Королевская кухня в Пограничье, справедливости ради, мало чем отличалась: тот же смрад от котлов и жаровен, лязг черпаков и чавканье вгрызающихся в туши тесаков и вилок с длинными зубцами. Король чуть не поскользнулся на шелухе, усеявшей грязный пол, выругался, и лишь тогда повара в запятнанных оранжевых одеждах повернули к нему пунцовые от жара лица. Тэймарт едва успел вбежать за ним, но его с прохода грубо отшвырнул Маэдир. Он догнал Мэйриадока и даже тронул его за плечо ухоженной рукой. — Мой король, это не то, что тебе стоило бы... — Молчать! — Мэйриадок сбросил эту холёную руку и ринулся к поварам: — Где тут кладовая?! За валящим от печей паром он разглядел поваров получше — мальчишки со сгорбленными, какими-то кривыми силуэтами, щурящие слезящиеся глаза. — Где, я спрашиваю?! — прикрикнул он, и один из парней уронил черпак. Он молча указал на незаметную дверь странно выгнутой кистью руки. Мэйриадок, не побрезговав, схватился за засаленную ручку и сперва толкнул дверь, но она не поддалась, и он рванул её на себя. Теперь жар сменился холодом, дыхнувшим на Мэйриадока из погреба. Он кинулся вперёд, но вынужден был отпрянуть, иначе бы врезался в тушу, свисавшую с потолка на цепи. Кроваво-красное переплетение жил и мышц, закованное в рёбра. Без головы, привязанное за обрубки задних лап, тело ящера — или чьим ещё оно могло быть — медленно крутилось под собственным весом. — Я же говорил, мой король, это не зрелище для правителя Кадды, — тихо произнёс Маэдир. Мэйриадок взглянул на него. Директор был бледен как... труп. Отблеск пламени из жаровни бросал на его лицо глубокие сизые тени. — Перебои с поставками, да? — Мэйриадок указал на тушу. — А это что? — Мы припасли это для твоего обеда, мой король... — А надо было скормить мальчикам! Да у тебя раптор лучше питается, чем они. Ты... Покажи мне овощи! Коренья, которыми вы кормите учеников! Маэдир сделал шаг к нему. И ещё. Прошёл мимо туши, отодвинув её рукой. На загривке Мэйриадока волосы встали от ужаса как иглы, в голове заметалась безумная мысль: сейчас он подвесит его так же, как и эту тушу... Директор улыбался, наверняка пытаясь расположить Мэйриадока к себе, но в полумраке эта улыбка была похожа на оскал. — Живо, Грэндан! Не слышал приказа короля?! В холодильную камеру влетел Ардарэн и железной хваткой сдавил Маэдиру плечо. — Мой генерал, я уже пытался сказать нашему Светлому королю, что ему не следует дышать здешним смрадом. Прошу тебя... Только сейчас, когда рядом оказался генерал, Мэйриадок почувствовал себя увереннее. Он наконец отвёл глаза от туши, качающейся взад-вперёд, — она гипнотизировала, — и огляделся. Вдоль стен тянулись стеллажи, заставленные ёмкостями с кислым молоком и соками ягод. На нижних полках штабелями стояли кувшины с солнечной водой — и их тут было больше всего. В углу, привалившись к стене, расположились потёртые мешки. На их боках растянулись почти выцветшие символы. Оба были забиты до отказа чем-то, что по форме напоминало головки круглого серого корня — самого распространённого пустынного «лакомства». Мешки были настолько огромные, что доставали Мэйриадоку до груди. Здесь наверняка годовой запас никому не нужного гнилья, которое сбагрили в Старый форт фермеры, выгребавшие компост из своих сараев. Мэйриадок подошёл к одному из мешков и протянул руку, но тут же отдёрнул её, испытав необъяснимый прилив отвращения. Серая плоть полусгнивших корней, которые пропаривают настолько, что те комкуются в тошнотворного вида кашу, — вот, что он должен был почувствовать, ткнув мешок пальцем. Но прикасаться не стал. Ардарэн внимательно следил за Маэдиром, чьи неестественно суженные в темноте зрачки бегали по кладовке. — Выброси их. Эти коренья. Немедленно! — отрывисто приказал Мэйриадок. Он слышал, как поскрипывает и лязгает цепь, на которой всё ещё раскачивалась туша ящера. Могильный холод топорщил волосы на холке. Лёгкая накидка совсем не грела. — Продовольствия в Пустыне немного, мой король. Чем же мне кормить учеников? — мягко произнёс Маэдир, но в его голосе слышалась затаённая злость. Мэйриадок кивнул на тушу. — Этим. Вам же вполне хватает мяса для своих рапторов, на которых вы ездите развлекаться в ближайший город, верно? А коренья — на компостную кучу. Он уже собирался уйти, но остановился и велел холодно: — Подготовьте мне документы о том, кто поставляет вам провизию. Если вы тут действительно не при чём, пусть ответят те, кто виноват на самом деле. Маэдир до последнего давил свою фирменную улыбку, но ему было уже не до смеха. Он провожал взглядом юного короля и его генерала, наблюдая, как они исчезают в смрадном дыму жаровен и поднимаются наверх, на свежий воздух. Тэймарт чуть было не увязался за ними, но цепкие пальцы Маэдира сгребли его за рукав на предплечье, заставив остановиться. — Твоя миссия усложнилась, ублюдок, — процедил он, глядя в безразличное лицо Тэймарта. В глазах мальчика отражалась покачивающаяся рапторская туша. — Теперь тебе придётся сделать всё, чтобы король никуда не сунул свой нос. Отвлекай его как угодно, но ещё одна такая его выходка — и за своего повелителя ответишь ты.***
Когда Мэйриадок проходил мимо жаровни, он снова увидел сгорбленные, скособоченные силуэты и не удержался, чтобы не уставиться на них. Дым мешал разглядеть их, но он различил их мерцающие глаза на покорёженных лицах, кривые, как ветки мёртвого дерева, пальцы, которыми они отчаянно пытались удержать черпаки. У кого-то были лысые и даже безухие черепа. Один долго стоял к нему спиной, и вдоль этой спины неровным строем, выпирая из-под замызганной ткани рубашки, бугрились позвонки. Урод только начал поворачиваться, и Мэйриадок тут же рванул прочь, чтобы не видеть его лица. Или что-то вместо лица... Качающаяся на цепях туша, искорёженные люди и мешки с тухлятиной сделали своё дело, и Мэйриадока чуть не вытошнило, едва он поднялся во двор. Ардарэн подошёл, чтобы поддержать, но Мэйриадок выпрямился и скинул его руку. Подоспевшая из трапезной стража окружила короля, закрывая от солнца. — Разойдитесь вы, — вяло махнул на них Мэйриадок, и стражники расступились, заняв место у стены, в отдалении. Он жадно дышал прохладным воздухом, пахнущим сырым камнем. Однако приятнее, чем смрад жаровен. — Что с этими детьми, Ардарэн? — тихо спросил король верного генерала. Ардарэн не сразу сообразил, о каких детях он говорит. Его мысли занимало то, что на одном из мешков с кореньями почему-то красовался затёртый почти полностью символ военного врачевательства: меч, обвитый лентой. Может, в Старом форте внезапно закончились все мешки, но вряд ли кто стал бы использовать для еды пропитанную и пропахшую лекарствами упаковку. Набита она была под завязку: не очень-то похоже, что в форт не поставляют достаточно еды... — Ардарэн! — окликнул его Мэйриадок. — Я спросил: что с этими детьми? С калеками на кухне, кто они? — Это те мальчики, которые не годятся для армии, мой король. Они родились такими или изувечились до поступления в форт. — Калеки? Всякий раз, когда разговор заходил об этом, Мэйриадок вспоминал об Энси. Ардарэн знал это; не чувствовал, но видел по его глазам, устремлённым глубоко в себя. — Их отправляют работать уборщиками и на кухню. Стряпают они в большинстве своём, конечно, ужасно, но грех жаловаться, когда в ином случае этих мальчишек ждала бы смерть. — Смерть? — эхом повторил за Ардарэном Мэйриадок. — Или выступление в бродячем цирке до конца дней. Это лучше, чем веселить народ тем, что ты уродился не похожим на других. — Это ужасно... — вырвалось у короля. — Так делают в нижнем Пограничье... — В Пустыне этим людям дают второй шанс. Насколько это возможно. Глаза Мэйриадока застыли, устремлённые внутрь души, которую никто не может прочитать... и никогда не сможет. — Над ними не потешаются? Ардарэн тяжело взглянул на воспитанника. — Мой король, тем, кто живёт на острие меча, не до того, чтобы смеяться над убогими. Им дарят либо смерть, либо такую жизнь. Здесь не как в нижнем Пограничье. Мэйриадок обернулся к выходу из кухни, откуда слышался стук половников и шипение сковород. — Это всё равно не оправдывает Маэдира, — прошептал Мэйриадок, повернувшись к Ардарэну. — Он морит детей голодом и заставляет их делать вид, что всё нормально. Он явно за всем этим что-то прячет! — Может, ты и прав... — Так пойдём арестуем его! Его и всю его шайку. И спросим с них по полной. Ардарэн увидел, что рука Мэйриадока скользнула за кинжалом. — Не торопись. Маэдира нельзя спугнуть. — Что?! Ты его оскал видел? А его прихвостней? — И как ты собираешься бороться с этим? Издать закон против прихвостней? — вскинул брови Ардарэн. Несмотря на повышенную эмоциональность, эту шутку он произнёс с каменным лицом. — Да хоть бы и так! Они все как на подбор, может, похуже, чем он! Особенно некоторые. Генерал понял, что он имеет в виду Кэдиса. Но разубеждать не стал. — Мне понятен твой пыл, но я прошу тебя обождать. Здесь три десятка учеников. Старый форт слишком далеко от любого населённого пункта. Уж тем более — от Пограничья. Чтобы, отлавливая одного Маэдира, мы не порушили всё остальное, нужно быть очень осторожными. Если ты действительно хочешь помочь здешним мальчикам — сделай так, как я тебя прошу. Мэйриадок всё стискивал рукоять кинжала. — Будь осторожен, наблюдателен и больше никуда не лезь. Пускай Маэдиру песок в глаза и прикрывай меня в моём расследовании. Это не твоя война, так что держись от неё подальше. Пальцы короля выпустили кинжал. Внутри у него лютовала буря. И он впервые почувствовал желание карать. Наверно, так чувствовал его отец перед тем, как схватиться за лук. Сравнение с отцом Мэйриадоку не понравилось. — На всё воля Солнц, — безразлично отчеканил он.***
Все ободранные, погрызенные уши сумеречников разных возрастов были обращены вовсе не к учителю, вещавшему с возвышения, но к королю и его сопровождающим. Они разместились в дальнем конце зала, чтобы не мешать учителю и ученикам, но видеть всё, что происходит в комнате. Мальчишки и так не могли усидеть на месте и то и дело кидали на короля косые взгляды. Юный монарх смотрел якобы отрешённо поверх их голов, но на самом деле в голове его крутилась мысль: «Не смотри в глаза зверю — не показывай страх». Расценивая этот холодный взгляд как укор, сумеречники тут же выпрямлялись, чинно складывали руки перед собой на грубо выточенных столах и пытались не грызть ногти. Или уши впереди сидящего соседа. Учитель словесности, соединив пальцы перед собой, расхаживал между рядами и тоже бросал на Мэйриадока быстрые взгляды. Особенно выразительными они были, когда речь заходила о «великой Кадде», «славной династии Дайериэлов» и «прискорбной кончине короля и королевы, освети Солнце их путь». В отдалении от него, сложив на груди могучие руки в толстых кожаных перчатках, подпирал стену одноглазый Кэдис. Его въедливый взгляд скользил по ученикам, а с них в конечном итоге переполз сначала на королевскую свиту, а потом на самого Мэйриадока. Тот фыркнул и отвёл глаза. — И вот, Эргадон Дайериэл, названный Прозорливым, благодаря своей невероятной интуиции разузнал, что замыслили против него дурное. — Учитель с обворожительной улыбкой отвесил подзатыльник зазевавшемуся сумеречнику. Тот заскулил, шмыгнул носом и уткнулся лицом в сложенные на столе руки. — Не было у него никаких оснований не верить своему ближайшему союзнику, Эрланду из Леса, но день и ночь думал он о том, что этот человек принесёт ему смерть. Подозрения так терзали его, что он потерял сон и едва мог править так же мудро, как раньше... «Ах да. Легенда о Эргадоне Прозорливом, убившем своего близкого друга, посчитав, что тот замышляет переворот, — подумал Мэйриадок. — Ненавижу эту историю!» — В роковой луч его опасения всё-таки сбылись. Интуиция уберегла мудрого правителя, как и всегда. Когда однажды Эрланд из Леса прокрался к нему в походный шатёр, зная, что Эргадон доверяет ему и ни за что не заподозрит в измене, тот уже ждал его с обнажённым мечом. Эргадон вонзил этот меч в чёрное сердце своего бывшего друга раньше, чем тот успел обрушить на него свой клинок. С тех самых пор страх покинул его, он упал рядом с израненным телом и проспал несколько Солнц. И говорил Эргадон Прозорливый, что лишь одно чутьё уберегло его от гибели. Позже он приказал вырезать всех, с кем Эрланд был в сговоре, и династия Дайериэлов была спасена. Невероятная интуиция — то, чем славятся наши Светлые короли! Учитель словесности одарил Мэйриадока самой лучшей своей улыбкой. Юный монарх отвернулся. — Что надо сказать? — сквозь зубы процедил учитель, повернув ухо к сумеречникам. Мальчишки переглянулись, зыркнули на короля и забормотали что-то себе под нос. — Солнца... славить... король… — Освети Солнце путь нашего Светлого короля Мэйриадока! — Учитель развёл руки в стороны, как будто ненароком задевая затылки нескольких сумеречников. — Славься, король, да пусть твоё чутьё никогда не подводит тебя! Мэйриадок улыбался, пряча за привычной непроницаемой улыбкой страх и возмущение. Но он понимал, что, чем дольше за ним наблюдают, тем слабее иллюзия уверенности, которую он создаёт. «Пожалуйста, отвернись, — думал он. — Я долго так не протяну...» Вдруг раздался вопль, переросший в звериный рёв: один из сумеречников вцепился другому в ухо, плохо схваченное грубыми швами. Хлынула кровь — на столы, на пол, на одежду нападавшего и его жертвы. Учитель словесности и Ардарэн кинулись разнимать дерущихся. Мэйриадок уцепился за пояс генерала, чтобы удержать, но тот сбросил его руку и устремился к уже катающимся по полу сумеречникам. — Уведи короля! — хором велели Тэймарту Ардарэн и Кэдис. Приказ был излишним: Тэймарт уже схватил короля за локоть. Мэйриадок вскрикнул, когда понял, что сопротивляться бессмысленно: его вздёрнули на ноги и толкнули прочь. Тэймарт выволок его за дверь и потащил по коридору во двор. Короля поразило то, каким сильным был этот тощий паренёк. Его хватка оказалась страшнее хватки Ардарэна — рука генерала последнее время всё чаще дрожала. — Отпусти! — рявкнул Мэйриадок, когда вместо удивления его захлестнул гнев. — Сам справлюсь! Тэймарт разжал руку, и Мэйриадок, в очередной раз рванувшись, отлетел на несколько шагов. — Прости, мой король, — быстро поклонился Тэймарт, сложив руки перед собой. — Нужно было помочь тебе выйти. — В Сумрак твою помощь! — рычал Мэйриадок, потирая локоть. — Ардарэн! Король рванулся за ним, куда-то в подземелье, в которое он и учитель утаскивали визжащего сумеречника. В его плечо вновь впились цепкие пальцы Тэймарта. — Отпусти!!! — заорал Мэйриадок ему в лицо. В пустое, безэмоциональное лицо. Отсутствие реакции заставило его стушеваться, и Тэймарт воспользовался ситуацией: потащил юного монарха прочь. Королевская стража появилась из учебной комнаты с опозданием, сдерживая сумеречников вместе с Кэдисом. Его рявканье разносилось над фортом, хлестало в спину так, что передернуло даже Мэйриадока. Командир стражи Кэол нагнал мальчиков несколькими длинными прыжками и беспощадно скрутил Тэймарта. Тот охнул и позеленел от давно скрываемой боли в разбитых рёбрах, о которых Мэйриадок не знал... и не должен был знать. — Оставь его! — заорал король на Кэола, когда дыхание Тэймарта стало быстрым и хриплым. — Он просто пытался мне помочь! Как только он проговорил это, понял, что больше не злится на сопровождающего. Ему даже стало за него обидно. — Ты оглох, Кэол?! Стражник наконец разжал руки, и Тэймарт чуть не повалился на колени. Удержался на ногах он только железной силой воли. — Я думал, он сделал тебе больно, мой король. — Кэол и не пытался оправдываться. — Мне лучше знать, что я чувствую. Отойди. Кэол отступил, убирая руки за спину, а Мэйриадок помог Тэймарту разогнуться. Тот хватал ртом воздух и с трудом фокусировал на нём расширенные от боли зрачки. — Отведи меня к бочкам, — велел Мэйриадок. Он приметил их несколькими лучами ранее у подножия лестницы в учительскую башню шагах в двадцати. — Хочу умыться. — К... конечно, — выдавил Тэймарт и деревянно зашагал впереди. Оказавшись у бочек, Тэймарт вскрыл одну и, поискав вокруг, подал королю черпак, но тот повесил его за край бочки и сложил руки на груди. — Ты хотел... умыться... — окончательно запутавшись, подсказал Тэймарт. Сердце гулко стучало у Мэйриадока в висках. Злость постепенно отступала, и на смену ей пришёл стыд. Который в свою очередь юный монарх превратил в раздражение. — В этой воде? Да упасите Солнца. Я просто хотел уйти оттуда. Не могу слышать, как этот одноглазый орёт на учеников. Тэймарт совсем растерялся. — Я думал, ты хочешь отмыться. Что на тебя попали их... выделения, — осторожно предположил он. — Что? Не-е-ет! — И тут король ухмыльнулся: — А что, если попали, то я тоже превращусь в сумеречника? Пожалуй, ирония была неуместной. Сопровождающий нахмурился, и Мэйриадок расценил это как недовольство. — Да ладно тебе, — бравировал король дальше, желая продемонстрировать, что он не такой белоручка, как мог показаться поначалу. — Всё с ним будет в порядке. Заштопают ему ухо. Мне, вон, тоже в детстве чуть ухо не оторвало! Тэймарт округлил глаза. Мэйриадок счёл это за интерес. — Ага, вот тут! Он отогнул мочку и повернулся боком, приглашая Тэймарта посмотреть. — Взгляни же! Тот нерешительно подошёл и склонился над королевским ухом. — Собирали по кусочкам! — Мэйриадок был рад, что ему наконец удалось похвастаться боевыми ранами. Шрам на ухе был совсем бледным, но Тэймарт разглядел его. Он не стал говорить королю, но подумал, что это не было так серьёзно, как тот рассказывает: если бы ему и правда чуть не оторвало ухо, шрам получился бы уродливее. — Это должно было быть больно, — покачал головой Тэймарт. А сам невольно принялся пересчитывать собственные шрамы, с которых ему когда-либо снимали грубые швы. Вот они останутся у него на теле навсегда — мрачное напоминание обо всех его оплошностях и пропущенных ударах. — Больно? Ну, если только вначале! Лечить было совсем не больно. Тот врачеватель просто провёл рукой, и... — Мэйриадок запнулся. — Ну да, сшивали, а как ещё?! Мэйриадок надеялся, что Тэймарт не спросит о том, как врачеватель смог провести рукой и срастить королевское ухо почти бесследно. Что он вообще пропустил это мимо своих чутких растопыренных ушей. Поэтому, не дав ему засмотреться и даже об этом задуматься, убрал палец с уха, позволив ему снова встать торчком. — Тебя тут часто покусывают? — поинтересовался король у Тэймарта. — Случается. — А побивают? Под дошитой под его размер формой Киона по всему его телу вились шрамы разного происхождения. Была там и плеть Маэдира, и зубы братьев, и неудачные удары тренировочными мечами... Последних, как ни странно, было меньше всего. — Случается, мой король. Мы же тренируемся. У нас давно всё по-настоящему, разве что мечи не заточены. — А обычно деревянные мечи затачивают? — Мэйриадок выгнул бровь. — Они железные. — А... Ну да, мы же в Пустыне. И вы прямо по-серьёзному махаетесь? Тэймарт не ожидал такого слова из уст короля. Оно относилось к достаточно низовому пустынному сленгу. Даже Кэдис не очень одобрял его, хоть и использовал с учениками — чего взять с сумеречников. — Достаточно. Скоро тебя поведут на плац смотреть тренировку, там всё посмотришь. Только... оно действительно может быть жёстким. — Напугал! — фыркнул Мэйриадок. — Ты думал, как я уха чуть не лишился? В драке, разумеется! Ну не во время же причёсывания! Пусть я не Безумный Аэрик, я тоже вовсе не трус. Король рассмеялся, но смех его угас тут же, когда он не увидел на лице Тэймарта ни тени улыбки при упоминании своего венценосного отца. — Кион? — Насчёт легенды, — быстро выпалил Тэймарт. — Той самой, про Эргадона Прозорливого. — Та-а-ак?.. — Это был неправильный её вариант. Мэйриадок забыл о том, что пытался уйти, и скрестил руки на груди. — Интересно. А ты откуда знаешь? Только не говори, что тебе опять мальчишки наболтали! Это была очень мрачная ирония. Тэймарт виновато опустил уши. — В местной библиотеке есть старые книги. Старый форт когда-то был архивом, перед тем как... нас привезли сюда. Там кое-что сохранилось. И там она звучит по-другому, я читал её. — Как же? — недоверчиво спросил король. — Есть часть легенды, а именно песнь Эрмонда Гхар-Эранского, о страданиях короля Эргадона, которыми он делился с ним, живя в Гхар-Эране. Бессонные ночи действительно мучили его, и он в самом деле не верил целому миру, даже Обоим Солнцам, и страшился этого. «Я ничего не чувствую, — говорил он, — и не знаю, как поступить. Но если я ничего не сделаю, любое промедление расценят как мою слабость». Уши Мэйриадока встали торчком и повернулись к Тэймарту, слушая необычайно плавную для сумеречного мальчишки речь. — Когда Эрланд из Леса подошёл сзади, поднося ему меч, чтобы идти в поход, Эргадон не почувствовал, что это он. Увидел тень, нависшую над ним, узрел краем глаза клинок — и вонзил кинжал Дайериэлов в сердце Эрланда. — Нет... Клинком Дайериэлов никого не убивали! — возразил Мэйриадок. Однако Тэймарт продолжил с того места, на котором закончил. — Узрев то, что наделал, Эргадон чуть не испустил дух. Потерял сознание и пролежал несколько долгих ночей и солнечных дней. Открыл глаза он уже другим человеком — жестоким, трусливым и подозрительным. У него не осталось друзей, ведь вслед за Эрландом он умертвил их всех. Лишившись разума, Эргадон был сослан в тюрьму в Южных ледниках, а трон заняла его сестра Арэя, на счастье не успевшая примкнуть к Отринувшим и стать вечным воителем Кадды. Сердце Мэйриадока сжалось. Он почувствовал себя ещё ребёнком, запуганным и ничего не понимающим мальчиком, забывшим, что такое — чувствовать. Боящимся старых друзей, не верящим никому, ничьим улыбкам и взглядам. Если бы Ардарэн и Пимантин не терпели его столько лет, у него бы никого не осталось... — Арэя вернулась, потому что Эргадон погиб в битве, — тихо произнёс Мэйриадок, скрывая накатившую боль. — Всё возможно, мой король, — не стал спорить Тэймарт. — Покажи мне эту книгу, — потребовал Мэйриадок. — А то вдруг там значится, что ещё и Мэйран с Тхаймаром не были друзьями и убили друг друга в схватке. Мальчик-сопровождающий задумался на мгновение, а потом сказал всё тем же спокойным непререкаемым тоном: — Нет, мой король. Их дружба действительно легендарна. — Откуда ты знаешь? Снова из какой-то редкой книги, которой почему-то нет в архивах Пограничья? — Как они бились вместе, рассказывают все, но как жили вне войны — единицы. Не знаю, известно ли тебе, что после очередного совместного боя, когда Мэйрану в битве срезали косицу, Тхаймар вместо того, чтобы сокрушаться о символе королевской власти, рассмеялся и сказал, что его волосы наконец перестанут наматываться на ветки? Мэйриадок округлил глаза и нерешительно улыбнулся, не зная, стоит ли смеяться. Он обнаружил, что они с Тэймартом уже идут в противоположную сторону к архивной башне с узенькими слуховыми окнами. — И знаешь, что на это ответил Мэйран, мой король? — Тэймарт понизил голос, и мальчишки почти соприкоснулись висками. Тэймарт молчал, и Мэйриадок крутанул рукой в нетерпении. — «Откуда, к Сумраку, в пустыне ветки?». Наконец Мэйриадок позволил себе расхохотаться, украдкой наблюдая за напряжённой ухмылкой Тэймарта. Это было уже победой для забитого, зависимого мальчишки в форте для детей-уродов. Мэйриадок внезапно осознал: как вообще он мог так много требовать от ребёнка, запуганного такими тиранами, как Кэдис и Маэдир?.. Крадясь вдоль стен, почти бесшумно ступая на горячий песок, за ними серой тенью следовал долговязый сумеречник. Пока он не издаёт ни звуков, ни кислого смрада, отбитого пахучей водой, он недосягаем для чужого чутья.***
Вопль раненого сумеречника звенел в стенах подземного коридора, пока Ардарэн и учитель словесности вели мальчишку под руки. Генерал в который раз оценил свой добротный доспех из кожи раптора, спасший запястье от зубов сумеречника. Но вот одежда была испорчена — подрана обломленными ногтями и перемазана чужой кровью. — Кто это здесь? — проворчал лекарь, выглядывая в коридор из-за занавески, ведущей во врачебный пункт вместо двери. — Снова он? Так у меня понравилось? — Хватит паясничать, — сурово оборвал его словесник, оттесняя с прохода и вталкивая сумеречника в комнатушку. Ардарэн поспешил за ним, изумляясь столь резкой перемене в его характере: тот казался ему крайне уравновешенным. — Тебя шить никогда не учили? Твои швы развязываются легче, чем шнурки! Погляди! — М-да, плохо дело, — только и протянул лекарь, рассматривая кровавые лоскуты, которые когда-то были ухом. — Ладно, держите его крепче... если сможете. Словесник скрутил брыкающемуся Хирну руки за спиной, а Ардарэн наклонил его голову, держа за затылок широкой ладонью. Лекарь отошёл к столу за приборами. Там же стояла полупустая бутыль с крепкой прозрачной жидкостью. Её запах перебивал вонь пота и крови, исходящую от хнычущего Хирна, пока лекарь протирал иглу и широкую крепкую нить. Увидев инструмент, уже причинивший ему достаточно страданий, Хирн завопил и дёрнул головой, оставляя в кулаке Ардарэна, невовремя схватившего его за волосы, целый белый клок. — Тихо, слышишь? Терпи! — прошипел Ардарэн ему прямо в здоровое ухо. — Ты же воин Кадды. Воин Пустыни! Терпи. Хирн зажмурился и заскулил. Ардарэн выпустил его волосы, но на этот раз крепче ухватил за затылок, и лекарь плеснул немного терпкой жидкости на окровавленное ухо. Очередной вопль оглушил их. — Всё, генерал. Сами справимся, — буркнул лекарь. Приладив ухо, он принялся сшивать растрёпанные куски кожи. Возможно, ухо уже никогда не будет так хорошо двигаться, как раньше, но на этот раз хоть срастётся — Ардарэн следил за тем, как работают руки лекаря. Он возился долго, и Ардарэн наконец отвёл взгляд, осматриваясь. Ему в глаза сразу же бросились новенькие блестящие баночки с этикетками «останин» — быстродействующим обезболивающим, лучшим изобретением каддских фармацевтов. Ими была забита вся полка, при этом баночки были даже не откупорены. «Подготовились к ревизии, ничего не скажешь», — подумал генерал. — Эй, стой-ка, — остановил он лекаря. Тот с неудовольствием замер с просунутой через ухо сумеречника иглой. — Не мучай парня, воспользуйся обезболивающим. Вон, их целый стеллаж! Ардарэн кивнул на новенькие баночки. — Вот ещё, — фыркнул он после паузы и вернулся к уху. — Воины Кадды должны уметь терпеть боль. — И для чего вам тогда столько лекарства? Так можно и ноги без обезболивания резать. Ардарэн почувствовал, что лекарь начинает злиться. Его руки мелко подрагивали, пока он работал с ухом хнычущего сумеречника. — Нахожу весьма странным, что сам генерал Кадды пожаловал в мой скромный подвал, приведя сумеречника под белы ручки, — пробурчал он, игнорируя вопрос. — Ты работай, не отвлекайся! Если ты не способен зашивать уши как следует, будь готов к тому, что сам генерал явится по твою душу, — фыркнул словесник. Его одежда тоже пострадала, но не настолько, как министерский наряд Ардарэна. — Или ты хочешь, чтобы тобой заинтересовался король? — Я же говорил, что хочу врачевать руками, а не... вот это всё. И не я виноват в том, что... — Ох, да замолчи ты уже! Ардарэн бочком придвинулся к полке со склянками, чтобы получше рассмотреть. В тот же миг Хирн сорвался с места и рванул прочь сломя голову, пока учитель не успел опомниться и придумать ему наказание. По пути он сбил со стола инструменты, которые, звеня, поскакали по полу, и чуть не запутался в полотнище на двери. В попытке вывернуться Хирн перевернул пару пустых вёдер, едва на одном не поскользнулся и наконец бросился бежать. Учитель и лекарь сначала отпрянули, а потом бросились ловить сумеречника, пока оба одновременно не велели друг другу «оставить его, к Сумраку, в покое, пусть бежит, нам же легче». Этих долей лучей Ардарэну хватило, чтобы сообразить. Осторожно, чтобы не звякнуть стеклом о стекло, он снял с полки одну из стоявших с краю баночек. Выверенным жестом, каким обычно прятал флягу с солнечной водой от министра Пимантина, сунул её в сумку на поясе как раз тогда, когда к нему обернулся учитель словесности. Ардарэну показалось, что его ухо повернулось раньше: как раз на короткое стеклянное звяканье, которое всё-таки издала несчастная склянка. Генерал нащупал в сумке вчерашний бутылёк с пограничной настойкой и вытащил его, показывая учителю. — Здорово же мы набегались. Пожалуй, не зазорно промочить горло. Что ж, за здоровье этого паренька! — провозгласил он, откупоривая бутылёк и поднося к губам. — Хм, кажется, там уже давно пусто, мой генерал, — заметил учитель словесности. Бутылёк действительно после ночи в компании Кэдиса опустел и из бурого стал прозрачным. Странно, что Ардарэн вообще до сих пор носит его с собой... — И правда, — с деланным огорчением вздохнул он. — Пойду раздобуду что-то, чем запить такой стресс. Коротко кивнув, Ардарэн удалился из врачебного пункта, сжимая в руке бесполезный бутылёк.***
Зайдя в прохладный сумрак южной башни, Ардарэн откупорил баночку. В нос ему ударил резкий знакомый запах настоя из ваэнны. Генерал усмехнулся. Солнечной водой, конечно, лечатся, но немного иным способом. Он попробовал на вкус пахучую жидкость. В том, что это солнечная вода, теперь не могло быть сомнений. Лучшее пойло Кадды под биркой «останин»! Генерал специально проверил этикетку ещё раз. — Совсем плох стал, генерал Ардарэн? — раздался рядом с ним молодой голос. — Уже пьёшь лекарства банками? Ардарэн вздрогнул от неожиданности, опустил баночку и обернулся. Со двора в башню вошёл Кэол, обеспокоенный и недовольный. — Король с сопровождающим пошли в архивную башню... — Так, Кэол, подойди. Нужно твоё авторитетное мнение. — Но король... — Он с Кионом и целой толпой стражи! Подойди. Командир неохотно приблизился, и Ардарэн тут же пихнул баночку ему под нос. Тот поморщился и фыркнул. — Боюсь, в этом вопросе твоё мнение авторитетнее! Это что, солнечная вода? — Интересная тара для её хранения, правда? — И зачем вообще прятать ваэнну в банке из-под лекарства? И главное — зачем ты мне это показываешь? Начал скрывать своё пьянство от короля и пытаешься привлечь меня покрывать тебя? — Кэол, ты что? Это не моя идея. — Ардарэн сурово нахмурился. — Вообще-то, я нашёл это в здешнем врачебном пункте. Давай-давай, попробуй! — Ну, не так же сразу! Тем не менее, командир стражи принюхался, пригибая уши, а затем лизнул край баночки. Распробовал, сдвинул брови. — Действительно, ваэнна. А где же тогда... — Кэол перевернул бирочку. — ...Останин? — А вот и я думаю. — Ардарэн закупорил склянку и убрал обратно в сумку. — Похоже, мы имеем дело с контрабандой, а в таких случаях продукту меняют тару и оставляют в условленном месте. Но, Сумрак его забери, чтобы в Старом форте... Тут же кругом сумеречники! Не самое надёжное место. — По-моему, ты слишком страстно желаешь поймать на чём-то Маэдира Грэндана, — заметил Кэол. — Несомненно, он та ещё сволочь. Но твои подозрения могут оказаться напрасны — ты ведом исключительно личными мотивами. Уши Ардарэна вспыхнули. — Я просто буду доверять фактам. Твой язык тебя не обманет, в банке из-под лекарства солнечная вода. Уже не всё чисто, не так ли? — Ну вот, стоило мне согласиться помочь, и я теперь во что-то втянут? Так и быть, генерал Ардарэн, я сообщу, если замечу что-то странное. Но учти: у нас сейчас нет иной миссии, как охранять Светлого короля. Не забывай об этом, ловя за руку своих давних врагов. — Знаешь, Кэол, — Ардарэн тяжело взглянул на него: Кэол умелый воин, но молодой, да и в Пустыне был всего раз, и то в Эрвендэле — а это считай Пограничье, — пока фортом заправляет Маэдир, стоит быть подозрительным. Даже чрезмерно. Он умеет обманывать интуицию, и в этом он, отдам ему должное, виртуоз. А посему — никогда не поворачивайся к нему спиной и не верь в его раскаяние. Кэол слушал внимательно и серьёзно, но затем усмехнулся. — Знаешь, генерал, — передразнил он, — детство и юность я провёл в Пограничье при короле Аэрике. Если ты и хочешь предостеречь кого-то от интриг и козней за спиной — то уж явно не того, кто столько лет служит при королевском дворе.***
— Я же говорил, Грэндан, у генерала буквально нюх на выпивку. Одна из банок у него. Маэдир чувствовал за спиной учителя словесности. Знал, что он как всегда стоит, чинно сложив руки перед тощей грудью, с лёгкой улыбкой, выгибая брови так, что те почти сходятся на переносице в вечно благостном умиротворении. Что бы ни случилось, он всегда такой, застывший в своём деланом блаженстве. — Он всё-таки под меня копает, — процедил Маэдир, опираясь лбом о прикрытый оконный ставень. Директор посмотрел вдаль, за водокачку, в бескрайнюю пустошь. Интересно, как далеко в Пустыню простираются когтистые лапы судьи Эвина?.. — Не всё ещё потеряно, — успокоил его учитель словесности. Маэдир повернул к нему ухо, плохо скрывая раздражение. — У нас есть ещё одно место, чтобы перепрятать. Под покровом сумерек можно будет выдвинуться за стену. — Кто выдвинется? — с усталой злобой рыкнул Маэдир. — Теперь нам нельзя пропадать из поля зрения проклятого генерала ни на долю луча. Кого ты пошлёшь? Сумеречников?! — Есть кандидатура. В случае чего от него будет легче избавиться, чем от кого-либо из нас. Наконец Маэдир повернулся к словеснику. Его улыбка, всегда одна и та же, на этот раз внушала директору так необходимое сейчас доверие. Когда-то давно он купился на него, по-своему привязался к этому человеку, приставленному наблюдать за ним. Теперь он наблюдает для него. — Все боятся сумерек, — сказал учитель словесности. — А нас они выручат.