Мальчишки

      Зима наступила очень быстро, свалилась на голову снежным комом. — Тебе не холодно так? — Платон окинул Фила взглядом, затягиваясь косяком. Слова даются ему тяжело. Он перебрал с травой, наверное, впервые за половину года, проведённую вместе. — Заебись всё, ты чё, типа, волнуешься за меня? — Фил стоял напротив, опираясь на внутреннюю сторону подоконника, щёлкая кремнем зажигалки. Для московского морозца одет он был и вправду легко: летние кроссовки, джинсы и осенний анорак. Он иногда поёживался, но виду не подавал. — Да не, мне-то похуй. Просто никто тебя хоронить не будет. Кому ты нахуй нужен, молчащий и мёртвый? — Платон докуривает, скидывая остатки в пепельницу. Он хлопает Фила по плечу и жестом показывает, чтобы тот заходил в квартиру.       В квартире у Платона грязно, но тепло. Фил тут же краснеет, заходя в тёплую спальню. — Будешь? — Парень протягивает бутылку дешёвого холодного пива, проводя пальцем по запотевшему тёмному стеклу бутылки. — Я бы на твоём месте, конечно, не пил. Заболеешь ещё. — И после этого ты говоришь, что тебе не похуй на меня? Обо мне мать родная так не заботится, как ты.       Слова лишние. Платон подходит к Филу, целует, трогая горячими, пропахшими травкой руками, лицо, подталкивая парня к кровати.       Слова лишние. Фил чувствует себя, как дома. В тепле и уюте. Дома, который он смутно помнит, но хранит образы в голове.       Слова лишние. Хотя, Платону стоит рассказать, что такое настоящий дом.