Вино из молодых мышат

      Снизу тянуло удивительным ароматом свежеобжаренного кофе. Гарри с наслаждением прикрыл глаза и спустился по лестнице. Для живущего над кофейней каждый день начинался именно с этого, но даже после стольких лет прекрасность таких моментов ничуть не умалялась.       Посетителей в зале было немного. Все они, увлечённые собеседниками и кошками, казались частью интерьера, а никак не посторонними. Гарри привычно огляделся, проверяя порядок. Кивнув самому себе, двинулся в сторону барной стойки, за которой стоял Кондо, протирающий в задумчивости чашки.       — Как он? — не глядя, спросил тот, когда Гарри плюхнулся на стоящий рядом стул.       — Уже лучше, — он улыбнулся, сразу сообразив, про кого шла речь. — Скоро спустится.       Мимо прошествовал Тони. Верхняя часть его тела была скрыта стареньким монитором, который тот тащил на руках. Гарри проводил странное видение взглядом и, посмотрев на Кондо, промычал нечто вопросительное.       — Сказал, что нам не помешает ещё один сотрудник, — ответил он, пожав плечами.       — Ясно… — протянул Гарри, хотя ситуация понятнее ни на каплю не стала.       За ленивыми разговорами пролетел с десяток минут. Тони успел пройти мимо барной стойки ещё дважды. На все попытки расспросов тот взмахивал руками и бурчал что-то, похожее на: «Потом увидите». Гарри надеялся только на то, что его кафе не превратится в очередную штаб-квартиру Мстителей. Спорить с увлечённым новой идеей Старком, правда, было себе дороже. Чем бы дитя не тешилось…       Брюс спустился как раз в тот момент, когда Гарри уже поднялся с места, намереваясь проведать задерживающегося друга. Выглядел он действительно куда лучше: тени вокруг глаз посветлели, а из движений ушла излишняя скованность.       — Вы куда-то собрались? — поинтересовался Кондо, с готовностью доставая ещё одну чашку, и, ехидно прищурившись, добавил: — Опять устраивать агиткампанию, да, Поттер-сэмпай? Как в старые добрые?       Гарри залпом допил свой остывший уже кофе и деланно возмутился:       — Между прочим, стандартная процедура для тех, у кого с социальной адаптацией плохо… Только без обид.       — Я не обижаюсь, — подал голос Брюс, заворожённо наблюдая за выверенными действиями Кондо.       Когда перед ним оказалась кружка ароматного напитка и вазочка с сахаром, он вдруг отмер и встрепенулся.       — Знаете, почему кофе свойственно пить не только людям? — вдруг затараторил Брюс. — Скажу больше! Именно гулям он необходим в куда больших объёмах. Гарри, вот ты представляешь, какую нагрузку оказывают RC-каналы на тело среднестатистического гуля? Это и нервная система вместе с головным мозгом, сосуды, сердце…       Гарри, не сдержавшись, прыснул со смеху:       — Ой-ой, не надо! Останови свою говорилку, мой котелок сейчас и так не варит, — он покачал головой и усмехнулся, отметив, насколько Брюс сейчас походил на Гермиону, которая в очередной раз вычитала из своих «книг для лёгкого чтения» кучу полезной информации: — Слушай, у тебя в родне нет никого по фамилии Грейнджер? А то сходство, что называется, налицо!       — Вроде нет… — Брюс наморщил лоб, явно пытаясь вспомнить.       — И слава Мерлину! — легко хлопнул ладонью по столу Гарри. — Вы бы с ней и со Старком точно научную революцию бы совершили. А нам ещё столько всего сделать нужно… Заехать в «Они-тян», к Такахидо и Томоко…       Он загибал пальцы, перечисляя, а Брюс даже не пытался запомнить вереницу имён. Если Гарри считал, что к ним нужно заехать, то отчего-то и не хотелось отказывать. Ещё несколько минут прошли за смакованием кофе, который и впрямь оказывал почти волшебный эффект. Или тому виной был сахар, который Кондо, заговорщицки подмигнув, добавил в чашку? Сделав мысленную заметку выспросить об этом подробнее, Брюс позволил Гарри утянуть себя к выходу.       Уже знакомый мотоцикл домчал их до места всего за несколько минут. Всю дорогу они вынуждено молчали: перекрикивать встречный ветер не хотелось ни тому, ни другому. Однако только заглушив мотор и стянув шлем, Гарри довольно возвестил:       — Приехали! Лучший тату-салон в наших краях — «Они-тян».       Брюс поднял взгляд на вывеску, чуть дольше задержался взглядом на колоннах в виде японских демонов — они. Посреди серых улиц этот островок мрачной красоты, вероятно, так и манил потенциальных клиентов. У Беннера же по спине пробежался холодок. Слишком уж свежи были воспоминания о гуле в дьявольской маске.       Гарри толкнул дверь и вошёл внутрь, Брюс, помедлив, двинулся следом, держась чуть позади. Небольшое помещение казалось пустым. За длинной стойкой администратора никого не было, на диванчиках, стоящих углом, никто не сидел, лишь где-то вдалеке слышались разговоры, пробивающиеся через мерное жужжание. Дневной свет, проходя через витражные окна, оставлял на тёмных стенах яркие пятна.       — Кэзуо! — крикнул с порога Гарри.       Последовавший вслед за этим глухой удар заставил вошедших синхронно вздрогнуть. Из-за стойки показалось хмурое мужское лицо, которое вдруг озарилось улыбкой, стоило только разглядеть гостей.       — Колдун, — перегнувшись через стойку, тот вдруг прищурился: — Как там наш золотой грифон?       Гарри хмыкнул:       — Замечательно, — и, кивнув на стойку, спросил: — А ты чего там вытворял, Кэзуо?       Тот пожал плечами, поднимая руку с зажатым между пальцами листом бумаги:       — Эскиз ловлю. Как живой летает, — он усмехнулся. — Видно, сам хозяина пытается найти, и похоже… — остановившись взглядом на Брюсе, Кэзуо добавил: — …уже нашёл.       — Ну-ну, попридержи коней, — Гарри шагнул вперёд, улыбаясь. — Сперва познакомьтесь хотя бы.       — Думаю, мы и без того заочно знакомы. Я тебя умоляю, Колдун, ты всерьёз держишь меня за дурака? — Кэзуо покачал головой, выходя из-за стойки. — Весь район всколыхнулся, когда пошли слухи о появлении очередного искусственного гуля. И из кого его сделали? Из твоего соратника, учёного с мировым именем! Ты понимаешь ведь, какой скандал разразится, если узнают?       Брюс удивлённо моргнул, но не ответил.       — Нагнетай не нагнетай, а дело уже сделано, — возразил Гарри. — Тем более, мы к тебе по другому поводу. Такое дело…       Кэзуо хитро улыбнулся, перебив его:       — Всё в лучшем виде сделаем, не беспокойся. Ты так нам всем помогаешь, настало и наше время, — он заправил за ухо выбившуюся из короткого хвоста прядь. — Пойдёшь к ребятам? Давно не забегал, все только рады будут.       — Ага, — кивнул Гарри и, проходя мимо него, хлопнул по плечу: — Ты уж не перестарайся.       Брюс замялся в нерешительности, не зная, куда себя деть, пока шёл этот обмен любезностями. Новый знакомый скорее настораживал, но его отношение к Гарри подкупало.       — Пойдём, покажу тут, что да как, — поманил за собой Кэзуо, когда Поттер скрылся за дверью, великолепно маскирующуюся под настенное зеркало.       Настоящий облик салона скрывался именно за ней — недлинный коридор с несколькими проходами, которые вели в отдельные кабинеты. Жужжание машинок и разговоры стали громче, стоило Брюсу переступить порог. Совсем рядом — в самом просторной из комнат — раздались приветствия. Видно, Гарри уже нашёл тех самых желающих с ним увидеться. Шагая следом за Кэзуо мимо открытых дверей, Брюс искоса поглядывал на мастеров за работой и на эскизы в рамках, которыми были увешаны каменные стены.       — Мы впервые встретились в пятом районе, — вдруг произнёс Кэзуо, чуть повернув голову. — Точнее, Колдун меня там нашёл. Одиночку без семьи и близких друзей. Без цели и стремлений.       Брюс подошёл ближе, чтобы лучше расслышать тихие слова, но тот вдруг остановился. Они добрались до самого конца коридора, оканчивающегося дверью. Открыв её, Кэзуо посторонился, позволяя войти в свой рабочий кабинет. Помещение было небольшим, но не казалось тесным. Несколько невысоких столов тянулись вдоль стен, над ними — небольшие шкафчики с пузырьками из тёмного стекла с наклейками; кожаное кресло для клиентов стояло посередине под выключенной лампой на сложной подставке; рядом — парочка металлических табуретов. Всё под рукой и ничего лишнего.       — Он заинтересовал меня рисованием, привёл в школу в девятнадцатом районе, — Кэзуо махнул в сторону кресла, приглашая располагаться, а сам отошёл к одному из столов. — Я открыл свой талант там. Рисовал сначала ручкой маленькие картинки и разные фразы, если одногруппники просили.       Брюс уже не скрываясь крутил головой, рассматривая многочисленные рисунки, покрывающие стены. Кое-где они расцветали прямо на камне, чтобы затем продолжиться на прикреплённых листах бумаги, которые накладывались, тесня друг друга.       — Дальше были курсы тату-мастеров. Опять же, — Кэзуо усмехнулся, перебирая наброски, словно пытался найти в них что-то, — Колдун помог и с этим. И вот уже у меня своя мастерская, штат из людей и гулей, а также много довольных клиентов в обеих группах.       Мастер нашёл взглядом примостившегося на самый край кресла Брюса и серьёзно спросил:       — А кто ты?       — Я? — растерялся он. — Никто…       Кэзуо покачал головой:       — Каждый из нас — личность. Даже «никто» есть кто-то.       — Бессмыслица, — отрезал Брюс.       — Бессмыслицей является это твоё «никто». Поэтому спрошу ещё раз: кто ты?       Повисло молчание. Опустив взгляд в пол, Брюс медлил с ответом. Никакие слова не могли ничего изменить — это он уяснил уже очень давно. Кэзуо его не торопил, но всем своим видом давал понять — без внятного ответа от него не отстанут.       — Я не изменю свой ответ, — Брюс глубоко вздохнул, поднимая глаза, — потому что это так. Но я могу дополнить его…       Монстр, движимый гневом и болью. Тот, кому с самого рождения внушали, что для него в этом мире нет места.       Брюс говорил и говорил. То выдавливая из себя слово за словом, то едва ли не захлёбываясь ими. Он тонул в воспоминаниях, мыслях и чувствах. Побои отца, смерть матери, несчастный случай на кладбище, неудачный эксперимент, многочисленные попытки самоубийства… И наконец опыты Кано — идеальная вишенка на торте из страданий. Самая толстая мышь в корейском рисовом вине.       Кэзуо терпеливо слушал. Не перебивал, не двигался с места. Казалось, он и вовсе исчез, вместо со всеми своими рисунками, баночками и комнатой. Мир сузился до Брюса. До его исповеди. И когда он закончил, воздух наполнил лёгкие до самой крайности, в голове стало ясно и чисто — до тихого звона пустоты.       — Ну вот, — подытожил Кэзуо. — Ты уже и не никто. Совсем нет…       Брюс вскинул голову, вглядываясь в спокойное лицо собеседника, словно пытаясь уличить того во лжи.       — Тот, кто зовёт себя никем, отказывается от своей истории. От всех своих переживаний и чувств, — продолжил Кэзуо и, сев на табурет, вытянул ноги. — Наше прошлое делает нас теми, кем мы являемся. Личность — не яркий стикер на лбу. Она состоит из множества граней. Какие-то могут не нравятся тебе, какие-то — другим. Но они все — это ты.       Брюс открыл было рот, чтобы возразить, но мастер поднял ладонь, останавливая его:       — Хочешь дам совет? Не обязательно верить тому, кто говорит тебе, кто ты и что должен делать. Ты сам хозяин своей жизни. Тебе решать, кто ты. Я вот, например, вижу перед собой не монстра.       — А кого? — вырвалось слишком поспешно, чтобы скрыть вспыхнувший интерес.       Кэзуо улыбнулся:       — Я вижу того, кто хочет измениться. Стать не идеальным представителем своего вида, но просто тем, у кого доброе сердце и чистая душа. Да, чистая, несмотря на прошлые ошибки. Их уже не исправить. Но можно исправить себя. Начать с малого, чтобы стать чем-то большим.       Начать жизнь с чистого листа? Невольно вспомнился утренний разговор с Гарри и его совет. Возможно, действительно стоило попробовать. Брюс уже даже догадывался, что именно появится первой строчкой в списке его планов на будущее.       — Не твоё происхождение определяет тебя, — Кэзуо потянулся к столу, — не твои способности, но как ты ими распоряжаешься. Твой выбор.       Он взял лист бумаги, тот самый, про который рассказывал ещё тогда, у стойки. Казалось, с того разговора прошли месяцы, если не года. Кэзуо окинул долгим взглядом эскиз и перевернул его картинкой к Брюсу. Поражённый вдох вырвался сам собой. Раскинув крылья, вверх, к самому краю листа летел алый феникс. Тянущийся за ним шлейф из перьев переходил в пламя. Сжигающее то, что было прежде. Очищающее.       Этот феникс будто передавал свой огонь ему, разжигал надежду прямо в сердце. Брюс наконец увидел путеводную нить туда, где ждала его свобода. Где ответить на вопрос «Кто ты?» было естественно и легко.       Больше не человек. Не гуль. Не монстр.       Всего лишь чистый лист.