Вино из молодых мышат

      Гарри ввалился в кабинет Кэзуо растрёпанный, раскрасневшийся и почему-то раздетый по пояс. Снятую толстовку он комкал, прижимая к себе, но довольная улыбка никак не желала сходить с лица.       — Ну как вы тут? — возвестил с порога Гарри, оглядываясь на кого-то обратно в коридор и укоризненно качая головой.       Брюс разом онемел от подобного появления, поэтому ответил за него Кэзуо:       — Поговорили немного… Уже на выход?       Гарри кивнул, возвращаясь в комнату:       — Нам ещё кое к кому в гости заехать надо. Брюс, ты готов?       Беннер вновь не ответил. Казалось, он отчаянно боролся с собой, но так и не решался ничего сказать. Гарри шагнул вперёд, вопросительно посмотрев на Кэзуо — тот лишь насмешливо поджал губы:       — Вижу, зря время вы не теряли, — и кивнул в сторону толстовки.       Гарри, словно только осознав, в каком виде расхаживал, фыркнул, отмахиваясь:       — Это всё ребята! Татуировку хотели рассмотреть…       — Так у тебя тоже есть? — вдруг подал голос Брюс.       Гарри, уже продев голову, просто повернулся, не натягивая толстовку до конца. На лопатке красовался золотой лев на алом поле. Брюс подался вперёд: казалось, он где-то уже видел это изображение.       — Это герб факультета, на котором я учился в школе, — пояснил Гарри, просовывая руки в рукава.       Лев стоял на задних лапах, скалясь на врагов, и, казалось, в тот же самый миг готов был стать живым щитом. Брюс невольно хмыкнул — в этом смысле зверь удивительно походил на Поттера. Пара секунд — и татуировка снова скрылась под плотной тканью. Гарри обернулся через плечо:       — Пойдём?       Брюс, помедлив немного, сполз с кресла и первым направился к двери. Казалось, он о чём-то крепко задумался, и Гарри хотел было уже спросить потихоньку об этом Кэзуо, как тот сам тронул его за плечо.       — Самооценка у него, скажу тебе, уровня «снизу постучали»… Осторожнее с ним.       Гарри согласно закивал — он и сам уже успел это понять. Больше Брюса из вида выпускать никто не собирался.       — Спасибо, — тихо обронил он на выдохе и двинулся следом за подопечным.       Когда Гарри добрался до выхода, Брюс уже ждал его снаружи. Запрокинув голову, наблюдал за редкими облаками, которые проглядывались между крышами, словно и сам хотел взмыть в небо.       — Дальше по плану родные Такахидо, — нарочито бодро возвестил Гарри, подходя к мотоциклу. — Тут не очень далеко…       — Такахидо… — повторил Брюс, привычно уже усаживаясь позади. — Это ведь фамилия, верно?       — Ну да, — Гарри пожал плечами. — Он вообще не любит свое имя… Будешь его любить, когда оно похоже на имя брата, ушедшего в Аогири.       Руки, обхватившие его сзади, ощутимо напряглись на этих словах, но вслух Брюс ничего не сказал.       Вскоре шум ветра и рёв мотора заполонили собой всё. Мимо проносились не слишком знакомые улицы, которые сливались в единое полотно. Брюс и не пытался следить за дорогой, очнувшись, лишь когда Гарри остановил мотоцикл рядом со входом в многоквартирный дом.       — Нам наверх.       Вместе они поднялись на самый верхний этаж. За закрытыми дверьми кипела жизнь: стрекотали телевизоры, лязгали столовые приборы, веселились дети. Брюс помотал головой, пытаясь избавиться от навязчивого чувства, словно он подглядывал за чужой жизнью.       — Братик! — Девичий крик, раздавшийся откуда-то спереди, вернул его в реальность.       Брюс выглянул из-за спины Гарри. В проёме открытой двери стояла девочка лет четырнадцати.       — Ты чего здесь делаешь? — вновь воскликнула она, едва ли не повисая на Гарри.       — Мне что, нельзя просто так навестить вас? — тот усмехнулся, потрепав её по волосам. — Пустишь?       Девочка мазнула взглядом по застывшему в полутёмном коридоре Брюсу и, улыбнувшись, кивнула:       — Я скажу маме и Кэори, чтобы они достали ещё две чашки, — нырнула она в квартиру и добавила, уже скрываясь в одной из комнат: — Вы проходите пока!       Они успели прикрыть за собой дверь и скинуть ботинки в прихожей, когда навстречу вышел Такахидо.       — Надо же! Вот уж повезло: выходной взял, решил время провести с семьёй… — он добродушно улыбнулся, жестом приглашая вошедших к столу. — А тут вы!       Брюс сел рядом с Гарри. Как оказалось, у Такахидо имелось сразу две младшие сестры-близняшки — Кэори и Кэору. Вместе они походили на ураган: суетились, расставляя чашки, и выхватывали друг у друга вазочку с сахаром, чтобы поставить на почётное место. Привычных человеческому глазу сладостей на столе не было, но, казалось, это никого не смущало.       Госпожа Такахидо не спеша варила кофе, выглянув из кухни всего раз — поприветствовать друзей сына. Лишь её тихий, но серьёзный голос доносился порой, когда близняшки принимались шуметь больше положенного. Такахидо смеялся, прижимая палец к губам, и сёстры затихали, синхронно вжимая головы в плечи… Всего лишь на несколько секунд, после чего всё повторялось по новому кругу.       — Спасибо, что зашли, — негромко сказал Такахидо, пользуясь тем, что близняшки вновь затеяли шумное представление. — Мама очень обрадовалась. Знаешь же… мы гостей редко ждём, с тех пор, как Дэйсьюк ушёл. Хотя она до сих пор надеется…       Брюс вскинулся, услышав это имя. То самое, которое, сказанное вкрадчивым голосом, преследовало его, нависая непроглядной тенью. Дыханье сбилось. Брат Такахидо — Дьявол?       — Всё хорошо? — положил ладонь ему на плечо Гарри, но голос был едва различим из-за шума в ушах.       Брюс затряс головой. Нет. У него никогда не будет «всё хорошо». Злость жгла изнутри, грозя вот-вот выплеснуться. Несправедливо! Даже Дьявола ждала дома семья, готовая всегда принять его обратно, сколько бы тот ошибок ни совершил.       А его никто не ждал.       — Пойдём отсюда, — сквозь зубы процедил он, поднимая взгляд на Гарри.       Брюс прекрасно знал, что тот должен был увидеть. Зелёные искры — признак приближающейся катастрофы. То, чего нужно было избежать любой ценой.       — Мы ведь только пришли… — начал Гарри и вдруг, будто бы споткнувшись, переменился в голосе: — Сможешь держать себя в руках?       — Не уверен, — Брюс прикрыл глаза, но так становилось лишь хуже — перед взглядом замаячили тени, отрывки воспоминаний. — Но я не хочу знать, что будет, если не сумею.       Ладонь безотчётно дёрнулась, ощутив чужое тепло. Гарри подался вперёд, касаясь его плеча своим, сжал похолодевшие пальцы в руке. Брюс слышал его сердцебиение. Так близко. Размеренно. Гарри склонился и сквозь зловещий шёпот, звучащий в мыслях, вдруг пробились слова:       — С поникшей головой ребёнка прочь уносят. Жестокость тишиной не скроют. Нас не спросят.       Брюс прерывисто вздохнул. Гарри пел негромко, словно для него одного, в своём темпе, но мотив был узнаваемый. Как и слишком знакомые слова. Откуда?       — Посмотри: здесь не я, здесь не наша семья, — продолжал Гарри, и голос его креп с каждой фразой. — В голове у тебя всё ещё бой. Будто танки идут, пули, взрывы и жуть. В голове у тебя все в слезах вновь.       Сторонние разговоры затихли. Брюс вдруг осознал, что не он один, затаив дыхание, слушал Гарри. Вся семья Такахидо собралась за столом: близняшки сели ближе к гостям, а мать подле сына. Пламя Гестии наполняло гостиную теплом. Пламя любви членов семьи друг к другу.       От чашек поднимался вверх пар. И когда только успели разлить кофе? Когда Гарри закончил, смущённо отмахиваясь от похвалы слушателей, возобновились разговоры и смех. Брюс молчал, пытаясь проморгаться от защипавших глаза непрошенных слёз.       — Спасибо, — едва размыкая губы, прошептал он, отчего-то зная, что Гарри и так его услышит.       Тот обернулся, ободряюще улыбаясь. Брюс несмело улыбнулся в ответ. Спокойствие окутывало пушистым одеялом, прогоняя непрошенную обиду. Казалось, ничто не способно более разрушить эту идиллию.       — Гостей принимаешь, братец?       Тр-реск.       Полотно домашнего уюта разорвалось в клочья. Хриплый голос, раздавшийся из-за спины, был сродни выпущенному в упор пушечному снаряду. Брюс чувствовал, как по вискам заструился пот. Пальцы задрожали. Медленно, словно голова прикручена была к телу на заржавевший шарнир, он обернулся.       Дэйсьюк стоял в проходе, расслабленно подпирая собой косяк. На губах играла ленивая улыбка, но взгляд был застывший, злобный. Он, казалось, мог бы и вовсе прожечь дыру, если бы задержался на ком-то чуть дольше.       — Привет… Ты надолго? — удивлённо спросил Такахидо, поднимаясь из-за стола, и кинул встревоженный взгляд на мать.       — Прости, Дэйки, но нет, — улыбка Дьявола превратилась в кривую усмешку. — Не против, если один из твоих… друзей пройдёт со мной? Поговорить надо.       Такахидо подобрался:       — Который из?       Брюсу показалось, прошла вечность в зловещей тишине, прежде чем Дэйсьюк ответил, метнувшись взглядом к нему.       — Беннер.