***
Кларк не отходит от Лексы ни на шаг, пока та, наконец, не приходит в чувства. Веки кажутся невероятно тяжелыми, а по телу будто проехались катком. Легкие прикосновение к ее шее заставляют девушку собраться с силами и приоткрыть глаза. Она прикусывает губу, когда пытается лечь в более удобную позу, потому что ее тело уже успело онеметь. — Тихо. У тебя сломано два ребра и сотрясение, — голос Кларк оживляет Лексу и она находит силы улыбнуться. — Посмотри, мам, она еще и улыбается после всего произошедшего. Похоже, она и правда сильно ударилась головой. Лекса строит на лице гримасу и закатывает глаза. Она чувствует на губах солоноватый привкус и проводит быстро по ним языком — кровь. Кларк прикладывает ватный тампон к краешку губ Лексы и удерживает его какое-то время. Уорд морщится, потому что губу неприятно саднит. Эбигейл все это время наблюдает за девушками, но позже, понимая, что им нужно остаться наедине, покидает спальню Кларк. — Мы отчитали Маркуса за то, что он не рассчитал силу и вывел тебя временно из строя. Но так было безопаснее для тебя. Он знал, что делает. — Ему нужно было сыграть свою роль. Он правильно сделал все. Не стоит осуждать его. По крайней мере, он нас всех спас. Кларк лишь пожимает плечами, а затем резко оборачивается. Лекса замечает отстраненность девушки от реальности, а с ней она ведет себя предельно осторожно. — Ты боишься меня? — кидает свою догадку Лекса, заставляя Кларк посмотреть глаза в глаза. — Ну что ты за ерунду говоришь? — оправдывается Кларк. — Меня сложно обмануть. Я вижу, что ты изменилась в поведении… — Не придумывай, Лекса. — Прошу тебя, не обманывай. Что не так? — Хорошо, — Кларк делает глубокий вдох-выдох. — В какой-то момент я думала, что ты все же исполнишь их приказ. Пожалуйста, не обижайся! — Кларк быстро берет девушку за руку. — Как ты могла вообще об этом подумать? Я ни за что бы не причинила вам с Эбигейл вреда, ни под каким предлогом не пошла бы на ваше убийство. Кларк… Я просто поверить не могу, что ты… — Прости, пожалуйста… Рядом с этими людьми ты выглядела непредсказуемой. — Но я ведь даже им озвучила свое нежелание убивать вас. — Да, я знаю, просто… — Просто ты не доверяешь мне. — Неправда, Лекса! — А по-моему, твои слова говорят сами за себя, — Лекса не успевает договорить, как головокружение заставляет ее снова опустить голову на подушку. — Ты как? — Кларк осторожно придвигается ближе к девушке. — Ты побледнела. — Я в полном порядке. Кларк не верит словам Лексы, но предпочитает не доставать своими расспросами. Но когда Уорд прикрывает глаза, Гриффин начинает не на шутку переживать. Руки Лексы дрожат, а веки закрыты. Кларк зовет Эбигейл и та просит дочь принести фонарик. Блондинка быстро исполняет приказ матери и та наводит свет фонарика в закатившиеся за орбиты зрачки. — Похоже на приступ. Ее мозг сейчас подчиняется сам себе, мы не должны вмешиваться. Думаю, это связано с сотрясением. — А вдруг, когда они ее похитили, то снова впихнули этот чип? — Я не вижу свежих швов, а без хирургического вмешательства невозможно вживить чип в голову, — Эбигейл убирает руку с виска девушки, прикрывая обратно тонкий шрамик волосами. — Понаблюдай за ней, а я пока съезжу к Маркусу, проверю его плечо. — Но они сделали ей татуировки на месте прежних шрамов... — Эбигейл дослушивает дочь, с сожалением качает головой, выражая свое явное неодобрение происходящего. Кларк прощается с Эбигейл, но не отрывает взгляда от Лексы, глаза которой по-прежнему закрыты, но ее мозг активно работает, заставляя веки дрожать. — Лекса? Ты меня слышишь? Все будет хорошо…***
--- Tori Amos — Lust ---
Лекса находится в просторной белой комнате со множеством мониторов, установленных на стенах. В каждом разные живые кадры, сменяющие друг друга. На всех кадрах Лекса и близкие ей люди. Девушка подходит к ближайшему экрану и со слезами на глазах смотрит трансляцию своего первого воспоминания — появление на свет: Розали принимает крохотную девочку с рук акушерки и прижимает комочек к своей груди. Лукас любуется этой картиной, его глаза тоже на мокром месте. — Как и решили, еще пять месяцев назад, милый? — спрашивает Розали у отца девочки. — Александрия? — Или просто — Лекса, — улыбается мужчина. — Хочешь подержать ее? — Розали передает розовое одеяло с ребенком Лукасу, и тут он уже не сдерживает слез радости. — Она такая малютка. Ну что, здравствуй, солнышко? Добро пожаловать в эту жизнь, — мужчина целует малышку в лобик и возвращает комочек матери. Лекса смотрит в экран и прижимает кулак к дрожащим губам, сдерживая эмоции внутри себя, хотя по щекам уже сползают влажные дорожки. Девушка подходит к другому монитору, видя себя примерно в возрасте четырех лет: Она сидит недалеко от садовых качелей, а рядом с ней два мальчика, которые играются в гонки машинками по спресованной песочной «трассе». — Белл! Ты играешь не по правилам! — возмущается один из мальчиков. — Лекса. Будешь нашим жюри? — Конечно, только с радостью. По какой шкале судить вас? — спрашивает девочка, обращаясь к мальчику, что чуть поменьше другого. — Джон будет рад, если ты отнесешься к нему не предвзято. Ведь известно, что равных мне нет в гонках. — Я буду предельно объективна к каждому из вас, — насупив носик, обращается к мальчишкам маленькая Лекса. — На счет три — начинаем. Лекса не считает это воспоминание чем-то важным, поэтому удивляется, что оно вернулось к ней. Раньше она считала, что вспоминает только то, что действительно сыграло важную роль в формировании ее судьбы, но никак ни эти игры в гонки в песочнице с Беллами Блейком и Джоном Мерфи. Несомненно приятно вспомнить хоть что-то из далекого детства и воспроизвести в памяти друзей, когда они были детьми, а заодно вновь ощутить ту боль, которую она испытала, потеряв их. На другом экране Лекса видит себя, уже чуть постарше, примерно в том возрасте, когда ее забрали в лагерь наемников, на спортивном мате, в белом кимоно. Ее сбивает с ног напарник, который ростом чуть выше ее, где-то на голову: — Уорд! Помни главный наш девиз «упал — поднимайся не медля». Вставай быстрее и не позволяй противнику нанести тебе контрольный удар, после которого ты едва ли уже сможешь подняться на ноги. Нико, покажи еще одну хитрость Александрии, — так вот когда впервые они встретились с Карлом Эмерсоном. Вот почему в воспоминании из военного лагеря Нико казался таким знакомым ей. Он ходил в ту же группу джиу-джитсу, что и Лекса. Он знал ее с самого детства, но в лагере притворялся, что не знаком с ней. Эмерсона Лекса уже знала не по наслышке, как своего преподавателя по джиу-джитсу. Следующий монитор привлекает особенное внимание Лексы — на нем она видит Пайка. Он встречает Лукаса на улице возле торгового центра. Они пожимают друг другу руки: — Сколько лет, сколько зим, — ухмыляется Чарльз Пайк. — А ты все не меняешься, Уорд. А кто это за Принцесса? — Лекса, моя дочь, — Лукас смотрит на Лексу, держа ее за маленькую ручку. — Поздоровайся, милая. Это Чарльз Пайк, бывший мой сослуживец по армии. — Я теперь служу в военной академии, Лукас. Мы обучаем юных дарований с пеленок искусству ведения боя, самозащиты и созданию различного рода стратегий. Так сказать, я подался в творческую стезю. — Молодец, поздравляю, — пожимает руку Пайку отец Лексы. — А маленькая мисс Уорд не хотела бы обучаться у меня? — не сказать, что глаза девочки горят интересом. Ей почему-то не нравится этот человек, хотя он и предлагает заманчивое получение образования вместо обычной школы. — Это было бы очень интересно, да, малышка? — девочка тянет руку отца, торопя таким образом домой. — А что для этого нужно? Какие-то специальные документы? Мы вот с секции джиу-джитсу идем. Может, увидимся как-нибудь, посидим, выпьем, как в старые добрые времена, пива в каком-нибудь баре? — Буду только рад, — Пайк пожимает на прощание руку Лукаса, а маленькая Лекса всю дорогу до дома молчит. — Все хорошо, солнышко? — спрашивает отец. — Мне не нравится твой друг, — угрюмо говорит Лекса. — Он странный. — Ты у меня такая серьезная растешь. Чем же тебе не понравился Чарльз? — У него выражение лица недоброе. — Просто у кого-то нет настроения? Что, опять Нико тебя победил? — улыбается Лукас, зная уже ориентировочные причины подобного подавленного настроения дочери. — Не в Нико дело… — Значит, я все же прав? — Нико победил меня, но этот мужчина мне просто не нравится, вот и все. — Какая же ты маленькая бука. — Пап, ты знаешь, я не люблю, когда ты меня так называешь.., — мило морщит носик Лекса, поведением больше похожая на подростка, нежели на пятилетнюю девочку. — А все потому что ты — моя любимая маленькая бука. — И не сюсюкайся со мной. Я не маленькая, — с вызовом в голосе бросает девочка, от чего у взрослой Лексы на губах проскальзывает улыбка. Слишком много экранов, на которых транслируются все воспоминания Лексы. Чтобы все основательно вспомнить, необходимо здесь надолго задержаться. Теперь у нее есть надежда вспомнить. Вспомнить все — не только плохое и мрачное, но доброе и светлое, поэтому отказываться от такой возможности будет великим упущением. — Я хочу вспомнить всю свою жизнь до сегодняшнего дня, — говорит Лекса, смотря на очередной монитор с трансляцией ее воспоминаний.