Когда весь мир больше ничего не значит.

Нужен отдых. Я заебался. Я заебался каждое утро вставать, ехать на студию и возвращаться только поздним вечером. Интервью, фотосессия, гострайтинг, последние ночи я почти не сплю; как же надоел этот ёбаный вкус терпких кофейных зёрен во рту каждый вечер. Я не люблю этот кофе, блять. Никита, когда ты уже выучишь, что нужно растворимый покупать?! Курскеев тоже не спит. Но этому вина куча тусовок и алкоголя практически каждую ночь. Только всходят звёзды, он уже зависает там, изредка посылая мне пустые сообщения либо пьяным голосом что-то мямлит мне в трубку; в то время как я сижу и втыкаю в компьютер, пишу текст для очередного заказа. «Пиздец, ты прикинь…» — единственное, что я разобрал из его двух минутной речи. — Да, да, ты прав, конечно, — это все, что я ему отвечаю каждый раз вливая как можно больше заинтересованности в слова. Может, если постараться и прислушаться, можно было разобрать что он говорит. Но нет. Не сейчас. Никогда. Ничто в этой жизни не заставит меня отвлечься от обязанностей. Никита отключился, сказав на последок что типо: «Я сейчас буду», которое я не взял в счёт; ещё несколько секунд трубка не была положена. Он просто бросил телефон в карман продолжая наслаждаться расслабоном, а я и не заметил этого. Понял я сказанное только через несколько минут, когда заиграли гудки. Он вот-вот придет. Надо расправить диван, иначе потом будет жутко неудобно. Закрыв ноутбук, я начал массировать себе виски. Я устал. Как же я сука устал от этих вечных обязанностей. Мне нравится то, что я делаю, у меня огромная аудитория которую я люблю, казалось, больше всего на свете. Но я вынужден передохнуть. И любое ударение будет правильным. Удивительно, но Курскеев зашел неймоверно тихо и молча переодевшись и разбросав свою одежду по всей комнате, лег на раскладной мягкий диван в зале. Я обрадовался, что он не закатил мне очередную истерику по поводу того, как я неправильно заправил одеяло в пододеяльник. Никита очень придирчив, когда пьяный. Стоя возле окна я смотрел на ночную Москву и пытался подобрать нужную строчку. Мысли в голове путались, виски пульсировали, глаза закрывались паралельно с тысячей огней от окон небоскребов. Строчка никак не укладывалась в голове, кусочки мыслей разлетались как мозаика; я не мог сосредоточиться. Мне нужно поспать, я должен, на уставшую сумасшедшую голову сложно писать годный текст на заказ, хоть трудностям я и не предавал особого значения, но на этот раз я морально убивал себя с каждой попыткой разумно взглянуть на мысль. В кромешном темном помещении, которое несколько минут назад освещал экран, я простоял наверно час. И мои мысли были уже не о тексте. У меня есть два дня отдыха, но вместо этого, я сижу за текстом целые вечные сутки. Бля, интересно, сколько сейчас времени? От этой мысли я убрал руки с пояса и сделал движение к столу что бы взять телефон. Мою голову резко схватила невыносимая боль; мое тело дернулось, и я смог удержать равновесие, что бы не грохнуться. Мои зрачки резко раскрылись до максимума и я не мог сосредоточится на том, что бы не смотреть в одну точку остальные секунд пять. Было слишком сложно контролировать себя. Заебись. Ты этого добивался, гострайтер, который всегда вбивается в графики? Немного встряхнув головой, я все-таки смог развидеть ту самую небольшую сьёмную комнату, освященную окнами других домов. — Пиздец… — сказал я еле слышно и истерически усмехнулся. Мои попытки взять себя в руки не прошли даром. Я все же подошёл к столу и взял телефон дрожащими пальцами. Яркий экран был довольно непривычен для глаз, и от резкого рывка головы от телефона в виски снова ударил ритм боли. Я прислонил ладонь ко лбу и прищурился. — 3:11, — выговорил вслух, что бы мой мозг по лучше переварил эту информацию. Я положил телефон обратно на стол и «пополз» к кровати. Нащупав мягкую постельку я бессильно рухнул на подушку. Хочу спать. Невыносимо нуждаюсь в покое.

***

— Ген… Теплая рука аккуратно тронула мое плечо. Нехотя я с трудом приоткрыл глаза. Никита напуганно смотрел на меня большими глазами. — Что с тобой? Тебе плохо? Я в свою очередь жмурясь, осматривал всю ту же комнату и заметил, что укрыт красным пледом. — Все нормально, — попытался сказать я и тут же откашлялся; понял, что жутко хриплю. Сука, охуенно, чё. Мне завтра на студию к Хэву, а у меня голоса нет, прикольно. Никита резко зажмурился и очень сильно схватил меня за плечо. — Ебать, чувак, все, иди нахуй, я отменяю все твои ебаные встречи. Какого хуя ты доводишь себя до такого состояния?! — давно я не слышал такого злобного крика от Никиты в мою сторону. Этот казахский акцент звучал ужасающе. Я ничего не мог сказать. Как физически, так и в голове не было нужных аргументов. После этих слов он вдруг резко встал и ушел без каких-либо объяснений. Медленно привстав на локти я почувствовал себя очень бодро. Сколько я спал? А может быть, пропустил запись? В голове путались разные мысли, будто паутинка весенним утром в лесу, я все ещё не мог сосредоточиться. Мои глаза уже могли фокусироваться, когда Никита сел рядом со мной опять, но уже с кружкой воды. Крепко схватившись за ручку, я сделал пару глотков и откашлялся. Прохладная жидкость приятно смочила мое горло. — Сколько я спал? — хрипло спросил я не задумываясь. — Откуда я знаю во сколько ты лег? Сейчас около четырех, я не ебу. Нормально так, не стало лишним. Я реально чувствовал себя так, как не чувствовал себя ближайших дней пять. — Я лег в три, если не ошибаюсь. — неуверенно произнес я. Вчерашний день был очень размытым в моем сознании, будто сон; он вроде бы был очень интересным и ты очень сильно пытаешься вспомнить подробности, но оно все такое размытое, словно несфокусированная фотография. Никита глубоко вздохнул и полез в карман за… телефоном. — У меня есть знакомый. Он поможет тебе, — сказал он смотря в телефон и свапая туда сюда по экрану. Всмысле? За кого он меня принимает? — Эй, ты на приколе? Я не псих как бы, я просто утомился, не неси хуйни и не трогай людей. — Мне не очень приятно смотреть на твои огромный мешки под глазами и слышать этот ужасный голос. Мне далеко не похуй на то, как ты себя чувствуешь… Никита хотел еще что-то сказать, но замолчал. Он поднял на меня глаза и замолчал. Я согласен, что мне нужен отдых, но зачем мне психотерапевт я не вдупляю. Может, я отупел и все очевидно. В любом случае, Курскеев не пожелает мне зла, а сейчас, я как никто нуждаюсь в помощи. Я решил промолчать. — Мне надо на студию. Я предупрежу всех по поводу тебя. Мне опять хотелось что-то промямлить про то, что Саня с Игорем ждут меня уже четыре дня, и что это очень важно, и что сегодня я должен отослать тексты ещё нескольким людям, но не получалось. Язык будто не слушался и понимал ситуацю правильней, чем это делал мозг. Никита резко встаёт, подходит к столу, хватает первую попавшуюся ручку из футляра; открывает шкаф, достает лист и на уголке что-то пишет. Я же внимательно наблюдаю за его действиями. Вскоре он кидает ручку обратно и обрывает подписанный уголок. Оборачивается и протягивает мне обрывок. — Позвони ему. Он пронзительно посмотрел мне в глаза. Первые несколько секунд я опять хотел отрицательно выразиться и не взять номер, но потом что-то внутри меня снова подсказало поступить иначе. Я послушно кивнул. — Ладно, я побежал, позвонишь. Ох уж эта его заботливая улыбка.

***

Выпив чашку горячего чая, я решил узнать, что это за номер ноунейма на обрывке. Я взял в руки телефон, включил клавиатуру в телефонной книге и засунул руку в карман домашних шорт, доставая уже помятую бумажку. Боже, какой отвратительный почерк. Я даже номер несколько раз неправильно ввел, перепутав шестерку с нулем. — Алло? — послышалось с той стороны трубки. — Здравствуйте, это… — запнулся я и начал жмуриться в мятую бумажку, — Вячеслав Карелин? — под очень сильным напряжением, неуверенно произнес я. Не дай бог (которого нет) я сделал ошибку; такой стыд нахуй. — Именно. Что тебе? — голос был жутко приятным из-за своего безразличия. Это помогло мне словить капельку уверенности. К тому же, мне показалось, что я уже где-то слышал его. Никита уверен, что я не знаю этого Вячеслава Карелина? — Я по поводу приема… Ну… — я зажмурился пытаясь правильно сформулировать поток мыслей. — А, точно, бля, сорян. Тебе срочно? — Ну… Хотелось бы, — улыбнулся я. — Ммм, шо с тобой делать… — нудная пауза; я даже уже хотел что-то сказать, как тот продолжил, — говори, как там тебя. — Геннадий Фарафонов, 1994 года рождения… или что там нужно? Он замолк. Мне стало до жути неудобно, я наверное сказанул что-то не то… Как ни странно для меня, я никогда не волнуюсь. Но тут почему-то дыхание сперло. — Алло? Я чуть не сдох, когда мне в ухо завибрировал рингтон айфона. — Блять! — громко выругался я, когда выпустил телефон из рук. На экране был тот же номер. Сука, как это надо тормозить, что бы не догадаться посмотреть, не прервалась ли связь?! Мне внатуре нужна помощь. Как только я взял трубку, я услышал, что не только меня волнует этот разговор. Это снова погасило во мне уголек волнения. — Братан, прости, еще раз, как тебя? Я улыбнулся и услышав извинения, слегка успокоился. Мы точно найдем общий язык. — Гена, — решил ответить я. Нахуй ему эта фамилия и год, он что, справку мне пишет? — Хмм, Гена, — он снова замолчал, но посторонние шумы в его окрестностях дали мне понять, что вызов идет, — слушай, ну, подойди ко мне через 2 часика, пойдет? Я посмотрел на часы. Вряд-ли в семь удобно, ну да ладно. — Вполне. Он дал мне адрес, мы попрощались и вскоре я сбросил. А ещё, он сказал, что «с нетерпением ждёт меня». Я посчитал это довольно милым.