Часть 6. Пыль под ногами. Глава 7. Брызги стекла
Амэгакуре но Сатэ
День стремился к завершению, и Наруто в очередной раз посмотрел в окно. Его занятия на сегодня были окончены, и он планировал провести свободное время с пользой — а именно отправиться к Нагато. Старший Узумаки сегодня должен был быть тоже свободен вечером, и потому мальчишка хотел узнать у него что-нибудь об внешнем мире. Например, какие-нибудь истории из прошлого. Он хорошо их рассказывал. Умел создавать словами целые картины, и Наруто это завораживало… И вот он спешил по давно заученной дороге. Сейчас было главное не попасться никому из тех, кто мог кроме него находиться в башне. Сегодня здесь в очередной раз сидели Дейдара и Сасори. И если Акасуна был занят своими марионетками, то Дейдара мог вполне слоняться по высотному зданию… Был еще вариант лепки из глины, но Наруто не особо надеялся, что подрывник сегодня будет занят этим. Но дело не только в рассказах. Наруто хочет кое-что попробовать, и сегодня должно получиться…--- ---
В комнате тихо и двоих находящихся здесь окутывает приятный полумрак. Нагато устало вздыхает и откидывает назад рукой слипшиеся волосы. То, что он сейчас из себя представляет, расстраивает не столько самого пленника башни, сколько мальчишку, и старший из двоих это видит. — Не думай об этом, — велит он будущему шиноби. — Тебе стоит думать о том, что ты должен стать сильнее, умнее и мудрее. Хинату ведь будет поймать непросто — она никогда не ходит одна, а те, кто ходят с ней — слишком сильные противники. Один её отец чего стоит. — Вы знакомы с ним? — Наруто решил собрать побольше информации об этом Орочимару. Глупо думать, что змеелюд слаб или дофига удачлив — ведь не каждому под силу просто взять и просто забрать кого-то из Конохи, тем более кого-то из клана Хьюга. — Да, и при том давно, — отвечает Нагато мальчишке и берет со стола тряпку, промакивая ей лицо. Наруто пришел немного раньше, и он не успел обмыться. А впрочем Наруто — шиноби, пусть привыкает к тому, что жизнь далеко не так хороша, как здесь, в этой башне. — И? — мальчишка заерзал от нетерпения, а потом, сообразив, поспешил к небольшой помывочной, которая находилась здесь же за тонкой перегородкой. Нагато слегка улыбнулся такой заботе о себе. Собственно позволяла себе подобное только Конан, а другие — нет. Да он и не пускал их сюда. Но эта мелочь быстро стала для него особенной. Наверное, потому что из всех, кого он смог найти и собрать, этот был действительно родственником. Прежде всего по степени наивности и глупости, которой и Нагато обладал в том же возрасте, в каком сейчас находится младший Узумаки. — Когда-то давно, я был глуп и наивен. Я был слишком самоуверен и верил в неосуществимое … А впрочем: я просто слишком боялся признавать свои ошибки. И вот как-то раз, когда я был даже помладше, чем ты сейчас, я, Конан и Яхико встретили Орочимару, Цунаде и Джирайю. — Три великих саннина? — не удержалсмя от вопроса Наруто. — Они самые, — отвечает старший и продолжает свой рассказ. — Там произошла немного неприятная история моей ошибки, которая попортила жизнь не только мне, но и Конан, а Яхико теперь вообще мертв. — Что произошло? — Я ведь уже говорил тебе, что просто немного ошибся… — Я хочу знать все подробности! Нагато тяжело вздохнул и рассказал всё, что когда-то поведал Конан. (Часть 5. Боевой ирьёнин. Глава 4. Нюансы Мироздания). Наруто призадумался. То, что он рассказал, было определенно печальным. — И самое главное в этой истории, что Джирайя ушел именно в тот момент, когда уходить от нас по факту было нельзя! Мы, разумеется, уже что-то умели, но глупо думать, что мы могли нормально жить в нашем мире, тем более с тем бредом, который он вбил в наши безмозглые головы. Если бы он тогда позвал нас с собой, то мы бы не раздумывая пошли бы за ним. Но ему это было не нужно — он просто ушел, забыв о нас, как о ненужной ответственности и отработавших своё инструментах. Если бы он не бросил нас тогда, то Яхико был бы жив, Конан была бы счастливее, а я бы… А впрочем, если бы не та техника моего клана, косая и недоработанная, то теперь все трое из нас были бы мертвы. — Я еще припомню ему, — обещает Наруто. — Этому Джирайе! Орочимару ведь дал ему рье на ваше обучение? Так в самом деле почему было бы не привести вас в Коноху, если рьё кончились? Там ведь всегда собирают сирот — я помню приюты были битком набиты такими, как я. Вы ведь уже были почти что шиноби и могли выполнять миссии? Так даже и в приют можно было не сдавать — отдать в Анбу и всё. Разве не так правильнее было бы поступить? — Так, разумеется, — кивает головой Нагато. — Но тогда он бы нес за нас ответственность перед Деревней, как за тех, кого воспитал, как шиноби. А этого он, как я понял из его поведения, никогда не любил. Поэтому всё просто — нет учеников — нет проблем. А в том, что мы не должны выжить… я думаю, он предполагал такой исход, тем более, что для шиноби он наиболее логичен в нашем мире. Нагато замолкает, очевиднее всего припоминая события тех дней. Наруто помнит слова Хинаты на счет шиноби и их правил, и реалии этого мира для него были не новыми. Правда, он не мог привыкнуть к этому, да и не собирался по правде говоря… — Да и хрен с ним! — заявляет Наруто, продолжая оттирать худющие ноги своего родственника. — Я его поймаю, и однажды он получит. И он получит, и Коноха получит. — Сначала тебе надо стать сильным, — приподнимает за подбородок мальчишку мужчина и смотрит в его глаза. — Он далеко не простой противник, раз уж столько лет скрывается от меня, да и от тех, кто тоже не прочь ему припомнить за всё хорошее… — Я всё равно его достану! — ухмыляется Наруто, совсем как Хидан облизывая губы. — И тогда я ему напомню про то, что за всё надо отвечать! Нагато засмеялся, а Наруто, пользуясь тем, что он отвлекся, быстро начертил на каменном полу печать, и напитал её своей чакрой. Он чиркнул по полу ещё раз, а затем по ногам своего старшего родственника. Мужчина резко замер и уставился на мальчишку. — Как ты это сделал? — смотрел он на него, понимая, что тело продолжает наполняться чакрой. — Просто разработал одну печать, чтоб хоть немного улучшить твое состояние, — произносит Наруто чуть смущаясь. — Да у тебя однозначно талант! — хвалит его мужчина. — Тебе надо побольше заниматься в этом направлении. А то мне тут доложили, что ты с Хиданом баб обсуждаешь… — Хорошо! Я буду меньше с ним об этом говорить, — произносит Наруто и невольно смотрит на лицо Нагато, на котором появилась вполне искренняя улыбка. Как-то краем глаза он все равно видит за его спиной торчащие штыри, и это удручает. А впрочем: он справится и с обучением, и с поисками Хинаты, и с раздачей пиздячика Джирайе… Он сможет всё потому что он — Узумаки.--- ---
Чуть позже, когда Наруто пора спать, он вновь идет по коридорам. Тишина и никого нет. Это радует, но он все равно на чеку. Библиотека встречает его торжественным молчанием. Он крадется к интересующему его стеллажу и берет оттуда нужный свиток. Чуть позже он слишком сильно углубляется в чтение и не замечает, что дочь Ханзо стоит над ним. Она легко дунула и Наруто подскочил с места. — Напугала! — произносит он, а она смеется. — Тоже любишь почитать? — спрашивает она, смотря на выбранный им свиток. — Хороший выбор, но я могу показать получше. — Давай! — соглашается он и они идут к нужному отделению в библиотеке. Вместе и в самом деле веселей. Они расходятся часа через два, и Наруто спешит к себе ведь завтра с утра очередная тренировка, а он и так засиделся.--- ---
Лежа в своей кровати он смотрит в потолок и думает о том, какова теперь его жизнь. В мыслях крутится Коноха. Раз за разом он вспоминает особо сильно вгрызшиеся беспощадными зубами в память неприятные воспоминания. Узумаки вспоминает выпуск из Академии шиноби, и то, как тогда ему помог Мизуки. Улыбка трогает его усталое за день лицо — вот один из немногих, кто не смотря ни на что, позаботился о нем. «Так же как Хината, так же как клан Учиха и Неджи Хьюга…», — и незаметно приходит понимание, что не все там пропащие, и возможно, с землей сравнивать Гнилую Деревушку не стоит. Как там говорила Хината? Порой надо давать второй шанс? Наруто задумался над шансами и прочей чушью. Хината была, безусловно, какой-то правильно наивной и верящей в «свет и добро», и вместе с тем эти свет и добро несущей в шаткий мир шиноби. И можно бы было даже оспорить её методы и принципы, если бы они не меняли мир вокруг медленно и незаметно. И Наруто это видел прежде всего сравнивая себя в прошлом и сейчас. Он перевернулся на бок и укутался в одеяла потеплее — все-таки приближалась зима, которая здесь была гораздо мягче, чем в Конохе, но всё-таки становилось противно и холодно. Наруто подумал о том, что не мешало бы навестить Мизуки. Его Сенсей теперь жил здесь, в Амегакурэ. Он не мог выходить за пределы города, но как-то раз, приходя к Наруто в Башню, отметил, что ему это и не надо на самом деле — здесь он тренирует молодняк, да и вообще в первый раз за всё время у него появилась возможность подумать о жизни и о себе. Узумаки отметил, что хорошо, что один из его сенсеев здесь, а не там. Всё-таки не хотелось бы делать больно тем, кто тебе действительно помогал. И с этими мыслями он уснул, думая о будущем и о том, сколько еще всего предстоит сделать.--- ---
Под вечно пасмурным небом не видно звезд. Здесь только облака, и ничего больше. Иногда (очень редко) звезды показываются жителям страны Дождей, но сегодня не тот день. На небо смотрит дочь Ханзо. Она почти не помнит своего отца с матерью, да и не считает это нужным на самом деле. А зачем ей помнить о них? Жизнь дала ей второй шанс, и она не упустит его. Какой бы была её жизнь, если бы её родители были бы живы? Она иногда думала об этом, и была в душе даже рада, что всё сложилось именно так. Ведь если предположить, что они остались живы, то получалось бы, что ей приходилось бы каждый день бояться за свою жизнь, ведь врагов у её отца было бы много… Постоянное сидение в башне, постоянное прибывание у кого-нибудь на виду. Нет, она даже думать об этом не желает! Всё-таки сейчас она имеет куда больше свобод, чем если бы была одной из дочерей Ханзо. Тихие шаги раздаются неподалеку и приближающийся слегка покашливает. Она уже знает, кто сюда идет и, кажется, её сердце начинает биться быстрее. Но она старается не подавать виду — она ведь шиноби… — Итачи, — шепчет она, не оборачиваясь. — Я думала ты не придешь… — Хм, — произносит он и садится рядом с ней, касаясь плечом. — Получилось иначе. Снова наступает тишина. И она какая-то на редкость уютная. Момент хочется растянуть на вечность, но оба понимают, что это невозможно. — Мне скоро надо будет уходить, — произносит он. — Пообещай, что с тобой ничего не случится! — просит она. — Этого тебе даже Боги пообещать не смогут! Так чего ты требуешь от меня, женщина? — спросил её Итачи, заглядывая ей в глаза. Она немного смутилось — действительно: о чем о таком она просит? Они ведь шиноби. И смерть всегда крадется рядом с каждым из них — такова их жизнь. Так почему даже зная это, она хочет, чтоб злой рок в любом случае обошел его стороной? Проходит еще минут 10 молчания, и она понимает, что сидеть вот так вот рядом с ней и касаться её плечом Учиха долго не намерен. Вот он уже слегка касается своего запястья, и это всегда верный знак, что он сейчас поднимется и уйдет. Но куноичи должна быть рада тому, что он вообще смог зайти к ней — в прошлый раз на это не было времени. Но ей мало таких подачек! Она хочет большего! Она хочет его рядом всегда и постоянно! Она просто хочет быть с ним… — Расскажи мне что-нибудь о мире? — просит она хватая его за рукав в каком-то отчаянном порыве задержать Учиха рядом с собой. Она ни на что не надеется — даже несколько лишних мгновений уже есть счастье, но он вдруг решает остаться. — Что-нибудь интересное? — спрашивает он и смотрит вдаль, на небеса, готовые в скором времени разродиться очередным дождем. — О чем бы можно было поговорить с кем-нибудь? — Я не знаю, — она прижимается к нему сильнее и старается запомнить запах его тела. — Просто что-нибудь. — Хм, — он замолкает о чем-то думая. — Из далекой Конохи пропал единственный, кроме меня, Учиха. — Саске? Но куда? — Понятия не имею, — он слегка пожимает плечами. — Мой братец, очевидно всего, пошел по миру в поисках силы. — Для чего? — Чтоб отомстить мне за смерть клана. Но это неизбежно и неважно на самом деле в данный момент, — Итачи вздыхает. — А что важнее? — спрашивает она у него, радуясь, что он решел задержаться рядом с ней да еще и делится с ней такими сведениями! Не придется теперь выспрашивать их у Господина Нагато. — Пропажа замены Хинаты Хьюга, — произносит он и смотрит куда-то в неопределенную даль. — Той самой, с которой даже выпустили тамошнюю туалетную бумагу? — Да, — Учиха кивает головой. — Говорят, что она ушла вместе с Неджи Хьюга на миссию, и в итоге их то ли кто-то похитил, то ли они сами куда-то удрали. Я точнее не смог узнать, но это и не важно. — Думаешь, они и в самом деле могли просто взять и уйти из Конохи? Зачем бы им это? Харуно ведь в лучах славы купалась. Мертвую Хьюга навряд ли кто-то затмит, но всё равно… — Людям порой не нужны лучи славы — в их свете очень часто бывает холодно и одиноко, — произносит Итачи. — Порой людям нужнее и важнее свобода. Не всем, конечно. Он снова потирает своё запястье и поднимается на ноги. В глазах его не горят Шаринганы, в отличии от первой их встречи. Но её это не особо беспокоит. Она подскакивает на ноги и порывисто обнимает его. Но что она себе позволяет? Кто она в конце концов? Безродная девка или какая-то крестьянка? Разве она дочь гулящей бабы? Нет! Она дочь самого Ханзо Саламандра! И не важно, что он мертв — она-то жива, и знает, кем был её отец… Она отскакивает от него и смотрит ему в Шаринганы без намека на прежнюю слабость. Она молча кивает ему, а он слегка кивает ей в ответ. Порыв ветра вздымает вверх её и его волосы — скоро начнется дождь. Холодный, зимний, заставляющих людей жаться друг к другу ближе, прятаться в свои норы, прогибаться под стихию и смиряться с её наличием в этом мире. Но разве это про тех, кто сейчас стоит на крыше? Такие разные, и такие одинаковые — кажется, они одни в этом мире в данный момент. Он касается двумя пальцами её лба и молча уходит не оборачиваясь. Она ничего не произносит ему вслед, просто смотрит и все. Но это не значит, что она смиренна. Это значит, что она бросает вызов всему мирозданию, чтоб изменить привычный порядок вещей. А к какому это приведет результату для других — её мало волнует. Да и почему её должна волновать какая-то пыль под ногами?--- ---
Итачи уходит молча и не оборачиваясь — он и так знает, что она еще долго не сдвинется с места — это уже не в первый раз. Он знает, что это всё однажды кончится. Скорее всего, смертью одного из них — такой мир шиноби. Таковы его устои, правила, традиции. Так здесь живут поколениями и все здесь неизменно. И он прекрасно понимает, что использует её, чтоб узнавать обо всем, что творится здесь, в этой башне — он и сегодня получил от неё сложенную во много раз бумагу, на которой ровным и убористым подчерком написаны многие важности на взгляд беловолосой девчонки. И он не знает наверняка, чем это в итоге кончится, но окончание есть у всего. Но неопределенность напрягает: напрягает работа на Акацуки, напрягает странный Учиха в оранжевой маске, напрягает ситуация с Саске и тем, что мозги ему точно подправили в Конохе — и что будет дальше с глупым младшим братом ему неизвестно… Неопределенность раздражает — он ни в чем и ни в ком не уверен наверняка. Хотя… Он точно знает одно: девчонка непременно расскажет все Наруто, и тот будет в курсе о случившемся в Конохе.--- ---
Одно из убежищ Орочимару (то самое, где Хината сидит вместе с Саске)
С неба неспешно падал снег. Большими хлопьями, похожими на перья. Я смотрела вдаль и отмечала, что с тех пор, как я здесь, прошла уже неделя. Снег продолжал заваливать тихую долину, а я продолжала смотреть вдаль. Разумеется, никто не пришел и никого там не было. — Всё еще ждешь его? — слышу я негромкий голос Саске. — Не стоит, — бросает он как бы между делом. — Идем тренироваться — нам надо становиться сильнее. — Наверное, — отвечаю ему я и иду за ним следом на заснеженную поляну. Мы быстро доходим до нужного места и он встает в стойку на против меня. Я стою спокойно, стараясь не делать резких движений раньше времени. Учиха делает выпад вперед быстро и молниеносно. Ладонь его пролетает мимо моего лица и замирает рядом с ухом. — Ты только что проиграла, — спокойно, без торжества победы или надменности произносит он. — Давай еще раз. И снова все то же самое, только на этот раз его нога замирает в сантиметре от моего носа. Он снова велит продолжать и опять я проигрываю почти сразу. — Почему ты не дерешься? — спрашивает он меня и я замечаю в его голосе намеки на недоумение. — Ты ведь должна стараться стать лучше в этом деле? — Знаешь, — я стараюсь подобрать слова. — В убежище я всё равно всех слабее и всегда проигрываю, а там нет сильных шиноби. Думаю, что у меня нет особо шансов против настоящих шиноби, тем более я как бы девочка и заведомо слабее мужчины… — Я так не думаю, — перебивает меня он и скрещивает руки на груди. — Знаешь, у нас в клане есть легенда, — он замялся немного, словно решая говорить мне или нет. — Так вот, мне её когда-то в детстве читала моя мать… В ней говорилось, что у основателя клана была жена. И однажды, когда на него напал его младший брат и попытался убить, она перенесла его к себе, перед этим дав Ашуре «на орехи». Это было в тот момент, когда эти двое (Индра и Ашура) делили наследство. Индра был ранен, и далеко не смог перенестись. В общем, если бы женщины были и в самом деле ни на что не годны, то клана Учиха бы не было. Поэтому ты не можешь быть слабее всех мужчин — и это точно. — Почему ты так считаешь? — Потому что в тебе тоже течет кровь женщины первого Учиха, а значит, ты всё сможешь! — коротко ответил он. — Защищайся! И если ты не можешь заставить себя просто желанием стать лучше других, придумай любую другую причину… — Ты слишком стараешься — есть какая-то цель? — я смотрю на него с еле заметной усмешкой. — Разумеется! Мне нужен в будущем напарник в команду, — с самым серьёзным видом произносит он. — Команду? — а сама понимаю, что это он уже в самом начале решил замутить «Таку». — Да! Мне надо убить Итачи, и меня ничего и никто не остановит! Внутри меня всё обрывается и я смотрю на него внимательнее. Он стоит всего мгновение и вот взгляд его становится более осмысленным, поза приобретает расслабленное положение, а сам он двигается более мягко. В голове у меня мечутся мысли одна хлеще другой. Здесь в кучу сваливается и ломается напополам осознание, что техника Итачи работает и её надо как можно скорее отменить, что Саске вообще-то две недели провел в госпитале Конохи и еще не известно, что там ему Яманака в мозгах наковыряли… И вообще: в его понимании клан Учиха мертв и он просто может медленно сходить с ума от осознания всего произошедшего… «И если здесь канон неизменен, то получается, что он будет готовиться к нападению на Итачи, будет усиленно учиться, собирать команду, будет… Нападать на Орочимару?» — в этот момент Саске совершил выпад в мою сторону и я поставила блок, правда неудачно. — Хината, ты в порядке? — он подскочил ко мне и вытащил меня из ближайшего сугроба в который я угодила. — Нельзя же в самом деле в последний момент подставляться под удар еще и не направив в тело чакру! — Я… наверное, это из-за того, что я не принимаю лекарства… — Ты не больна, чтоб их пить — не смотри на меня так! Я всю неделю следил за тобой! Так что можешь не пытаться убедить меня в обратном! И если ты не дерешься потому, что думаешь, что больна, то я спешу развеять твои страхи — ты здорова, — заявляет он. — Тогда почему я не всегда могу сконцентрироваться и вовремя отбить удар? — Ты просто невнимательна и еще у тебя мало практики, — видя мой удивленный взгляд он поясняет: — В клане Учиха тренируют с самого раннего возраста и почти каждый день. Ну и партнёров по спаррингам подбирают грамотно, чтоб не было эффекта « я самая слабая и толку с меня ноль». — Но те микстуры… — А ты вообще состав их знаешь? — он внимательно смотрит на меня. — Так ли они тебе нужны на самом деле? Может там просто сладкий сироп? И дают их тебе с целью чтоб ты поверила, что можешь лучше, хотя бы с их помощью? — Я не знаю, — честно призналась я, подмечая, что в словах Саске может быть и правда. А что? Ну, увидел Орочимару, что я глюкнутая благодаря ядам Хьюга, понял, что я безнадежна. Решил вселить в меня немного уверенности, давая просто витаминки. Сомневаюсь, что он не знал, что я тогда подслушивала — как бы предупредил таким образом, что я слабая буду, так что, доча, не расстраивайся особо, но тем не менее, я тебя не бросаю — нам в нашем «светлом будущем» все нужны — калечный тоже пригодятся. Продовольствие, например, садить. — Тут есть лаборатория, — тем временем говорит Саске. — Но у тебя же их не осталось? — Нет, — я отрицательно качаю головой. — Ну, тогда потом проверишь какой тебе сахар дают: из свеклы или из тростника, — со знанием дела заявляет он и вдруг неожиданно так беззлобно смеется. Саске привлекает меня к себе и свободной рукой отряхивает одежду от снега. И в этом жесте есть что-то от «старшего брата», что-то такое что заставляет забыть о мире шиноби на какое-то время. И сразу становится как-то тепло. «Интересно, он так себя ведет потому что я где-то далеко Учиха? Или в этом возрасте он так со всеми девчонками себя вел, когда его никто не видел? Или же он так начинает вербовку своих сторонников? Всё-таки он ведь был не так прост, как могло бы показаться с первого взгляда. И в Конохе по факту отсутствовал, и делал что хотел (имеет в виду будущее, когда росла Сарада)», — думала я, пока Учиха стряхивал снег с моей одежды. Но я не могу отрицать, что его поведение разительно отличается от поведения других мужчин этого мира. Какое-то оно заботливое и покровительское что ли? И это заставляет себя чувствовать в защищенности.--- ---
Ближе к вечеру становится действительно холодно, и я понимаю, что наши тренировки на свежем воздухе скорее всего окончились, и теперь я буду сидеть вместе с другими жителями этого убежища под землей. Снег перестает сыпаться с небес и небо расчищается, оголяя далекие звезды. Я смотрю ввысь еще немного и захожу обратно в подземелье, не забыв закрыть за собой лаз. Здесь я уже с многими знакома, но пока что миссию Орочимару –по втирание в доверие всё ещё не выполнила в полной мере. По коридорам я иду одна, и размышляю над тем, сколько еще может длиться такая вот миссия? Как скоро я увижу всех остальных, и какова была цель так поспешно ушедшего куда-то Орочимару и остальных? Я тихо закрываю двери и спешу зажечь настольную лампу. Здесь не принято тревожить друг друга, если закрыта дверь в помещение. Но теперь установится «зимнее время», и тревожить можно при условии, что тебе разрешили войти после стука. Тело моё вздрагивает, и я понимаю, что слишком задержалась на поверхности — излишне продрогла. Я спешу и расстилаю кровать, и вдруг касаюсь чего-то под ней ногой. Я не тяну и извлекаю его на свет. — Да быть не может! — вырывается у меня, когда я вижу один из бутыльков, что каким-то чудом залетел сюда при падении и даже не разбился, а всего-то треснул, впрочем, сохранив целостность. Я с улыбкой на лице думаю о том, что хотя бы частично буду принимать микстуры, которые для меня готовил Орочимару… Но тут я вспоминаю слова Саске: а если и в самом деле там просто сахар? И я ношусь по жизни на эффекте «плацебо»? Стало даже немного смешно, и я надела зимнюю накидку обратно на плечи — надо бы сгонять в местную лабораторию и посмотреть из чего в бутыльке сахар?--- ---
Здесь неплохая лаборатория. Хотя нет: очень неплохая! Лучше, наверное, только в том самом тайном убежище, где жили все мы втайне от всего мира. В этом убежище полным ходом шли исследования, кипела научная работа, было налажено производство. Свитки для запечатывания позволяли легко переправлять здешнюю продукцию в нужные места, и отдалённость и скрытость этого места не была проблемой для продажи. Вот и теперь заведующий лаборатории на мои душеизлияния на счет того, что я хочу немного поучиться «раскрывать» составы, только хмыкнул и ткнул в сторону одного из свободных мест, предварительно спросив: — А ты хоть знаешь, что делать, следующее тело Господина Орочимару? Я отрицательно покачала головой — всё-таки порой лучше не умничать, тем более, если разговариваешь с одним из лучших по всяким там химикатам во всех подземельях и убежищах змеиного саннина. Он почти что обречено вздохнул, и принялся объяснять, а потом я под его руководством выполнила нужное.--- ---
Ночь выдалась необычайно холодной. Я стояла под колючим светом гигантских звезд и думала о жизни. Злополучный бутылек находился в кармане и я зажала его ладонью. Он всё никак не мог согреться и продолжал противно холодить мою руку. Я раз за разом прокручивала все воспоминания с момента моего пробуждения в этом мире, и уже в который раз тяжело вздыхала. Я не могла знать преднамеренно ли змеелюд давал мне это для такого чрезмерно успокаивающего эффекта, или же это просто слишком сильно влияющая на меня побочка этого препарата? Не мог же он учитывать и знать прям всё-всё! Мог и не подрасчитать с нужной для меня дозой. Еще раз вздыхаю. В самом деле: и как я не поняла сразу и ничего не заметила? Ведь почти сразу, как я попала в убежище змеелюда, я стала наредкость спокойной и покладистой что ли… Я стала просто спокойно сидеть на жопе ровно. Это можно списать и на мой характер — всё-таки я никогда не была «сорви головой», но как-то я слишком уж расслабилась… Опять вздыхаю. «Эффект от препарата наступал не сразу. Он накапливался со временем в организме, и в итоге вместе со стабилизацией выработки чакры приводил к порой (!) излишней спокойности и умиротворенности пациента», — вспоминала я выдержку из книги, которую мне дал прочитать начальник местной лаборатории. Конечно, побочки есть у всего, но правда ли во всем виновато зелье? Правда ли в моей инертности виновато оно? Почему сидя в подземелье змеелюда мне стало не слишком-то что-то надо, кроме того, чтоб все они (моя Шимурья семейка) были рядом и все с ними было хорошо? Может быть, я просто попала в зону комфорта? А что? Тепло, защищенно, сытно… да почти идеально на самом деле. Я снова вспоминаю Дом Хьюга. Там я ничем особым от Хинаты не отличалась на самом деле: так же мямлила, так же очковала, так же подстраивалась под ситуацию, как и она. Но в чем тогда разница? Я ведь такая же ссыкуха, как и Хьюга из аниме. И так же жертвовала собой, когда кто-то действительно дорогой был в опасности. С неба рухнула усталая звезда. Яркой вспышкой расчертило чернющее небо, и на мгновение я замерла, перестав дышать, смотря в небеса на это великолепие. Но вспышка погасла, и я вернулась к мыслям о бренности бытия и о себе любимой. Хината жертвовала собой, но только ради Наруто и больше ни для кого на самом деле. Ну, так-то её сложно в этом винить — в той среде, в которой она была и формировалась, он стал единственным, за кого зацепилось её сознание, не давая упасть в бездну тьмы и поддаться греху уныния. Мир шиноби жесток, и в нем нет места слабости. И если для настоящей Хьюга вера в Наруто была тем, что давало силу, то почему нет? Почему же я была готова пожертвовать собой ради Хьюга? Разве они были идеальной семьёй? Разве всё там было хорошо? Вовсе нет: Хиаши так и не собирался учить меня техникам их клана. Так почему я тогда смогла пожертвовать собой, а Хината — нет? Почему она завизжала, а я стиснула зубы и уводила вражеского шиноби прочь от Конохи и клана? Но в другой момент, когда Наруто дрался с Пейном, она ведь смогла? Тоже могла что-то, как и я, перед лицом опасности. И тут я вспомнила, что вообще-то когда к нам в убежище принесли Гаару, я уже давным-давно сидела на зельях Орочимару, и вообще-то прекрасно смогла поддать Хозяйке Однохвостого, залив ту по самые уши водой. Да и тот случай, когда я дала по наглой морде Кабуто (единственная из всех — Кимимаро и Карин не смогли его и пальцем тронуть), говорит о многом. Так при чем здесь тогда зелья? Это проще всего — спихнуть всю вину на них и заодно на Орочимару. Да, они, возможно, успокаивают излишне сильно, но не так, чтоб я ничего не могла с их помощью. Так в чем тогда разница? В чем разница между ней и мной? Вроде бы обе на самом деле ленивые, легко ныряющие с головой в понятие «зона комфорта», обе мямли, что способные на что-то решительное только в момент реальной опасности. И не надо во всем винить зелье! Может быть, оно и виновато, но не настолько, чтоб прикрыть им всё моё дермище. Тишина вокруг обволакивает и заставляет думать о бытие дальше. Почему я могла, а Хьюга — нет? Разве мне было меньше страшно? Разве я не понимала, что это — последний мой день? Почему тогда? И в моей голове медленно рождалось понимание: я не думала о себе, когда шла в госпиталь учиться на ирьенина; когда уводила шиноби Облака в лес, когда заступалась перед Кабуто за Кимимаро и Карин, когда смогла убить шиноби Конохи, защищая Котохиме… Я никогда не думала о себе, о своей шкуре. Как это называется? Не быть эгоисткой? Жить ради семьи? Клана? «А ты знаешь, в чем суть клана? Не знаешь?! Ну, так я тебе скажу!» — пронеслись в моей голове слова, которые я когда-то сказала Итачи (Часть1. Глава 7.). И что это значит? Как это в итоге? И где кончаются границы этой «жизни ради клана»? Где та точка, за которую нельзя заходить, чтоб не потерять себя и не раствориться в вечном служении клану и семье, забыв про себя? Я замерла и уставилась в звездную даль. Есть ведь разные ситуации. И в той, в которой мы (я и канонная Хината) оказались, мы делали все, что могли. Но точно ли так? Можно ведь было просто вгрызться шиноби Облака в шею и тогда он бы сам откинул от себя Хьюга? И потом уже нестись в сторону дома и бешено орать? Или нельзя было? И исход был очевиден для канонной Хьюга, и при её изначальных условиях другого варианта не могло быть? И я задумалась вновь. Наруто. Она ведь думала только о нем (хотя и несколько пассивно-однобоко). А думала ли она о ком-то из своей семьи? Пыталась ли понять, что на неё, как на старшую, возложена огромная ответственность? А мир шиноби это не вздыхание по белобрысым пацанам? Неужели вот в этом моё различие с ней? Она не воспринимала свою семью и клан как семью как таковую. И в результате ничего не пыталась сделать и просто существовала, грезя мыслями о Наруто, как о том, кто явится и решит все её проблемы? Но глупые мечты: ведь если бы Неджи остался жив, то она стала бы его женой, и другого тут не дано, хотя… Наруто ведь стал Хокаге, так что кто его знает… — Хината, — услышала я голос Саске у себя за спиной. — Так и знал, что ты тут! И мне на спину ложится теплая шкура, которую мне отдала Цунаде. В один момент я вспоминаю сегодняшний разговор с Саске. Он будет уходить на поиски Итачи, он будет драться с Орочимару и результат этого мне уже очевиден. Внутри меня всё обрывается и я не хочу, чтоб со змеелюдом что-то случилось. «Что это? То же самое чувство, которое я уже ощущала, когда уводила за собой в лес шиноби Облака», — понимаю я в этот момент и перед моими глазами с бешенной скоростью проносятся воспоминания. Я вспоминаю Огромную Луну на небе. И то, как я и не надеялась выжить, а потом лодку, которая несла меня в новую жизнь; как змеиный саннин раз за разом терпеливо объяснял мне то, что я не понимала, тратил на меня своё время, рьё, да и просто был рядом (насколько это было возможно в этом мире). Заботился, помогал, создал убежище, в котором мы все жили… Разве мог он давать мне это с каким-то плохим умыслом? В его понимании у меня проблемы с выработкой и контролем чакры в результате яда, которым меня пытались вытравить из утробы Хьюга. И он решает проблему моей колечности как может и не отворачивается от меня… «А ты знаешь, в чем суть клана? Не знаешь?! Ну, так я тебе скажу!» — в моих ушах снова звучат эти слова, которые я когда-то выпалила в порыве смелости Итачи. Руку больше не холодил бутылек с зельем. И я улыбнулась своим мыслям. В мгновение стало легче дышать, а с неба светили такие близкие и такие далекие звезды, свет которых, кажется, согревал. — Хм, Хината, ты чего? — спрашивает неожиданно серьёзно Саске. — Да всё в порядке, — отзываюсь я и достаю из кармана на свет стеклянную баночку с узким горлом. — Что это? — Это уцелевшая микстура, — отвечаю я и с размаха кидаю её вдаль. Она со свистом рассекает воздух, и разбивается вдребезги о ствол массивного древа. Брызги и осколки разлетаются во все стороны, и теряются в снегу навсегда. — Она оказалась бесполезной? — Саске прибывает немного в замешательстве ведь до этого я переживала о невозможности пить свои особые микстуры. — Нет, она была полезной, но мне нужно научиться жить без этого, — произношу я. — Ведь если всю жизнь опираться на костыли, то никогда не научишься ходить своими ногами. — Это верно, — кивает он головой. — У тебя здесь есть еще какие-то дела? — Нет, — я отрицательно мотаю головой из стороны в сторону. — Мы можем возвращаться под землю. Учиха что-то хмыкает и я спешу вперед — у Саске всё-таки нет с собой ничего особо теплого — он выскочил сюда за мной, а не чтоб стоять под звездами. И снова становится приятно от такой заботы… Перед тем, как юркнуть под землю, я оборачиваюсь и смотрю на Саске. Он, оказывается, чуть задержался наверху, и сейчас смотрит на звезды. В их холодном свете его лицо кажется усталым и каким-то обреченным. Что он чувствует, зная о том, что один в этом мире, и что клана и семьи, в которых ему было хорошо, больше нет? Что он ощущает, когда знает, что причина этому — его горячо любимый старший брат? В этот момент я срываюсь с места и бегу к нему, обнимаю со спины, и он теперь тоже закутан в меховушку Тобирамы Сенджу. Саске, кажется, не дышит. Но вот через пару мгновений он хмыкает совсем по-Учиховски, а потом ловко поворачивается ко мне и я вижу, что в глазах его вспыхивает Шаринган. Но нет никаких кровавых облаков, всё остается неизменным — Учиха просто запоминает это мгновение навсегда. — Идем со мной вниз, в подземелье, — произношу я, вовремя соображая, что сказать «идем домой» сущий бред, ведь подземелье — не его дом. Мы идем рядом, укрывшись этой самой меховушкой, и я радуюсь, что Сенджу не поскупился на количество и качество меха, который как-то случайно достался мне по наследству.--- ---
Ночь наконец-то полностью вступила в свои права, как и холод, что спустился, кажется, с небес. Я лежала под тремя одеялами, завернувшись в меховушку, и всё равно было не особо тепло. Вдруг дверь тихо отворилась, и я поспешила собрать из воды в стакане острый осколок, подняв его в воздух. — Хм, — услышала я, когда из-за двери показались горящие Шаринганы и они заметила собранную мной в кучу водичку. — Ты можешь контролировать воду? Не ожидал от Хьюга — они обычно ничего не контролируют. — Хвала Богам — я не совсем Хьюга! — заметила я и опустила воду обратно в стакан не пролив ни капли. — Отличный контроль чакры, — хвалит меня он и закрывает дверь, просачиваясь в мою комнату. — Зачем ты пришел? — интересуюсь я. — Что-то случилось? — Да в подземелье стало резко холодно, а лишних одеял я не взял, и будить для этого людей как-то неловко, — отвечает он, и я замечаю, что он закутался в одеяло. — А, так иди ко мне под одеяла — у меня тут тоже не тепло, — и я приподнимаю вверх добротные шерстяные одеялища. Саске быстро заскакивает вовнутрь и я удивляюсь тому, какой он холодный. — И часто тут так? — Первый раз, — отвечает он, стараясь не стукать зубами. — Обычно тепло, и если вдруг становится прохладно, то тут активируют систему подогрева. Но сегодня что-то пошло не так. Вдаваться в подробности я не стала. Навряд ли Учиха когда-то сталкивался с холодом здесь, раз не прихватил с собой одеял. Скорее всего он до этого не особо мерз — всё-таки из огненного клана, вот и не переживал по этому поводу. Что же до меня, то я всегда была мерзлявой, и потому пару одеял — дело святое! Саске согревался, и мне тоже становилось тепло. В закрытом помещении слышится только наше дыхание и больше ничего. — Однажды я возрожу свой клан, — вдруг произносит он в полной темноте подземной комнаты. — И он будет куда сильнее и куда лучше, чем тот, который знал я. — Тогда тебе нужен еще кто-то, кроме тебя — одному будет сложно даже охранять свою жену… — Я уже понял к чему ты клонишь, но на счет Итачи я решу сам, — отвечает он как-то неожиданно отстранено. — Ну, раз это ты понимаешь, то тогда подумай как следует над тем, какой должна быть твоя жена, — и я вспоминаю про тот совет, который мне дала Карин не так давно. — Ведь лучшее, что ты сможешь сделать для своих детей, это найти для них хорошую мать. Он молча поворачивает свою голову в мою сторону и внимательные Шаринганы рассматривают меня. — Хм, — произносит он, и его рука касается моего лица, пощипывая за щеку. — Нет, — я отстраняю его руку. — Я — плохой вариант. — Почему? — в его голосе есть намек на удивление. — Ну, потому что я просто глупая Хьюга, а тебе нужен кто-то покруче, чем я. — Хм, — он отворачивается и пару секунд смотрит в потолок, а потом придвигается ко мне ближе и утыкается мне носом куда-то в район шеи. Чуть погодя я понимаю, что Саске спит. Я же смотрю в потолок и, разумеется, ничего там не вижу — Бьякуганы я не активирую. Но мысли возвращаются раз за разом к Саске, к тому, что должно случиться, к неизбежности канона, который, не смотря на мои вмешательства, всё-таки если не ломается в неадекватную сторону, то всё равно повторяет свой изначально прописанный кем-то сценарий. «Не будет этого. И с Орочимару всё будет в порядке, и Итачи будет жив, и Саске не свихнется», — на этой мысли я засыпаю. А с неба падает очередная звезда, где-то в стране Дождя уходит на миссию Итачи, вслед которому смотрит с башни дочь Ханзо Саламандра и стоящий рядом с ней Наруто, от которого не укрылись слишком сильно сжатые в кулаки ладони молодой куноичи. Но он предпочитает промолчать про это и ничего не говорить Нагато, ведь Хината учила, что не стоит лезть туда, куда не просят. Потому что у каждого из нас есть право на наш личный маленький мирок, огражденный от окружающих незримыми границами.