Часть 6. Пыль под ногами. Глава 9. Пыль под ногами.
Дорога не была особо долгой. Почему-то все разногласия между нами троими утихли почти сразу, как мы покинули убежище, где теперь остался Орочимару, Саске и остальные. Я не была настроена на разговоры. Одно дело читать на бумажке описание миссии, а совсем другое — приступать к её выполнению. А это не просто «взял и сделал». Это еще и придумать — как, скоординировать свои действия с членами команды, а это подразумевало общение с ними. Мы не виделись с Гурен не так долго, но что-то мне подсказывало, что она не должна была особо измениться за это время. Всё-таки люди крайне редко меняются. И переживания заставляли думать о жизни, о том, как всё сложится после, ну, когда закончатся войны, когда всё устаканится… «Если закончатся войны, если устаканится, если ты вообще выживешь, Глупая Хьюга!» — пронеслось у меня в голове. Я бы выкинула эти мысли куда подальше почти сразу, но они были отражением истины — совсем не факт, что в этой реальности всё кончится хорошо, совсем не факт, что уцелею я. Кабуто и Кимимаро готовили еду на небольшом костерке, на землю спешила спуститься ночь. В небольшой пещерке, в которой мы обосновались, было тихо и тепло. Очередная печать, усовершенствованная Кабуто, позволяла греть котел вообще без разведения костра. Помещение тоже со временем прогревалось, а я наблюдала за двумя своими старшими братьями. Они работали на редкость слажено. Я посмотрела на них еще раз и немного пожалела, что в аниме не было показано быта этих двоих, да и вообще та история была сосредоточена на иных персонажах. Кабуто поставил на печать котелок с водой и начал кидать в него сухие овощи. Кимимаро показал знаками, что сейчас вернется, и вышел из пещеры. Я молча продолжала сидеть поодаль от них. Вмешиваться туда и лезть к ним я не собиралась, да и не до этого сейчас было: мысли мои занимала Гурен, предстоящая миссия, и мелкий пацан, помешанный на камелиях… Стало тяжело дышать. Недолго думая я вышла наружу. Здесь стояла какая-то первозданная тишина, и я посмотрела ввысь, на далекие звезды. На небе сияла большая сине-голубая звезда, и почему-то она вызывала у меня улыбку. Здесь было хорошо, и забывались мои проблемы. Красота ночного мира перетягивала всё внимание на себя, и я решила постоять здесь подольше — кто знает, когда в следующий раз мне перепадет такая порция относительной безмятежности? Но вот раздался еле слышный звук шагов — я напряглась, но почти сразу поняла, что это вернулся Кимимаро. Он ступал чуть тяжелее — очевидно всего, что-то попалось в расставленные им ловушки. — Идем в пещеру, Хината, — тихо позвал меня за собой Кагуя и показал мне большого и толстого глухаря (во всяком случае эта птица мне его очень напомнила). — Смотри, какой у нас будет ужин! Я кивнула ему головой и показала жестами, что побуду здесь еще немного. Он на это лишь пожал плечами и поспешил вовнутрь к Якуши. Тот негромко похвалил его и велел младшему поскорее ощипать птицу и обсмалить птицу на костре. (По этому поводу решили таки развести огонь)--- ---
Под сводами пещер не видно звезд, но здесь тепло и как-то защищеннее что ли. Тихо потрескивает пожираемая огнем древесина, видать, несогласная со своей судьбой. Кабуто велел её принести Кимимаро по случаю удачной охоты и чтобы вкус еды был более насыщенным. Свет, что получается в результате её горения, наполняет это место приятными оттенками и заставляет забывать о том, кто здесь и что из себя представляет. Возможно, такова была древняя магия горящего костра, на котором готовилась пища? Древний ритуал, передаваемый из поколение в поколение, и объединяющий людей в единой целое, в монолит, даря ощущение единения и защищенности под низкими сводами каменных стен. Кабуто вытащил из огня прожаренное мясо. Он отломил от него кусок руками и протянул Кимимаро, который поспешил взять его, поспешно перекидывая из руки в руку, чтоб не обжечь ладоней и пальцев. Следом за ним старший брат протянул кусок мяса и мне. Я заметила, что он держит его так, чтоб я сразу могла взять ножку за кость, не обжигая рук. Но Кимимаро этого не видел и кость, поспешно выращенная из его руки, проткнула мой кусок и я поспешила схватиться за неё, чтоб последний из Кагуя смог отсоединить отросшую кость от своей руки. Якуши на это ничего не сказал — только стекла очков блеснули в свете костра, и он отломил кусок себе, стараясь не нарушить таинство творящегося здесь. Еда была горячей и какой-то особенно вкусной. Я поймала себя на мысли, что в последний раз я сидела с ними наедине, когда Кабуто уходил на миссию по запудриванию мозгов Сасори. Тогда, сидя на дереве на почти что вершине нашей горы, мы тоже были одни и никого не было рядом. И в самом деле: в убежище я много времени проводила с каждым его жителем, а вот так, чтоб остаться наедине вместе с этими двумя — да такое вообще только второй раз за всё моё прибывание в этом мире. Я постаралась запомнить данное мгновение — всё-таки из них состоит вся наша жизнь, из с виду неважных мелочей, каких-то деталей и нюансов, из вот таких вроде бы неприметных посиделок и просто молчания, в котором мы находились все вместе по какому-то немому согласию.--- ---
Еда была съедена быстро, и мы улеглись спать. Они оба дышали почти неслышно и спали чутко — как и положено для шиноби. Я, лежа между ними, старалась не спугнуть их сон чем-либо, но это слабо удавалось, и вот теперь я в очередной раз пошевелила ногой. Кабуто обнял меня сильнее, а Кимимаро уткнулся носом мне в шею, и теперь его дыхание опаляло мою кожу. Тишина, теплота и темнота. Я посмотрела в ту сторону, где был неразличим свод пещеры. И мысли мои вновь вернулись с тем, кто сейчас лежал рядом со мной. «Не совершаю ли я преступления тем, что привязываю их к себе? Ведь если подумать…» — но судьба распорядилась иначе. Додумать я не успела, провалившись в сон в объятьях тех, кому всецело доверяла, и кто доверял мне, не зная, что они всего лишь моя миссия, которую много лет назад дал мне наш общий Отец.--- ---
n-дней спустя
Мы добрались до Отогакуре без каких-либо приключений на свои многострадальный задницы. Привалов было еще несколько, и я старалась запомнить их в мельчайших подробностях — всё-таки приятных моментов в мире шиноби бывает не так уж и много. Природа мира шиноби отходила от своей длительной спячки и теперь спешила начать настоящую весну. В том месте, где обосновались жители Деревни Звука, было значительно теплее, чем в убежище, где сидел Саске. Я с тоской подумала о своем саде — из-за этой миссии я не успею ничего посадить вовремя, и о каком тогда урожае можно говорить? Но мысли мои на этот счет были недолгими — меня вышла встретить сама Гурен и это сразу как-то напрягло. Поблизости именно сейчас не было никого из тех, кто в случае необходимости мог за меня заступиться. Появилась мысль просто притвориться, что я её не заметила, и уйти (вернее ускакать) подальше. Но разве можно бегать от неё всю жизнь? Да и о каких миссиях можно говорить, если я не могу поговорить со своей старшей сестрой? Но проблема была в том, что я понятия не имела, как с ней общаться и что вообще делать? (сидеть в кристаллической клетке в прошлый раз не понравилось) Гурен тем временем довольно оскалилась, видя моё замешательство. В этот момент она мне напомнила большую змеищу, которая таки поняла, что добыча уже проиграла, хотя бы потому, что испытывает страх и растерянность. Она облизнула языком накрашенные яркой краской губы и поспешила мне на встречу. Что ей сказать? И тут я увидела стоящую за Гурен Котохиме. Она махала мне рукой, а затем приложила указательные пальцы к уголкам своего рта и растянула его в подобии улыбки, показав мне язык. Я против своей воли улыбнулась, а Гурен от неожиданности запнулась и на мгновение на её лице промелькнула тень удивления. А мне пришла мысль на счет неё: ведь она знает, что сильнее большинства и привыкла к тому, что с ней носились, как с золотым кунаем, да еще и побаивались. А видела ли она действительно человеческое отношение? Да и вообще нормальное отношение? — Здравствуй, старшая сестра, — спешно поклонилась я, продолжая улыбаться во все зубы, отмечая, что Гурен смотрит на меня с подозрением. Но мне стало весело — я была рада Котохиме. — Гадость задумала? — спрашивает она прямо вместо приветствия. — С чего ты взяла? — удивляюсь я. — Просто как-то ты слишком уж иначе ведешь себя, чем в предыдущий раз, — она еще раз с подозрением посмотрела на меня. — Точно что-то задумала! Вот хитрожопая! Последнее слово она произнесла погано улыбаясь, а у меня непроизвольно вырвался смешок. Гурен стала серьёзной, а мне стало еще смешнее. Весь её вид, усиленный закос под взрослую — вызывал приступы смеха (да еще и Котохиме, которая уже усиленно манила меня к себе рукой). Вспомнился Кабуто, но я тут же отогнала эту мысль от себя. Ирьёнин всё-таки был изначально приспособлен под общество, а вот она — нет. И если вспомнить аниме, то круг общения Гурен был весьма узок на самом деле. И пустила она туда только Юкимару, к которому испытывала чувство вины и еще что-то наподобие материнского инстинкта, вот только семью она так и не организовала… И тут я вспомнила: вообще-то она уходила не только с Юкимару, но и с еще одним человеком. Я против своей воли гадко улыбнулась и облизнула сухие губы: с мужиком она уходила! — Ты чего скалишься? — спросила Гурен напрямую, и сейчас стало видно, как она одновременно похожа на Сенджу и Учиха. — Да просто подумала, что тебе тут, наверное, скучно одной было? — я постаралась как можно незаметнее смотреть по сторонам, а конкретно в сторону Котохиме, что потихоньку подходит ближе. — У тебя тут хоть подруги появились? — Хм, — заявила она и гордо вздернула свой прямой нос, точь-в-точь такой же, как у Орочимару, когда он не применяет мягкую модификацию тела. — Что мне до этого? С кем мне здесь общаться? Тут все такие… А впрочем: о чем я с тобой говорю? У тебя же мозгов, как у корюшки! — я в ответ заулыбалась, и почти тут же заметила с удивлением для себя, что она слегка прикусила нижнюю губу, словно стараясь сдержать усмешку. — И чего я такого веселого сказала? — Кабуто обычно говорит, что у меня их вообще нет! Так что ты еще высоко оценила меня! А не знаешь, где Цунаде-сама? Скорее всего, мне надо будет найти её и пойти к ней, — интересуюсь я, видя, что меня всё активнее зовет Котохиме и я иду в её сторону, оставляя Гурен шагах в десяти одну… Наследница клана Фуума кладет мне на плечо руку, затем берет меня за руку и отступает со мной ещё на пару шагов от Гурен. Котохиме смотрит на Гурен с толикой высокомерия, выдерживает её взгляд, и почему-то Гурен отводит взгляд в сторону, с раздражением произнося: — Сама найдёшь — твоего скудного мозга на это должно хватить, глупая Хьюга! — и она гордо сваливает «в закат». Я же с трудом сдерживаю смех — такой напыщенной она мне кажется… «И такой одинокой», — отмечаю я, когда провожаю её взглядом. Она идет вперед и люди словно обтекают её, поспешно уступая дорогу и стараясь сразу уйти. Почему-то её стало жалко. Каково ей жить, зная, что она такая одна? Красивая, сильная, но даже наш отец рассматривает её лишь с позиции — расплодится и ладно. Каково жить, зная, что тебя заранее списали со счетов и написали для тебя сценарий жизни? Я вспомнила, как я жила в Доме Хьюга. Там мне тоже отвели роль. И почему-то сейчас, смотря ей в спину, я поймала себя на мысли, что если бы я осталась в Конохе, то вот это вот было бы моим будущим. Сильный ирьёнин, идущий через толпу, перед которым она расступалась, боготворила, но за глаза бы обсасывала мои кости и щедро поливала дерьмом. Красивая, сильная, лучше большинства. Но тем не менее просто инструмент и оружие в руках других шиноби. Просто говорящая вещь. Стало не по себе. Гурен оказалась слишком похожей на меня, а я вообще-то считала, что мы разные, но как я ошибалась. Или это просто мир шиноби всех чешет под одну гребенку и всех уравнивает? — Наконец-то она свалила, — милым голосом почти пропела Котохиме. — Я не успела совсем немного — Цунаде-сама послала меня забрать тебя, а тут она — опередила. — Ничего, — чуть улыбаюсь я, отмечая, что эти две, кажется, не ладят или что-то не поделили. — Она просто хотела меня видеть. — А тебя не смущает, что у неё вокруг пальцев правой руки наросли кристаллы? — и она показала мне пальцем сторону стремительно уходящей Гурен. — Вон: смотри! Думаешь, если бы вы обе были одни, она бы не применила их против тебя? — Да мало ли зачем она их нарастила? — в словах Котохиме было зерно правды, но что-то она слишком драматизирует — Гурен всего-то разок заперла меня в кристаллах. — Может быть, у неё это происходит спонтанно? Обилие чакры и прочее… — Ай! — она посмотрела на меня, как смотрят на младших сестер — тепло и одновременно снисходительно. — Да она тут уже несколько раз пыталась свои порядки Цунаде-саме загонять! Ну, правда, Сенсей ей по морде так хорошо заехала! — Цунаде обучает тебя? — удивилась я её словам, ведь в этом мире просто так кого-то ты не имеешь права назвать Сенсеем. — Да, — Котохиме мечтательно возводит очи к небу и смотрит на мир более высокомерно, чем секунду назад — ну еще бы! Учиться у самой Цунаде Самы! Я её даже немного понимаю. — А что такого? Разве я не достойна? — Достойна, конечно, но я просто удивлена — Сенджу не очень охотно кого-то обучают. Как ты смогла её уломать? — удивляюсь я, понимая, что тут многое изменилось за время моего отсутствия. — Ну…. Тут дело опыта, — она начинает наводить «таинственность» — тут это все любят и делают. — Но на самом деле я просто упросила её, да и к тому же у меня обнаружились способности к ирьёдзюцу. Вот и всё! Ты бы видела, как Гурен ядом во все стороны плевалась! — Я вижу, что у вас какая-то вражда… — Да нет никакой вражды, — и она тянет меня за собой в сторону дома Главной Сенджу. — Просто наша звездная девочка слишком много из себя мнит… И я вновь вспоминаю Коноху. Снова вспоминаю, как пришла учиться в класс по ирьёдзюцу, и как за закрывшейся дверью тогда все смеялись над «гениями кланов». Становится не по себе, и я аккуратно высвобождаю свою руку из хватки Котохиме. — Ты чего это? Не хорошо заставлять Сенсея ждать! — елейным голоском произносит наследница клана Фуума. — Или высокомерие Гурен распространилось и на тебя? А ну-ка, идем! Но я отступаю на шаг назад, вспоминая, что вообще-то Гурен явно что-то хотела мне сказать, раз спешила встретить меня здесь первой и перехватить вперед Котохиме и остальными. Может быть, что-то случилось в Отогакуре, о чем мне стоит знать и как можно скорее оповестить Орочимару? — Я скоро к ней приду, — стараюсь улыбаться я Котохиме. — Я только схожу к старшей сестре, и вернусь обратно. Я быстро… — К сестре? — Котохиме смотрит на меня как на дуру. — А считает ли она тебя сестрой, или это просто ты напридумывала себе непонятно чего? Идем: Цунаде ждет нас. Я спотыкаюсь и как-то неожиданно теряю всю свою решительность: а в самом деле, а если это лишь у меня в голове? Что если она просто пришла попортить мне нервы, и от этого меня спасло пришествие Котохиме? Но я одергиваю себя: я всё-таки должна прийти к ней и убедиться, что она сказала всё, что должна была. И я срываюсь с места, и бегу в сторону дома Гурен.--- ---
Я стучу, но никто не отвечает. Мне кажется это странным, но я отметаю в сторону эти мысли — может она просто пошла в другое место? Я уже хочу уйти, но договаривать лучше сразу — пока придание свежо. Поколебавшись мгновение, я протягиваю руку вперед и надавливаю на дверь, что отделяет меня от мира Гурен. Дверь не заперта, и я внутри. Я делаю пару шагов внутрь, желая найти Гурен, но тут под моей ногой что-то тихо хрустит. Я наклоняюсь и поднимаю кусок отколотого, кажется, кристалла. Глаза быстро привыкают к полумраку, и я смотрю по сторонам. Куски чего-то кристаллического раскиданы по полу. «Что бы это могло быть?» — проносится у меня в голове и я начинаю осматривать наредкость чистое помещение, в котором почему-то по полу раскиданы куски кристаллов. Тепло. Мой взгляд выхватывает печь, в которой весело потрескивают поленья, а на плите стоит чайник. Я вижу, что он как раз закипает, и, повинуясь какому-то странному порыву, бегу к печи, снимаю его с неё, хватаю подставку, и теперь ищу: куда бы поставить? Мои глаза выхватывают в полумраке в самом углу у занавешенного окна — стол. На одном его крае стоит полный набор столовых приборов: тарелка, большая пиала, кружка, палочки для еды, ложка… А вот у другого края стола я вижу лежащую на самом краю на боку кружку. Взгляд мой, окончательно привыкший к полумраку, скользит дальше: я вижу куски расколотой посуды, что лежала здесь везде на полу. Подставка с глухим звуком опускается на стол, а следом на неё — чайник. Я замираю, как и кажется, всё в этом мире. Дверь в соседнее помещение открывается, кружка всё-таки подает на пол со стола и бьется на куски, а на меня покрасневшими глазами, которые обрамляют мокрые от слез ресницы, смотрит Гурен. И я понимаю, почему она спешила меня встретить, для кого был поставлен чайник, и для кого были расставлены эти приборы, и почему они сейчас разбиты, а чайник был забыт на плите… Она утирает нос рукой, и я вижу, что она порезана. Слегка, но тем не менее. Я направляю в руку лечебную чакру, и протягиваю её вперед к Гурен. — Я помогу? — спрашиваю я. — Пошла вон, — произносит в ответ она и, схватив меня за шиворот, выталкивает за порог своего дома. Дверь перед моим носом захлопнулась, и я осталась смотреть на неё. За моей спиной раздался приглушенный и злой смех. Я обернулась и увидела сидящую на соседнем небольшом домике Котохиме. Дунул ветер, погнав клубы пыли мимо меня, а наследница продолжала ухохатываться. Я в непонимании продолжала стоять, прижавшись спиной к двери. — Почему ты смеешься? — я решила всё-таки узнать, что приводило её в состояние почти что экстаза. — Она проиграла мне спор, — Котохиме довольно оскалилась и глаза её в очередной раз недобро блеснули. — Согласно ему, если ты уходишь со мной, а не с ней, она будет год прислуживать мне! И было не важно под каким предлогом ты пойдешь со мной! А ты пошла, когда я позвала тебя! И она продолжила ржать. Я же с ужасом для себя осознала, что сама того не зная, сделала. И не важно, почему Гурен пошла на этот спор, важно, что я поступила, как дура: прежде всего по законам этого мира, я должна была подумать о семье и клане. А я поперлась куда-то с Котохиме! И плевать, что это было к Цунаде! Мои голубые глаза выхватывали мир кусками, и теперь я удивлялась, как не заметила этого при приближении к дому Гурен? На стенах её дома через слой краски проступали нецензурные надписи, которые очевидно всего, Гурен пыталась замазать, но они всё равно проступали. То тут, то там, валялись подсохшие сверху коровьи лепешки. Как это вообще могло получиться и у кого? — Идем! Нас ждет Цунаде, а она уже проиграла! — наследница Фуума гадко улыбнулась, а затем опять стала ржать. Я еще раз посмотрела на ржущую Котохиме. Злость заполнила меня изнутри: за порядком в Деревне следил именно этот клан, и, значит, проканать такие «письмена» и «лепехи» могли только его представителям. У меня не осталось сомнения в том, кто это все делал и кто был к этому причастен. Я подбежала к ближайшей «лепешке» и с размаху пнула её. Нога, усиленная чакрой ирьёнина, ударила по подсохшей лепешке, и она сделала своё темное дело — врезалась прямо в рожу ржущей Котохиме, заставив её заткнуться и свалиться на землю. — Вот дрянь! Нихрена она тебе не должна! — заорала я на Котохиме. — И лучше тебе свалить отсюда! Иначе я тебя в говне утоплю и ты заткнешься навсегда! Я подбежала к двери и затарабанила по ней. — Открывай! Открывай! Да открывай же ты, сука противная! Открывай! Да блядь мне уже руки больно! Или я её нахуй выбью! И ты еще от меня пизды получишь за свои тупорылые споры! — в этот момент дверь открылась, и я с разгону влетела к Гурен, а за моей спиной захлопнулась дверь, отгораживая меня от враждебного мира шиноби.--- ---
Чуть позже.
Я сидела напротив Гурен за столом и пока что потирала лицо, на котором, кажется, появится синяк. Это так меня молодая Сенджу (или Учиха?) учила в правильном тоне говорить со старшими (с собой то есть с любимой). Сразу чувствовалось воспитание Цунаде — оно не шло ей на пользу. На столе стояла выращенная из кристалла тарелка и кружка для меня. Гурен сидела напротив меня и ухмылялась каким-то своим одной ей понятным мыслям. — Нафиг ты меня шваркнула по роже? — спрашиваю я её, продолжая тереть лицо. — Больно же! — Ты и так знаешь за что! — заявляет она злобно улыбаясь. — Нехер было с этой шлюхой-Котохиме швындрить! — А тебе нехер было с ней спорить, тем более, привлекая в свой спор третьи лица! — Тебя что ли? — она выгибает левую бровь и смотрит на меня с прищуром. — Знаешь, может и не стоило, но другого пути не было. — Почему? — спрашиваю я. Она тем временем поднимается со своего места и в её руке уже красуется розовый кристалл, который она окунает в воду, рисует печать на поверхности воды, а затем прикладывает мокрый камень к моему лицу. Холод остужает горячую плоть, и я с облегчением вздыхаю — уже почти не больно. — Это долго объяснять, — она отходит от меня, открывает заслонку печи и достает оттуда большой пирог. По помещению сразу разносится вкуснейший аромат и я против свой воли сглатываю слюну. В следующий миг я подскакиваю и ставлю на стол подставку. Гурен ставит на неё пирог и довольно улыбается. — Всё-таки ты не так безнадежна, как кажется на первый взгляд. Потом мы молча едим. Гурен отлично готовит! На меня напал какой-то зверский аппетит и я съела уже в два раза больше, чем старшая сестра. Чуть позже она молча смотрит на меня и чуть улыбается. — Чего? — спрашиваю у неё я, напрягаясь. — Классно ты ей говнищем в морду засандалила! — и Гурен смеется, смеюсь и я. Правда про себя отмечаю, что дружить против кого-то всегда легко и просто, а вот просто дружить ради дружбы… — И что ты с ней не поделила? — прерываю я её веселье. Она молчит некоторое время, помешивая свой чай, потом смотрит на меня внимательно, ну а потом начинает свой рассказ. — Причина на самом деле её ученичество у Цунаде, — произносит она, попивая свой сладкий чай. — Видишь ли, в нашем мире слово «ирьёнин» не пустой звук и слишком много на это слово завязано. И если уж тетка учит тебя, то это еще можно понять — ты ей коим-то образом в очень дальних родственниках, а вот Котохиме — нет. И нужно понимать, что её клан хоть и союзный, но как бы не совсем «мы». И они не так просты, как кажутся. Потихоньку они захватывают лидирующие позиции в Отогакуре, а теперь еще и до ученичества у Цунаде добрались. — Кто-то кроме Котохиме обучается у Цунаде? — интересуюсь я, чтоб определить масштаб катастрофы. — Нет — она одна умудрилась к ней подмазаться, — отвечает Гурен и поправляет свои черные волосы. — Но меня это напрягает — секреты клана не должны выходить за пределы клана! Именно они определяют силу клана Сенджу. А Цунаде как бы есть кому передавать свои знания — есть я, ты, Кабуто и Кимимаро с Карин, так что обучение Котохиме — полная чушь! — Говоришь, прям как Глава клана! — подмечаю я изменения, которые вижу в ней. Она зарделась, и улыбнулась. — Ты тоже стала взрослее, — она отрезает ещё кусок пирога. Но не ест — просто она так справляется с волнением. — Так вот, я сказала об этом Цунаде. На что она ответила мне угрозой вообще прекратить меня обучать, и сказала, что я зарвавшаяся сука. По итогу нашего разговора она обозначила, что если я продолжу в том же духе, то она перестанет меня учить вообще чему либо. А она единственная Сенджу, сохранившая знания клана Сенджу хоть в каком-то виде и мне больше не у кого учиться. И мне не всё равно, что знания могут пропасть — ведь большинство техник рассчитано именно на кровь клана Сенджу, потому я извинилась и согласилась на её условия. — А что за условия? — Цунаде выдвинула требования, что я не имею права как-то вредить Котохиме, — после этих слов Гурен мне стало понятно, почему наследница клана Фуума совсем потеряла нюх. — И отказаться от обучения она может только по своей воли. Тогда я решила поговорить напрямую с этой шмарой и мы заключили пари. — Зря ты решила выбрать объектом спора меня, — я стараюсь не расстроить её. — Это не я выбирала, а Котохиме. Я ей предложила честные поединок, но она отказалась, выдвинув условия спора и еще дав мне возможность первой с тобой говорить, — Гурен замолкает, а я думаю о своём. Цунаде, разумеется, будет обучать наследницу Фуума и дальше — спор Гурен проиграла. Но вот позволять наглючке из союзного клана выстёбываться и дальше я не планирую. Это ведь подрыв нашего авторитета! А что будет, если об этом Кабуто и Кимимаро узнают? Да я не удивлюсь, если последний из Кагуя сам пойдет порядки наводить с Фуума, и еще не известно, чем это всё кончится. Для Фуума, разумеется. — Я поговорю с отцом, — произношу я. — И он узнает о поведении Цунаде, Котохиме и вообще клана Фуума. — Нет, — произносит она. — Сама разберусь. — Нет — отец пусть с ними разбирается — а нам некогда, — заявляю я, хлопая ладонью по столу. — У нас будет миссия и еще много чего. Некогда нам играть в подковерные игры с этой почти гулящей девкой. Гурен на минуту задумывается, а потом кивает головой. — Миссия будет с выходом из Отогакуре? — спрашивает она меня. — Да. — Это хорошо, — её губы слегка трогает улыбка. — Если честно, я не ожидала, что со всеми ними будет так сложно жить! Эти люди… все такие… — Возможно, ты просто слишком долго была в том убежище, в котором росла? — предполагаю я. — Возможно, мне и не стоило оттуда выходить? — она встает на ноги и я понимаю, что разговор на эту тему закончен. Мне же из её слов понятно, почему в аниме она так спокойно развернулась, забрала своего мужика и мальчишку, и просто ушла. Скорее всего, её слишком тяготило общество шиноби. И я её как ни странно понимала. Шиноби были во всем слишком… слишком похожими на обычных людей и одновременно непохожими. И почему-то в душе я понимала, что будь бы у меня такая возможность, я бы тоже свалила « в закат» подальше от дрязг и разборок этого гниловатого мирка. Гурен тем временем потянула за край своей кровати и она раздвинулась и стала шире. Тяжело вздохнув, она полезла в шкаф, откуда достала толстый матрас. — Что ты делаешь? — спросила я у неё. — Разве не видно? — она повернулась ко мне и подбоченилась. — Готовлю место и для тебя. — Я думала, что буду жить с Кабуто и Кимимаро… — Не пори чушь! — она возвращается к своему занятию и расправляет матрас на кровати. — Думаешь, Котохиме забудет говнище, которое она отплевывала на землю? Спать ты будешь здесь — так она тебя не достанет. Да и нечего ей тебя доставать — это для нас слишком не выгодно. Я спорить не стала. Вместо этого я задумалась над тем, что, кажется, она готовилась к моему приходу весьма основательно, и не смотря на свой противный нрав, она всё-таки заботилась обо мне. Все-таки она думала о семье, клане, да и вообще о будущей жизни, даже, наверное больше чем я. — А Кабуто с Кимимаро? — спрашиваю я. — Ой, да есть этим двум сучам где жить! Они живут и спят в главном здании, недалеко от документов, отчетов и госпиталя, — она надевает наволочку на подушку и гладит по ней рукой. — Смотри: какое качество! — я киваю головой, касаясь нежнейшей ткани. — Так что не думай о них — сами справятся, в особенности Кабуто. Этот своего не упустит! Да и Кимимаро от него не особо отстает! Вечер наступил как-то быстро. Гурен помешивала длинной деревянной ложкой варево на плите, а я думала о том, как порой быстро меняются люди, и иногда в положительную сторону. Но предстоящая миссия не давала мне покоя. Все-таки я помню, от чьей руки в аниме погибла мать Юкимару.--- ---
Некоторое время спустя, Отогакуре
В госпиталь никогда не зарастет народная тропа. Мне повезло, и я работать до прихода Орочимару мне предстояло не долго. Змеелюд весьма спешил заполучить в своё распоряжение и Юкимару, и Джуго. Он явился на рассвете и, бегло глянув на нас, отправился в главное здание, чтоб изучить отчеты, за которыми уже сидел Кимимаро. Я же не стала откладывать проблемы в долгий ящик, и всё слила про Котохиме, а еще сунула прибывшему отцу отчет на эту тему. Собственно саннин изменил траекторию своего «полёта» и направился к Цунаде. Я довольно оскалилась. Мне было плевать по большей степени на обучение у Сенджу — их крови у меня не было, становиться Главой их клана я не собиралась, да и ссориться с Гурен из-за этого тоже не хотелось — у нас ещё будут поводы для ссор. О чем почти неслышно матюгались два саннина, мы в полной мере расслышать не смогли, но как поняла я — Цунаде это затеяла специально, чтоб хоть немного вправить на место мозг зарвавшейся племяннице. Но как она подметила: всё-таки у дочери её сестры было немного мозга в зачатке, раз она смогла так быстро найти себе союзника в виде Хьюга. Потом к ним зашла Гурен, которая посчитала, что нет смысла притворяться, что нас всех нет за дверью. Они о чем-то долго говорили и мы ничего не слышали. А позже стало известно, что Гурен теперь полноправная наследница клана Сенджу, а я — запасная. Я посмеялась над этим фактом: Учиха и Сенджу, конечно, родственники, но не до такой степени, чтоб назначать Учиха запасными наследниками для Сенджу. А еще я удивилась тому, что, кажется, Цунаде всё это продумала с самого начала (сделав меня типа наследницей), и просто пользовалась мной, чтоб прижучить Гурен. Сразу вспомнился Хаширама, Тобирама, и то, что они не просто так были Хокаге, не за красивые глаза (хотя на счет красоты их глаз еще можно поспорить).--- ---
Орочимару забрал с собой Кимимаро и Кабуто, и вместе с ними отправился за Джуго. Со мной и Гурен он решил сходить позже. Как он пояснил — время терпит, и потому не обязательно выполнять две эти очень важные миссии одновременно. Котохиме в очередной раз получила на «орехи» от своего отца и притихла (ну еще бы — я настучала на неё сразу, как только смогла выловить змеелюда). Она стала заниматься в разы усерднее, правда пока что не достигла и необходимого нижнего уровня по мнению Цунаде. Но всё наверстается с годами, и если она и в самом деле (как она говорила) учится во имя своего клана и жителей Отогакуре, то она всё сможет.--- ---
Дни текли неспешно, в Отогакуре почти неслышно бурлила жизнь в почти полной тишине её шинобьего мира. Настала очередная ночь, и я сидела под открытым небом, смотря на звезды. Цветные ореолы вокруг них завораживали, не давая отвести взгляд активированных Бьякуганов. Но вот еле слышный шорох где-то вдалеке заставил меня оторваться от своего занятия и я устремила взор в сторону идущего. Идущий замер на месте и остановился, но я уже увидела его силуэт своими глазами. Тихо идя вперед, я старалась не спугнуть жертву. А то, что я поймаю шпиона, я не сомневалась. Но чем ближе я приближалась к цели, тем больше понимала, что это не шпион, а Гурен. Я замерла и стала ждать. «Интересно: зачем она здесь стоит? Возможно, ждет кого-то? Котохиме, например?» — думала я, стараясь дышать как можно тише. Но вот я услышала шаги, и увидела, что к Гурен приближается кто-то явно ниже ростом, чем Котохиме. Капюшон был скинут, и я с удивлением для себя узнала Таюйю. Она умудрилась так изменить походку и осанку, что я не узнала бы её, не скинь она со своего лица тряпку. — Ты припозднилась, — подмечает Гурен и скалится, смотря на неё. И в её облике мало мягкости — она сейчас так сильно напоминает шиноби, как никогда до этого. — Дающие миссии никогда не опаздывают, — умильно улыбнулась в ответ дочь даймё. — Но ты права: если я буду стоять тут с тобой долго, то меня хватятся в убежище — твой отец очень внимательный шиноби. — Я знаю, — произносит Гурен и делает жест, которым обозначали «ближе к делу». — Зачем ты хотела меня видеть? Что за миссию ты хочешь попросить меня выполнить? — Мне нужно, чтоб ты убрала одного человека, — Таюйя снова улыбается. — И я заплачу тебе, при том щедро. Но нужно сделать всё так, чтоб никто не догадался, что я к этому причастна. — И кого надо убрать? — Гурен изображает вежливое любопытство. — Только учти: если кого-то из моих недоделанных родственников, то тут я тебе ни чем не помогу — справляйся сама с этим дерьмом, если у тебя получится, конечно. — Да нет же! — перебивает её Таюйя. — Мне надо, чтоб ты убила мать Юкимару у него на глазах. — Зачем тебе это? — спрашивает Гурен напрямую. — Он ведь твой брат, ведь так? Для чего ты хочешь причинить ему такую боль? Таюйя молчит, а у меня перехватывает дыхание. Я понимаю, что проблемы с психикой у даймё- дело наследственное, и дочурка даймё знает об этом. И если мальчишка увидит смерть своей матери, то всё, что его будет волновать — это гребаные камелии. Место даймё он в будущем занять не сможет — она просто устраняет конкурента, при том не убивая его. На мгновение всё внутри меня вскипает от гнева. А потом я вспоминаю, что подобная грызня — обычное дело среди людей, сидящих тут у власти, и можно сказать, что это у них в крови. А кровь не вода, из жил не сольешь. — Я хочу получить то, что мне принадлежит не только по праву рождения, а еще и по моим способностям. Я хочу быть следующим даймё этой страны, и ведь … если есть мальчик-наследник, то не важно насколько лучше его старшая сестра — он станет следующим правителем! — произносит Таюйя громче, чем следовало. — Не понимаю: зачем тебе это? — Гурен даже слегка меняет позу от удивления. — Быть все время на виду, «блистать», не иметь ни минуты покоя и свободного времени… Зачем тебе этого? Не лучше ли жить спокойной и, главное, свободной жизнью? — Тебе меня не понять, — отвечает Таюйя. — Мы слишком разные. Ты слишком похожа на свою сестру-Хинату. Она тоже хочет спокойной и незаметной жизни. Я же — другая, и не собираюсь ломать себя ради удобства прочих людей. Таюйя была права. Дочь даймё была слеплена из иного теста. И если сравнивать с той же яркой и броской Карин, то вот она отличалась каким-то правильным давлением на окружающих. Она умела добиваться своего. И делала она это с умом. Таюйя в самом деле была весьма не глупая девочка. И если сравнивать с тем же Юкимару, то у неё больше шансов выжить, будучи даймё. — И сколько ты мне за это заплатишь? — спрашивает Гурен у красноволосой претендентки на престол целой страны. — Вот эту сумму сразу по выполнении миссии и еще могу дать золотые украшения, когда ты выполнишь свою часть сделки, — обещает Таюйя. — Ну и еще в будущем, когда я стану даймё, я обещаю тебе своё покровительство, хорошие миссии, и … я обеспечу тебе возможность жить так, как хочешь, без выполнения миссий… — Ты будешь мне платить за ничего не деланье? — Гурен явно удивлена такой щедрости. — Я обеспечу тебе достойное содержание, как особо отличившимся шиноби, но получившим травму, — обещает она. — И это будет достойное жалование. Только для виду несколько лет поработаешь на меня. Да и то это будет по большей степени моя охрана, пока я не найду того, кто сможет заменить твоё место. Но если хочешь, то можешь продолжить работать на меня и после — в своё удовольствие, я ни на чем не настаиваю. — Хорошо, — отвечает Гурен, которую явно подкупила возможность тихо жить и иметь постоянный доход за всего-то одну миссии. Меня бы ужаснуло согласие, но я помню, что в аниме она убила его мать и рука у неё не особо дрогнула. Правда потом совесть заела, но толку? И как мне её переубедить не делать этого? Какие у меня шансы? И чем больше я думала, тем больше меня покидала надежда — переубедить в чем-то Гурен очень сложно. Да и сам принцип этого мира состоит в том, что шиноби должны любой ценой выполнить порученную (взятую) миссию. Надежда моя таяла, и я не видела возможности исправить то, что скоро случится. И если учесть, что Орочимару на мать мальчишки плевать, то у меня вообще нет шансов. Пока я сидела в засаде, обе покинули поляну, и я взглянула наверх, туда, где светят звезды. Но из-за крон деревьев их было видно слишком слабо. Я замерла и воззрилась на звезды, которые сияли так далеко и так бесполезно! — Так жаль, что здесь так многое решает рьё и метал цвета Солнца! — произнесла еле слышно с досадой я. С неба сверкнула далекая звезда слегка желтоватым цветом, и я поняла, что можно попытаться сделать в будущем.--- ---
Несколько дней спустя.
Было не до разговоров с Гурен, да и не стоило говорить с ней здесь, в Отогакуре, где этот разговор можно подслушать кому угодно. Работа в госпитале тоже не располагала к этому. В Отогакуре привели очередную партию сирот и просто бродяжек, и теперь под жёстким руководством Цунаде мы занимались тем, что приводили их в человеческий вид, ну и раздавали им «волшебные» нагоняи с целью повышения их интеллекта. Таких сюда приводили периодически, так что никто из работающих в госпитале удивлен не был, и все воспринимали это скорее как рутину, а не как чьё-то спасение от смерти в канаве. После длинного рабочего дня я старалась побыстрее уйти к Гурен, которая была после рабочей смены не в настроении не то чтобы говорить со мной, но и готовить не хотела. Поэтому у плиты приходилось стоять мне, но я справлялась по-быстрому — готовила что-то простое, и как говорила Гурен «безвкусное». Я не обижалась — глупости отрицать очевидное. Из-за усталости и дум о миссии Гурен и своей, я не особо заботилась о вкусе еды, и потому просто накидывала в чан овощи, не соля, потому что боялась переборщить.--- ---
У Кимимаро получилось привести в Отогакуре Джуго. И надо отметить, он вел себя вполне прилично, и пока что никаких проблем не возникало. Пока что Кагуя возился с ним, и я удивлялась, сколько в нём терпения. Особенно, когда это нужно для какого-то дела. И ещё способности убеждать — Кимимаро так умело капал на мозг Джуго, что пока что ни одного срыва у того не было, да и он проникся идеей жить вместе с нами и защищать жителей Отогакуре.--- ---
Через несколько дней настал и наш черед уходить. Прощания можно сказать почти и не было, но я этому была даже рада — боялась, что кто-то может заметить моё излишне напряженное состояние и начать что-то распрашивать, а мне не хотелось говорить вообще. Гурен по дороге к нужному нам месту шла в весьма приподнято-собранном настроении. Она периодически разговаривала с Орочимару, он же уделял ей своё время, почти не обращая внимания на меня. Я была рада этому — всё-таки до сих пор у меня подрагивали руки от понимания, что удачно мой план может кончиться с весьма малой вероятностью. Но вот наконец-то мы дошли до нужного нам места. В нескольких часах пути был дом, в котором жили мать Юкимару и он сам. Темное небо нависало над нашими головами, ночь наступила как и всегда быстро и незаметно. В небольшой укрытии-пещере, мы сидели близко друг к другу, но я не ощущала тепла. Возможно, Гурен тоже было зябко, не смотря на горящий здесь небольшой костер. — Гурен, — обратился к ней змеелюд. — Это твоя первая полностью самостоятельная миссия. Считай, что экзамен на пригодность быть настоящим шиноби. Завтра ты пойдёшь к ним одна, без меня и без какого-либо моего вмешательства и наблюдения. Так, как если бы ты выполняла миссию по поручению Деревни вдалеке от дома. Твоя задача — привести в Отогакуре живого и невредимого мальчишку. Его мать не так чтоб была важна, но если получится, то приведи и её — так в будущем мы сможем иметь на него лишний рычаг давления и лишнюю привязку в виде его родственника, которому у нас будет нравиться. Если же не получится её привести, то принципе… найдём, что ему сказать. «Не найдешь», — подумала я, стараясь ни чем себя не выдать. — Если она окажет сопротивление? — спрашивает Гурен, и я замечаю, что руки её слегка подрагивают. — Главное — этот мальчишка. У меня на него планы, но постарайся убедить её без применения кулаков и техник, чтоб не пришлось волочь её за космы в Отогакуре, и желательно не в виде трупа, — произносит Орочимару. — Так что завтра идешь сама, и всё делаешь сама, без моего наблюдения, подстраховки, как уже давно положено для шиноби в твоём возрасте. — Я поняла, — отвечает она ему. — Хината, — обратился ко мне Орочимару в сумраке пещеры. — Завтра Гурен все делает сама — ты останешься здесь и, пока я буду провожать её до точки, из которой ей будет удобнее начать выполнять миссию, ты будешь ждать здесь и готовить еду к нашему приходу. — Я пойду с ней и помогу в случае необходимости, — произношу я, и сама удивляюсь, что голос мой не дрожит и я смотрю в его глаза прямо. — Гурен уже опытная шиноби, так что ты будешь только мешаться… — Опытная, как Котохиме? — напоминаю я о то случае, когда спасла несколько лет назад дочь главы клана Фуума. — Это не простая миссия. И моей старшей сестре будет нужно хотя бы прикрытие… — Я уверен в ней, — произносит он тоном, не терпящим возражения. — Завтра ты остаешься здесь и ждешь нас. Ты поняла? И я надеюсь, что у тебя тут ничего не подгорит в наше отсутствие. Я молча киваю, сама же думая о том, что Гурен сейчас наредкость тихо сидит. И руки её холодны, и она не отдёргивает их, когда я касаюсь её. Она просто молчит, и я только теперь замечаю, что на её губах нет извечно красной помады. Они мертвенно бледны, да и сама она даже в теплом свете костра какая-то бледная.--- ---
Рано утром они уходят. Я знаю, что Орочимару даст ей полную свободу действий и она пройдет большую часть пути одна, без его присмотра. И эту миссию она тоже должна выполнить сама, без подстраховки и помощи. В конечном итоге он правильно делает — она слишком засиделась в свое время в убежище, и теперь её надо учить быть самостоятельным шиноби. Я считаю медленно и про себя. Вода в котле начинает закипать, и я кидаю туда нужные овощи. Крышка открыта, я встаю на ноги с земли и молча выхожу из пещеры. Никого. «Бьякуган!» — произношу я про себя, и ограничительные печати слетают через мгновение. Я представляю перед своим внутренним взором Гурен, и вижу, где именно она сейчас находится, и что делает, и куда идет. А самое главное: я знаю, как её найти — ушла она не далеко. Но мне нужно спешить — она ведь идет быстро, не останавливаясь ни на секунду, и если я не успею, то случится непоправимое. И прочему мне так важна адекватность этого мальчишки? Возможно, я понимаю, что то, что сегодня произойдет — это в корне не правильно.--- ---
Я огибаю то место, где ждет Гурен Орочимару. Он и в самом деле просто присел в защищенном месте и, кажется, дремлет. Но я стараюсь даже Бьякуганом на него не смотреть — чтоб он не почувствовал, и спешу дальше, огибая его сильнее — и главное — успеть.--- ---
— Гурен, — окрикиваю я её, и она оборачивается, еле заметно вздрагивая. — Что ты здесь делаешь? — произносит она тихо, почти неслышно шипя. — Тебе же велели не путаться под ногами! И без тебя забот хватает! — Я знаю про твою сделку с Таюйей, — я произношу это, а вокруг устанавливается тишина. Гурен молча смотрит на меня, затем скрещивает руки на груди, и тяжело вздыхает. — Ну и что дальше? Я тебя в долю не возьму! — заявляет она. — Нет, ты не поняла, — она на мои слова вопросительно приподнимает бровь. — Я хочу, чтоб ты не трогала его мать. Давай просто поговорим с ней и убедим её идти с нами вместе с Юкимару. Поводов ведь может быть много. Например, что им может угрожать опасность, а она не всегда сможет защитить себя и его? — Да что ты знаешь об этом? — спрашивает она. — Ты только начала свой путь по дороге жизни! И уже имеешь наглость чему-то учить других? Она не пойдет. Да и нет в этом смысла. — Да с чего ты взяла? У неё же есть мозги, да и сама она прекрасно понимает, что если не мы, то кто-то другой может угрожать её сыну. У неё ведь нет сильного клана за плечами. Кто заступится в случае необходимости? — я хватаю её за руку, видя, что она хочет уйти. — Ты ведь не уверена, что это нужно сделать! — С чего ты взяла? — По тебе вчера всё было видно! — произношу я, и она на миг теряет свою уверенность, а потом снова смотрит на меня серьёзно и непоколебимо. — Зачем обрекать кого-то на жизнь без единственно близкого и любящего человека? Это глупость и жестокость! — Ты не права: я взяла миссию, и теперь обязана её выполнить — это часть кодекса любого клана и шиноби, — произносит она с нажимом, правда, не выдергивая своей руки из моей хватки. — И это важно — сохранить честь шиноби… — О чем ты? Какая честь в бестолковых убийствах? Это не честь, а эгоизм! Ты ведь сама жила без матери! Зачем это делать с другим человеком? Если всё дело в рьё… — Ты не понимаешь: я взяла миссию, и должна её выполнить… — Просто не выполняй и всё! Скажи, что не получилось! — Ты откуда сюда такая свалилась? С какой из несуществующих Лун? — насмешливо интересуется она и легко избавляется от моей руки, которая только что держала её за ладонь. — Это невозможно! Я должна выполнить миссию! К тому же я должна обеспечить моим детям мать, которая будет рядом с ними и буде живой, а не «сказкой», рассказанной папой на ночь! И поэтому я выполню эту миссию! Для того, чтоб потом быть со своими детьми, а не сдохнуть во имя Отогакуре! — Хорошо, — киваю я головой. — Тогда я готова дать тебе новую миссию. И ты должна её выполнить! — Что ж это за миссия такая, чтоб я отменила предыдущую? — она смотрит на меня чуть более заинтересовано и гораздо более насмешливо. — Ты — моя сестра, и я в этом мире для тебя должна быть в большем приоритете, чем не-родственники! Так прописано в клане Учиха, и ты часть его! — она нехотя кивает головой на мои слова. — И это значит, что миссия, которую дам тебе я, будет в приоритете. И я хочу перекупить твои услуги, как шиноби. С этого момента я хочу перекупить возможность решать за судьбу матери Юкимару и его самого. Я хочу нанять тебя на охрану Юкимару и его матери до тех пор, пока опасность не пропадет! Таюйя тебе не соперник, так что это простая миссия! Готова отдать за это в два раза больше рьё, чем хотела дать дочь даймё. Гурен на мгновение задумалась, а потом сделала шаг ко мне и хитро улыбнулась. — Это не простая миссия. Тут пострадает моя честь и моё имя, а для шиноби это очень важно! А Таюйя будущая даймё страны Рисовых Полей. Как думаешь, мне потом будет просто жить, если я не выполню её миссию? Она об этом забудет? — я молчу и никак не реагирую на эти слова, просто смотрю на неё, выдерживая взгляд. — Так что рьё в два раза больше? Это слишком мало! Я хочу иную сумму! — Сколько ты хочешь? — В двадцать раз больше, чем она предложила, — Гурен уже в открытую усмехается. — А сколько она предложила? — что-то мне подсказывает, что тут все непросто, но сейчас важнее остановить эту машину для убийства, кастующую кристаллы. И почему мне кажется, что мальчика и его мать не заслужили того, что с ними станет? Наверное, мне их жалко, да и не правильно всё это… «Я так и не стала до конца частью мира шиноби. И впрочем: плевать! Я рада, что не стала такой, как они», — проносится у меня в голове и я смотрю на Гурен смело, что замечает она и усмехается, показывая мне только что написанное на бумажке черным карандашом число, к которому точно в последний момент был приписан лишний ноль, судя по чуть иному наклону. — Это вся сумма, которую я должна тебе отдать? — Вот Глупая Хьюга! — усмехается она. — Это то, что надо умножить на 20. — Но это огромная сумма! Просто ОГРОМНАЯ! Где взять такие деньги? — я ужасаюсь, понимая, что всё совсем не так, как я думала, и для Гурен рьё тоже имеют значения. Но так-то она права обеспечивая себе беспроблемное будущее, правда, за мой счет — Ну, тогда я пошла выполнять миссию во имя сохранения своего имени и будущих выгодных контрактов, и еще возможности моих детей не рыдать в подушку по ночам… — Постой, — не даю я ей развернуться и уйти. — Я выплачу тебе всю эту сумму, правда не сразу! — Ну, тогда ладно — постараюсь не убивать её, — произносит она и чуть высокомерно улыбается. А я понимаю, что при таком раскладе я обречена лет 10 работать на неё, при том выполняя весьма непростые миссии. Порыв ветра взлохмачивает мои волосы, и я поворачиваю голову в сторону от него. Когда же я открываю глаза, я вижу, что неподалеку стоит мать Юкимару и он сам. Они молча смотрят на нас, а я понимаю, что они стали свидетелями нашего с Гурен разговора.--- ---
Мы вернулись в Отогакуре без особых приключений, если не считать, удивленное лицо Орочимару, когда мы все в четвером подошли к точке сбора, а еще сгоревшее варево, что я оставила на костре, в надежде, что не выкипит до конца. По дороге до Скрытой Деревни Орочимару взял слово с матери мальчишки не носиться больше от него по всей стране только потому, что видите ли она испугалась, что её сыну, возможно, уготована участь стать джинчурики. Я же задумалась над словами Орочимару. Конечно, он мог и врать в наглую про джинчурики и прочее. Но мог и говорить правду. Я вспомнила о событиях из аниме и самого Юкимару: там он явно несколько не контачил с реальностью и отставал в развитии, что могло быть причиной не столько наследственной, сколько результатом принесённого им потрясения. И могло ли это стать причиной того, что Орочимару не стал делать его джинчурики в аниме? Ведь это не лишено здравого смыла. Как потом им управлять и с ним договариваться? С ненормальным джинчурики? Но впрочем мальчишка был действительно немного странный. Но теперь эта «странность» не должна перерасти в ненормальность и в явные отклонения от нормы. В любом случае, его воспитают по нормам клана Шимура, к которому он теперь будет негласно причислен. К моему удивлению у мальчишки было иное имя, а «Юкимару» его называл только Орочимару. И чуть позже я поняла в чем смысл.--- ---
Некоторое время спустя
Таюйя тяжело вздыхала, смотря на своего младшего брата и его мать, но сделать теперь ничего не могла — Орочимару умудрился усыновить мальчишку, и теперь тот радостно носился следом за ним, и имя «Юкимару» стало единственным и официальным. (Умно с его стороны — при любом раскладе (джинчурики или даймё) он для него– его отец.) Кабуто, видя это, усмехнулся, как, впрочем, и Кимимаро, иногда ухмылялись. Они знали, что такое внимание со стороны их отца будет к Юкимару не вечным. Я же понимала, что это чудо однажды отправится к нам, и воспитывать его начнем мы — таковы правила этого мира, такова здесь жизнь и обычаи. Но теперь это не так страшно, как если бы он был неадекватным. Но в любом случае, тогда его повесили бы на Гурен. Хотя… что утешительного в этом, если бы он был таким, как в аниме? Но вот наконец-то я смогла выловить Кабуто и Кимимаро, когда рядом никого не было. — Кабуто, — обратилась я к нему. — У тебя есть рьё? — Есть, — и он протягивает мне ровно одну монетку довольно улыбаясь. — Нет, это мало, — я понимаю, что ирьёнин просто подколол меня, но от этого не легче. Гурен запросила отдать в ближайшие полгода пять процентов от суммы. Как она выразилась: «Мне надо на что-то жить!» — А сколько тебе надо? — спрашивает он, и я называю сумму. — Что-то многовато-то! А зачем тебе? — На дело! — отвечаю я, прекрасно понимая, что с Гурен лучше не ссориться. Да и мало ли что ей взбредет в голову? Сейчас по условию нашего договора она охраняет Юкимару и его мать от Таюйи. Но если она прекратит, то любительница флейты и интриг может и насрать конкретно! — Хината, — рот раскрыл Кимимаро. — Ты ведь выполняла миссии и работаешь на Отогакуре и клан? И за это тебе положены рьё. И они у нашего отца. Если уж на что-то дельное надо, то он даст тебе… — Точно! — я аж подпрыгнула на месте. — Ты гений, Кимимаро!--- ---
Хината отправилась к Орочимару, а Кабуто с ехидством посмотрел на Кимимаро, который сделал вид, что даже не подозревает, почему старший брат так смотрит на него. Но долго «держать лицо» у него не получилось и Кагуя расплылся в довольной улыбке от «уха до уха». — Ты думаешь, он даст ей такую сумму? — ирьёнин облизывает губы, ставшим чуть длиннее языком и смотрит на Кимимаро хитрыми глазами. — Нет, — отрицательно качает головой мечник. — Но в любом случае, если вдруг ей что-то взбредет в голову, он сможет её отговорить от глупостей. Надеюсь, что она не станет перечить отцу. — Она слишком правильная и благоразумная, — Кабуто отрицательно качает головой. — Она не станет вляпываться во что-то, а тем более перечить отцу. — Ну, не знаю, — отвечает Кимимаро и как-то неопределенно пожимает плечами. — Она так изменилась с того момента, как перестала принимать микстуры… — Молчи об этом! Отец и так мне плешь проел тем, что она продолжает их не пить, а просто капает на одежду, считая, что он не знает об этом! — Кабуто с раздражением сверкнул стеклами очков и позвал за собой Кимимаро — работа не ждет, и её надо выполнять, так что надо пошевеливаться.--- ---
У Орочимару
Не то чтобы никогда и ни о чем до этого не приходилось просить у него, но тут случай был особый. Змеелюд не был тем, кто не считал деньги и кто бы стал ими сорить направо и налево, и чтоб что-то у него взять, надо было еще попытаться аргументировать. И вот сейчас, стоя напротив него в его комнате, я думала, чтоб соврать поправдоподобнее? Желто-зеленые глазища внимательно посмотрели на меня, Орочимару медленно облизнул языком свои губы, откладывая в сторону очередную бумагу, и на мгновение мне кажется, что на его лице появилась тень разочарования. — Я хотела кое-о-чем попросить у тебя, — произнесла я, смотря на него и стараясь не отводить взгляд в сторону. — О чем же? — он чуть заметно улыбается, и скрещивает руки на груди, продолжая сидеть за своим столом напротив меня. — Мне нужны рьё, — произношу я и сама удивляюсь, что мой голос резко просип. Оказывается, не так уж и просто о чем-то у него просить, да еще если учесть, что по меркам этого мира у меня есть даже больше, чем мне нужно для нормальной жизни. — Зачем? — прямо спрашивает он и его улыбка и само выражение лица приобретает еще более насмешливый оттенок. — У тебя и так всё есть (он абсолютно прав): ты сыта, одета, обута, тебя обучают, ты даже можешь рисовать в свободное время очень дорогими карандашами на дорогой и качественной бумаге. Его губы расплываются в полуухмылке, но глаза его не улыбаются. Я в первый раз в жизни замечаю заостренные клыки, обнажившиеся во время его оскала. Он смотрит на меня жестко. Нет никакой нежности, никакого «вечно- терпения», здесь нет «отца», здесь есть правитель Отгакуре и тот, под чью дудку пляшет как минимум одна страна… — Хината! — произносит он почти по слогам и с нажимом. — Я с тобой разговариваю! И я задал вполне конкретный вопрос: зачем! Я понимаю, что сказать причину не могу — Гурен взбесится, и тогда Юкимару и его мамашу от Таюйи оберегать будет некому. Орочимару не нравится моё молчание, и он начинает нервно постукивать пальцами по столу, оставляя своими острыми ногтями на нем царапины. — Мне нужно на одно дело, — наконец, выдавливаю из себя я, под тяжестью его взгляда. — Что ты задумала? — он, разумеется, ничего давать мне не планирует, и мне теперь становится это понятно по его выражению лица — он всегда так смотрел на Карин, если она начинала клянчить что-то излишнее — пятнадцатую заколку на базаре и тридцатые серьги все на том же базаре за один день. — Я хочу открыть… открыть… — Дверь и без рьё откроешь! — перебивает меня Орочимару, не давая сказать. — Нет! Для открывания дверей я бы не стала просить денег! — произношу я как-то отчаянно и излишне громко. Он ухмыляется еще надменнее. — Да кто тебя знает? — он разводит руки слегка в стороны и пожимает плечами. — Ты ведь врешь на каждом шагу. — Нет, — произношу я как можно увереннее, но сама понимаю, что вообще-то я не святая. Он молча ставит на стол передо мной небольшую коробочку и жестом велит открыть её. Я снимаю картонную крышку и стараюсь не слишком поменяться в лице — там осколки от тех бутылёчков, которые разбила шальная клубника и которые я выкинула в общий мусор, свернув в кусок ткани. — Вот видишь, Хината, ты завралась! — произносит Орочимару и внимательно разглядывает вытащенный кусок стекла красиво переливающего в ярком свете рабочего кабинета. — И почему ты сразу не сказала, что не принимала их? Молчишь? А почему ты теперь их не принимаешь? — Они мне не нужны, — ответила я, выхватив у него кусок разбитого бутылька, поспешно закинув его в коробку и закрыв её картонной крышкой. — Правда что ли? — он смотрит на меня как на дуру. — А ты в курсе для чего это? — Я знаю, что они слишком уж странно действуют на меня… — Если ты об эффекте спокойствия, то в этом нет ничего страшного! — он хватает меня за руку и нащупывает пальцем пульс. — За то выработка чакры стала вполне стабильная! — За то я просто сижу в подземелье возле тебя и мне ничего не надо! — Целее будешь! — он нажимает на пару точек, и я знаю, что это скоро начнет успокаивать меня — особая техника, при которой человек при пропускании медицинской чакры в определенных местах переставал перечить собеседнику. — Еще не хватало, чтоб ты, как Хоши, сыграла в ящик! — Но я не она! И с чего ты решил, что кончу так же? — я резко дергаю руку из его захвата, но ничего не получается, я только сворачиваю со стола коробку и теперь по помещению слышится звон стекла, которое так красиво переливается в лучах искусственного света. — Вот именно! Она была сильной, умной, у неё была прекрасная подготовка! А ты? Ты ведь гораздо слабее её! И… Я не виню тебя в этом — не смотри на меня так! Я знаю, что в этом вина только Дома Хьюга и причина в их нарушении договора! Но ты должна понять, что тебе и в самом деле лучше сидеть в убежище под нашей защитой! — Орочимару гладит меня по руке, стараясь успокоить. Я молчу. Мир шиноби — он такой шинобий в конечном итоге… Орочимару, разумеется, знал, как именно действуют на меня его составчики. И он знал, что они успокаивают меня излишне сильно. И сейчас можно было бы винить его в этом, но я знала про трагическую смерть его первой дочери. И при таком раскладе ему действительно было спокойнее, если бы я сидела рядом с ним в подземельях. Вспомнилось аниме, и то, что Карин там осталась с ним, как и Суйгецу. Кимимаро был мертв, Кабуто — сидел в Конохе, Хината тоже сидела в Конохе, будучи женой Наруто. «Но нужна ли мне такая жизнь? Просто сидя возле него? Просто существуя, не отбрасывая в этот мир тени?» — и когда я вспомнила про картины, показанные мне матерью Орочимару, всё встало на свои места. — Я знаю, что она была лучше меня, — произношу я тихо и неожиданно уверенно. — И я понимаю, что наш мир не так хорош, как мог быть… — Ты ничего не понимаешь, если не делаешь так, как я говорю! А я знаю побольше тебя! И видел тоже больше! — он недовольно смотрит на меня, его длинные волосы уже не лежат так аккуратно, как в начале нашего разговора, да и сам он явно с трудом держится, чтоб не поддать мне. — Ты понимаешь, что должна их пить для своей же безопасности? — Я их не пила достаточно долго, и всё в порядке… — До поры до времени! Однажды твой… дефект снова даст о себе знать, и в итоге ты потеряешь способность вырабатывать чакру или не сможешь её контролировать в самый неподходящий момент! Например, во время битвы с вражеским шиноби! Что тогда ты будешь делать? — вопрошает он, и в его словах слишком много правды. — Я не могу постоянно их принимать, — он на мои слова сильнее сжимает мою руку. — Зачем? Всю жизнь быть калекой? Всю жизнь не прожить, а просуществовать? Ты изначально определил мою роль в этой жизни. Чем тогда ты отличаешься от того же Хиаши, который решил, что всё, на что я гожусь — это прилежное деторождение? От боли обожгло лицо, и я очутилась на полу, поспешно прижимая ладонь к щеке. — Хотя бы тем, что я о тебе забочусь, — произносит он. — Забочусь о тебе, зачастую в ущерб себе и своим интересам, чего не скажешь о Хиаши. Он думал о себе и благе своей семейки (не клана — а его семьи), когда определил, что тебе нужно стать женой Неджи или его сына. Я всё понятно говорю? — он вышел из-за стола и поднял меня с пола, просто потянув за одежду. — И прекращай уже этот концерт! Еще разнойся из-за того, что я прав! Ты уже не маленькая девочка! И должна трезво оценивать свои способности. — Я не буду их пить — я прекрасно обхожусь и без них! — произнесла я и отошла от него на шаг назад. Он молча посмотрел на меня, затем тяжело вздохнул, затем нервно прикусил губу. — Знаешь, я всегда думал, что в сравнении с другими моими детьми ты — самая благоразумная. Но я ошибался! Кровь не вода — из жил не сольёшь — и потому вы все одинаковые — эгоисты, каждый в своём! — Орочимару на секунду задумывается. — Никаких рьё, пока не поймешь, что эти микстуры тебе необходимы! И я требую, чтоб ты их принимала не из вредности, а из-за заботы о тебе и о всех нас! — Я понимаю, но делать этого не буду, — произношу я и разворачиваюсь на выход из комнаты. — И приготовь отчет о том, как прошла миссия с Гурен — ты так ни строчки не написала! — Но зачем? — я действительно удивлена. — Раньше ведь никогда не нужно было… — Я вижу, что слишком распустил тебя. Не удивляйся: ты ведь знаешь, что сдавать отчеты — необходимо. Вот пойди и займись тем, что должна делать! А заодно подумай над своим поведением! — требует он. Я понимаю, что капать ему на мозг дальше не следует и киваю головой. Возражать ему нет смысла — он прав. Но проблема в том, что права и я.--- ---
Отчет закончен, и в нем предусмотрительно пропущен мой разговор с Гурен на счет матери Юкимару — там я указала, что просто пошла за Гурен из любопытства и она согласилась меня взять с собой, а это увидела мать Юкимару — то, что мы договорились говорить отцу. Я отодвигаю бумагу в сторону и думаю о жизни: как выплатить первый взнос заносчивой то ли Сенджу, то ли Учиха, если у меня вообще денег нет на руках? Братья явно не дадут, отец уже отказался, выдвинув свои условия. — Ты не спишь? — Гурен вползает в комнату неслышно. — Я пришла сказать, что ты не затягивала с выплатой первой части. — Я понимаю, но сейчас у меня нет и взять не у кого, — я поворачиваюсь к ней и вижу, что она довольно скалится. — Думай где взять. И раз нет здесь, то ты можешь найти их в другом месте, — она кладет на стол передо мной бумагу, на которой расписан приблизительный план выплаты ей рьё, и я если только в голос не взвываю. — Это чтоб ты ничего не забыла. Поспеши с этим. — Хорошо, — я киваю головой, но состояние у меня удрученное, и она это видит. — Не волнуйся так: если ей суждено умереть, то это — судьба. Мы далеко не всё можем изменить, — она вышла прочь из моей комнаты. Я с раздражением откинула в сторону листок, и запустила пальцы в очередной раз отросшую слишком сильно челку. «Не думала, что придется так рано начинать это делать! Гурен, Таюйя и гребаный Юкимару со своей мамашей и камелиями! Какого хрена мне стало его жалко? Неужели нельзя было просто пройти мимо?» — медленно проплывали в моей голове мысли. Я еще раз вспомнила мальчишку, который сейчас был, кажется, счастливее всех в жизни, и тяжело вздохнула, понимая, что по-другому я поступить бы не смогла.--- ---
Этой ночью
В ночной тиши я оглянулась назад и постаралась не дышать слишком громко — в Отогакуре никто не должен понять, что я ухожу. Оно находилось вдалеке, и мирно спало. Тайный выход, которым я воспользовалась, был мной надежно запечатан, и если меня хватятся, то только завтра утром, а может и вообще к обеду. За это время я должна буду успеть отойти на достаточное расстояние — скоро я достигну реки, и сплавлюсь по ней до следующей точки моего назначения. Я представила, что вообще-то поступаю неправильно (никого не предупредила даже), но тут же осекла себя: а сколько я еще буду сидеть возле Орочимару? И какой от меня толк? Действительно, просто сижу рядом с ним и приношу убытки — он верно сказал. И я ускорила шаг, и поспешила вперед, ведь время не ждет.--- ---
Орочимару проснулся от резкого треска и вскочил со своей кровати. Почти мгновение ему понадобилось, чтоб понять, что шумит привязанная к его двери печать. Он с раздражением дернул за ручку и оторвал бумажонку, про себя обещая, что оторвет шутнику руки и засунет в задницу. Но мысли о мести из головы вылетели сразу, как только он начал читать содержимое листа. Змеелюд сорвался с места и поспешил в комнату Хинаты. Дверь распахнулась перед его лицом, и он увидел, что в комнате никого нет. Он со злостью откинул в сторону одеяло, которое глупая Хьюга положила так, чтоб сымитировать лежащего человека. На полу что-то зашуршало, и он поднял листок. Глаза его еще разок за сегодня округлились, и он злобно проклиная весь мир, отправился дальше по коридору, не забыв отправить змею-разведчицу в сторону свалившей Хьюга.--- ---
Чуть позже
Таюйя ревела в голос, когда Орочимару в очередной раз отходил её палкой из бамбука. Но змеелюда это мало волновало — зарвавшуюся пиздюху надо было поставить на место как можно скорее — иначе потом будут сплошные проблемы с её самодеятельностью. — Вот тупорылая сука! Это же надо! Придумала она — устранить конкурента! Дебилка недоношеная! Стала бы ты у меня дайме после этого! «Конечно»! Да я бы тебя отправил простой шиноби работать! Идиотка! Джинчурики мне решила испортить! Начиталась она книг и поняла, как надо! — Орочимару если только в открытую не шипел. Но про себя отметил, что вообще-то она права, а это он не учел особенности приемного сынка и его нежной психики. «Надо быть внимательнее в нему, чтоб не получить потом второго неадекватного даймё», — подумал змеелюд, радуясь, что Хината оказалась такой противной и не характерно жалостливой. В стороне послышался шорох одежды, и Орочимару недовольно обернулся на Гурен, которая поспешила опустить взгляд и поспешно прикрыть рукой разбитую губу — ведь если получаешь за провинность, то на боль жаловаться нельзя. — А ты чем думала? — спросил змеелюд у своей старшей дочери. — Убить его мамашу, соглашаясь на миссию этой соплячки? Я предоставил тебе полную свободу действий, чтоб ты могла сама подумать головой, как выполнить эту миссию получше! А ты в итоге решила за моей спиной рьё подзаработать, обосрав мне все планы? Шмара ты недобитая! Кровь Сенджу в тебе проснулась? Рьё и мужики? Что дальше будет? Бухать начнешь? — Нет, — промямлила Гурен, у которой вся уверенность в миг растерялась. — Это же надо такое придумать! — Орочимару подпер бока руками и воззрился злым взглядом на сжавшуюся в углу Гурен, не забыв при этом пнуть сидящую на полу Таюйю. — У тебя с мозгом проблемы? Ты решила заработать на своей собственной сестре! Да еще и такую сумму! Чертова Сенджу! И ты даже не подумала, чем это чревато! — Я не знала, что она уйдет… — А те слова, что ты ей сказала на счет рьё, и что их можно найти в другом месте, раз здесь нет денег? — змеелюд еще разок пнул ревущую Таюйю. — Ты на что рассчитывала после этого? Что она тут останется?! Говори, иначе я клизму из сыворотки правды сделаю! — Я хотела, чтоб она ушла, чтоб не путалась под ногами, чтоб её не было рядом с тобой, отец, — чуть помолчав, ответила Гурен. — Но я не ожидала, что она и в самом деле уйдёт… — Ты просто идиотка! Избалованная идиотка! Я тебя породил — я тебя и убью! Дрянь ревнивая! — и змеелюд молниеносно сократил расстояние, что их разделало, и еще раз отвесил нехилого леща забившейся пуще прежнего в угол Гурен. — Нам отправляться в погоню? — спросил Кимимаро, во время сообразив, что вообще-то лучше было заткнуться и не лезть, когда Орочимару устраивает разборки с виноватыми. — Нет! Вы уже и так проебали всё, что могли! И тебя это, Кабуто, тоже касается! — Орочимару отходит от ноющей в углу Гурен. — Я всё понимаю и признаю свою вину, но как Хината умудрилась увести с собой Карин и Гаару? — спрашивает Кабуто. — Они ведь были в другой части Деревни, и тогда бы её хождения заметили… — А всё дело в том, что лохудра оказалась умнее тебя, ирьёнина! — перебивает Кабуто Орочимару и тыкает ему в то, что Карин не такая уж и дура, как сыну Ноны бы хотелось бы. — Она почувствовала, что Хината уходит и разбудила Гаару. Та отследила своей техникой, что Хината действительно покинула свою комнату, Карин в это время полностью заглушила чакру и повесила мне на дверь шумовую печать с отсрочкой в срабатывании и с письмом. А затем они обе незаметно покинули селение. — Простите, отец, мы не обладаем такими способностями, как Карин, — извиняется Кимимаро. — Нам идти за ними? Сказать Хинате, что всё теперь на счет её долга известно, и что она может возвращаться? Орочимару на мгновение задумался, посмотрел на лист, который был написан подчерком Гурен, потом подумал еще раз, и довольно оскалился. — Нет, ничего пока что не надо ей говорить об этом и останавливать их пока что тоже не надо. У нас есть немного времени — посмотрим, как Хината справится с этим, — змеелюд стал выглядеть даже через чур довольным. — Будем думать, что это её миссия по самостоятельному взаимодействию с этим миром. — Но как же её безопасность? — забеспокоился Кабуто. — А я буду за ней наблюдать, — Орочимару сложил литок в несколько раз и сунул себе за пазуху. — Змею-разведчицу я уже послал, так что они не пропадут из виду. Чуть позже выдвинемся за ними… Хотя, можно и не выдвигаться — я смогу перенестись через обратный призыв к своей змее, если что-то пойдет не так. — Но если будет поздно… — Заткнись, Кабуто! Я тут подумал: Хината в чем-то права — не смогу я все время сидеть возле вас и охранять! Так что она и другие должны научиться жить сами, вот и посмотрим, на что эти три самоуверенные дуры способны! Уверен, что уже завтра им понадобится моя помощь! И потом они сразу вернутся обратно! А что на счет долга — то чтоб все молчали! Гурен! — рявкнул Орочимару. — Да, — она поспешно выпрямилась у стены. — Чтоб молчала, поняла? — Гурен поспешно закивала на слова Орочимару. — Будешь делать всё так, как я скажу! И все остальные чтоб даже не думали ей об этом говорить! Посмотрим, на что она способна. — Орочимару замер и повернулся к притихшей Таюйе. — А ты возьми тряпку и все здесь отмой, особенно вот эту пыль под моими ногами, великая правительница! Поняла? — Поняла, — промямлила дочь даймё и поспешила поползти в сторону тряпки и ведра. — И месяц убираешь госпиталь, а там посмотрим — может быть тебе и еще месяц на проклевывание мозга понадобится, — Таюйя на это кивнула головой и спорить с Орочимару не стала.--- ---
У Хинаты
Шорох одежды и тихие шаги отвлекли меня от размышлений о дальнейшем, и я с раздражением сиганула в кусты, заглушая чакру. На том месте дороги, где только что шла я появились Гаара и Карин. «И кто бы сомневался?» — с раздражением подумала я. — Мы знаем, что ты в кустах, — произносит Узумаки и поворачивается ко мне, а Гаара кидает в мою сторону камень. — Вылезай! — Зачем вы пошли за мной? — спрашиваю я, когда подхожу к ним. — Я назад не вернусь. Не сегодня во всяком случае. — Я сегодня случайно услышала, что Гурен тебе говорила на счет денег и долга, — отвечает Гаара. — И потом я сказала об этом Карин, она предложила расспросить о миссии у матери нашего нового «братца». Она сказала о том разговоре, свидетелем которого была… — Странно, что вы не настучали Орочимару! — перебила я Гаару. — Мы… — Карин замялась. — Мы тоже хотели уйти и посмотреть мир, просто повода не было. А тут… Ты правильно поступила, а Гурен — нет. И даже если бы ей сказали просто убить его мать, то всё равно это не правильно с её стороны! И … Знаешь, мы ведь оставили нашему отцу послание, поэтому нам надо поспешить, если хотим уйти и сделать то, что ты решила. А что ты решила? — Я по дороге расскажу, но я не уверена, что у меня получится, — с сомнением произношу я, радуясь, что мои и их интересы совпали, ведь от этих двух уйти просто невозможно, и они бы легко вернули меня обратно в Отогакуре, если бы захотели. — Мы вместе, и у нас все получится! — уверено произносит Гаара. — И если это что-то полезное, то я только за! — Если это для денег, то я слышала, что сдавать трупы разыскиваемых шиноби очень выгодно! — со знанием дела заявляет Карин. — Фу! — Гаара недовольно кривит лицо. — Это только в крайнем случае. Я бы в такие места, как приемка трупаков лишний раз бы не совалась — они ведь сразу заносят и тебя в книги на всякий случай. — Идемте, — позвала их я, понимая, что сейчас они будут стоять на одном месте и говорить, и в итоге мы никуда не уйдем. — Да, — Карин расплылась в довольной улыбке. — Нам выпал такой шанс — пройтись одним хоть немного без постоянного надсмотра наших братьев и отца! Когда еще получится? — Не скоро, — Гаара осмотрела местность своей техникой и, поспешив собрать весь песок с дороги, догнала нас.--- ---
В Отогакуре
В комнате тихо и тепло. Орочимару просмотрел последнее донесение змеи-разведчицы, и если только на пол не сплюнул. Две рыжие засранки обманули его: они и не думали отговаривать Хинату от её проекта и возвращать по утру в Отогакуре, и вместо этого отправились следом за ней прямиком в неизвестность осуществлять её «проект» по «захвату мира». — Ну не расстраивайся ты так, — тихо произнесла мать Орочимару, которая очень удачно решила посетить его именно сегодня. — Дети однажды становятся взрослыми и их надо отпускать… — Одну уже отпустил! — прошипел в ответ змеелюд и устало потер глаза ладонями. — И какой результат? Она в Чистом Мире! — Возможно, такова была её судьба и тайное желание? — спрашивает змеелюдка и подходит к своему сыну ближе, обнимая со спины. — Ну да: сдохнуть! — Орочимару немного расстроен. — Я думал, что всё сложится иначе и она будет ко мне ближе, чем остальные мои дети. Но нет: Хьюга всегда остаются Хьюга! У них что-то своё на уме, и на самом деле они даже со своим не бывают близки! Мне кажется, что без их хваленой печати они бы уже давно разбрелись по всему миру, и друг с другом даже не общались! — Не драматизируй! — женщина немного усмехается. — У каждого из нас свой путь, а у неё — свой. И кто мы такие, чтоб не давать ей идти по нему? Ведь если вмешаться… а не приведет ли это к катастрофе? — Я не знаю, — змеелюд хмурится, и продолжает просмотр картинки, которую ему видно благодаря слежки змеи. — Пока что она идет прочь и вообще ни о чем и не о ком не думает! — Помяни моё слово: она очень скоро к тебе вернется. Я думаю, что сразу, как заключит первую сделку, — змеелюдка ставит чайник на печать и слегка загадочно улыбается. — Если не сдохнет, конечно, — насупился мужчина. — Вероятность всегда есть — ведь она — шиноби. Но кто есть шиноби? Ведь это тот, за кем по пятам ходит смерть. И риск есть всегда… — Но она ведь действительно не приспособлена к самостоятельной жизни шиноби… — Ты её недооцениваешь, — она поворачивается к мужчине лицом. — А что на счет твоих страхов, то ведь можно и глотком воды из стакана захлебнуться. Так что теперь: воду не пить? Орочимару на это промолчал, но продолжал наблюдать за уходящими прочь от Отогакуре уже не совсем детьми, но еще не полноценными куноичи. Они были счастливы и спешили в столь манящую их неизвестность. И он задумался: запретный плод часто кажется сладким, даже если горчит. А если их действительно не возвращать обратно, а позволить попробовать провернуть то, о чем сейчас так оживленно рассказывает Хината? «Только вот я прослежу за ними. Карин чует чакру, но я знаю одну технику, которую как раз надо испробовать! Решено: выдвигаюсь за ними и прослежу на безопасном расстоянии!» — подумал змеелюд и приготовился слушать те поручения и миссии, ради которых тут и появилась его мать. Ведь быстрее примешь от неё задания, быстрее отправишь восвоясье, быстрее пойдешь следом за Хинатой.--- ---
У Хинаты
На небе сияли огромные звезды. Их свет вырисовывал наши силуэты четко, и как-то слишком вызывающе. Карин и Гаара шли впереди меня и решали как поступить лучше, чтоб добыть денег на наше бытьё более эффективным способом? Они предлагали разное: начиная от взятия миссий за «дешево», и заканчивая все той же сдачей в пункты-обменники трупов убиенных шиноби. Я же вспомнила, что такие обменники (судя по аниме) вообще были тут нормой — их не прятали, о них все знали. Знали, впрочем, и о книгах, в которых была указана стоимость шиноби, важных людей и просто разбойников. Еще раз я задумалась над тем, какой на самом деле этот мир. Голоса идущих впереди стали слышаться тише, а потом и вовсе перестали мешать мне думать. Но как только стало тихо, думать расхотелось. Я задрала голову повыше и уставилась в звездное небо. Над самой моей макушкой гнездилась далекая синяя звезда. «Что есть этот мир в сравнении с миром Ооцуцуки? И каковы наши шансы выстоять, если они решат, что мы — реальная угроза?» — задумалась я. Но в ночной тиши раздался еле заметный шорох, и я неожиданно осознала, что мы уже давно не под землей в защищенном убежище, и не в Отогакуре, а, значит, надо быть начеку и следить не только за собой, но и за теми, кто доверился мне и пошёл со мной за компанию. Я сорвалась с места и поспешила за Гаарой и Карин, поднимая вверх дорожную пыль и оставляя на ней свои следы, которые, впрочем, достаточно быстро сметались низовкой.--- ---
Но вот мы проверили все окрестности, и тут не было никого. Карин даже посмеялась, сказав, что я слишком «ссыкую», хотя другого от меня и не стоит ожидать. Я с ней согласилась. Что обижаться на правду? Я слишком долго провела за «белокаменными стенами», и теперь боюсь каждого шороха.--- ---
Они спешили, не догадываясь, что тот шорох, это просто звук переместившегося к ним Орочимару. Змеелюд остался доволен: разработанная им техника действовала, и можно было следовать за тремя недо-шиноби дальше. Но больше его порадовала наблюдательность Хинаты — всё-таки однажды она станет действительно шиноби, а не как сейчас… Он вышел на дорогу и обратил внимание на пыль, что кружилась под его ногами. И вспомнил, что когда-то точно так же она кружилась в момент его окончательно ухода из Конохи. И тогда он понимал, что больше туда не вернётся. Он позволил себе намек на улыбку: все-таки эти трое уходят из Отогакуре не на совсем, а чтобы потом вернуться. И это совсем не то, чтоб уходить навсегда. Орочимару сделал шаг вперед, и пыль закружилась под его ногами, предвещая начало нового пути, в котором он будет далеко не «ветром» (тем, кто двигает реальность в нужном направлении), где он станет тем, кто будет наблюдать за другими, кто придет ему на смену. Но это ведь правильно, когда ты смог воспитать тех, кто сможет заменить тебя в случае необходимости и продолжить начатое тобой дело и позаботиться о том, что тебе дорого? И он пошел вперед быстрее, думая над тем, что «ветром» оказалась к его удивлению тихая и незаметная Хината, которая любила сидеть в углу и сажать свою картошку, стараясь не «отсвечивать». Орочимару пошел еще быстрее, стараясь не будоражить землю. Но как бы саннин не старался, ветер все равно поднимал пыль под ногами.КОНЕЦ ШЕСТОЙ ЧАСТИ