Пересечение: Три-Ни-Сетте

Гарри не забывал, что, вообще-то, Пламя начало в нем циркулировать совсем недавно. И что ему, по-хорошему, надо было бы так же заграбастать себе какого-нибудь учителя. Но, во-первых, учиться у других людей, пока он в таком нестабильном состоянии, он совершенно не хотел. Во-вторых, он не хотел, чтобы его имя прозвучало в мафии раньше запланированного. Ему не с руки добавлять врагам Савады ниточки связей к будущему наследнику Вонголы. Ну, а в-третьих, он просто не любил людей и не доверял им. Савада — исключение, и то лишь благодаря целому ряду стечений обстоятельств. Так что сейчас, пока у него была возможность потренировать Пламя вдали от глаз людей, — Азкабан, спасибо, что ты существуешь — он и делал это со всевозможной тщательностью. Кто же знал, что он своими попытками утихомирить Пламя почти разнесет этот исторический памятник имени Аженора? Лотта убьет его, когда узнает… Однако то, что с Пламенем было невозможно заработать истощение, — все решали лишь Воля и выносливость тела — несказанно радовало. Но Гарри лучше не драться без каких-либо проводников — контроль силы голыми руками у него пока что никакой. В магии для таких случаев и придумали палочки… Но не через деревяшку же драться, Пламя — не магия, заклинания не овеществляет, волю Миру не изъявляет. В этом плане Пламя относительно магии все равно что немой человек. В теории, может все то же самое, да вот только прямо и быстро попросить чего-либо не может. Проводник, проводник… а если?.. Он ведь, когда ломалась палочка, дрался этим. Очень успешно — спасибо памяти предков и все той же некромантии, которые помогали ему тогда освоить стиль боя с подобным оружием. В груди кольнуло. Хель, всегда находящаяся рядом с потомком, сладко и маняще улыбнулась, дразня: «Жалеешь, что отказался от дара?». Гарри улыбнулся. — Не жалею. Может, если бы это было только ради «шутки», не стоило отказываться от дара, но вместе с ним я не смог бы жить. Таковы уж сейчас маги. Но грустно, что от того, что я привык считать частью себя, пришлось отказаться, да. Богиня с хохотом растворилась в воздухе, скрывая снова свое присутствие. Гарри не понимал перемен настроения Госпожи. Искренне. Что, впрочем, не мешало ему каким-то образом постоянно веселить ее. Но стоит вернуться к более насущным проблемам. Интересно, ему придется заказывать новое оружие или подойдет и то, что было? Опробовать-то можно прямо сейчас, благо, почти все опасные вещи Гарри, после переезда в дом Савады, оставил на нижних уровнях Азкабана, под присмотр дементоров. Ох, а Гарри ведь не сжег их, пока выпускал Пламя, да?..

***

Ёкаи — духи, имеющие тела. С точки зрения Гарри, по крайней мере. И этот взгляд на них никак не противоречил тому, что, по мнению Тсуны, ёкаи просто являлись очень странной нечистью. Они не обязательно злобны. Не обязательно — добродетельны. Их не всегда можно задобрить вроде бы проверенными методами — все зависит от их настроения. Ёкаи — те, кто почему-то не захотел умирать. Они существуют за счет злости или не исполненных желаний. И очень редко ёкаи появляются вследствие скопления какой-то энергии. А еще существуют онмёджи — что-то вроде экзорцистов, если переводить на европейский лад — об этих людях ему рассказали Шарлотта и Гарри. И они уничтожают всех ёкаев, вне зависимости от их характера и совершенных ими дел… По идее, ёкаев тогда не должно быть так много. По идее, онмёджи не должны обращать внимание на людей. По идее, он вообще просто хотел один день отдохнуть. Один! День! В ночном виде, разумеется, — иначе он бы не смог сбежать от Реборна и остальных. Засекли бы. Мукуро, вероятно, подстраховывал его надежной иллюзией. И даже смог помочь в быстром перемещении — владельцы Пламени Тумана свободно могут перемещаться в пространстве, создавая пламенные порталы. Правда, Тсуна явно попросил Рокудо о переходе не в тот город. Почему в Киото идет сражение?! И… это, случаем, не родственник из клана Нура за его спиной?.. Черно-белые «вытянутые» будто под действием геля волосы вкупе с алыми глазами вроде намекают. Он точно знал, чьи это признаки — сам сейчас так выглядит. — Ёкаи… — один из онмёджи тихо выругался, готовясь к следующей атаке. Тсуна уже полчаса не мог вырваться из окружения: его с неизвестным, предположительно — кузеном, зажали и пытались убить уже несколько онмёджи. — Какого черта в клане Нура вдруг взялось два наследника? — Два? — спросили за его спиной, пытаясь повернуться к нему. — Наследника? — ошалело произнес Тсуна, повторяя маневр временного союзника. Они одновременно отразили духовные стрелы назад. Тсуна добавил к атаке Пламя, закрывая людям обзор. — Валим, — озвучил его мысли Нура. Ну, этого можно было не говорить… На крыше одного из зданий можно было спокойно отдышаться, не беспокоясь о том, что кто-то увидит Тсуну в таком виде. Ну или этого Нуру Рикуо, который действительно оказался его братом. Сюрприз! У них один дедушка — Нурарихен. Оба — ёкаи лишь на четверть. И обоих пытаются пропихнуть во главу клана. Только если Тсуне до сих пор не очень нравится идея стать боссом мафии, и так слабо сопротивляется он лишь потому, что понимает — иного выхода нет, то Рикуо любит свой клан. И полностью принимает их всех. — Я в детстве не понимал, что значит быть ёкаем, и просто восторгался всем, спокойно слушая то, что я стану третьим. Я и хотел быть третьим — мне казалось это чем-то нереально крутым. К тому же, ёкаи, которые окружали меня… я любил их всех, и считал, что вот такая беззаботная пора будет всегда. Что страшные «сказки» о ёкаях, которые рассказывали в школе — враки. А даже если нет — почему-то я не воспринимал всерьез то, что ёкаи никогда и не скрывали, что они едят людей, охотятся на них. А потом очень четко, на одном из домашних собраний, осознал эту вещь. И почти до тринадцати лет потом избегал эту тему как мог — люди мне нравятся. Я не хотел сражаться с ними или как-то по-другому вредить им. Я не хотел становиться во главе клана, задача которого — собрать как можно больше «страха», вредя людям, включая моих друзей. Но… даже если я вредничал напоказ, чтобы не дать ложной надежды своим, я продолжал любить весь свой клан, полностью состоящий из ёкаев разных мастей. Так что, в конце концов, когда пришлось делать выбор, ёкаи по-своему победили, и из-за многих, многих событий я взял на себя клан, все время опасаясь, что не оправдаю надежд тех, кто верил в меня как главу, — Нура улыбнулся, делая резкое движений одной рукой, изображая выпад мечом, — но и я не остался в долгу, знаешь ли. Некоторые онмёджи могут быть проблемой до сих пор, да, но… Я все-таки умудрился остаться и человеком и ёкаем, не потеряв друзей. Рикуо хмыкнул, размываясь, возвращая себе человеческую форму. — Хоть и пришлось для этого выложиться на все возможные и невозможные резервы, да, к тому же, чуть не погибнуть несколько десятков раз, я все еще учусь и общаюсь с друзьями, оставаясь главой клана Нура. А ты?.. Тсуна вздохнул, по привычке проведя рукой по затылку, но вышел из ночного вида. — А я все еще боюсь потянуть своих друзей в тот «клан». В мафии невозможно не убивать людей, а я… не хочу. И люди, которые меня окружают, в любом случае окажутся в той же Семье, что и я, если стану боссом. Рикуо округлил глаза, с недоверием смотря на Тсуну. Да-а, удивительно, что они смогли мирно познакомиться. И еще более удивительно то, что Нура не полез в драку, когда узнал, каким боком Тсуна относится к клану Нура. Погулял Нурарихен лет сорок-тридцать назад, погулял… — Хоть ты уже и сказал, что тебя хотят сделать боссом мафиозной семьи… это странно. Это у ёкаев совершеннолетие — в тринадцать. Или я что-то пропустил? — Да нет, мне тоже говорят, что в четырнадцать никто боссом не становится, но там просто много причин навалилось, вот и вышло то, что имеем. Рикуо хитро улыбнулся и хотел что-то сказать, но его прервал звонок телефона Тсуны. — Э? Нура-кун, прости, я сейчас, — Тсуна поспешно достал телефон из кармана, гадая, кто мог позвонить ему в шестом часу утра. На экране телефона была надпись «Гарри». — Алло? Гарри, что… — Тсуна. Небо ты, несомненно, благодаря Рехею, освещенное рассветными лучами. Скажи, почему мне звонят, чтобы узнать, где ты? Я всего несколько часов назад улетел! Колись, зачем ты свалил от Реборна, упросив Рокудо сделать для тебя иллюзию? Емицу видит сквозь них: между прочим, он тоже носит кровь Примо. Немного. Там больше твоя мать виновата в наличии линии Джотто, но это не отменяет наличие глаз у твоего отца. — Ой… — Именно. Кстати, серьезно, что ты забыл в Киото?.. Рокудо своим порталом мог тебя хоть на Гаити отправить для отдыха, ты не знал? У него сил хватит, поверь. О, и передай привет своему новоявленному родственнику — я в восторге от того, как вы умудрились поладить. — Гарри, ты что, камеру на меня нацепил?! — Нет. Но я информатор, мне положено знать. — Хаа… Гарри, ты сказал им, где я? — Сказал, что ты в порядке, а остальное им и не нужно… так сильно, чтобы сообщать об этом. Сможешь вернуться домой без помощи Рокудо? Его немного зажали в действиях Реборн и Емицу. Учитывая то, что Реборн до сих пор не доверяет Мукуро, а его отец очень своеобразно понимает заботу и свободу других людей… Надо спасать иллюзиониста, пока те с изящностью слона не взбесили туманника своими действиями. — Доберусь, я смотрел пути электричек до того, как отправился сюда, как раз на этот случай. — Отлично! До встречи, mio cielo disastroso*. В телефоне послышались гудки. Гарри отключился. — И что с ним делать?.. Рикуо понимающе усмехнулся, коротко рассмеявшись. — Брат? — с долей любопытства спросил Нура, надевая фальшивые очки. Тсуна задумался на несколько секунд. Рехея он давно признал братом — не задумываясь. Потому что так было правильно. И Гарри он тоже хотел бы называть старшим братом, но не был уверен, что его устроит такое обращение. У него ведь есть уже сестра. И Гарри не любит людей. Но… Тсуна улыбнулся. — Не родной, но да, почти. Слушай, а ты не хочешь со мной поехать? — спросил Тсуна, рассматривая родственника. — Если тебя никто не хватится, конечно, и у тебя нет никаких дел. Нура замер на секунду, удивленно смотря на Тсуну. — Не хочешь? — Почему? Хочу, если честно: у меня сейчас что-то вроде каникул от всего, но что мы скажем твоей маме? «Извините, Ваш отец немного гулял в молодости, вот это Ваш племянник»? — Ну-у, у нас дома сейчас много гостей. Я сомневаюсь, что она вообще спросит, откуда ты и кто ты. Потому что, если бы этот вопрос задавался каждому гостю в доме, включая отца, даже у нее, привычной к визитам ёкаев, разболелась бы голова. Так что? — Едем.