***
Иноске с поникшим видом сидел на своей постели, абсолютно не шевелясь уже около получаса. Он не знал, что делать. Этот плакса все так же бесит, но почему-то, когда он уходит, его хочется увидеть снова. И… обнять. Что это вообще за слово такое – «обнять»?! Звучит слишком сопливо! «Заставить Моницу задыхаться, зажав его между своим телом и руками» – совсем другое дело! — И что это за мысли вообще?! А ну хватит думать об этом идиотском придурке!! — он буквально избил себя кулаками по голове сейчас, начиная чувствовать, как та кружится. Парень плюхнулся обратно в кровать, поворачиваясь на бок. Как повезло, что это была именно та сторона, на которой спал Агацума. Здесь все еще пахнет им. Хашибира, кажется, все еще может ощутить его тут, лежащего рядом и прижимающегося. Вот бы еще разок повторить… Но и его мыслительный процесс был прерван. И кем же? О, надо же, Танджиро пришел, чтобы сменить одежду, как неожиданно, что он решил заглянуть и сюда. Вскочив с места, темноволосый покрылся легким румянцем, вспоминая, что он делал тут секунду назад. Конечно, заметить это смущение трудно, но… разве от этого красноглазого парня что-то скроешь? — А, Иноске! Не хочешь потренироваться со мной? — присев на своей кровати, Камадо чуть устало вздохнул, а потом улыбнулся точно так же, как Агацуме несколько минут назад. — Че? Нет, как-нибудь обойдусь, — отворачивая голову чуть в сторону, пробубнил зеленоглазый, складывая руки на груди. — А если… я расскажу тебе о слабом месте Зеницу? — Слабое… место? — сначала он не понял, о ком идет речь. Однако позже вспомнил, кто имеет похожее имя, и стало интереснее в разы. — Ну? — У Зеницу… очень хороший слух. Мне сказали, что его уши очень чувствительны из-за этого, так что они – его слабое место, — эти слова действительно были правдой. Светловолосый мог запросто завестись от прикосновений к ушам, а все из-за «побочных эффектов» такого слуха. — Уши, значит… — на секунду забывшись, Иноске вдруг представил, как касается этих ушей. Как голос этого придурка создает странные, но приятные звуки. И как потом он раздевает его снова и… Так, кхм, здесь ведь Танджиро. — Мне что-то поплохело, — упав обратно на простынь, Хашибира накрылся одеялом и закрыл глаза, делая вид, будто уже спит. — Че сидишь? Иди уже, я сплю, не видишь? — Да-а… Вижу… — вздохнув тяжелее, Камадо поднялся, направляясь к выходу из комнаты. И как только он вышел, Иноске внезапно выздоровел, казалось, сияя от полученной новости. Конечно, это стало моментом, когда Хашибира стал продумывать их «следующий раз». Не совсем признание, но сойдет.***
Время близилось к вечеру. Зеницу разрешили занять одну из свободных комнат, чтобы не мешать окружающим, если вы понимаете, о чем это. Сердце бешено стучало. Три милые девочки должны были привести Иноске сюда уже через несколько минут, как тут не волноваться? И наконец Агацума услышал шаги, стоя к двери спиной. Руки дрожали, впрочем, как и все тело. И почему? Возможно… потому что на нем ничего, кроме его хаори, прикрывающего хоть что-то только благодаря поясу, сейчас не было. Вообще ничего. Парень ужасно смущался, но… Шинобу-сан сказала, что это самый верный способ соблазнения, она старше, так что наверняка лучше знает. Итак, дверь открылась. Послышалось дыхание. Бесспорно, оно принадлежало Иноске. Он сейчас… стоит прямо тут. Прямо здесь. Прямо сзади. С красным, будто спелое яблоко, лицом Зеницу медленно развернулся, стараясь оттянуть край хаори пониже, прикрыть свои сведенные ноги, все же для него подобное непривычно. — П… Привет… — с неловким смешком начал разговор светловолосый, тем временем уговаривая самого себя прекратить так стесняться. Он ведь все уже видел недавно, зачем так бояться? Но как не бояться в такой ситуации, даже если и видел… — Мне сказали, тебе что-то нужно от меня, — равнодушно отвечал зеленоглазый, стараясь не переводить взгляд никуда, кроме чужих глаз. Иначе сорвется. Потому что ни черта он неравнодушный сейчас! — Д-да, я… Хотел сказать… — уверенность в счастливом завершении слишком быстро улетучивалась, Зеницу начинал сомневаться в себе. Это нехорошо. — В общем… эм… Я… Я тебя… лю-… лю-…— он не мог произнести этого. Слишком смущающе, слишком! Но ему и не пришлось говорить до конца, потому что Иноске вдруг подошел ближе, хватая Агацуму за запястье и грубо сжимая его в руке, заставляя прижать ладонь к груди Хашибиры. Его сердце… стучало так же часто, как и у кареглазого. Он чувствовал то же, что и Зеницу. — Эту чертовщину… Ты создаешь ее. Это из-за тебя, так что… Я тоже… тебя лю, — на мгновение они оба замолчали. Да и кто вообще бы нормально соображал, если б признался и получил такой же ответ? Первым в себя пришел темноволосый. Вторая ладонь была как раз свободна, так что без особого труда он устроил ее на бедре Агацумы, прижимая его к себе вплотную. Дистанция им сейчас ни к чему. Еще секунда, и Иноске делает рывок навстречу парню, впиваясь в его губы своими. Вернуть тот поцелуй сейчас было как раз кстати. Светловолосый мог лишь ответить на эту инициативу, чувствуя странный жар в процессе, когда чужой язык вдруг вторгся в его рот, почти не давая дышать. Грязно, странно и… приятно. Не зря полчаса назад Хашибира выслушал лекцию о том, что такое поцелуй и как это делается. Когда зеленоглазый наконец отстранился, он облизнулся, теперь касаясь этими же губами мочки уха кареглазого, слыша тихий вздох и улыбаясь. — Это… Тебе за тот раз ночью… Думал, я не замечу? — усмехнулся он, шепча все так же в ушко, после медленно ведя по его краю языком вверх. Еще один сладенький выдох. — Т… Ты… Придурок… — сквозь всхлипы выдавливал из себя Зеницу. Нет, еще слишком рано для стонов, нужно сдержать себя еще хоть на пару минут. — Еще один раз меня придурком назовешь, и я сделаю так, как сделал вчера… — угрожающе произнес Хашибира, все же ожидая этого «еще одного раза». — При… дурок… — тише повторил Зеницу, слабо улыбаясь. Всё-таки этот наряд действительно соблазняет, хотя, в наряде ли дело? Одним движением подхватывая кареглазого за оба бедра, Иноске несет его к постели, почти что бросая это подвозбудившееся тело на нее. Все как в тумане. Парень нависает сверху, мозолистой ладонью скользя вверх по бедру светловолосого, залезая прямо под коротенькое хаори, которое уже не слишком-то скрывает этот подозрительный бугорок Зеницу. Желая растянуть удовольствие (ну, или поиздеваться над Агацумой), темноволосый наклонился над чужой шеей, прикасаясь к ней губами и на несколько секунд задерживаясь там. Надо же, синячок. Интересно. Точно такими же поцелуями Хашибира стал спускаться ниже, дальше на грудь, а после живот, буквально разрывая мешающийся пояс, вытягивая этими действиями первые стоны кареглазого. Именно то, что он хотел услышать. Иноске уже тянулся к своим штанам, чтобы снять их, когда Зеницу вдруг остановил его. — Пого… Погоди… Позволь мне сделать это… Хочу попробовать… — почти шептал парень, вылезая из-под младшего. Они поменялись местами. Теперь на постели лежал Кабан, с животным желанием наблюдая, как у потирающего о головку его члена своей задницей парня с плеча спадает ткань, оголяя его и тот укус, что был сделан в прошлый раз, придавая еще больше сексуальности. Облизав пару своих пальцев, Агацума стал медленно вводить их прямо внутрь себя, еще медленнее двигая ими там, стараясь растянуть отверстие перед проникновением. Совсем скоро потребовался третий палец, от мальчишки послышались полустоны удовольствия от собственных действий, он старался все глубже просунуть пальцы, чья длина заканчивалась, так и не дотянувшись до «той самой» точки. Хотелось большего, но… — Хватит меня бесить… Сделай это уже… — возбуждённо шипел Хашибира, еле сдерживая свои руки, чтобы они не мешали Зеницу своевольничать. Эта часть тоже была в лекции перед свиданием: парень должен позволять иногда делать кареглазому что-то самому. Например, это. Почему бы и нет. — Д-Да… Я уже сейчас… — он боялся. Не мог собраться с силами, заставить себя это сделать. Все еще страшно. Он такой горячий и… большой. В прошлый раз этого почти удалось избежать, но в этот… точно порвет! Однако отступать было слишком поздно. Вытащив пальцы из себя и прикрыв рот ладонью на всякий случай, Зеницу двинул бедрами, позволяя головке достоинства проникнуть в него, прижимая руку к лицу крепче, издавая первый громкий стон, хоть и пытаясь приглушить его. А дальше тело двигаться не хотело. Светловолосый тяжело дышал, вновь уговаривая себя продолжить, но нет, все, это предел, больше не войдет, слишком узко даже после растяжки. — Как же… Ты меня раздражаешь!.. — сквозь зубы произнес Иноске, не в силах более удерживать свои руки. Сжав их на талии Агацумы, парень резко потянул его тело вниз, двигая своим навстречу, заставляя громкий и пронзительный «хлюп» разнестись по комнате. Спина кареглазого выгнулась до хруста, все пальцы ладони, что прислонялась ко рту Зеницу, сжались, когда парень во весь голос вскрикнул, а затем попытался начать дышать снова. — С… Слишком… Слишком г-глубоко… И-Иноске… — еле выдавливал из себя слова он, подрагивая всем телом. На этот раз член действительно вошел глубже обычного, и все из-за позы. Абсолютно не слушая то, что намямлил светловолосый, Хашибира не позволял ему отстраниться от себя, как-то подняться или сдвинуться – вытащить достоинство из удобного и горячего местечка. Когда Зеницу более менее привык к чему-то большому внутри себя, прикрывая глаза, зеленоглазый двинул его телом, заставляя изогнуться вновь, но теперь вовсе не от боли или неожиданности. Следующий толчок подоспел совсем скоро. А за ним еще и опять. Сильные руки Иноске без труда владели чужими бедрами, ускоряя движения. Агацума больше ничего не мог сказать, тело не слушалось, как и голос, постоянно показывающийся в виде звонких стонов, а Хашибира лишь пользовался этим, понимая, в какую сторону и под каким углом двигаться теперь, чтобы попасть именно туда, куда нужно. Когда парень подобрался к простате кареглазого, тот почти сразу кончил, точно, как в первый раз, пачкая семенем живот Кабанчику, на что темноволосый разозлился, в очередной раз ускоряясь и уже через пару минут изливаясь внутрь. Но это не конец. Хоть он и сделал это, его достоинство все еще было твердым, будто ничего не произошло. Так что они сделали это снова. А затем еще раз, потому что вошли во вкус, меняя позу на ту, что в определенные моменты казалась поудобнее. Этой ночью они снова спали друг с другом, но теперь им никто и ничто не мешало это делать столько, сколько хочется. Вокруг только эта уютная атмосфера и кто-то любимый рядом. — И че ты смотришь?... — сонно донеслось от Иноске, который лишь после своих слов открыл глаза. От неожиданного пробуждения парня, Агацума вздрогнул, слегка краснея. Неловко, когда тебя застают за слежкой. — Н-ничего, просто… Думаю о том, что ты мне в любви признался, — с легкой издевкой в голосе сказал светловолосый, широко улыбаясь, когда чья-то широкая ладонь вдруг завалила его, до этого опирающегося головой на руку, обратно на кровать, крепко, до боли сжимая плечо. — Ты мне тоже, идиот, — Хашибира приблизился к его лицу, почти касаясь своим носом кончика чужого носа. Пару секунд тишины, а затем они просто смеются. Смеются и… целуются. Легко, нежно и как будто делали так всегда. Утренний поцелуй – это то, чем занимаются только парочки. То, чем и они теперь будут заниматься каждый день.