Параллельные прямые

      Вы знаете, что такое личная обида?       Трэвису Фэлпсу очень хорошо знакомо это сочетание слов. Каждый провал он воспринимал ближе, чем следует, а потому жизнь очень сильно ожесточила его, ведь весь наш мир полон неприятностей и неудач.       И вроде бы, блондин был не прав, предъявляя свои права на чужую «игрушку», которой он считал этого парня с хвостиками, но почему-то в голове мелькала шальная мысль о том, что они с этим парнем-в-странной-маске виделись и не раз. А странные расспросы по поводу жизни Трэвиса лишь подливали масла в огонь. С чего это вдруг какому-то незнакомцу так интересна его жизнь?       И если изначально парень мог смириться со всеми странностями, забив, как он умеет, на всё огромный… Болт, то теперь, когда бесстрастный и безразличный ко всему Пожар вдруг кинулся на защиту этого недоразумения с хвостиками, угрожая Фэлпсу, он уже не мог оставить это просто так.       Завладеть и уничтожить — вот главный принцип его жизни. Но перед этим нужно вдоволь насладиться местью, ведь никто не смеет приказывать Трэвису Фэлпсу. Пожарник слишком сильно зазнаётся и считает себя неуязвимым… Что ж, одно слабое место блондин уже нашёл. Осталось лишь воплотить в жизнь хитроумный план в голове.

***

— И почему ты сразу мне не сказал обо всём?! — бушевал Пожар, недовольно глядя на сжавшегося в комок Салли, который устремил свой взгляд вниз и не поднимал головы. — А что я должен был сказать? Когда? — пытался слабо оправдываться парень с хвостиками, перебирая пальцами. — Хотя бы то, что ты уже состоял на учёте в психушке! — Ну да, я псих, отлично! — вскинул руки к небу голубоволосый, прежде, чем закрыть ими лицо. — Ты не псих, но ты мог сказать! Что ещё я должен буду о тебе узнать в таком контексте? Ты хоть понимаешь, что эти заболевания могут быть опасны?! Я реально поражаюсь твоей тупости! — продолжал недовольно высказываться старший, складывая руки на груди.       А если бы не репетиция, то рассказал бы Салли? Однозначно, нет. И на эту излишнюю скрытность Сал тоже злился. Хотя, правильнее будет сказать, что превращал своё беспокойство в раздражение и злость на этого парня с хвостиками. — Я прекрасно понимаю, — тихо ответил протезник, — Мне просто нужны таблетки и всё. — Тебе нужно нормально лечиться, идиот! Понимаешь ты или нет? Сил уже нет с тобой говорить! — продолжал недовольным тоном произносить гонщик. — Мне просто нужна таблетка… — вторил Фишер.       Сал тяжело вздохнул, понимая, что всё равно не может ничего толкового добиться. — Я раньше понять не мог, что с тобой не так. Оказывается, что ты просто больной. И дело не в этом, — синевласый указал на бумажку с диагнозом в руках Салли, — А именно в тебе. Ты болен, но никак не можешь этого понять. — Я нормальный! — со злостью крикнул голубоволосый, сминая в который раз в руках этот злосчастный клочок бумаги, — Я лягу в больницу только через собственный труп! — запальчиво говорил он. — Да что с тобой делать-то будешь?! Почему ты отказываешься?! Разве лучше вот так подыхать?! — тоже повысил голос Фишер старший. — Я не лягу в больницу! Я провёл там всё своё детство, чёрт бы его побрал! Я не хочу снова туда! Не хочу! Ни за что! — тон Салли стихал и последние слова он произносил уже еле слышно.       Он прекрасно понимал, что с диагнозом «дистимия» ему только лежать в больнице, но как только на ум приходили воспоминания о подобного рода местах, как мурашки пробегали по телу и тут же возникало острое желание спрятаться. Одиночество, белые стены, разъедающий лёгкие запах медицинского спирта… И другие такие же несчастные, которые могли поиздеваться над парнем с хвостиками, чтобы на фоне него выглядеть не так жалко. — Всё детство? — недоумённо переспросил Пожар. — Да, представь себе… Я всё детство провалялся в больницах, то собирая остатки изуродованного лица, то собирая осколки своей личности… Тебе не понять, каково это лежать сутками в палате, смотря лишь в потолок и молясь о смерти… — младший говорил это таким тоном, что Сал не нашёлся, что ответить.       После сегодняшнего похода по врачам Пожарник был совсем растерян, ведь не ожидал, что у парня может быть что-то не так с психикой, ведь по нему и не скажешь, что бессонница — вовсе не безобидное отклонение из-за стресса. А тем более синевласый не думал, что всё настолько серьёзно. — Чёрт, ну если врач сказал, что надо, то что тогда? — не сдавался Сал.       Они уже минут 20 спорили о том, стоит ли Салли ложиться в больницу или нет. Точнее, Пожар пытался убедить парня сделать это, но, как оказалось, в упёртости голубоволосый ему ничуть не уступал. — Да пойми ты… Я не хочу этого снова… Я в этих стенах ещё быстрее с ума сойду! — взмолился парень, понимая, что старшему не составит труда его упрятать в психдиспансер, но задумчивость на лице гонщика давала надежду, — Я же и правда не псих… — Да не псих ты, не псих, — вздохнул Сал, — Ты нормальный, вроде как… — рассуждал гитарист, смотря в одну точку, — Но что мы тогда делать будем? — Я просто буду принимать свои лекарства, как и всегда, — робко сказал Салли. — Как и всегда… — задумчиво протянул синевласый. Снова воцарилось неуютное молчание. Младший не мог ничего сказать, понимая, что сейчас решается его судьба.       Сал думал о том, какая внезапно большая ответственность свалилась на него. И задавался вопросом, зачем вообще делает всё ради Салли, но упрямо оправдывался тем, что помогает и себе, отбеляет репутацию бесчувственной сволочи. Да и голубоволосого было жалко. Одно даже упоминание больницы вон как заставило его паниковать!       В итоге, поймав на себе этот кроткий взгляд голубых глаз Салли, Пожар сдался. — Ах, ладно. Твоя взяла, малявка, ты не ляжешь в больницу, но как только мы приедем домой, ты будешь обязан рассказать мне всё! Мне надоело в который раз чувствовать себя идиотом, который ничего не знает! — произнёс Сал. И только последние слова прозвучали, как Салли вдруг кинулся к нему и обнял. — Спасибо… Спасибо, что не в больницу… — приговаривал он, уткнувшись носом куда-то в плечо парня. — Не за что… — слегка ошарашенно сказал Сал, но потом быстро вернул себе прежнее самообладание, — Так, ты сейчас меня задушишь, отпусти, блин! — Извини… — смущённо пробормотал младший, отпуская парня и вновь избегая смотреть на него. Просто в один миг эмоции так переполнили, что вылились в неожиданные объятия. И почему же вдруг стало так неловко?       Салли бросил взгляд на Пожара, но тут же отвёл его, пытаясь понять, что же на него нашло.       Сал уже даже не знал, стоит ли ему удивляться, а потому постарался натянуть шарф повыше на лицо, чтобы, не дай бог, не выдать своего замешательства. — Пошли, меня тоже нервируют эти больницы. Зайдём по дороге в аптеку, — бросил Сал через плечо, направляясь прочь с территории медицинского учреждения. Салли тут же поспешил за ним.       В аптеке пришлось выложить не мало денег на необходимые таблетки, но зато теперь голубоволосый мог спокойно существовать, не боясь панических атак или других отвратительных составляющих психических заболеваний. Однако, младший Фишер всё обещал, что рано или поздно, но вернёт Салу потраченные деньги. Гонщик лишь отмахивался от этих слов.       Когда оба пришли домой время уже близилось к вечеру.       На удивление, Ларри дома не оказалось, но Пожара не особо интересовало, куда же он пропал. Наоборот, он посчитал, что так даже лучше. В конце концов, Сал не шутил, когда взял обещание с Салли рассказать обо всём, буквально обо всём. А потому уже приготовился слушать.       «Какой же он проблемный… От меня никогда не было столько проблем!» — думал про себя старший Фишер, плюхаясь на диван в гостиной. — Ну, рассказывай. Я тебя внимательно слушаю, — произнёс синевласый и зевнул, разумеется, не специально. — Я не знаю, с чего начать… — Начни сначала. И по порядку. От встречи с псиной до сегодняшнего дня. Я хочу знать всё.       Салли тяжело вздохнул, понимая, что рассказ может выйти очень долгим. Но, всё же, никакого выбора ему не оставили. Пожар ждёт объяснений, а ослушиваться его вновь не хотелось.       Так парень с хвостиками рассказал и о смерти матери, и о своих годах в больницах, о том, как ненавидел и до сих пор ненавидит себя, ненавидит и винит в случившемся. На этом моменте Сал попытался внушить голубоволосому, что его вины ни в чём нет, но разве можно было разубедить в том, в чём ты был уверен столько лет? Конечно, нет. Дальше Салли говорил об отце. Пожар не удержался от комментариев, что тот ни капли не меняется.       Потом о друзьях. Эшли, которая одна из немногих, кто видел его «настоящее» лицо. Тодд, который сделал злополучную приставку, что и перенесла его сюда, и Ларри, по которому младший очень скучал. — Неужели Лори не такой мудак в другой реальности? — хмыкнул Сал. — Да нет, они практически полностью похожи с твоим Ларри, — задумался парень с хвостиками, — Скорее, единственные, кто здесь во всём отличаются, это мы. — И это пиздец странно, разве нет? — Странно, но даже осознание этой странности нам ничего не даст. Я много думаю о том, как смогу вернуться. Ради этого поехал в Апартаменты, но там дверь намертво закрыта, — отвечал Салли, устало потянувшись. — Так вот куда ты уходил, — задумчиво протянул Сал. Картина сошлась, — А почему ты прямо не сказал, куда тебе надо? — Ну, я привык сам со всем справляться, думал, если исчезну, вам всем станет лучше. — Синдром жертвы, — закатил глаза Пожар. — Чего? — недоуменно переспросил Салли. — Синдром жертвы, — повторил синевласый, но пояснять не стал и сменил тему, — Ты не думал о том, чтобы начать всё заново? Пойми, что ты здесь никому и ничем не обязан, да, ты конечно, проблемный, но это всё временно. Зачем ты хочешь вернуться, если твоя жизнь «там» — полнейший кошмар? — Почему это кошмар? — склонил голову на бок голубоволосый. — Мне перечислить? Хорошо. Травля, безразличие и ненависть окружающих, постоянные срывы и панические атаки, нет семьи, зато есть какие-то охоты на ведьм и призраков. Ты уверен, что так не сойдешь с ума окончательно? — пояснил Пожар. — Но… А как же Ларри? — тихо спросил Салли. — Да найдёшь ты себе и здесь друзей. Тут, вон, тоже Ларри есть, — пожал плечами синевласый. — Неужели ты хочешь, чтобы я остался? — Я хочу, чтобы ты подумал над моими словами. Как часто предоставляется такой шанс забыть о прошлом? — Забыть… Боюсь, забыть всё равно не выйдет… — Фишер замолчал, но увидев скептический взгляд Сала, добавил, — Но я подумаю, честно. — Вот и замечательно, — усмехнулся гонщик. — Эм… Сал… — неуверенно заговорил Салли, — Можно я пойду погуляю? — Гулять? Не нагулялся ещё за сегодня? — изогнул бровь парень, но потом развёл руками, — Иди, раз хочешь, возьми мои ключи, и только давай не до полуночи и недалеко? Мне не в кайф потом по всему городу тебя искать. — Я не надолго, — поспешил заверить парня голубоволосый, — Спасибо! — он тут же пошёл в прихожую, чтобы накинуть свои вещи.       Погода была явно не прогулочная. Дул сильный ветер, который трепал аккуратно заплетённые хвостики, а на небе плыли серые тяжёлые тучи. Но Салли было не важно, что творится вокруг. Хотелось навести порядок внутри себя.       Он только что рассказал слишком многое едва знакомому человеку. И это не давало покоя. Да ещё и слова Пожара… Начать новую жизнь… А сможет ли он жить, помня?       Тысячи вопросов рвали душу. Голубоволосый просто шёл вперёд, не замечая ничего, в том числе и пару любопытных карих глаз, что следили за ним минуту, пока парень с хвостиками не скрылся за очередным поворотом улицы.       Через какое-то время домой вернулся замёрзший Ларри. Он сразу заметил непривычную тишину.       «Ну и где все?» — задавался вопросом парень, проходя внутрь и замечая, что вещей Салли нет. Зато вещи Пожара были на месте.       Джонсон, почуяв что-то неладное, уже через считанную минуту стоял у комнаты Сала, но войти сразу, как это делал Фишер обычно, не решился, просто постучав. — Чего тебе, Лори? — открыв дверь, произнёс синевласый, опершись плечом о дверной косяк.       И вот, как всегда это бывает, сердце отчего-то дернулось, но шатен постарался быстро собраться. — Где Салли? — спросил парень без лишних предисловий. — Не знаю, — пожал плечами Сал, — Тебе-то какое дело? — Просто беспокоюсь, не убил ли ты его, — фыркнул Джонсон. — Бля, тебе самому не надоело? — закатил глаза синевласый. Он, конечно, не ангел, но не настолько же всё плохо! — А херли ты врешь, когда я тебя по-нормальному спрашиваю? — Я не врал. Я правда не знаю. Это всё? — скучающе спросил парень. — Надеюсь, что ты и правда не знаешь. А вообще, поменьше бы вам общаться. Мало ли твои психи заразные, — проговорил Ларри. — Мои психи?! — моментально разозлился Фишер. — Да, твои психи. Потому что, судя по всему, ты мог бы быть нормальным, а не таким, какой есть, — скорее больше усталость и внезапные переживания за судьбу голубоволосого парня, с которым Ларри успел неплохо сдружиться, сыграли такую роль, но злости патлатого не было предела. Ему захотелось высказать всё. Заменить этого Сала, на Салли. Или, раз уж первое невозможно, то хотя бы не дать испортить парня с хвостиками, ведь кто его знает, что за глаза говорил про Джонсона Пожар? — Ты бессмертным стал что ли? — прорычал Сал, угрожающе оскалившись. — Просто устал терпеть тебя. Но давай, ударь, раз ты по-другому решать не умеешь! — с вызовом посмотрел Ларри на синевласого. — Я? Не умею? И это мне говоришь ты? Хочешь по-другому? Давай! Завтра в семь часов едем от тех разноцветных домов на окраине до торгового центра. Если я выиграю, то ты будешь выполнять всё, что я тебе скажу, как послушная собака и прекратишь общаться с Салли. — А если я буду первым, то ты даже близко не должен будешь подходить к этому парнишке и, наконец, прекратишь строить из себя дохера важную персону! — Идёт! Готовься проиграть, Лори, — с этими словами Фишер захлопнул дверь своей комнаты, не желающий больше даже слышать шатена.       Джонсон проматерил в который раз про себя этого «надменного лицемера», обернулся, как вдруг заметил Салли. Тот удивлённо смотрел на Джонсона пару секунд. «Так, надеюсь, он слышал не всё» — Ларри? Что это было? — первым нарушил молчание младший. — Да надоел уже играть на гитаре, пока я пытаюсь к зачётам готовиться! — выдал первое, что пришло в голову, парень.       Разумеется, Салли слышал всё до последнего слова, но промолчал.       «Нет, они не смогут поспорить на меня! Это всё просто пустые слова. Они же знают, что я как бы тоже умею чувствовать и мыслить. Я не хочу становиться каким-то призом!» — проговорил про себя голубоволосый.       Он только-только нашёл способ помирить свою душу и мысли, как жизнь снова подкинула ему проблем. Неужели Салли теперь вещь, на которую можно устраивать, без сомнения, идиотские споры?       Что ж, завтра в семь часов это станет ясно, а пока вновь приходится думать, нужна ли протезнику такая новая жизнь или всё же тоска по дому сильнее туманных возможностей?