Неоновая кровь

По профессии я переводчик, но в компьютерах и машинах разбирался неплохо, поэтому смог занять должность механика в небезызвестной «Колибри». Дела пошли в гору. Приличная зарплата, куча интересной техники, да и люди интересные заскакивали. Работа была простая – сиди себе, чини транспорт, проводи техосмотры. В свободное время гоняй чаи или чего-нибудь покрепче. Всё покатилось к чертям, когда сменилось руководство. Сокращение штата рабочих, ухудшение условий труда, зарплату урезали. Я удержался на месте, был на хорошем счету у старых боссов. Отдыхать было некогда – без перебоя возвращались машины, все в дырках от пуль, движки в хлам, колёса и бамперы на свалку. Иногда на сидениях оставались трупы, приходилось вытаскивать, отмывать салон. Стойкий запах крови, однако, никуда не исчезал. Так продолжалось до тех пор, пока в мастерскую не загнали чёрный автомобиль, принадлежавший какой-то важной шишке. Картина та же: пулевые отверстия, битое стекло, зеркало отвёрнуто. Работы, в общем, не початый край. Работал я, конечно же, не один. Команда занялась наружной частью, мне было интересно состояние салона. Ни крови, ни рваных кресел. Битое стекло на ковриках, гильзы и… незаблокированный бортовой компьютер. Его тусклый экран манил слишком сильно, сопротивляться ему не было сил. Тогда точка невозврата была пройдена. Папки имели очень интригующее содержимое, я бы даже сказал дискредитирующее. Каждая свободная минута с того момента уходила на изучение этих материалов. Контракты и договоры интересовали не так сильно, как договоры на покупку оружия, химикатов и программного обеспечения сомнительного качества. Проще говоря, «Колибри» теперь сотрудничала с чёрным рынком. А ведь это только верхушка айсберга. Созданные прототипы протезов и химии тестировали на людях, похищенных из нижнего города. Купленные банды устраивали дебош в городе, а корпораты их демонстративно разгоняли. Любая оппозиция жестоко каралась. Так и жили. Спустя какое-то время вышибалы, пришедшие прямо в мастерскую, недвусмысленно намекнули, что мне стоит заниматься работой, а не тратить время на ерунду. Я начинал подозревать, что они обо всём догадались, поэтому отложил это дело. Между тем, кто-то распускал слухи о пропавших людях, которых, якобы, устранили как неугодных. Мои коллеги по цеху относились к этим слухам скептически, но меня это вымораживало, особенно после найденной информации. Возможно, стоило тогда всё это бросить, уехать подальше отсюда, но обострённое чувство справедливости и желание докопаться до правды были сильнее, чем моё чувство самосохранения. Я попал в группу «счастливчиков», которых заставили калибровать новоприбывшие модели самолётов. Тех самых, которыми уничтожили наше убежище. Бортовой компьютер одного из них оказался более податливым. Всё, что можно было, мне удалось выгрузить. Оказалось, эти крошки под завязку были забиты взрывчаткой. На борту даже имелись снаряды с белым фосфором – крайне бесчеловечным оружием. Я мог лишь догадываться для чего всё это нужно. Одно было известно – доступ к компьютерам открыл кто-то со стороны. Нехотя, мы покончили с калибровкой, разошлись по домам. На следующий день на работу не вышли двое парней из нашей бригады. Сославшись на здоровье, мне удалось улизнуть. Я сидел дома, дёргаясь от каждого шороха. Комната напоминала ту, что была в Чайнатауне. Документация подходила к концу, в последней папке упоминалось некое сопротивление и необходимость его уничтожения. Сердце резво стучало в груди. Затихший под моим окном звук двигателя и стук дверей заставили выглянуть в окно. «Колибри» пришли. Люди в зелёной форме начали подниматься к квартире. Я успел схватить накопитель и старый револьвер. Пожарная лестница вела в малолюдную подворотню. Жаль мне не хватило мозгов понять, что там уже ждут. Огонь открыли сразу же. Удивительно, что никто не попал, пули свистели над головой, но встречали только кирпичные стены. Очевидно, свинца было недостаточно. А теперь риторический вопрос: что будет с человеком, если он попадёт под звуковую волну? Ответ: потеря конечности и фарш из ливера. Я лежал в луже собственной крови, окружённый мусорными баками. Не самое лучшее место для исповеди…