gueule de bois
2 января 2020 г. в 23:53
Чувство такое странное.
Она переминается с ноги на ногу перед входом в университет и как-будто ждет этой мерзкой трели звонка, как-будто из прошлого, как-будто отправляющийся поезд кричит «я ухожу».
Глаза в 7:00 разлипаются сами собой, руки-ноги, превратившись в один шестеренный механизм, автоматически перемещают голову и тело из комнаты в комнату, одеваются, собирают волосы, в замешательстве замирают над пустой сумкой -что студенты вообще блять берут на первый учебный день?
Гравий то и дело попадает в кросовки, сумка норовит убежать с плеча, а вокруг - до диабетической комы счастливые первокурсники и их радостные мамочки-папочки воспевают, как в советском союзе, гимн чего-то сплоченного, великого и, ну, отечественного.
Ее сейчас вырвет.
На первую пару идти не хотелось. Сидеть на собрании курса и слушать, как, когда и за что (главное - скоро) отчислят - не хотелось. С группой знакомиться не хотелось еще больше - уже одни мысли обо все этом заставляли глаза непременно закатываться и рассматривать собственный череп в надежде найти там ответ на единственный вопрос в копилку зачем.
Хотелось прыгнуть в машину незнакомого парня с параллельного факультета и уехать за трамвайные пути и линии электропередач - сентябрь был настолько бессовестным, что без разрешерия трогал лицо теплым, еще августовским солнцем и что-то обещал вместе с топотом ног по пустому холлу.
Университет не сулил из хорошего - ни-че-го. 27 голов-стобалльников по химии с биологии и она. Со стороны выглядит хуже, чем отрубленная у курицы голова и ведро потрохов. Как-будто она еще барахтается во всем этом.
Куратор-преподаватель проводит первое в этом году занятие по истории (хотя рассказывал, почему-то, о фонетике и этиологии слов), выписывает небрежным разрывистым почерком номер телефона - вдруг будут вопросы, и она лениво выводит эти цифры в уголке тетради, а потом также с прищуром вбивает в телефонные контакты с короткой подписью - в конце-концов, филология и раскладывние сказок на составляющие ей понравились.
Куратор-преподаватель обещает что-то без конца и края, какую-то там суматоху, прелесть учебы и крышесносную жизнь (и такие же проблемы).
Куратор-преподаватель еще сам видит в 28-ми без пяти минут назад школьниках такое же липкое ни-че-го.
Третья парта в соеднем ряду 11 лет была ее персональная льдиной, отлитой из безопасного расстояния и хорошего угла обзора. Глаза у преподавателя какого-то больного черного цвета. Но этого, слава богу, не заметит никто. И говорит он также - словно хочет спать, словно готов прямо здесь распустить галстук, закинуть ноги на стол и от-ру-би-ться.Она думает - ладно. Ладно - хотя бы будут конспекты (и записывает эту натужно-расфасованную интонацией речь от скуки, господи, лишь бы чем-то занять руки и не заснуть).
Скучно ей без продыху 2 раза в неделю подряд - сдвоенная история во вторник и среду.
Ох, а потом кто-то из одногруппников, как это часто бывает, выплевывает искрометную шутку. Преподаватель отвечает, смеется - так, что дребезжит стекло, и она не знает, как избежать того, что вырывается из ее горла - сгибается пополам, прикрывая лицо рукой и просто пытается дышать.
Катится все, как перекатиполе, и сама она катится куда-то всю неделю, кроме этих двух дней подряд, будто кто-то щелкает пальцами над ухом.
«Не спи», - стучит по плечу шариковой ручкой, заставляя дернуться.
Единственный за полгода раз украдкой бросает взгляд на историка - сидит себе, заполняет журнал, будто проклял и делай с этим, что хочешь - его тоже, кажется, сейчас вырвет.