Уважаемые родители, время отдохнуть!

— Чарльз, ты же не ешь острое, — металлокинетик ровным голосом заметил нечто необычное в поведении своего друга, который доставал, ну, или пытался достать с верхней полки редкий вид попкорна со вкусом нескольких видов перца и горчицы. — Попробовать что-то новое никогда не поздно, — ответил ему профессор генетики, на цыпочках вытягиваясь вверх, одной рукой пытаясь дотянуться до желаемой упаковки с фаст-фудом, а другой держась за одну из полок с другими пёстрыми пакетами чипсов, сухариков и еще множества другой явно вредной еды. Больше смотреть на это жалкое зрелище Леншерр не мог. Он подошёл сзади к Ксавьеру, сохраняя лишние пару сантиметров между ними, и без труда протянув руку немного вверх, достал жёлто-красную упаковку с попкорном. Он заметил, как край уха мужчины перед ним вспыхнул, а макушка совсем немного опустилась, что означало прекращение попыток достать что-то, до чего нельзя дотянуться. — С-спасибо, — спокойный мягкий голос сейчас совсем немного, буквально немножко дрогнул и показался невероятно звонким. Это вызвало на лице Эрика улыбку. — Теперь на кассу? — мужчина все же отступил от Ксавьера, больше не нарушая границ его личного пространства. А это конкретно сбивало с толку телепата. — Да, — уже более уверенно и спокойно проговорил Чарльз, расправляя плечи и проскакивая между другими посетителями к кассе, стараясь не упускать из виду своего «спутника». Чем они сейчас занимались? Они покупали что-то, что можно было бы закинуть в желудок во время просмотра трёхчасового фильма ужасов. Почему уже ужасы? Просто так уж вышло, что Ртуть пустил половину зарплаты Логана на то, чтобы выиграть две пары билетов на разные фильмы: одна пара билетов на фэнтази, другая — на ужасы. А так как Питер яростно не любил ужасы, а тем более на данную тематику, он воспользовался своей сверхскоростью, чтобы исправить ситуацию, а именно — подменить отданную родителям пару билетов на другую. И вот теперь Чарльз и Эрик закупаются в отделе фаст-фуда и напитков в битком забитом небольшом супермаркете при кинотеатре… А что касается реакции самих героев на эти изменения, то можно сказать, что Эрику было вообще по барабану, ведь его изначально вообще вся эта затея не устроила, а вот Чарльз отреагировал довольно бурно, ведь, ко всеобщему удивлению, испытывал страх перед фильмами ужасов. Возвращаясь к теме про супермаркет, стоит заметить, что сегодня тут необычайно много народу. Может, праздник какой-то? Или самая ожидаемая премьера фильма за последние лет десять? Потому что между стойками с продуктами скапливалось столько народу, что приходится выбивать из себя весь воздух, плевать на собственное личное пространство и проползать, проползать и проползать между чужими спинами и плечами. Эрику повезло — он был высоким, благодаря чему ни его нельзя было потерять, ни он не терял из виду темно-русую макушку Ксавьера, упорно старающегося как можно аккуратнее протискиваться между людьми. В чем Леншерру не так сильно повезло — так это в терпении и сдержанности. Ведь когда на Ксавьера едва не завалился какой-то шкаф — по-другому и не назовёшь, — Эрику стоило вселенских усилий не прошибить его голову его же очками на металлической оправе. Все, что себе позволил немец, — это заехать наглому посетителю локтем в плечо, отгородив от него Ксавьера, который наблюдал за этой картиной со слишком впечатлённым и смущённым лицом. И дальнейшая их тернистая дорога к кассе на своем пути происшествий не встречала. Однако Чарльз не переставал ощущать странное чувство, которое заставляет краснеть его уши и скулы, а глаза — всячески избегать встреч с металлическим взглядом друга. Наконец, с покупками было покончено. Небольшой пакет нашёл свое место в руке Леншерра, который перехватил его из рук Ксавьера, когда пришло время оплачивать покупку. Этот аспект их «отдыха» тоже находил себе место в рассеянном состоянии Ксавьера. Ибо сейчас он давал кассиру деньги из кошелька Леншерра. Потому что тот сам отдал его ему, оправдав это тем, что он не в настроении общаться с наглыми кассирами. Но, к удивлению Эрика, эта кассирша была довольно мила. Или даже чересчур… Вывод напросился сам собой, когда девушка лет двадцати трёх подмигнула чуток рассеянному Ксавьеру, тогда складывавшему все купленное в пакет. Тут Леншерр даже пожалел, что принял решение отдать свой кошелёк другу, к которому то и дело, где бы они не находились, тянулись девушки. И не только девушки, — подумал про себя металлокинетик, ловя взгляд какого-то студента через две кассы от них, направленный на Чарльза. Немец в который раз пожалел, что согласился с сыном в том плане, что им стоит отдохнуть от дел будничных. До фильма оставалось ещё полчаса. Как раз кстати пустовал небольшой диванчик для ожидания возле нужного им кинозала, откуда доносились звуки и бассы ещё не закончившегося фильма. Чарльз плюхнулся на бархатную ткань дивана, развалившись на нём и многозначительно вздыхая. Эрик же сел рядом, ровной спиной прижавшись к спинке дивана и закинув ногу на ногу, на манер уже скрещённых на груди рук. Повисло несколько неловкое молчание. Почему-то за эти двадцать-тридцать минут произошло куда больше довольно смущающих ситуаций, нежели за последние полтора года жизни Чарльза. Да, он даже не ходил в бар, да, он не флиртовал с женщинами, используя свои довольно специфические методы пикапа. И, да, он наверняка даже не замечал косых взглядов в его сторону от мужчин разных возрастов. А вот Леншерр замечал, в очередной раз страдая от своей излишней внимательности. И вот он сидит, смотрит на швы своих брюк и пытается понять, почему же это его так выбешивает, что весь металл в радиусе нескольких десятков метров начинает дрожать и будто сходить с ума. Чего не мог не замечать Чарльз, который упорно делал вид, что он этого не видел, вновь ощущая лёгкий румянец на своем лице. — Уже… Уже начинают пропускать в зал, — подал голос Ксавьер и, услышав односложное «Угу» в ответ, поднялся, собираясь взять пакет с едой, который благополучно был подхвачен Леншерром, уже направившимся к кинозалу. Чарльз, если быть честным, уже и не помнил, когда последний раз бывал в кино. Вроде бы это был очередной документальный фильм, который всегда поглощал Чарльза целиком от начала и до самых титров, или же психологический триллер, сюжет которого заставил профессора даже всплакнуть в конце под аккомпанемент грустной музыки на фоне. И, вроде бы, это было лет пятнадцать назад. В школьные годы. А впрочем, какая разница, — приходит к выводу Чарльз, проходя первым в едва освещаемый большой зал, оглядывая ряды сидений с нижнего до самого дальнего и большой экран, немного выгнутый полудугой. Почему-то именно обстановка зала перед показом фильма всегда очаровывала Чарльза. Он восхищался тем, как блекнет и так слабое освещение, как неожиданно громко доносятся звуки рекламы из колонок и динамиков под экраном, под обе стороны от рядов и позади самого дальнего. Говоря о рядах, пара друзей в лице Магнето и Профессора Икс заняла свои места где-то на третьем ряду с конца. Эти места считались одними из лучших, ведь тут и открывался весь вид на экран, и особо хорошо был слышен и даже ощутим звук. Стоило только Леншерру усесться на своём месте, его руки сразу заняли оба подлокотника по обе стороны от него, немного притесняя Чарльза, который копошился в пакете, пряча его в своих ногах, чтоб он никому не мешал проходить дальше по ряду. Когда телепат наконец выпрямился и уселся на мягком сидении, пошел этот мощный звук динамиков, заставляя его незаметно вздрогнуть от неожиданности и даже улыбнуться, ведь это ощущение он хорошо помнил после своих предшествующих походов в кино, когда он пугался этих звуков, буквально подпрыгивая или взвигивая. Реклама длилась долго. Казалось, что эти ролики и громкие призывы прийти на тот или иной фильм уже особо не отличались друг от друга, за исключением названия фильма и даты его выхода. Ни один фильм из рекламы не был знаком Ксавьеру. И он вновь почувствовал себя старше своих двадцати восьми лет. И его это немного смутило. Пока он над этим раздумывал — по своей привычке думать обо всём вдоль и поперек, — уже и фильм начался, а легкое освещение полностью потухло, создавая в кинозале ту чарующую атмосферу, которую помнил и любил Чарльз. Впечатлительного профессора генетики ничего не стоило с первых же минут фильма утащить с головой в сюжет, в диалоги и в истории персонажей. Он выглядел точно как ребёнок — большие голубые глаза жадно рассматривали большой экран, замечая каждую деталь, а пытливый мозг изучал обстановку в фильме, анализируя вместе с персонажами, испытывая на себе их эмоции и делая какие-то выводы, и, конечно же, полное отсутствие реакций на реальный мир из-за всецело поглощённого фильмом внимания. Леншерр не находил границ своему везению в том, что Ксавьер столь впечатлителен и настолько занят фильмом, что тот даже не замечает на себе взгляда Магнето. Изучающего, любопытного взгляда, скользящего по красивому профилю рядом сидящего мужчины, по длинным ресницам, которые освещались вспышками экрана и казались еще длинее, по светлым прозрачным радужкам глаз, неестественно больших и таких искренних, что тяжело поверить, что рядом сидящему человеку под тридцатник лет. Леншерр кратко улыбнулся в свою ладонь, которой подпёр голову и прикрыл свои губы. Кто бы мог подумать, что фильм совершенно никак не заинтересует Леншерра, а взгляд последнего будет неизменно прикован к его спутнику, который так кстати ничего вокруг не замечает. Металлокинетик находит очень интересным такое занятие, как наблюдения за другом, на лице которого каждые пару секунд сменяются десятки искренних, чистейших эмоций. Эрик не понимал, искренне не понимал, что же такого интересного нашёл Чарльз в типичном фильме ужасов. И это при том, что, по словам самого профессора, ужастики он терпеть не может. Фильм не просто так помечен жанром «Ужасы». И это подтверждает первая устрашающая за полчаса фильма сцена. Экран лихорадочно мерцает монотонными цветами, а из динамиков доносится пугающий своей резкостью и неожиданностью звук. Картинка, сопровождающая эту сцену, небось тоже была устрашающей, судя по тому, как Ксавьер подскочил на месте и замер, видимо, даже не дыша, широко распахнув глаза и рассматривая отражающуюся в этих же стеклянных глазах картину. Леншерр снова не смог сдержать улыбки — этот фильм ужасов был про акул. И сейчас Чарльз с испуганным придыханием рассматривает острые ряды зубов хищного обитателя подводного мира. И даже не догадывается, что почти похожий оскал имеет на своем лице сидевший рядом мужчина. Ироничность этой ситуации вызывала у этого мужчины приступы смеха, которые он придушивал где-то в горле и оставлял на лице лишь неизменную полуулыбку-полуусмешку. Вторая страшная сцена уже выдернула даже Леншерра из его раздумий непонятно, о чём. И нет, не громкими криками динамиков и не страшной картинкой на экране. Эрик повернул голову и посмотрел на свою руку, покоившуюся на подлокотнике между ним и Чарльзом, который вцепился в эту руку своими пальцами, с мелкими вздрогами сжимая чужое прохладное запястье. Повернувшаяся кверху ладонь позволила своевольной руке телепата полностью ее оккупировать, переплетая свои пальцы с чужими и крепко сжимая, находя ответ и легкое успокоение в этом неосознанном, но таком нужном жесте. А немец не переставал улыбаться бессознательному поведению Чарльза, все еще поглощённого фильмом. Это все больше и больше походило на то, о чем говорил Ртуть сегодня утром. Свидание. На третьей устрашающей сцене иссякло терпение Эрика, который уже безотрывно наблюдал за тем, как Чарльз с немым визгом вжался в край своего сидения, по большей части прижавшись к плечу Леншерра, так удобно поставленного под щёку друга. Ксавьер весь поёжился от происходящего на экране и криков на фоне, но не отрывал несколько жалостливого взгляда от того же экрана, продолжая упорно не замечать всего, что происходит вокруг. Ровно до тех пор, пока по бледному лицу профессора не скользнула чужая тень, оторвавшая его от экрана, ставя в нереально неловкое положение. Чарльз весь замер, ощущая на своих губах касание чужих горячих, самую малость грубоватых губ. И не просто касание, а совершенно непрошенный поцелуй. Талантливый мозг Чарльза оправдал свое звание тем, как быстро он переключился на ошеломляющую реальность. Губы телепата невероятно податливо и абсолютно беспрепятственно приоткрылись, пропуская чужой горячий язык, что нагло скользнул по этим губам, ряду зубов и нёбу, наконец сплетаясь с языком мужчины. Поцелуй стал новым поводом для Чарльза совершенно потерять связь с реальностью, блажённо закрыть глаза и думать лишь о том, как же прекрасно Леншерр его целует. Ощущение легких укусов на своих губах вызвало новую вспышку смущения на щеках, ушах и шее Чарльза, который уже не мог скрывать тяжёлого дыхания, которое лишь изредка прорывалось через нос. Чарльзу казалось, что этот поцелуй длился вечность. Или он этого очень хотел. Однако поцелуй так же, как и начался, неожиданно оборвался под тихий, едва слышный стон профессора, который напряжённо сжимал руку немца. Чарльз смог лишь на мгновение поймать взгляд металлических радужек, в которых плескалось доселе невиданное и тяжело читаемое выражение нежности и желания. Лишь на мгновение, прежде чем Леншерр перевёл свой взгляд на экран, который, разумеется, он не видел, уходя в свои мысли и размышления. Пришёл черёд Эрика выпадать из реальности. Если буквально пару минут назад Ксавьер вздрагивал от каждого резкого звука из колонок, то сейчас он ничего не видит и ничего не слышит. Его дыхание сбито и ищет восстановления, а взгляд прикован к мужчине, чью ладонь сжимает его рука. Прекрасному мужчине. Чарльз заливается краской от собственных мыслей, мечущихся от поцелуя к Леншерру и обратно, медленно осознавая, что только что произошло. Взгляд бездонных голубых глаз теперь рассматривает профиль металлокинетика, его немного нахмуренное выражение лица, которое казалось уже таким привычным, что не оставляло ощущения недовольства от чего-то. Чарльз только сейчас понимает, что Эрик совершенно не вникал в фильм. И если думать о том, чем же он был занят, Ксавьер снова краснел. Эрик все это время смотрел на него. На то, как он на манер малого ребёнка был полностью поглощён фильмом и ничего не замечал… Непроизвольно профессор расплылся в улыбке — удобно устроился, Эрик Леншерр. Пользоваться тем, что твой взгляд совершенно не заметят и можно сделать вид, что ты не при делах, вот прямо как сейчас делаешь. Чарльз одновременно ощущал себя невнимательным идиотом и понимал, насколько Эрик был поглощён им, пока Чарльз всецело был поглощён фильмом. До чего забавная ситуация вышла. Новую эмоцию на лице телепата вызвало то, как Леншерр с едва слышимым вздохом запрокинул голову на верх спинки своего сидения. Взгляд телепата прошелся по изящной сильной шее немца, задерживаясь на почти неподвижном кадыке, очерчивая хорошо освещаемую линию челюсти и тонкие губы, что совсем недавно его, Ксавьера, целовали… Чарльз задумался сейчас, насколько немец был выше него. Даже на универсальный размер этих сидений спина Леншерра была немногим больше спинки своего сидения, а его затылок малость мешал тем, кто сидел позади них. Чарльза это немного восхитило, но сразу после этого пришло осознание того, что те люди, сидевшие позади, наверняка видели их поцелуй. Щёки постепенно заливаются румянцем, пока мозг подключал телепатию и считывал воспоминания невольных свидетелей этой смущающей сцены. И, о боги, это действительно выглядело, как настоящее свидание. Чарльз ощутил, как в спинку их с Эриком сидений что-то слабо стукнуло — очевидно, это недовольные «соседи» позади, возмутившиеся тем, что из-за кое-чьей головы им не видно экран. Оба мутанта залились тихим смехом. Ни Чарльз не успел сдержать заливистое почти бесшумное хихиканье, ни Эрик не нашёл в себе сил проглотить очередной порыв смеха. Фильм-ужастик про акул уже совершенно не пугал Чарльза. Наверное, потому что рядом с ним сидела его собственная ручная акула, чью зубастую широкую улыбку он сейчас наблюдает. И тает от нее же.

***

Когда пара друзей (ну, уже не совсем друзей) покинула кинозал, атмосфера между ними была совершенно другой. То, что они оба были взрослыми мужчинами, не мешало им испытывать странное чувство где-то в районе солнечного сплетения, где трепыхались бабочки… Ну, насчёт металлокинетика телепат был не уверен, но за себя говорил без сомнений. Этого чувства не было и в помине вчера вечером или сегодня утром, когда Ртуть желал им удачного свидания. И, черт, это действительно было свиданием. Поход за покупками, кино, поцелуй на заднем ряду, сплетённые пальцы рук… Эти взгляды друг на друга, эти странные, ранее игнорируемые ощущения и желания… Даже то, как они вдвоём пили колу из одной бутылки. Точнее, бутылка была одна, трубочки две и мужчин тоже двое. Безумно смущённых мужчин, которые проклинали сегодняшний день, когда в этом долбанном супермаркете осталась только одна бутылка колы. А кто-то из консультантов втюхал им палочки для напитков. Идея появилась сама собой. Для идеального завершения этого свидания не хватает только номера в отеле, — подумал Ксавьер и почувствовал странный укол чего-то осторого в груди. Нет, если свидание с Эриком должно закончиться этим, то это точно будет не в отеле. Либо не там, либо этого не будет вовсе. Чарльз посмеялся сам с себя, чего Леншерр явно не понял, наблюдая за другом и все еще не отпуская его руку, так крепко сжимающую его пальцы. В отличие от Чарльза, который пока что сам не понимал, какого окончания свидания он хотел, Леншерр уже решил для себя, чем закончится сегодняшний вечер.