Destcember

      Филипп с криком подскочил, ударяясь локтем о стену, и даже не замечая этого. Схватившись руками за голову, Варлок закрыл глаза, не давая пелене превратится в слезы. Сердце стучало как бешеное, во рту пересохло.       — Тебе снова приснился тот случай? — осторожно спросила Лаппи, замерев в приоткрытой двери. Филипп даже не услышал как она заглянула и дернулся от неожиданности.       — Да… Нет, — хрипло пробормотал он, убедившись, что слезы больше не рискуют прорваться и поднимая глаза. — Не совсем. Ничего страшного, Лаппи, я в порядке, — Варлок прокашлялся и попытался улыбнуться подруге, ловя ее встревоженный взгляд. — Не беспокойтесь. Титан молча кивнула и прикрыла за собой дверь.       — Конечно, он не в порядке, — вздохнула она друзьям, с которыми они засиделись допоздна. — Его лицо… В общем, ни о каком «в порядке» и речи не идет.       — Пирамида что-то задела внутри у нас к всех, — заметил Аластар, задумчиво покрутив чашку. — Но с Филиппом вообще что-то неладное творится после того видения.       — Пока он не захочет поделится, мы все равно вряд ли чем-то поможем, — пожал плечами Ифистахий. — Посмотрим за ним повнимательнее.       Когда закрылась дверь за подругой, Филипп снова сжал голову руками.       Он знал, что Тьму Пирамиды увидели они все, но если Аластар ее отчасти испугался, то Лаппи и Ифистахий восприняли намного спокойнее. У самого Варлока Тьма Пирамиды неожиданно вошла в резонанс с тенями в душе.       Несколько лет назад он потерял предыдущую команду при неудачном налете на Улей. Его друзья, его товарищи, лишились Света прямо на его глазах. Филипп выжил чудом, только благодаря тому, что по их следам пошла еще одна команда зачистки, и они вовремя подоспели, отбив почти мертвого Варлока. Он знал, что смерть команды — не его вина. Он знал, что сделал, все что смог. Он с радостью бы остался там сам, вместе с ними, но судьба и Свет решили иначе. Варлок, оставшийся вдруг совсем один, долго мучился бесконечным переплетением чувства вины, боли от потери и попытками снова найти себе место в жизни. Однако случайно встретившаяся ему команда друзей так спокойно приняла четвертого члена, нарушая этим все устоявшиеся традиции по составу боевых групп, словно так и было нужно. И боль Филиппа поутихла, отошла в тень. До встречи с Пирамидой.       Тени снова бодро вылезли из своих нор, зашевелились, напоминая, что есть и другая сторона. Темная сторона. Что где Свет, всегда есть место теням, и зачастую Тьма берет верх в этом бесконечном танце баланса. Что зачастую Свет не может уберечь.       Сны о гибели команды преследовали Варлока больше десяти дней, расшатывая психику и заставляя раз за разом просыпаться в слезах. Нервы медленно сдавали, алкоголь не помогал, а от просьб Микеллы поделиться с друзьями, Филипп отмахивался. Думал, что справится. Переболеет. Однако день за днем становилось все хуже, и боль все-таки выплеснулась из трещины в самоконтроле.       — Если бы я… Если бы я был сильнее… — пробормотал Филипп, покачиваясь как безумный. — Если бы я мог совладать с Тьмой… Они были бы живы?       — Филипп, — попыталась воззвать к разуму Микелла. — Филипп, ты сделал все, что смог. Филипп! Варлок игнорировал своего Призрака, словно не слышал ни слова. Он вдруг засмеялся, горьким, тяжелым смехом безумца.       — Между Светом и Тьмой такая тонкая грань! — сквозь смех прошептал он. — Как же он был прав! Грань в несколько жизней!       — Филипп… — снова сделала попытку Микелла.       — Прости, Микелла, — всхлипнул Варлок. — Помолчи.       — Какое счастье, что вы еще не разошлись! — вспыхнула вдруг над головой Ифистахия Микелла. Тот от неожиданности аж дернулся на стуле, чуть с него не свалившись.       — Пожалуйста, поговорите с ним! — взмолилась Призрак.       — Он совсем плох? — задрав голову, спросил Охотник.       — Совсем, — Микелла словно сжалась. — Я боюсь, что если его сейчас не привести в чувство, он сделает ошибку. Большую ошибку.       — Попытается, вырубим, — хмыкнул Аластар, первый поднимаясь и направляясь к комнате друга. Лаппи с готовностью кивнула, продемонстрировав Микелле кулак. Та только вздохнула.       — Тьма есть в каждом из нас, — бормотал Филипп, до боли зажмурив глаза. — Тьма всегда внутри нас.       — Света обычно больше, — отозвался от двери Ифистахий.       Филипп снова не услышал ни открываемую дверь, ни звука шагов, и обнаружил, что в дверях, сложив руки на груди, стоит Охотник, из-за него с тревогой выглядывает Лаппи, а возле самой кровати сидит Аластар.       — Именно поэтому ты зовешься Страж, — продолжил мысль Ифистахий, перехватывая растерянный взгляд Варлока. — Не потому, что ты имеешь Призрака, не потому что ты выполняешь задания Завалы или Икоры, не потому что ты не можешь просто умереть. А потому что ты хранишь Свет в себе, сам становясь его источником.       — Это никак не помогло тогда, когда мне пришлось смотреть как кристаллизуется Свет моих друзей, — сдавленно пробормотал Филипп.       — Все совершают ошибки, — заметил Аластар. — К сожалению, иногда смертельные. Твоя команда вряд ли бы оценила, если бы ради них ты ушел во Тьму. Мы тоже не оценим, поверь.       — Какая разница, если они в итоге все погибли? — закричал мужчина, чувствуя вдруг что слезы таки прорвались.       — А теперь посмотри вон туда, — Аластар за подбородок поднял голову Варлока, переводя его взгляд в проем двери, где маячила Лаппи. — Вон на того Титана. Филипп непонимающе попытался проморгаться.       — Ты можешь представить, чтобы она погибла от какого-то Улья? — мягко продолжил Экзо. — Она сама скорее всех запинает в одну большую яму, причем даже без Света. А потом свалится следом, и нам придется ее вынимать. Посмотри на меня. Смотришь? Я хоть раз дал тебе или той же Лаппи серьезно пострадать? А Ифистахий? Его если решат убить, отняв Свет, он просто всех до смерти заболтает. И давай, скажи, что нам всем нужна жертва твоего Света.       Филипп отвернулся, замер понуро. Потом локтем вытер мокрое от слез лицо и повернулся к друзьям с легким намеком на улыбку.       — Ты помнишь историю Розы и Шипа? — серьезно спросил у него Ифистахий. Варлок медленно кивнул.       — У всех роз есть шипы, — продолжил Охотник, не опуская внимательного взгляда. — Но не каждый шип будет принадлежать именно розе. Не делай ошибок, за которые больше всего поплатишься ты сам, а мы поплатимся тобой. Никакое «благо» этого не стоит.       — Если переходить на язык аналогий, то лучше быть Люминой, — хмыкнул Аластар и хлопнул Филиппа по плечу. — Если ты все понял, то поднимайся, с тебя блинчики за спасение твоей задницы от психушки. Потом еще и сказки придется тебе рассказывать, чтобы спал нормально…       — Моя задница намного ценнее, чем какие-то блинчики, — заметил с проявившейся таки улыбкой Филипп.       — Эх, не надо уже тебя вырубать? — с притворной жалостью уточнила Лаппи. И засмеялась на негодующее выражение лица Варлока.       «У всех Роз есть Шип. Но лучше быть Люминой,» с любопытством повторила про себя Микелла, чувствуя как успокаивается ее Страж. «Надо это запомнить.»