Архангел

Девочка вздыхает, рассматривая своё отражение и поглаживая белоснежные пёрышки. Мэйко Хамадо вчера с горем пополам сдала вступительный экзамен в академию ЮЭЙ: куда бы она не прилетала, её взору представляли помятые в хлам машины. Кое-как она набрала проходной балл, успевая стремглав подлетать к замеченным с высоты птичьего полета, и чудом не замеченными соперниками, роботам, ослепляя их. Мэйко очень соответствует своей мутации: пепельные волосы окаймляют лицо, выгнувшись внутрь, и едва щекочут щёки, ярко-синяя радужка, обрамляющие глазки пушистые чёрные ресницы, лёгкий румянец на яблочках, перекликающийся с блеском глаз, идеально подходят торчащим из-за спины крыльям, будто двум ярким вспышкам света. Кстати, о вспышках, Мэй ослепляет соперника вспышкой яркого и обжигающего сетчатку глаза света, будто вечно горящее солнце. Хамадо очень гордится своими причудами, но какими бы крутыми не были способности, есть и другая сторона медали: девочка очень плохо видит, что доказывают находящиеся на вздёрнутом носике большие круглые очки, нелепо сползающие на кончик. Будучи ещё совсем малышкой, Мэй с восторгом глядя на проявляющиеся причуды друзей представляла, как она получит свою и прекрасно ее разовьет, станет про-героем, спасая людей от злодеев, широко и лучезарно улыбаясь, совсем как Всемогущий. Когда она наконец получила свою причуду, то не могла налюбоваться на немного дрожащие маленькие крылышки, с только-только вырастающими перьями, которые она могла спрятать, но Мэйко никогда их не прятала, она важно задрав подбородок носила на себе эти крылья со всей гордостью присущей ребенку. Она никогда их не прятала, даже когда их задевали, заставляя поджать губы от стрельнувшей боли, даже когда перья намеренно выдирали, иногда из интереса, а иногда в корыстных целях. Но она терпела, задирая голову выше и закусывая тонкие губки. Однако, помимо вспышек и крыльев Хамадо имела ещё одну способность. Способность наполовину стирать причуду противника. О ней девочка долго не знала — причуда себя никак не проявляла. До одного случая в средней школе. Мэйко стала свидетельницей уличной драки мальчишек. Тогда, посмотрев на обидчика, девочка разозлилась на него, разозлилась из-за несправедливости. В глазах ангела вспыхнул огонь ярости. Зачинщик попытался воспользоваться причудой, все больше сжимая ворот белой, идеально выглаженной рубашки. Хулиган громко ругнулся, так и не активировав способность, отбрасывая от себя одноклассника, и запихнул руки в карманы. Схватил отброшенную сумку и пошагал по улице, пиная придорожные камешки. Вот тогда-то Мэйко и догадалась об существовании ещё одной причуды, сокрытой в ней. С того дня Хамадо пыталась снова активировать ее, но ничего не выходило. Девочка жила с матерью, сколько себя помнила. Отец был, но мозг упорно отказывался восстанавливать размытое добродушное лицо мужчины, нежно и грустно улыбающегося ей, будто бы покидая ее навсегда. А ведь так и было. Сколько бы Мэй не упрашивала маму рассказать об отце, Атсуко лишь мотала головой из стороны в сторону, укоризненно смотря на дочь.       — Мы уже это обсуждали, Мэйчи… Женщина устало трёт переносицу, прикрывая глаза.       — Ну почему, мам. Объясни же мне, почему ты так ненавидишь папу? Девочка подрывается с места и прижимает кулаки к бокам.       — Я не ненавижу твоего отца, пойми, так будет лучше для тебя. Девочка срывается на крик, совсем позабыв о фобии матери:       — Действительно! Намного лучше! Скрывать информацию о моём отце! Атсуко, услышав крик, зажимает уши руками и испуганно вжимается в спинку дивана. Мэйко замолкает, увидев до какого состояния довела собственную мать. Сердце болезненно сжимается. Но сейчас девочкой управляют гнев и ненависть. Хамадо встает с дивана, отворачиваясь от истерично рыдающей матери. Мэйко больно, больно как никогда, она заставила свою мать вновь испытать тот страх, который цепко хватает и тянет в свои раскрытые сети. Но, поджав губы, девочка сквозь силу передвигает ногами по деревянным ступенькам, сглатывая подступившие слезы, поднимается в свою комнату, все ещё слыша за спиной почти беззвучные всхлипы мамы.

***

Акустикофобию Хамадо-старшая приобрела еще будучи подростком, после неудавшегося подарка одноклассника. Он безнадежно и безответно влюбился в Атсуко и решил устроить ей сюрприз на её день рождения. Парень устраивается за углом и покрепче сжимает хлопушку с разноцветными конфетти, такими же переливающимися, как острый серый взгляд Атсуко. Когда за стеклянной дверью раздаются шаги, а после девочка ровняется с дверью, старшеклассник крутит картонный цилиндр, выпуская поток ярких искр. Взрыв ударил по перепонкам, как барабанщик бьет по тарелкам. Он все ещё вспоминает ее разбитый, потерянный взгляд и стекающую кровь по локтям Атсуко. Исцеляющей Девочке удалось восстановить разорванные барабанные перепонки, но тот дикий испуг, сжимающий девочку невидимой хваткой, надолго врезался Хамадо в память.

***

События вчерашнего дня с яростной скоростью проносятся в голове. Последний шанс разыскать отца пропал. Они с Атсуко не виделись и не говорили со вчерашнего дня. Именно из-за таких окончаний споров, в семье Хамадо их приходилось избегать. «Я ведь так и не извинилась…» Мэй слышит возню с кухню и бормотание матери. И громкий звон разбивающейся посуды. Мэйко замирает, прислушиваясь. Тишина… И тихий плач. Хамадо спрыгивает с двух последних ступенек и влетает на кухню. Атсуко, испуганно зажав уши и зажмурившись, медленно оседает на пол. На плиточном полу застыли разлетевшиеся осколки. По лицу Атсуко начали течь слёзы, оставляя мокрые дорожки, а из горла вырывается сдавленный хрип.       — Мам… Мэй подбегает к матери, пытаясь взглянуть в обычно строгие, но добрые бетонные глаза Атсуко.       — Все хорошо, мам, слышишь? Я здесь, все хорошо… Вкрадчиво шепчет дочь и прижимает голову женщины к своей груди, целуя в макушку. Совсем как сама Атсуко, когда Мэйко испуганная прибегала к матери посреди ночи, захлебываясь слезами, сбивчиво рассказывая о кошмаре. Атсуко боязливо открывает глаза, прижимая девочку к себе, зарываясь лицом в мягкий свитер.       — Спасибо, Мэйчи, я…       — Извини, мам, я сорвалась, я не должна была кричать, я просто… Девочка опускается на худощавое и костлявое плечо, почти одними губами бесконечно шепча извинения, сжимая зеленый накрахмаленный фартук.       — Мэйчи, не плачь, я заслужила это, я не должна скрывать от тебя твоего же отца, но я не могу по-другому, милая. Атсуко мягко отстраняется, держа дочь за плечи, благодарно улыбается ей и нежно целует в лоб.       — Все в порядке, Мэйчи. Риск быть скованной страхом за пределами дома увеличивался, поэтому Атсуко сидела дома и нигде не могла работать. Под стать женщине, она не имела причуды.       — Мам, у тебя же нет причуды? Маленький ангелочек разместился на коленках Атсуко, пытливо заглядывая своими широкими вайдовыми глазами в серые глаза, задавшиеся вопросом, напротив.       — Ты права, Мэйчик. Женщина кивает, откладывая книгу на круглый стеклянный столик, переводя взгляд на ёрзающую от нетерпения дочь, которая сползает на пол перед ногами Атсуко, кладя крошечные ладони на колени женщины.       — Тогда от кого моя причуда? От папочки? Девочка наклоняет голову, хмуря бровки.       — Нет, милая. От бабушки.       — От бабушки? Синие глаза загораются любопытством, а девочка из сидячего положения перемещается на четвереньки.       — Да, от моей мамы.       — А где она сейчас?       — Не знаю, Мэйчи.       — Тогда расскажи мне о ней, о том, как она спасала людей. Пожалуйста! Девочка садится на пол, умоляюще складывая ладошки вместе. Женщина смеется и кивает, усаживая дочку на колени. Атсуко рассказывает о приключениях своей матери, изредка приглаживая белесые пёрышки. Атсуко всегда верила, что Мэйко станет замечательным героем. Но вместе с этим она невольно начинала грустить, ведь когда Мэйко станет героем, она оставит свою мать. Но Атсуко готова всё отдать ради благополучия своей дочки, даже если останется совсем одна. Когда придёт время, Атсуко расскажет всё об отце дочке, без утайки. А пока пусть Мэйчи не беспокоится об этом, пусть наслаждается детством, пока может.