***
На почту девушки отправились после обеда, ведь уборку на территории монастыря никто не отменял. Отправив письма, написанные монахинями своим родным, Офелия и Дженни были вынуждены заглянуть в полицейский участок, последней ужасно хотелось узнать хоть что-то о своих родителях, связь с которыми она потеряла несколько лет назад. Офелия осталась ждать в кафе неподалеку. Помешивая ложкой крепкий кофе, девушка сосредоточенно смотрела в окно, за которым стремительно темнело. Офелия не предполагала, что им придется так надолго задержаться в городе, ей ужасно не хотелось возвращаться домой под покровом ночи. — Вам принести чего-нибудь еще? — спросил подошедший к Офелии молодой человек, вымученно улыбаясь. — Нет, ничего не нужно, — Офелия бросила на стол купюру. — Спасибо за кофе, он у вас очень вкусный. Молодой человек хотел что-то ответить, но его прервала Дженни, влетевшая в кафе словно ураган. Ничего не говоря, девушка упала на стул напротив Офелии, бросив на стол какой-то листок. — Моя мать отказалась меня забрать, — лицо Беккер покраснело от злости и негодования. — Она написала отказную, представляешь? Родная мать взяла и отказалась от меня! Офелия пробежалась глазами по строчкам на бумаге, прежде чем вернуть ее обратно расстроенной подруге. Девушка бы и рада выразить сочувствие, но как это сделать, если не испытываешь жалости? — Ну и пусть, ты все равно не собиралась к ней возвращаться, — девушка изо всех сил старалась не выдать своего равнодушия. Дженни, спрятав лицо в ладони, тихонько всхлипнула, заставляя Офелию замереть в недоумении. Девушка понятия не имела, как вести себя с плачущими людьми, поэтому решила не предпринимать никаких действий и ждать, пока Беккер придет в себя. — Ненавижу ее, — прошептала Дженни, разрывая бумажку на части. — Никогда в жизни не прощу. Проплакав еще с полчаса, Беккер наконец успокоилась и с вызовом во взгляде посмотрела на Офелию, которая допивала остатки остывшего кофе, наблюдая за редкими прохожими в окно. — Ты когда-нибудь бывала в барах? — Дженни хитро усмехнулась, заметив удивление на лице Офелии. — Предлагаю пойти сейчас в один из них и хорошенько накидаться. — Что это значит? — Офелия отодвинула от себя пустую чашку, потянувшись за пальто, висевшим на спинке рядом стоящего стула. — Сейчас узнаешь, — Беккер вскочила из-за стола и, схватив приятельницу за руку, потащила на улицу, даже не позволив спокойно одеться.***
Смахивая с ресниц слезы горечи и обиды, Беккер пила рюмку за рюмкой, продолжая трещать без умолку. Девушка рассказывала о своем детстве, проведенном в доме бабушки, отце, который ушел из семьи к молоденькой любовнице, когда Дженни едва исполнилось пять лет и, конечно же, о матери-предательнице, которая после развода пустилась во все тяжкие, пытаясь найти утешения в объятиях других мужчин. Женщина была так озабочена устройством личной жизни, что времени на воспитания дочери у нее не оставалось. Взвалив воспитание Дженни на собственную мать, миссис Беккер подалась в другой город в поисках лучшей жизни. Она редко звонила дочери, никогда не приезжала на ее день рождения, даже после известия о смерти матери не удосужилась забрать дочь к себе, дав согласия на помещение Дженни в детский дом, откуда девочка сбежала практически сразу же, отдав предпочтения жизни на улице. Офелия практически не слушала пьяных откровений подруги, иногда невпопад кивала головой, будто бы ей не все равно, и она искренне сопереживает ее горю. Гораздо больше девушку интересовало место, в котором они оказались, и происходящее вокруг нее. Тесное помещения бара было до предела забито людьми. В основном это были небольшие компании молодых людей, бурно обсуждающие своих вторых половинок и результаты последнего футбольного матча, а также одиноко сидящее у бара девушки, которые с потерянными и печальными лицами изливали свои мысли уставшему бармену, который с совершенно безразличным выражением лица протирал салфеткой бокалы, бросая на несчастных редкие взгляды. Офелии было неуютно находиться в этом душном, пропахшем потом, табаком и алкоголем помещении, среди такого количества людей. Ей хотелось как можно скорее покинуть это место, вернуться в монастырь и лечь спать, но Дженни ни в какую не соглашалась возвращаться, требуя продолжения «банкета». Офелия не могла ее бросить в этом заведении одну, ведь случись с девушкой что-то нехорошее, обвинят ее, мол, не доглядела, хотя могла и должна была. — Почему такие красивые девушки скучают? — трое молодых людей незаметно приблизились к столику девушек с намерением познакомиться и, возможно, провести вместе не только этот вечер, но и ночь. — Вы не против, если мы присоединимся и попытаемся поднять вам настроение? Офелия испуганно вздрогнула, когда один из парней, присев рядом с ней, как бы случайно коснулся рукой ее бедра. Молодого человека лишь раззадорило такое поведение девушки, он придвинулся еще ближе к ней, отчего Офелия буквально чувствовала чужое дыхание на своей щеке. — Молодые люди, вы не по адресу, — Дженни, так же как и Офелии, было неприятно общество этих ребят, которые вели себя слишком нахально и напористо. — Сегодня мы не настроены на общение. Парни проигнорировали фразу Беккер, будто бы вовсе ее не услышав. Один из молодых людей подошел к бармену, чтобы взять выпивку для девушек. — Как тебя зовут, красавица? — парень, сидящий рядом с Офелией, не стесняясь, заглядывал в небольшой вырез кофточки девушки. Офелия ничего не ответила, пытаясь отодвинуться подальше от назойливого ухажера. Ей был омерзителен этот человек, как и запах дешевого спиртного, исходившего от него. К тому же, девушке еще никогда не доводилось общаться с лицами противоположного пола, поэтому она побаивалась общества мужчин. — Пойдем отсюда, Офелия, — проговорила Дженни, в миг протрезвевшая после грубого прикосновения к своей пятой точке. — Больше тут делать нечего, тем более в компании придурков, которые, похоже, человеческого языка не понимают. Беккер хотела встать, как рядом сидящий парень крепко ухватил ее за запястье, за что в следующую секунду был вознагражден звонкой пощечиной. За столом повисло молчание, молодые люди с удивлением смотрели на не на шутку взбесившуюся Дженни, которая была готова глотки им перегрызть, если кто-то еще раз посмеет к ней прикоснуться. Не дожидаясь, когда парни придут в себя после шока, девушки собрали в охапку свои вещи и спешно покинули увеселительное заведение. На улице было уже темно и практически безлюдно. Шел мокрый снег, холодный ветер хлестал по лицу. Фонари почему-то не горели. Дженни и Офелии было жутко, поэтому они, прижавшись друг к другу, старались идти быстрее, желая поскорее оказаться в монастыре, где были бы в безопасности. — Что им было от нас нужно? — пряча лицо в теплый шарф, спросила Офелия, стараясь смотреть под ноги, боясь упасть на скользкой дорожке. — Искатели быстрого перепихона, — раздраженно ответила Дженни, ухватившись за локоть подруги. — Решили, что мы идеально подходим на роль девочек на одну ночь. Офелия хотела уточнить, что имеет ввиду Беккер, но сделать этого ей был не суждено. Не успели девушки пройти и двухсот метров, как вдруг позади них послышался насмешливый мужской голос. — Красотки, ну куда вы? — кричал один из компании тех парней, в которой девушки находились всего пару минут назад. — Кажется, мы вас не отпускали. Дженни и Офелия ускорили шаг, готовые в любой момент бежать, но разве убежишь далеко со скользящей подошвой по покрытой тонким слоем льда дороге? Громкий смех молодых людей гулким эхом пронесся по безлюдной улице. Офелия тихонько взвизгнула, когда кто-то грубо схватил за капюшон и дернул назад. Девушка хотела закричать, но ее рот тут же был зажат ладонью. — Думала так быстро избавиться от меня? — жарко прошептал Офелии на ухо парень, который какое-то время назад сидел рядом с ней в баре, бесстыдно разглядывая ее грудь. — Если Крис чего-то хочет, он это получает. Офелия уперлась ладонями ему в грудь, попыталась оттолкнуть, но парень лишь рассмеялся и, схватив одной рукой запястья девушки, прижал ее руки к холодной бетонной стене. Другая его рука скользнула по стройному бедру Офелии, поднимаясь все выше и выше. Не церемонясь, парень нащупал молнию на джинсах Офелии и тут же дернул ее вниз, намереваясь поскорее избавить девушку от столь мешающего его дальнейшим действиям предмета гардероба. — Офелия, беги, — истерично завопила Дженни, которую двое парней повалили на снег, также пытаясь избавить от одежды. Почувствовав, что Офелия задумалась и не оказывает особого сопротивления, молодой человек спешно расстегнул пальто девушки и впился губами в ее шею, покрывая кожу влажными жадными поцелуями, после которых на нежной коже оставались небольшие красные пятнышки. До слуха Офелии донесся негромкий отчаянный крик Дженни, которую уже избавили от брюк и нижнего белья, и сейчас над ней нависал один из парней, судорожно пытаясь расстегнуть собственный ремень. Присмотревшись внимательнее, девушка увидела кровь на лице Беккер и внутри нее как будто что-то взорвалось. Тьма, которую она так старательно сдерживала, вырвалась наружу. Глаза Офелии загорелись золотым светом, а с губ сорвался громкий крик, из-за которого задрожали стены рядом стоящих зданий. Яркая волна белого света отошла от девушки, отбросив трех парней на несколько метров в разные стороны. — Какого черта происходит? — один из молодых людей испуганно прижимался спиной к бетонному ограждению одного из домов, пытаясь отползти в сторону, чтобы поскорее скрыться из поля зрения странной девушки, глаза которой полыхали огнем, светясь в темноте, словно у какого-то дикого зверя. Офелия резко подняла руки вверх, и парни повисли в воздухе, отчаянно дергая ногами. Нечеловеческий ужас застыл на их лицах. Девушка дрожала от злости и негодования, одновременно испытывая моральное удовольствие, наблюдая за страданиями этих людей. Ей нравилось осознавать собственное превосходство над ними, она чувствовала, как мощна ее сила, как она безгранична. Ощущения власти и неуязвимости затмевало разум, превращая тихую и милую Офелию в бездушную машину для убийств. Девушка сжала кулаки, и от молодых людей остался лишь черный пепел, который через мгновение осел на кристально чистый снег. Бледного лица Офелии коснулась жутковатая, дьявольская улыбка. Дженни, испуганно прижимаясь спиной к стене дома, зажала рот ладонями и зажмурилась, чтобы не видеть происходящего. Офелия подошла к подруге, опустившись рядом с ней на корточки. Безжалостно дернув Дженни за руку, девушка хотела, чтобы та открыла глаза и посмотрела на нее. Беккер ничего не оставалось, как выполнить требование Офелии. — Об этом никто не должен узнать, — хриплым голосом проговорила девушка, смотря на Дженни взглядом, полным злости. — Ты поняла меня? Беккер часто-часто закивала, от страха потеряв дар речи. — Хорошо, — самодовольно усмехнулась Офелия, выпрямляясь и застегивая свое пальто. — Пойдем обратно, а то сюда сейчас пол города сбежится. Девушка моргнула несколько раз, и глаза ее приобрели прежний голубой цвет.***
Через двое суток обитель посетили сотрудники полиции, чтобы оповестить всех проживающих в ней о начале масштабных поисков трех местных молодых людей, пропавших при весьма загадочных обстоятельствах. Установив при помощи свидетелей тех, кто последний общался с парнями, прежде чем те канули в лето, полицейские были вынуждены допросить Офелию и Дженни, требуя от девушек вспомнить весь их разговор с ребятами и чуть ли не дословно воспроизвести его на бумаге. Офелия и Беккер, утверждали, что после того, как покинули бар, молодых людей они больше не видели и понятия не имели, куда они могли подеваться. Девушки не скрыли от полицейских, что между ними и парнями возник небольшой конфликт из-за слишком развязного поведения последних, но закончилось это невинное столкновение также быстро, как и возникло — Офелия и Дженни, чтобы не усугублять ситуацию, спешно покинули заведение, направляясь обратно в монастырь. Полицейские поверили словам девушек, ведь их рассказ полностью совпадал с показаниями других отпрошенных свидетелей, находившихся в тот роковой вечер в баре. Ложь далась Офелии легко. Она говорила так, что сама почти поверила в свою непричастность, и совесть ее совсем не мучила. Девушка была убеждена, что мерзавцы понесли заслуженное наказание. Офелия искренне считала свои действия справедливостью в самой последней инстанции. А вот Дженни все никак не могла прийти в себя после увиденного. От былой жизнерадостной и неунывающей девушки осталась лишь тень. Беккер, словно в воду опущенная, одиноко гуляла по монастырскому саду, стараясь держаться подальше от людей, а в особенности от Офелии, которую теперь смертельно боялась. Девушка даже пыталась уговорить одну из монахинь переселить ее в другую келью, опасаясь находиться ночью с Офелией в одном помещении, но ей было отказано в связи с отсутствием других свободных и пригодных для проживания помещений. Офелия не оставляла попыток поговорить со своей соседкой и убедить, что той ничего не угрожает, но Дженни не верила. Она не могла выбросить из памяти то, как девушка холоднокровно расправилась с молодыми людьми, не могла делать вид, будто бы ничего страшного не произошло. — Кто ты такая? — чуть ли не с головой прячась под одеяло, спросила Дженни, когда Офелия еще раз попыталась с ней поговорить о произошедшем с ними. — Что ты такое? — Я не знаю, — честно ответила девушка, присаживаясь на краешек кровати соседки по комнате. — То, что происходит — загадка даже для меня самой. Эти способности, они меня пугают так же, как и тебя. — Зачем нужно было их убивать? — с глаз Беккер ручьем текли слезы, она была на грани истерики. — Зачем ты это сделала? — Они были для нас угрозой, — Офелия была совершенно спокойна в этот момент, и слезы Дженни ее вообще не волновали. — Когда я чую опасность или начинаю злиться, то всегда происходит что-то нехорошее. Я пыталась научиться сдерживать свои эмоции, но не всегда получается. Джен, я прошу тебя, перестань бояться меня. Я не причиню тебе вреда, обещаю. — Я не верю тебе, — вскочив на ноги, выкрикнула Беккер, с ненавистью смотря на удивленную ее поведением Офелию. — Такой, как ты, здесь не место. Ты чудовище, Офелия! Дженни выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью. — Черт! — зло выругалась Офелия, одной лишь силой мысли опрокинув кровать, на которой несколько минут сидела Беккер. Недолго думая, девушка достала из-под кровати свою дорожную сумку. — Она права, — тихо проговорила Офелия, доставая из небольшого комода свои вещи. — Мне здесь больше не место. Офелия не знала, как сложится ее жизнь вне этих стен, но оставаться в этом городе после того, что произошло, у нее не было никакого желания, к тому же Беккер могла в любой момент не выдержать и рассказать правду, и тогда Офелии придется очень не сладко, поэтому сейчас самое лучшее время, чтобы покинуть стены монастыря и залечь на дно в каком-нибудь более менее крупном городе, где до нее никому не будет дела. Знала бы она, что уйти ей никто не позволит…***
В столовой царила гнетущая тишина. Никаких привычных разговоров и перешептываний, лишь всеобщее напряжение, повисшее в душном и спертом воздухе. Стоя в очереди за своей порцией ужина, Офелия буквально кожей ощущала на себе чужие пристальные взоры. Незаметно обведя взглядом помещение, девушка отметила, что в этот вечер в столовой присутствовали если не все монахини, то большая их часть. Этот факт здорово встревожил Офелию, ведь обычно они ужинали в другом, специально отведенном для них помещении, либо же во все отказывались от ужина в связи с какими-то религиозными праздниками. Девушке было понятно, что что-то не так, но вот что именно — она не знала. Поставив на поднос тарелку салата и стакан сока, Офелия уселась за крайний столик в темном углу спиной ко всем, дабы не привлекать внимание и не видеть странных, испепеляющих взглядов в её сторону. В свете последних событий, Офелии меньше всего хотелось, чтобы на нее обращали столько внимания, хотелось слиться с толпой, быть незаметной как и раньше. Почувствовав жуткий страх быть разоблаченной, девушка в последний раз убедилась в правильности своей идеи о побеге. Офелия твердо решила покинуть монастырь. Сегодня же, только нужно дождаться, пока все уснут. Девушке не нужны были свидетели и те, кто может ей помешать. — Ты столовые приборы не взяла, — раздался над ухом Офелии знакомый женский голос. Обернувшись, девушка увидела перед собой Дженни, держащую в руках поднос с одной единственной вилкой и столовым ножом. — Точно, спасибо, — встревоженное лицо Офелии тронула лёгкая улыбка. — Джен, что здесь происходит? Почему вдруг монахини ужинают вместе с нами? — На кухне трубы прогнили, их столовую залило водой, — быстро, словно на автомате, проговорила Беккер, нервно покусывая потрескавшиеся на морозе губы. — Ты извини, но мне идти пора, ужин скоро закончится, а я ещё не поела. Бери приборы, и я побегу. — Хорошо, ещё раз спасибо, — улыбнулась Офелия и потянулась за вилкой. Стоило пальцам девушки коснуться холодной стали, как кожа вспыхнула огнем. С губ Офелии сорвался истошный крик. Звон упавшей вилки показался грохотом в зависшей тишине.***
— Что вы делаете? — верещала испуганная Офелия, когда две монахини грубо подхватили ее под руки и бесцеремонно потащили куда-то по темным коридорам монастыря. — Немедленно отпустите меня и объясните, что происходит. Женщины не отвечали, бормоча под нос какую-то странную молитву, совершенно не обращая внимания на сопротивление и крики девушки. Вереница темных коридоров, в которых стоял противный запах плесени, сырости и парафина, и вот, наконец, тесная комната, сверху донизу увешенная крестами, а каменные стены покрывали какие-то надписи на незнакомом Офелии языке. Девушка даже не поняла, как оказалась привязана к стулу, который стоял посреди комнаты в центре пятиконечной звёзды, обведенной кругом. Офелия резко дернулась, пытаясь освободить руки, но все ее попытки не увенчались успехом. Крепкая веревка полностью лишала ее возможности встать и сбежать. — Я помогу тебе, Офелия, — проговорил незнакомый мужчина в черной рясе, подходя ближе к девушке, держа в руках небольшую записную книгу в твердом обшарпанном переплете. — Что? — с недоумением воскликнула Офелия, смотря на вошедшую в комнату настоятельницу. — Что происходит? Чем вы хотите мне помочь? — Мы хотим спасти твою душу, — ответила настоятельница. — Дженни рассказала мне о том, что произошло с теми молодыми людьми. Офелия, не вини себя. Это сделала не ты, а демон, что овладел твоим телом и душой. — Вы сумасшедшие, — истерично кричала Офелия. — Поверили в бред, сказанный какой-то полоумной? Она меня оговаривает! — Если это ложь, то тебе опасаться нечего, — монотонно проговорил мужчина, касаясь пальцем, который был измазан чем-то вязким, ко лбу девушки, чертя крест. Почувствовав сильнейшую боль, как и после прикосновения к вилке в столовой минутами ранее, Офелия пронзительно закричала, а присутствующие в помещении монахини гурьбой отскочили назад, судорожно крестясь, ведь таких чудес они в своей жизни до этого не видели и вряд ли когда-нибудь еще увидят. Пламя погасло быстро, оставляя после себя на коже Офелии глубокую кровоточащую рану. Девушка тяжело дышала, закусывая нижнюю губу до крови. — Это святое масло, — пояснил мужчина, капая несколько капель на оголенные плечи Офелии. — Оно заставит тебя, дьявольское отродье, оставить тело этой несчастной девушки. Молитесь сестры, молитесь о спасении ее души. Монахини окружили кричащую и извивающуюся от дикой боли Офелию, нашептывая одну и ту же молитву, а в это время священник готовился к проведению какого-то ритуала, расставляя свечи вокруг стула, к которому была привязана, по его мнению, одержимая девушка. Офелия пыталась сосредоточиться на собственных ощущениях, чтобы суметь воспользоваться силой и остановить происходящее здесь мракобесие, но стоило священнику заметить ее золотом горящие глаза, как он давал указание настоятельнице капать на открытые участки кожи девушки святое масло, чтобы болью сбить ее с толку и не позволить «тьме» вырваться наружу и помещать их священному ритуалу. — Прекратите, — визжала Офелия, чувствуя, как начинает терять сознание из-за ужасной боли, которая пронизывала все ее тело. — Вам же будет хуже, когда я освобожусь. Пожалуйста, остановите это, иначе все вы умерете. Я не хочу этого, но мне придется! Настоятельница брызгает маслом прямо в лицо девушке, и с губ той срывается истошный крик. Внезапно вспыхнула яркая вспышка, на мгновение лишившая всех присутствующих возможности видеть, но когда в помещении снова воцарился полумрак, монахини увидели, что стол, на котором секунду назад сидела Офелия, теперь пуст, а сама девушка стояла в углу сердито смотря на всех собравшихся в комнате. Глаза её горели в темноте красными огнями. Одна из монахинь, вырвав из рук настоятельницы сосуд со святым маслом, шагнула в сторону Офелии, намереваясь выплеснуть на нее остатки, но девушка не позволила этому произойти — взмах руки, и настоятельница падает замертво со сломанной шеей на холодный бетонный пол. Секундное замешательство, и оставшиеся девять монахинь с диком визгом бросаются к лестнице, намереваясь сбежать, но тяжёлая дверь захлопывается прямо у них перед носом, отрезав путь к отступлению. — Я ведь предупреждала, — Офелия сделала несколько коротких шагов вперед, выходя на слабый свет, исходивший от горящих свечей. — Неужели так трудно сделать то, о чем вас просят? — Кто ты такая? — спросил застрявший на месте от изумления священник, прижимая к груди Библию. — Человек, — пожала плечами Офелия, переступая через тело убитой ею монахини. — Я такая же, как и вы. — Нет, ты не человек, — с ненавистью во взгляде говорил мужчина. — Ты зло в человеческом обличье, и ты скоро умрешь. Не позволит Он тебе спокойно ходить по этой земле. Священник поднял палец вверх, указывая на красочные гобелены на потолке. — Возможно, но это случится не сегодня, — усмехнулась Офелия, склонив голову на бок, не сводя пристального взгляда с мужчины. — А вот ты умрёшь прямо сейчас. Резким и мощным ударом девушка пробила грудную клетку священника. На лице мужчины застала гримаса ужаса и боли. Офелия видела в его глазах страх смерти. — Все, кто причиняет мне боль — умирают, — вырвав его сердце из груди, проговорила девушка, наблюдая, как огонек жизни гаснет в глазах священника. — Я не умею прощать, Святой Отец. Безжизненный труп с грохотом упал к ногам Офелии. Та лишь небрежно пнула тело мужчины ногой, поворачиваясь к застывшем в оцепенении монахиням. — Ваша очередь, — глубокие раны на лице девушки ещё не до конца затянулись, придавая ей ещё более ужасающий вид. Офелия направила на женщин руку, и те жалобно взмолились, умоляя их пощадить и оставить в живых, но девушка словно не слышала этих молитв. Стоило Офелии сжать кулак, как одежда и тела монахинь вспыхнули ярким пламенем. Небольшое полуподвальное помещение пронзил животный крик, смешанный с потрескиванием огня. Женщины заметались по комнате, пытаясь сбить с себя пламя, но все их попытки были безуспешны. Огонь все усиливался и усиливался. Офелия с наслаждением смотрела на то, как тела некогда пышущих здоровьем женщин превращаются в обугленные кости. Никого чувства жалости и отвращение к самой себе девушка в этот момент не испытала. Она упивалась своей властью над жизнями других. Ей нравилось вершить правосудие. Офелия даже не задумывалась о том, что человек может не заслуживать такого сурового наказания. Защитить себя — вот что было для девушки самым важным. Когда огонь погас и последняя монахиня отправилась в мир иной, Офелия гордо выпрямилась, довольная своей работой, но стоило девушке расслабиться, как позади нее раздались громкие аплодисменты. Офелия вздрогнула от неожиданности, но быстро взяла себя в руки, резко оборачиваясь на звук, готовая в любой момент атаковать непрошенного гостя. — Тише-тише, успокойся, — в темном углу Офелия разглядела мужской силуэт. — Я не причиню тебе вреда. — Кто ты? — выкрикнула девушка, чувствуя как напряглись все мышцы ее тела. Офелия была подобна хищному зверю, готовому в любой момент броситься в стремительную атаку. — Извини, забыл представиться, я — Люцифер, — мужчина медленно и расслабленно подошёл к девушке, не сводя с неё глаз. — Думаю, ты слышала обо мне. Услышав имя, Офелию словно током прошибло. — Отец? — на лице девушки появилось недоумение в перемешку с радостью, ведь она уже и не надеялась встретиться с кем-то из своих родных. — Да, солнышко, — губы мужчины исказились в довольной ухмылке. — Извини, что раньше не забрал тебя из этого ужасного места, было очень трудно тебя отыскать. Видишь ли, твой непутёвый братец так беспокоился о твоей безопасности, что решил от греха подальше забросить тебя в эту богом забытую параллельную вселенную. Я тебя не чувствовал, но буквально пару дней назад, сидя на Небесах, почувствовал невероятный выброс энергии, поразительно схожую с моей… — Параллельную вселенную? — Офелия не дала мужчине договорить, ведь не поверила в услышанное, решив, что ее разыгрывают, ведь она точно помнила, что Джек ничего такого не делал, когда неизвестные напали на них в том крошечном доме. — Не самый лучший папочкин проект, — Люцифер перевел взгляд на труп священника. — Ты была здесь единственным чудом, единственным совершенным творением среди этих никчемных мешков с костями. Подойдя вплотную к дочери, Люцифер коснулся двумя пальцами её лба, полностью исцеляя ее тело от страшных ран, на которые ему было больно смотреть, ведь это был его ребёнок, и никто не имел права даже пальцем его касаться. — Так лучше? — спросил мужчина, убирая прилипшие к лицу Офелии прядки ее волос. Девушка ничего не ответила, подняв заплаканные глаза на Люцифера, в которых он без труда смог прочитать злость и обиду. — Как давно ты здесь находишься? — Офелию потряхивало от злости. — С того самого момента, как моя крошка блестяще расправилась с теми тремя ребятами, — Люцифер улыбнулся, вальяжно шагая между телами монахинь. — Детка, ты даже не представляешь, как я тобой гордился в тот момент. — Почему не вмешался, когда они мучали меня? Чего ты ждал? — Офелия уже кричала во весь голос, не в силах сдерживать внутреннюю ярость и негодование. — Пока они убьют меня? — Тебя не так просто убить, моя дорогая, а не вмешивался я потому, что хотел посмотреть, настолько ты сильная, — Люцифер стянул с себя кожаную куртку, набрасывая её на плечи дочери, ведь ее одежда сильно пострада от огня. — Признаться честно, я тебя совсем не ощущал, когда ты была внутри своей мамаши, бедняжки Келли, поэтому делал ставки на пацаненка, посчитав тебя ни на что не способной. Теперь признаю — был не прав. Брату ты в силе и могуществе не уступаешь, практически. — Джек? Где он? — Офелия, находясь ещё в утробе матери, чувствовала сильную связь со своим братом, поэтому ей очень хотелось поскорее с ним воссоединиться. — Почему он раньше меня не нашел? — А вот это мы у него скоро спросим, — Люцифер щёлкнул пальцами, и перед ними с Офелии возникла горящая золотым огнем трещина. — Идёшь? Люцифер протянул руку дочери, и та, недолго поколебавшись, шагнула вместе с ним в мир, который замер в ожидании её возвращения.