Телохранитель

Магнус приходит в себя в каком-то пыльном тёмном подвале. Холодно, аж зубы стучат. Жилетка на голое тело почти не греет. Он заперт в комнатушке с голыми облезлыми стенами и цементным грязным полом, где из всей обстановки – лишь истёртый скомканный матрас в углу, на котором он и очнулся, да вонючее ведро у двери. Свисающая на оборванных проводах лампа не горит, тусклый свет просачивается из маленького зарешёченного окошка под потолком. Возвращающиеся воспоминания затапливают паникой: согнувшегося от боли Алека бьют по голове, Магнус чувствует, как ему самому выкручивают руки, не успевает крикнуть, захлебнувшись резким запахом от тряпки, заткнувшей нос и рот, и мир погружается в темноту. Он всё-таки попался, и Алек не смог защитить. Горько, страшно… Что же будет теперь? Тонкой ниточкой надежды греет мысль, что Алек уже ищет его. Он же обещал, что не оставит, Алек вытащит его отсюда. Надсадно ноет палец на руке, и Магнус замечает ссадины от содранного чуть ли не с «мясом» любимого кольца. Браслета с навигатором тоже нет. Вот теперь становится по-настоящему страшно: как же его найдут? Покружив по комнате, безуспешно подёргав запертую дверь, всплакнув украдкой, Магнус, свернувшись комочком, беспокойно засыпает, убегая от нехороших и пугающих мыслей, роящихся в голове. Разбудил его скрежет ключа в замке и скрип двери. Пока соображал спросонья, где он, вновь пугался и замирал, сжавшись от ужаса, посетитель ушёл, оставив у двери бутылку с водой и коробку с остывшей слипшейся китайской лапшой. «Какая гадость!» – но голод не тётка, а силы ещё пригодятся, и Магнус, давясь, съедает мерзкое варево. За окошком сумерки, темнеет. Он проспал весь день. «Ну и хорошо! Всё равно время девать некуда». То, что его не трогали и даже покормили, слегка обнадёживает: может, всё обойдётся? Отец ведь тоже не бросит его. Слегка успокоившись, Магнус прыгает и отжимается, пытаясь согреться, упёрто простукивает стены («А вдруг?»), пытается вскарабкаться к окошку (в него только кошка пролезет, но, может, что-нибудь видно полезное?). Он простаивает возле двери, пытаясь уловить хоть какие-то звуки, ковыряет замок палочками, оставшимися от лапши, и добивается, в конце концов, что в его каморку вламывается разъярённый шкафообразный тип. – Ты угомонишься уже, или мне тебя связать? – Мне холодно, должен же я как-то согреться? – Магнус устал бояться и слегка обнаглел, прощупывая почву. Злобно зыркнув, надзиратель уходит, не забыв щёлкнуть ключами, и возвращается, швырнув парню потрёпанный грязный плед. Ну, хоть что-то. Магнус успел заметить за дверями узкий обшарпанный коридор, тускло освещённый редкими лампочками, и всё. Вновь дверь заперта, делать нечего. От скуки и безделья парень решается поиграть с огнём. Он колотит по закрытой двери, пока бугай-охранник не появляется в его каморке вновь. – Чего тебе ещё? – У меня живот болит. Какой гадостью ты меня накормил? – От меня чего тебе надо? Я не врач, не нравится – не ел бы. – Отведи меня в туалет. – Ведра мало? – Так вонять будет. И тебе же потом убирать. Последний аргумент весом, и, цапнув Магнуса за шкирку, бугай грубо волочёт его из каморки. Парень цепким взглядом, запоминая, отмечает повороты коридора, мелькнувший подъём лестницы, череду дверей, пока не оказывается запихнутым в крошечное пространство грязного сортира. М-да, окон нет, лазеек тоже… На что он надеялся? Торчащая из развороченной стены толстая проволока – хоть какой-то бонус. Магнус судорожно гнёт её, пока не отламывает, и прячет в ботинок, закрывая штаниной, в последний момент. Обратно его также тащат за шиворот в полном безмолвии. У самого входа в «каземат» охранник отпускает руку, открывая дверь, и Магнус в каком-то диком вдохновении подныривает под его локоть и со всех ног бежит обратно, туда, где видел пролёты лестницы. Неповоротливый бугай не успевает даже сориентироваться, но попытка неудачна – прямо на лестничной площадке Магнус с разгону впечатывается в грудь его напарника и пинками и оплеухами загоняется обратно в свою конуру. Отделался всего лишь разбитой губой и лёгким испугом. Могло быть хуже… Разочарованно задремав, уже под самое утро парень слышит рядом шевеление и голоса и просыпается, готовясь к обороне. Но его камера пуста, звуки доносятся из-за стены, причём так, словно она картонная. Приглядевшись, Магнус замечает пыльную, завешанную паутиной решётку вентиляции высоко под потолком, видимо, она и проводит услышанное. В соседней камере, до этого пустой и беззвучной, кого-то бьют: слышна ругань бугаёв, звуки ударов, хриплые болезненные выдохи. Избиение продолжается достаточно долго, а затем Магнус слышит железный лязг, противный скрип какого-то устройства, будто крутят заржавевшую ручку, треск разрываемой одежды, а затем хлёсткие удары (ремень? хлыст? за что?). Закрыв уши, свернувшись клубком, Магнус искренне сочувствует жертве, но помочь ничем не может, а экзекуция всё не заканчивается. Избиваемый, хоть и держался долго, уже стонет и кричит. «Да что же это? Сколько ж можно?» – Магнус остервенело барабанит в собственную дверь, даже не думая, на что способны обозлённые выродки, ему сейчас страшно за соседа. – Какого…?! – слышен пьяный голос за дверью, а удары в соседней камере прекращаются. – Перестаньте! Вы убьёте его! – Что, жалко любовничка? – и Магнус, похолодев, сползает по стене. «Не может быть! Только не Алек! Нет! Пожалуйста!» – а из-за стены доносится нечеловеческий вопль и ползёт через вентиляцию запах горелой плоти. Это уже слишком. Замутившееся сознание отключается, и Магнус падает на грязный холодный пол. ***** – Ну что, принцесса, просыпайся! – Магнуса грубо встряхивают, швыряя на кресло. Кресло? Пока он лежал в отключке, экспозиция камеры изменилась: сияют ярким светом, нагревая воздух, пара софитов, в углу один из бугаев настраивает видеокамеру на треноге, а второй, плотоядно улыбаясь, нависает над широким креслом, облизывая Магнуса нехорошим взглядом. – Сейчас мы для твоего папочки будем кино снимать, взрослое, чтоб он думал быстрее, а не в шпионов играл! – с похабной ухмылкой цедит тюремщик, и Магнуса передёргивает от ужаса, – Будешь у нас порнозвездой! Чужие мерзкие руки нагло лапают его в попытке снять одежду, вжимая в кресло, и парень понимает, что шутки кончились, отчаянно визжа, царапаясь и вырываясь в полную силу. ***** Алек бьётся в цепях, подвешенный за скованные запястья к крюку на потолке, хотя каждое движение причиняет неимоверную боль. Но там, за стеной, слышны крики и визг Магнуса, тому плохо и страшно, и от этого в сто крат больнее. Ну, надо же было так глупо попасться! Он уже засёк датчики Магнуса, передал их расположение Рафаэлю и пытался пробраться на заброшенный склад, когда тупо получил удар по голове, отправивший его в нокаут. Видимо, из-за головокружения и шума в ушах не услышал вовремя появления противника, и сейчас висит бесполезным измочаленным овощем, когда в соседней камере творится что-то страшное. Отчаянный рывок, и цепь всё-таки соскальзывает с крюка, а Алек от неожиданности кулём падает на пол, не успев сгруппироваться. На миг даже дыхание вышибает от жуткой боли. «Нет-нет-нет-нет! – Алек хрипло дышит, стараясь не потерять сознание, и по стенке ползёт в коридор со всей скоростью, на какую способно измученное тело, придерживая тяжёлую цепь. Из-за соседней двери льётся яркий свет и слышны отчаянные крики. В каморке – картина маслом: один из избивавших его бугаёв пялится в объектив видеокамеры, отвешивая сальные шуточки, второй, прижав всем телом к креслу визжащего и брыкающего полураздетого Магнуса, пытается стянуть с него штаны. Злость и ярость застилают Алеку глаза. Пока никто не опомнился, он бросается в драку. Тяжеленная цепь в его руках – воистину убойное орудие, видеооператор мгновенно падает навзничь с пробитым виском. Второй мерзавец слишком занят, чтоб обратить внимание на шум за спиной, и Алек, накинув ему цепь на шею, просто душит, оттаскивая тяжёлую тушу от Магнуса. Лайтвуд видит распахнувшиеся в диком ужасе на пол-лица глаза своего парня, когда при нём, вот так просто, человека, пусть и нелюдь он, лишают жизни. Магнуса трясёт, в лице ни кровинки, явно подкатывает масштабная истерика, и Алек, стряхнув мёртвую тушу, делает единственное, что спасёт ситуацию – хватает Магнуса в объятия и затягивает в поцелуй, сначала силком, через сопротивление, потом, распаляясь всё больше и больше, парень отвечает ему со всей страстью, яростно, голодно, отчаянно. – Тише, тише, мой хороший! Отпусти, Магнус, больно! – как сквозь дымку воспринимая реальность, слышит парень, и чувствует под руками, стиснувшими Алека, не гладкую кожу, а липкое месиво. Отстранившись и приходя в себя, он с ужасом разглядывает еле стоящего перед ним любимого мужчину: раздетый, избитый, истерзанный, залитый кровью… Собственные беды уходят на задворки. – Алек, что они с тобой сделали… – Переживу, малыш! Давай выбираться отсюда! Подставив плечо, Магнус почти волочёт Алека по тёмному коридору к лестнице. К счастью, они здесь одни, народу не наблюдается. После первого пролёта, высоко под потолком, узкое окошко. – Магнус, родной, мы вдвоём не уйдём, мне слишком плохо. Не спорь, слушай меня. Я сейчас подсажу тебя, вылезешь в окошко и побежишь к забору, налево, там граффити приметные, и кирпичи обвалились, можно перебраться наружу спокойно. За пустырём рощица, туда уже должен был подъехать Рафаэль с ребятами, они штурм не начинали, боялись, что на тебе отыграются. Беги! Чем быстрее всех найдёшь, тем быстрее меня вытащишь. Я дождусь. Удачи, мой хороший! – и, подсадив юркого Магнуса к крошечному окну, больше напоминающему кошачий лаз, убедившись, что тот благополучно оказался на улице, Алек из последних сил уползает под лестницу, замерев клубком возле стенки, пока измученное тело не предало окончательно.