Логово зверя.

      Всё та же камера в восемь квадратов, тонкая полоса света из-под двери, бетонные холодные стены, единственная шконка с волглым матрацем и… холодящий кровь, пробирающий до самых костей, сквозняк. Вот только пленник уже другой… Сказать, что Пак Джунён испытывал страх — не сказать ничего. В его трезвеющем сознании мелькали обрывки новостных выпусков двухгодовалой давности, которые тогда кешили многочисленными смертями сотрудников полиции и их семей: кто-то выпал из окна, кто-то был заживо погребен в бочке цемента, кто-то расчленен и брошен на городской свалке… обезглавленные, повешанные… некоторые просто пропадали без вести… — все убийства как один — без следов и подозреваемых… И если последние пару лет он просто строил предположения и догадки, то теперь, будучи пойманным и заточенным в этом подвале, он знал точно, чьих рук была та кровожадная бойня. Конечно он тогда предполагал, что придут и за ним… но время шло… череда смертей прекратилась… и в душе потихоньку зародилась надежда, что эта кровавая вереница обошла его стороной… Но теперь весь тот страх нахлынул с новой силой — он буквально слышал, как гудит кровь в его венах, а сердце сжалось в горошину от ужаса. Он остался последним, кто имел какое-либо отношение к той облаве в «Euphoria», и его смерть явно не предполагала быть легкой. В попытке облегчить свою участь он пытался не дышать, повеситься на собственных шнурках… но тело упрямо хотело жить…       Мерный гулкий звук шагов по коридору… все ближе и ближе… скрежет железного замка камеры… и в дверном проёме появилось несколько мужских силуэтов… расступившись, они открыли обзор еще на один, высокий, статный… Джунён дернулся к стене, забиваясь в угол — именно так он представлял их встречу в самых страшных своих кошмарах… — Ну вот мы и встретились… Ты ждал? — начал вошедший, стоя в полумраке камеры. Лица не было видно, но пленник ясно понимал, кто перед ним. — … нет… — пробормотал трясущийся в ужасе Джунён. — Чонгук, я виноват, я знаю, и все эти два года я корил себя… но тогда, копы… они прижали меня к стенке, не оставив выбора… — запричитал мужчина, упав на колени и сведя руки, жестом моля о пощаде… — А ты знаешь, что та облава ровным счетом ничего не дала им? В тот день не было поставки — её переложили на следующий — отец не захотел мешать личное и дела. — оборвал он его, отпинывая от своих ног. — Но ты убил мою мать, натравив их! — взревел он следом и что есть силы пнул бедолагу в лицо… Раздался хруст, и кровь хлынула из носа мужчины. По щелчку пальцев и взмаху руки брюнета двое других парней подскочили и подняли пленника на ноги, держа его под руки. — Я нашёл и покарал всех! — продолжил Чонгук, и тяжелый удар под дых хуком снизу заставил отшатнуться всю троицу, а Джунён взвыл от боли и закашлял, харкая кровью на бетонный пол. — Я заставил их страдать так же! — следующий удар пришёлся в лицо, свернув обвисшему на руках парней челюсть. Чонгук подошёл ближе… — Обещаю, ты будешь жить… — процедил он сквозь зубы в покорёженное лицо пленника. — Но ты сам не захочешь такой жизни! — и Чонгук пнул его в грудь так, что выбил из рук держащих, а Пак отлетел в стену, звонко ударяясь затылком о холодный бетон, и потерял сознание… ***       В кабинете на верхнем этаже стояла тишина. Тэхён сидел молча на стуле у стола, широко расставив ноги, облокотившись на колени, и не сводил пристального взгляда с дивана, на котором, укрытая шерстяным пальто лежала девушка. Но ни присутствие, ни взор в упор, не давили на Чеён — она словно не замечала его, нервно перебирая пальцы рук на своей груди. Все её мысли сейчас витали далеко от этой комнаты — она переживала за отца. Да, он бросил её, и делал много тех вещей, за которые можно было бы осудить, но он — единственный родной человек, который у неё остался…       Послышались уже знакомые размеренные шаги, и в комнату вернулся Он. Девушка вздрогнула и обернулась, всматриваясь в его лицо в поисках ответа. Без единого звука брюнет скинул с себя пиджак, повесив его на спинку кресла, и направился к шкафу. — Ты свободен. — на ходу кинул он Тэхёну, и тот так же молча встал и вышел, закрывая за собой дверь… — Он жив? — пытаясь приподняться, обеспокоенно спросила Чеён, заметив пятна крови на небесного цвета рубашке. — Пока… — коротко ответил Чонгук, на ходу расстегивая манжеты. Какое-то облегчение словно разлилось по её сердцу. — Что такого он сделал тебе? — задала она вопрос, который не давал ей покоя последние пару часов, отворачиваясь в смущении от обнаженного торса Чонгука. — Убил… мою… ма-ть… — тотчас же наполнившись гнева, сквозь зубы процедил брюнет. Глаза Розэ распахнулись в ужасе, а рот приоткрылся в недоумении… За такое и впрямь можно было убить… Но её отец… он и мухи не обидит… Как? — Всё это не укладывалось у неё в голове. … — может ты что-то путаешь… ? — робко предположила она. — Ты решила покопаться в моей голове? — вопросом отрезал он и, в два шага подскочив к дивану, схватил её за шею одной рукой, упираясь другой в подлокотник. Полуобнаженное тело… девушка впервые была так близка к мужчине, да ещё и раздетому… И её смятение и сбившееся дыхание не ускользнуло от пытливого взгляда Чонгука… Он улыбнулся… — Ты можешь продлить ему жизнь ещё на пару дней… — закусив губу, коварно прошептал он, видимо моментально изменив свои планы. — …к-ка-ак-к… — прокряхтела она, и он ослабил стальную хватку. — Я всё равно возьму… — начал он издалека, не сводя с неё похотливого взгляда. — Но, если я возьму силой, удовольствия не получишь ни я, ни ты… Но ты можешь отдаться по доброй воле… — продолжил он хладнокровно и вкрадчиво… И на и без того перепуганном лице девушки воцарился ужас… — И твой отец проживёт на пару дней дольше… — и его губы растянулись в ехидную улыбку… Выбора и впрямь не было… Идти на поводу у гордости — все равно что приговорить их обоих, и себя и отца… Он все равно получит своё, в независимости от ответа… — …но я ни ра…зу… — запинаясь, начала она… — Я знаю… — прошипел он, прищурив угольно-черные глаза. Девушка сглотнула и отвернула голову к стене… Это было для неё сродни прыжка в бездну… и она сделала его… Не ожидая другого ответа, все также опираясь на подоконник, Чонгук откинул пальто на пол и провел ладонью по ее стройной ноге, поднимаясь к бедру, попутно задирая платье. Он чувствовал, как дрожит ее тело, видел как вздымается ее грудь, жадно качая воздух, как пульсирует артерия на её шее — её неподдельный страх возбуждал его, дыхание становилось глубоким и горячим, и она чувствовала его кожей. Властным движением руки он раздвинул ее колени и навис над ней, грудью касаясь ее щеки. Его рука скользила по внутренней части ее бедра, направляясь к самому сакральному месту… Девушка вздрогнула, почувствовав как он в одно движение сорвал с неё единственную преграду, а его пальцы коснулись ее клитора… Пытливые и нежные, они проникли внутрь, поглаживая и надавливая на беззащитную горошину ее плоти… Чонгук жадно дышал, двигаясь вверх и вниз, терясь о неё всем телом… Его пальцы настойчиво исследовали её лоно… растягивая нежные стенки влагалища… — … ну во-т… — выдохнул он, почувствовав, как намокла девушка. Чеён пыталась не издавать ни звука… сердце бешено стучало… Но его пальцы… она не думала не о чем и не чувствовала ничего… кроме них… — они приковали все её ощущения… дыхание, и без того сбившееся, становилось жадным, неслышно уходя в стоны… Не в силах больше терпеть, он ослабил хватку, отпуская её… звук медленно расстегивающейся молнии отдался спазмом чуть ниже пупка… сердце девушки, и без того трепещущее, словно ушло в пятки… Горячим членом он провел по ее половым губам снизу вверх до клитора, окуная головку в её сок, и вновь обратно, плавно, но настойчиво вводя его вовнутрь… Чеён вздрогнула и подалась назад, и невольный глухой стон вырвался из её груди… — … послушная девочка… — прошептал он ей на ухо, вводя его все глубже и упираясь в шейку… Чеён трясло… колени дрожали… — … Моя послушная девочка… — продолжал он, обдавая горячим дыханием ее ухо. Чонгук двигался плавно, неспешно, наполняя ее собой без остатка… Его рука жадно исследовала ее тело, поднимаясь всё выше, задирая подол её платья… Рывком сорвав и без того порванное с груди, он оголил ее плоть, две белоснежные вершины, увенчанные отвердевшими набухшими сосками… Теплой ладонью он провел по ней снизу вверх, зажимая горошины… И ещё один грудной стон вырвался из её уст… Его рука спустилась вниз, к животу и сильно сдавила его, заставляя почувствовать то, как сильно и глубоко его член входит в нее. Томная тянущая сладкая боль подкатила к низу, прямо под его сильную ладонь… Толчок… ещё… и ещё… Он ускорялся медленно, размеренно… И она почувствовала, как что-то внутри ее невыносимо напряглось и ещё через несколько секунд сжалось, от чего ещё один стон вырвался наружу… Словно какая-то волна побежала по всему телу, заставляя сокращаться, втягивая его член вовнутрь… Каждое сокращение вырывалось новым стоном. Чонгук задышал чаще, ускоряясь и ускоряясь, опираясь, давя и сжимая ее живот, и уже через несколько секунд она почувствовала его сокращения внутри себя, а его бархатный протяжный стон жаром обдал ее шею… тонкая струйка горячей жидкости засочилась из влагалища… и он словно рухнул на неё, покрывая своим взмокшим вспотевшим телом…