Развлечения ночного Гриндейла

      — Спеллман. — Чернокнижник мягко, но уверенно утягивает её от друзей, позволяя тем идти впереди, под руки ведя пассивного Билли. Его тон даёт чёткое понимание, что строптивая ведьма в очередной раз нарушила нерушимые правила. — Ты ведь понимаешь, что втягивать смертных в охоту на демона более чем неразумно?       — Да брось. — Она по-птичьи склоняет голову, одаривая его самой обворожительной и многообещающей улыбкой из своего арсенала. — Они просто посмотрят. Считай это внеурочной практикой.       Ник смотрит на неё как на ребёнка, решившего засунуть пальцы в розетку, размышляя, стоит ли вмешаться и остановить или же дать почувствовать электрические разряды на собственной шкуре. Официальная доктрина Церкви Ночи не приветствует ограничения свободы выбора, и даже её теневая сторона не призывает ограждать от физических последствий собственной глупости. Любые мысли о строжайшем запрете на колдовство перед смертными рассыпаются прахом под игривым изгибом алых губ.       Он кивает.       — К тому же мы сможем проверить одну из последних разработок моего отца. — Сабрина ловко выуживает из глубокой сумки главный, хоть уже и не нужный аргумент: стеклянную бутылку из под кока-колы, предусмотрительно данную тётушкой Хильдой. — Это ловушка для демона. С секретом.       В чёрных глазах Николаса полыхает пламя самого ада, пока он жадно разглядывает работу кумира, и Сабрина почти ревнует своего парня к давно покойному отцу.       — Спеллман, — она не уверена, кому адресовано хриплое обращение, — искушать ты умеешь ничуть не хуже Тёмного Повелителя.       Сабрина думает, что сравнение заставило бы тётушку Зельду гордиться ею, и делает аккуратный книксен.       — Слышать подобное от вас, мистер Скретч¹, особенно ценно. — Периферийным зрением она видит переглядки друзей, не понимающих ни её жеста, ни странной шутки. Благо заботы о том, кто и что про неё думает, становятся менее значимыми, после того как ты отписываешь душу самому Дьяволу.       Ник копирует её недавнее выражение — чуть склоненная голова, игривая ухмылка — и привычно берёт её за руку, от чего по телу разбегается стая огненных муравьёв. После ласковых, едва заметных бабочек, порхавших в ней во время осторожных поцелуев с Харви, ощущение почти болезненное, но от того не менее желанное. Сабрина впервые по-настоящему осознаёт, что в случайно-неслучайных касаниях Ника больше искр и мучительно-ноющего возбуждения, горячей лавой оседающего внизу живота, чем от всего, чем они занимались с Харви.       Наблюдая, как её бывший парень заигрывает с лучшей подругой, Сабрина ничуть не жалеет о переменах.       Рядом со Скретчем чувство, словно она предала саму себя (то самое, прочно засевшее в ней с момента подписания книги Зверя), пугливо исчезает, освобождая место для будоражащей свободы и ощущения целостности, что слаще лучшего вина из погребов Грея. Не полуведьма или полусмертная, лишь она — Сабрина Спеллман, и пока это всё, чего она хочет.       Лучшие друзья, направляющиеся с ней на охоту на демона, только усиливают опьяняющий эффект.       — И что дальше? — после того, как они доставляют Билли к нему домой, предварительно подправив воспоминания и наспех залечив рану от ядовитых когтей демона, нервно спрашивает Роз. В ночном воздухе колосятся остатки тёмной магии, заставляя непривычных к ней смертных боязливо ёжиться и искать пути отступления от её источника — как можно быстрее и как можно дальше.       Харви, утративший былое добродушие, издаёт странный звук — нечто среднее между чихом и фырком.       — С нами ведь лучший ученик Академии! — с несвойственным ему пафосом произносит Кинкл. Он почти на голову возвышается над Ником и впервые за вечер использует это, наступая, чтобы придать вес своим словам. — Он наверняка знает, что делать, верно? Или всё, на что ты способен — это дурачить голову беззащитным школьникам?       Становится настолько тихо, что слышно журчание Свитуотер, разлившейся за несколько кварталов от них.       Сабрина готова встать между ними, лишь бы не позволить глупой стычке перерасти во что-то большее, но совсем не уверена, кто из них больше нуждается в защите — Ник, способный переломить хребет противника одним взглядом, или милый, добрый Харви, неспособный обидеть и муху. Проблема в том, что сейчас Харви, со своими так некстати проснувшимися охотничьими инстинктами, как никогда похож на вампира, учуявшего свежую кровь, — ещё немного, и бросится в атаку, вгрызаясь в глотку.       Николас сохраняет невозмутимость.       — К твоему сведению, деревенщина, влиять на человеческий разум гораздо сложнее, чем призывать демонов, — это раз. Во-вторых, удержать пойманного демона — настоящее искусство, доступное далеко не каждому. Не говоря уже о том, что перед этим его ещё нужно выследить и поймать, это в-третьих, если ты вдруг сбился со счёта.       — И как же ловят демонов? — встревает Роз в тщетной попытке потушить разгорающийся пожар до того, как он сожжёт всю округу. Её рука прочно обвита вокруг предплечья Харви, но он этого даже не замечает: всё его внимание сосредоточено на Нике, плотно сжимающем челюсти.       Сабрина бы и рада поверить, что всё происходящее — результат их неразрешившегося, по-прежнему запутанного треугольника, но в них обоих слишком много застарелой злобы и ненависти, чтобы быть следствием неудачных отношений и разбитых сердец.       Когда я чувствую магию, я становлюсь кем-то другим, кем-то, кем я не хочу быть, говорил ей Харви, слишком напуганный тем, на что может быть способен. Мою семью убили охотники, когда я был ещё совсем ребёнком, вторил ему Ник, сухо отвечая на её редкие вопросы о собственном прошлом.       Она понимала Ника, правда.       Где-то на задворках сознания настойчивый голос (несомненно, инстинкт, проросший на ведьминой крови) призывал её держаться от Харви как можно дальше, особенно сейчас. Если прислушаться к нему, ощущение настолько сильное, что, кажется, ещё немного — и перед глазами развернутся тысячи смертей её братьев и сестёр, павших от рук охотников, — она может только представить, что чувствует тот, кто лишился из-за них всего. Но её вера в Харви слишком сильна, чтобы окончательно занять одну из сторон.       Тишина затягивается так, что даже Тео утрачивает былой энтузиазм, когда Ник запоздало отвечает:       — Зависит от демона. В идеале нужно узнать его имя, и мы с Сабриной без труда изгоним его обратно в Ад. Но сначала его нужно приманить, и самый простой способ…       — …кровь девственницы, — заканчивает Сабрина и, достав из сумки ритуальный кинжал, хищно усмехается. — Что бы вы без меня делали?       Сразившего всех удивления почти достаточно, чтобы забыть о царящем вокруг напряжении.

* * *

      — Сажаем семена с утра, сажаем семена добра, в полдень мы сажаем и в расе вечерней, — неспешно напевает Сабрина. Она уже больше получаса бродит по заброшенному зданию, насквозь провонявшему серой, тут и там расплёскивая свою девственную кровь. Ведьмовская половина даёт о себе знать, снова и снова упрямо сращивая рассечённую плоть, от чего ладонь саднит. — Ждём мы урожая и поры покоса — тогда придёт к нам радость в золоте снопа².       Даже проведя в Гриндейле всю сознательную жизнь, Сабрина не перестает задаваться вопросами о его странностях. К примеру, почему именно это место испокон веков привлекало её тёмных братьев и сестёр, приманивало демонов, словно дионея³ — насекомых? Почему именно здесь, по словам мудрых тётушек, магия была особенной и работала по-особенному? И наконец, откуда в таком крошечном городке взялось заброшенное здание с поистине демонической вентиляцией?!       Подобные мысли — отличный способ отвлечься от ноющей ладони, воспоминаний о недавней стычке её бывшего и нынешнего парня и размышлений о плане, на случай если демон окажется телепатом. Увы, они не позволяли забыть о царящем вокруг зловонии.       Демон появляется в лучших демонических традициях: неожиданно, едва не сбив её с ног — только для того, чтобы спешно отпрыгнуть, словно от освящённого креста.       — Ведьма, — ядовито шипит краснокожее существо с рогами вместо ушей и по-змеиному узкими зрачками. Он делает глубокий вдох и брезгливо морщится, от чего его лицо начинает походить на восковую маску, опалённую огнём. — Не ведьма. Я чую гниющий смрад смертности под позолотой бессмертия. Полукровка.       — Кто бы говорил о смраде, — парирует Сабрина — запах серы успел прочно въесться в волосы и кожу. Ей даже чудится, что грязного золота в прядях стало больше, чем лунной белизны. — Может, ты просто скажешь своё имя, а? Ты вернёшься в Ад, а я смогу провести время со своим парнем, и нам не придётся друг друга нюхать — как тебе такой вариант?       Не то чтобы она и вправду думала, что всё будет настолько просто, но Сабрина Спеллман не может не попытаться.       Демон предсказуемо смеётся, оголяя жёлтые сгнившие до основания зубы, и к запаху серы прибавляется вонь перезревших фруктов и горького миндаля.       На мгновение она зачарованно рассматривает его неестественное лицо. На тёмно-красной, почти бордовой коже (коже ли?) виднеются неровности и мелкие бугры, местами пробиваются крошечные рога, больше похожие на осколки зубов, а из «пор» сочится нечто вроде гноя — всё настолько натурально, что в её голове со скоростью света проносятся десятки аргументов в вечном споре «грим против спецэффектов».       Не прерывая дикого смеха, демон кидается на неё.       Сабрина в последний момент успевает увернуться от гниющих зубов и ядовитых когтей, отправляя его точно в заготовленную ловушку. Не стоит путать попытки мирно решить проблему с отсутствием запасного плана. Особенно — когда в деле замешан Скретч.       Оказавшись в начертанной Ником пентаграмме, демон звучно ревёт, опасно сотрясая ветхий потолок, с которого начинает сыпаться грязно-серая штукатурка. Сбросив маскирующие чары, Ник начинает монотонно читать заклятие, чтобы сдержать незваного гостя в начерченном кровью круге. Демонический вопль эхом отбивается от старых стен.       Для Сабрины это далеко не первое столкновение с демоном, но она смотрит словно впервые, заворожённая криками и метаниями одного — и непоколебимой уверенностью и мощью другого. Бешеное сердцебиение, разгоняющее лавовые потоки по её венам, не имеет ничего общего со страхом.       Пока в заброшенном здании не поднимается ветер.       Что-то не так — это понятно по самодовольному виду демона, прекратившего биться в агонии, по запаху серы, клубами расползающемуся по помещению, по Нику, стискивающему челюсти и хмурящему густые брови. Ситуация меняется в одночасье — ещё мгновение, и крики мук будут принадлежать бывшим мучителям.       — Спеллман, — предупреждает чернокнижник.       Значит, план «Б».       Сабрина отправляет заготовленное сообщение на телефон Харви и присоединяется к Нику, возобновившему заклятье, помогая сдерживать прыткого демона. Харви, Роз и Тео появляются спустя пару минут, втроём сжимая стеклянную бутылку из под кока-колы, хором повторяя заученные слова на латыни: очередная инновационная разработка Эдварда Спеллмана предназначена для использования смертными.       По крайней мере, в теории.       Краснокожий демон только презрительно кривится, завидев смертных и продолжая расшатывать ветхое здание. Демонический рёв, заклятье колдунов и заговор смертных звучат в унисон, не позволяя по-настоящему расслышать ни одного из них. Всё, о чём думает Сабрина, — это строжайший запрет Ника прерывать начатый ритуал.       Щепки, осколки, куски бетона и весь близлежащий мусор поднимается под самый потолок, закручиваясь в торнадо. Сабрина чувствует, как битое стекло рассекает её мягкий свитер, как тёплая кровь бежит по руке, капая на пыльный пол. В смоляных волосах Ника белеет бетонная крошка, на густой брови — ссадина, кровь из которой заливает весь правый глаз.       Что происходит с друзьями, Сабрина не видит и впервые за вечер по-настоящему пугается.       Запах серы и перегнивших фруктов становится невыносимым, торнадо из мусора бьёт наотмашь, не позволяя разглядеть ничего дальше вытянутой руки. Никто не прерывает чтение заклятия, продолжая упрямо взывать к одним и тем же силам, хотя давно не слышит ни друг друга, ни самих себя.       Что-то твёрдое сбивает её с ног, прерывая монотонное чтение и вышибая воздух из лёгких. Острая боль в спине сигнализирует о неприятном столкновении с ледяным полом. В пыльной дымке Сабрина различает нависшего над ней Ника, закрывающего её от обломков, — и огромный кусок бетона на том месте, где она стояла.       Торнадо затихает так же внезапно, как и начинается.       Сабрина успевает заметить, как нечеловеческое лицо демона искажается вполне человеческой гримасой изумления и уязвлённой гордости: быть изгнанным ведьмой и чернокнижником неприятно, но вполне естественно, а вот быть пленённым простыми смертными — верх позора.       Мусор, минутой ранее пытавшийся их убить, безвольной кучей осыпается на грязный пол.       — Все целы? — стирая свежую кровь со щеки Ника, обеспокоенно спрашивает Сабрина (по правде сказать, слишком тихо, чтобы её кто-то услышал).

* * *

      Ведьмин час⁴ уже давно позади, когда они, вымотанные, покрытые пылью и кровью, но зато чертовски довольные, покидают заброшенное здание. Запечатанная бутылка кока-колы с трофейным демоном внутри надёжно покоится на дне сумки, пока ведьма привычно сжимает руку чернокнижника.       — Я ведь сказал, что мы поможем. — От кипящего в теле адреналина Тео едва ли чувствует вывихнутую ногу и разбитую губу, почти подпрыгивая при каждом шаге. — Признайтесь: если б не мы, вам бы пришлось туго.       Сабрина загадочно улыбается, многозначительно переглядываясь с Николасом.       — Вечер как вечер, — небрежно бросает он. Бессмертная кровь уже успела залечить рассечённую бровь, а немного магии вернуло былую идеальность его угольно-чёрному свитеру. — Вы бы видели, чем порой оборачиваются заклятия Сабрины — после такого ни один демон не страшен.       Сабрина не успевает возмутиться, как Харви добавляет:       — Если колдует она так же, как и готовит, я тебе не завидую, приятель.       — Харви! — одёргивает его Роз и, чуть поразмыслив, говорит: — Хотя если вспомнить тот пирог, которым ты меня угощала…       Ночной Гриндейл оглушают раскаты задорного смеха, пока прохладный ветерок развеивает остаточный запах серы.