Девственница. Продолжение

Свой шестнадцатый день рождения я запомнила на всю жизнь. С самого утра я носилась по своей комнате приводя в порядок одежду, в которой собиралась встречать Ваню. Я буквально отмечала дни в календаре до его приезда. И вот он, день X, которого я ждала с нетерпением. Это было так волнительно... Порхая от счастья, предвкушая долгожданную встречу я с особой педантичностью вычишала каждую ворсинку на темно-зеленом платье. Туфли в цвет. Не броский макияж. Стоя перед зеркалом я все сокрушалась по поводу своей внешности. Ну почему я не достаточно худая? Почему я такая низкая? Почему я гадкий утёнок? Ужасные круглые щёки. "Хомячья морда". Вот так я назвала себя, смотря в зеркало. И даже корректирующее бельё под платьем не могло исправить моей полноты! Папа так старался угодить мне выбирая со мной очередную вещь, но не смотря на его ангельское терпения, я умудрялась выводила из себя даже такого спокойного человека как мой отец. - Малышка Мия, поторопись, - кричал папа с низу, а я уже почти довела себя до истерики. Я бы хотела выглядеть взрослее, худее... Чтобы на меня наконец обратил внимание человек, которого я люблю вот уже не первый год. Ваня. Мой сводный брат. Я знаю, что это до чертиков неправильно... Но что я могла поделать с этим? Темноволосый красавец под два метра ростом, украл мое сердце. Два года назад, когда он вновь приезжал, что-то во мне изменилось к нему... Он стал таким взрослым мужчиной, всегда серьёзным и бесконечно далеким, а я влюбилась в эти глубокие голубые глаза, в его длинные пальцы, ширину его плеч и самую красивую улыбку, которую он изредка демонстрировал мне. Пять лет назад Ваня уехал в Америку и виделись мы с ним не так часто как мне бы этого хотелось. Звонки и скайп раз в неделю, а то и в две - это не совсем то, что требовалась мне. Он приезжал пару раз в год, мы отмечали совместные праздники, а в остальном Ваня жил своей жизнью. Престижная должность в одной из ведущих фирм судостроения была очень заманчива, тем более что десять процентов акций этой компании принадлежали нашему отцу. Все складывалось удачно, но только не для меня... Я мечтала стать балериной, но хм, не судьба. Я хотела, чтобы Ваня не смотрел на меня как на ребёнка... Но в тот момент, это было совершенно не возможно. Я была ребёнком, которого он помнил с самого момента как папа привёз меня из приюта. Белокурая, кудрявая малышка Мия. Сейчас я Мириам Макбет, довольно взрослая чтобы заботиться о себе самостоятельно и принимать важные решения, но в те шестнадцать все было иначе... Неизменным осталось лишь то, что я до всех пор люблю его, своего названного брата. Я спустилась вниз к папе, который с неизменной сигаретой в зубах уже стоял в пороге ожидая меня. - Это платье очень подходит к твоим глазам, милая,- говорил папа, когда увидел мою кислую мину. - Это не меняет того факта, что я жирная корова. - Ты же знаешь что это не так, правда? Просто напрашиваешься на комплимент. Я одела пальто в тон к платью и мы вышли из дома. - И ничего я не напрашиваюсь. Я просто самокритично подхожу к своей персоне. - По моему, ты уделяешь слишком много внимания своей персоне, малышка Мия, - поддразнивал меня папа, улыбаясь. Мы подошли к машине, и прежде чем открыть передо мною двери он взглянул на меня и сказал: - Ты красива, словно маленькая фарфоровая кукла, запомни это навсегда, слышишь? И не позволяй кому-либо критиковать свою внешность, и тем более себе. - Спасибо папа, - говорила я со слезами на глазах, - просто, мой одноклассник Джон Кларк называет меня русской матрешкой, не смотря на то, что я и не русская вовсе. - Он просто идиот, дорогая. А теперь садись в машину. Моё сердце отплясывало канкан все то время, что мы ехали в аэропорт. Я так жаждала наконец увидеть объект своих девичьих грёз. Я надеялась что, за те пол года, что мы не виделись с братом что-то изменилось во мне и Ваня взглянет на меня совершенно по иному. Глупая малышка Мия... К слову скажу, что на улице был декабрь и оставалось два дня до Рождества. То было волшебное время, потому как брат всегда прилетал ко дню моего рождения, после следовало Рождество, и через несколько дней были именины Вани, которые мы также отмечали в тесном семейном кругу. А потом... Потом он улетал на долгие пол года. Следующее его прибытие означало поездку в Шотландию. Мы ездили туда каждый год в июле, чтобы почтить память его матери. Я огорчалась, когда Ваня стал летать прямым рейсом сразу до Шотландии, потому как поездка с ним в одном поезде через всю страну, могла стать для меня огромным подарком... Но все ограничивалось небольшим уикэндом и он вновь улетал. А я искала утешения у папы на плече. Я не знаю, догадывался ли папа насчёт моих чувств уже тогда... Я все же больше склоняюсь к мысли, что он многое понимал, но тактично молчал, утирая мне сопли когда я ревела почти всю дорогу домой. Стараясь не предвкушать момент расставания я лелеяла мысль о том, что впереди долгих восемь дней, который мы проведем вместе. Своей маленькой, дружной семьей. В Англии редко встретишь снежное Рождество, и в тот роковой день на улице стояла прекрасная солнечная погода. Мы с папой стояли на улице, недалеко от главного выхода из аэропорта, ожидая Ваню. И вот он появился в компании мало знакомых мне людей. Он шёл с чемоданом посмеиваясь чему-то сказанному девушкой, которая держала его крепко за руку. Они шли как влюбленная пара, гуляющая по мостовой. Я ущипнула себя за внутреннюю часть ладони... Раз или два. Или даже три. Я хотела проснуться. Мы переглянулись с папой. Мой Ваня, со своими растрепанными короткими кудрями как всегда был безобразно красив, высок и так любим мною... Прилетел со своей невестой. Кольцо на пальце... Обручены. Это было катастрофой. Жутким терактом, который убил во мне все светлое и нежное. Забирая мою детскую наивность и девичьи мечты. Мою веру в него как в идола. Он словно был моим богом, и в тот самый момент я потеряла в него всякую веру... В тот день я уже осознала, что жизнь моя разделилась на двое. В один миг бремя взрослых чувств свалилось откуда-то сверху угрожающе нависая на моих, еще совсем юных, плечах. Неразделенная любовь... Ревность. Досада, от того, что все складывается не так как хотелось бы... Наконец реальность открыла мне глаза, и я поняла, что ничего не даётся просто. За многое в этой жизни мы боремся сами... За любовь, уважение, семью... И за место под солнцем. И вот, шестнадцатилетняя я стою в аэропорту и понимаю, что моя любовь досталась совершенно иной девушке... С этой сладкой парой были ещё двое. Он и она шагали поодаль от моего брата и его будущей жены. Когда все четверо подошли ближе Ваня громко стал выкрикивать мне поздравления. Обнимал. И целовал по братских мои пухлые щеки, а что я? Я наверное выглядела так, словно и не рада была видеть эти голубые глаза, такое любимое мною лицо. Я что-то бормотала: - Спасибо. Рада всех вас видеть. Будьте так любезны растворитесь, словно мираж... Аманда. Высокая, стройная, эффектная безусловно, сказать нечего. Она была моделью. Скульптурные скулы, пухлые губы. Темноволосая и кареглазая, она выглядела словно с обложки. С которой собственно и сошла. Модель - это профессия, и эта девушка соответствовала ей. Двое друзей, которые прилетели с этими голубками носили имена Ричард и Энн. Они не были парой. Мужчина - друг, был весьма хорош собой, немного ниже моего брата, он был блондином с очаровательной улыбкой. Энн была также брюнеткой и тоже модель. Коллега по цеху Аманды, в этом не было сомнений. Эта девушка была не так красива как невеста брата, но уж куда лучше моего. Я принимала сдержанные поздравления и пожимала всем руки знакомясь с неожиданными гостями. Я не помню ни слов ни моментов, только как заглядывала в лицо необычайно веселого брата отмечая, что он стал ещё более красивым чем когда-либо. Он был влюблен... Это читалось даже в мимике, когда он нежно придерживался Аманду за руку представляя её нам с папой, как он внимательно следил за каждым её движение, не упуская момента прикоснуться, улыбнуться... А мне хотелось визжать от ужаса. Я испытывала боль. Душевную боль, которая была физической, потому как в груди все органы перемалывались в фарш негатива. Я хотела бить ногами. А ещё плакать. До тех пор, пока не утону в собственных слезах и горе... Для меня это было горем, чёрт! Ваня вновь взглянул на меня и улыбка его стала ещё шире: - Мия, ну наконец ты стала вести себя сдержание. Тебе это очень идёт. Он хотел поддернуть меня. Пошутить. Он не имел ввиду ничего злого. Наверное раньше я не замечала, как он уставал от моей болтовни, но я не могла сдерживать себя, тем более когда он наконец приезжал. А сейчас я стояла словно пораженная молнией и это не осталось незамеченным. Меня так обидела эта фраза, сказанная небрежно. Даже пренебрежительно... Я преувеличивала тогда, сейчас я это понимаю, но тогда... Я подошла к папе и отвела его в сторону: - Пап, мест в машине все равно не хватит, я поеду на такси. - Мия, детка, Ваня не имел ввиду ничего.. - Пап, просто дай мне денег я поеду на такси. Мой папа. Понимающий, чуткий. И такой несчастный... Как не хватает мне его поддержки. Он развернул мою ладонь, которую я беспощадно щипала и вложил в неё деньги: - Перестань истязать себя, родная, - сказал он и чмокнул меня в лоб... Папа. Он все понимал. Все. Я тогда не прощаясь ни с кем умчалась в сторону ближайшей свободной машины. Убегая от предателя и предательства я выглядела глупо... Но мне было все равно. Запрыгнув на заднее сидение я лишь прохныкала: - Лондон. И таксист завёл машину. Наконец я давала волю чувствам выплакивая свои страдания. Я не хотела возвращаться домой, и не знала что мне делать... Все перемешалось. В голове каша, а на лице потеки косметики, которую я так старательно накладывала, чтобы быть красивой. Я так старалась стать идеалом, что теряла собственную индивидуальность. Я теряла себя... В тот день гуляла по Лондону пять долгих часов и не смотря на теплую погоду на улице был все же декабрь. Я замерзла и вкрай искромсала своё сердце мучительными переживаниями и уговорами. Бродя по улицам и паркам я вела внутренюю войну с собой, думая как поступить и как жить дальше... Смирись, говорила я себе. Смирись. Но мое глупое сердце не хотело поддаваться на доводы рассудка и все начиналось сначала. Наконец, когда время уже приближалось к ужину я вновь поймала такси и поехала домой. В машине я старалась привести в порядок своё лицо и волосы, которые отсырели и длинным, золотистым водопадом покрывали мои плечи, устилаясь ниже поясницы. Я раздражалась ещё больше, пытаясь привести их в божеский вид, но ничего не получалось. Как-то раз, я сказала папе что отстригу их к чертям собачьим, на что он отреагировал очень болезненно. Он так просил меня не делать этого, приводя массу доводов и уговоров. Как я могла так поступить? Только не с папой. Я плюнула на свою прическу, все равно кудри уже расправились и висели словно сопли. "Хуже уже не куда, - думалось мне". Я вошла в дом в надежде, что пройду в свою комнату незамеченной. Но как, если для этого нужно было пройти мимо холла, в котором конечно все дружно беседовали перед ужином попивая виски? Я скинула почти мокрое пальто и туфли, которые натерли мои бедные пятки до крови и вошла в холл. Там был только Ваня с отцом. Они о чем то беседовали когда я вошла. Ваня завидев меня сразу же подорвался со своего месте и рванул ко мне. Я не ожидала такого напора и даже сделала шаг назад. - Мия, ну прости меня, я не хотел тебя обидеть. Говорил он мне, придерживая мое лицо за подбородок и заглядывая в глаза. Мне так хотелось обхватить его щетинистое лицо ладошками и поцеловать. Эти высокие скулы, уголки чувственных губ. Но я довольствовалась лишь тем, что заглядывала в эти голубые глаза пытаясь найти скрытый смысл, подтекст для себя... И не находила. Он смотрел как будто сквозь. Как на младшую сестру. Я хотела было ответить, но меня перебил папа: - Как вы погуляли со своим парнем, как там его, Джон? Джон Кларк? Ох, как он точно уловил моё настроение. Господи, он видел меня на сквозь. - У тебя есть парень? - подхватил мой брат. Он наконец с интересом взглянул на меня, а я приосанившись ответила: - Да, что тебя так удивляет? Наблюдая краем глаза за папой, я видела как он сдерживает смешок. - А не рановато ли? - говорил Ваня. - Хм, ты не считаешь нужным советоваться с нами по поводу своей женитьбы, соответственно я не нуждаюсь в твоих одобрениях! - Придержи свой язычок, малышка Мия. Ваня был возмущен. - А ты, перестань думать ширинкой! - Мириам, - встал папа, - пожалуйста иди к себе в комнату, ужин через десять минут. Брат был возмущен. Мне стыдно о сказанной фразе, все получилось спонтанно, но я хочу чтобы вы понимали: я сказала что думала, это было правдой. Стыдно мне лишь за то, что эта перепалка произошла в присутствии папы. Вот и все. Но даже в этом вопросе он был на моей стороне, я уверена, что папе не могла понравиться эта вобла, которая вряд ли читала что-то более осознанное чем глянцевый журнал. Девушка - пустышка. - Я с тобой ещё не закончил, - донеслось мне вслед от Вани, но я уже быстро перебирала ногами стараясь укрыться в своей комнате, чтобы не на говорить ещё больше гадостей. Как говорил мне сам папа, лучшая оборона - это нападение. А я была достаточно смышленой, чтобы суметь применить этот совет в нужное время. За ужином все было достаточно напряжённым, так как Ваня бросал на меня косые взгляды явно не одобряя моё поведение, а я молча колупала содержимое тарелки никак не поддерживая пустую болтовню Аманды и её друзей. Был тост за меня, и за влюбленных. И бесконечные разговоры о кольце с бриллиантом и о платье на заказ, которое обязательно будет только от лучшего дизайнера Нью-Йорка. И о медовом месяце и ... С каждой темой мой желудок скручивало в ещё больший комок. Венчание в Соборе Святой Троицы, что расположен в Верхнем Ист-Сайде. Лимузины. Фотографы. Съёмки. Друзья. Ресторан. Отель. Казино. Мне было тошно. - Когда же ожидать столь знаменательное событие? - не удержалась я. - О, дата это самое сложное. У меня подписаны два контракта в модельном агентстве, поэтому я завалена работой... Я выдохнула. Во мне проснулась надежда, что весь этот абсурд не докатится до реальной свадьбы. - Я пойду спать, сегодня был бесконечно долгий день - сказала я на русском, обращаясь к папе. - Всем доброй ночи, рада была знакомству - перешла вновь на английский, обращаясь ко всем и ни к кому в особенности. Ваня внимательно следил за мной, но я, упорно делая вид что не вижу этого, удалилась. - Я позже зайду к тебе, - сказал мне вслед папа. Я стремилась скрыться наконец в своей комнате. Убегая от взрослых чувств, я вела себя будто вредные ребёнок... Все это было в новинку для меня, но уже тогда я осознала, что значит по настоящему чувствовать потерю. И осознание, что изменить ничего нельзя. Ваня был настроен решительно, и мне следовало подчиниться. Уже в тот вечер я решила поставить жирный крест на свои "хотелках". Сидя в своей комнате я даже и не думала ложиться спать, я все пыталась решить дилемму... Как быть дальше? А что если она забеременеет? Боже, мысль о наличие у моего брата ребёнка от этой особы довела меня до слез... Я не верила в эту любовь. Я не верила, что это действительно происходит. После ужина в дверь моей комнаты постучались. Я думала это папа, поэтому даже не удосужилась по вытирать потеки слез с лица. Но то был Ваня. Увидев меня он остановился в пороге грустно улыбаясь: - Признаться честно, я шёл сюда всыпать тебе чертей, но вижу, что ты и сама прекрасно с этим справилась. Я ничего не отвечала, а лишь чувствовала как краска стыда заливает моё лицо... Как я могла так про считаться? Он вошёл, присел ко мне на кровать по братских обнимая: - Малышка Мия, ревнивая бука. Поддразнивал он. Он говорил о сестринской ревности. Но могла ли сказать правду? Нет. Я сестра. Сестра. Пусть и сводная, но все же. Его Аманда - потрясающе красива, как могла я сравниться с ней? Ваня пришел чтобы вручить мне подарок в мой шестнадцатый день рождения. Это была косметика. Большой набор где очень много всего что желает каждая девушка. Этот подарок они выбирали для меня вместе с Амандой. Так мне сказал сам Ваня. Я улыбнулась, глядя как он ждёт моего одобрения. - Ты же знаешь, что я очень тебя люблю? - спрашивала я, вкладывая двойной смысл в сказанное. - Как и я тебя, Мия. Я обещаю, что всегда буду любить тебя, моя белокурая сестренка. Я встала, чтобы достать из прикроватного столика две путёвки на горнолыжный курорт в Финляндию для двоих. Я покупала их специально для нас с Ваней, но решила, что лучше отдам свои грезы другим. Пусть он съездит туда с Амандой. Я решила, что чем быстрее они уберутся с моих глаз, тем проще мне будет прийти в себя, и забыть его. Я решила забыть брата навсегда. Больше не видеться и не общаться, чтобы освободиться. Я хотела поступить по взрослому, тем самым страдая ещё сильнее. - Ух ты, - восклицал он улыбаясь, рассматривая билеты. А я смотрела на него стараясь запомнить каждую любимую черту, чтобы хранить её в памяти. Сохранить момент. - Мия, ну в таком случае мне придётся уехать раньше, чем я планировал. Ты пропустишь мой день рождения, - говорил он. " Я не собиралась его пропускать, - хотелось мне съязвить". Но я молчала. Позже ко мне зашёл папа, чтобы пожелать мне спокойной ночи. Он понимающе поглаживал меня по голове, а я вновь плакала и шепотом восклицала о том, что не желаю видеть Ваню в паре с этой длинноногой американкой. - Все устроится, - говорил он мне, - жизнь, детка, расставит все на свои места. Потом прошли ещё четыре дня с Ваней. Последние четыре дня перед долгой разлукой. Все это время он был со своей невестой, лишь изредка обращая внимание на меня. - Папа говорит, что ты решила заняться верховой ездой.. - Да, - односложно отвечала я. - Как там Колледж в Брайтоне? - Так же, как и при тебе. Этот старый хрыч, мистер Джонс, все так же ведёт математику. - О нет, ему ещё десять лет назад нужно было идти на пенсию. Я не завидую тебе, малышка. - Мия, ты преувеличиваешь, он же профессор и хорошо знает свой предмет, - говорил папа, - тем более, что с математикой у тебя все прекрасно. - Просто я, папа, легко нахожу общий язык с людьми страдающими лёгкой степенью маразма. Ваня захохотал. - Мириам, так говорить не следует, - одернул меня папа с трудом сдерживая улыбку. В тот недолгий уикэнд Ваня играл для нас на пианино, которое когда-то принадлежало его матери. Брат мой обладал прекрасным слухом, его учителя пророчили ему большое будущее музыканта, но по воле судьбы Ваня занимался совершенно иными вещами. Так же почти целый час брат учил меня вождению на машине, которую папа купил мне в подарок. Когда он начал рассказывал как познакомился со своей невестой, я чуть не въехала в столб, желая заглушить его тихий баритон раз и навсегда... Как говорил мне папа: - Мия, ты становиться слишком импульсивной. Тебе необходимо подыскать занятие, которое поможет тебе спускать пар. Меня всегда завораживали скачки, и мой папа отлично знал это. Когда я записалась в секцию верховой езды он с энтузиазмом поддержал мои стремления, оплачивая все расходы, которых, к слову, было предостаточно. На тот момент у меня было лишь пару занятий, поэтому моя импульсивность была ещё со мной. Я помню то снежное утро последнего дня. Крупными хлопьями валил первый снег, превращая серый пейзаж за окном в Рождественскую сказку, но в тот момент моя жизнь казалась мне сплошной гнойной раной, из которой сочилась ненависть, предательство, обида... Время расставания приближалось так неумолимо быстро... Я спустилась к завтраку с опухшим от слез лицом, и в своём розовом платьице... Сей тандем делал из меня молодого поросенка , но в тот момент мне было уже все равно. Сегодня уезжают наши гости, забирая с собой весь смысл моего существования... Я, наверное, была очень ранимым ребёнком, так как в тот момент мне действительно так казалось. Я даже помню привкус тех слез... Беспощадных и неудержимых. Мы распрощались с Ричардом и Энн и те вышли к подъехавшей за ними машине. После настала очередь моего брата и его пассии. Стоя у выхода Аманда благодарила меня за чудесный подарок им на помолвку. - Я буду рада, если ты согласишься быть подружкой невесты под номером шесть. Все они будут в чудесных розовых платьях, ну не прекрасно ли, поросеночек? ( Вот почему я сравнила себя с поросенком. С подачи несравненной Аманды). Я шумно выдохнула и взглянула на Ваню, ища поддержки в его лице, но не нашла её. Он либо не слышал, или сделал вид, что не услышал. Я не простила ему этого до сих пор. Папа погладил мою спину, как бы говоря: " Не обращай внимание на неё, Мия, она идиотка". Я вымучено улыбнулась: - Когда назначите дату свадьбы не забудьте выслать пригласительные. Я и не собиралась становиться подружкой невесты под номером шесть. В тот момент я категорически отказывалась принимать мысль, что свадьбе быть! "Он одумается, - кричала моя душа". Ваня крепко обнял меня. И я не сдержалась. Слёзы мои хлынули бурным потоком у всех на виду. Обида, боль расставания и сама безысходность диктовали мне свои условия и я рыдала утыкаясь носом в грудь брата. - Как это мило, - проскрипела Аманда смеясь надо мною. А я готова была вцепиться в лицо этой стерве. Но Ваня так крепко прижимал меня к себе, что я едва ли могла шевелиться: - Прощай, - сказала я. - До новых встреч, - сказал он. Но я упорно повторила: - Прощай. Он ослабил хватку и вырываясь от него я умчалась в свою комнату. Папа потом рассказывал мне каким расстроенным выглядел мой брат. Но я не верю в это. Если бы он хоть немного не желал расставаться со мною, то обязательно бы пришёл, чтобы ещё раз обнять меня. Но он ушёл. А я не выходила из своей комнаты ещё два дня, отказываясь от еды и какого либо общества. Поросенок, значит? Ну это мы ещё посмотрим! Все то время что я меланхолично просиживала в своей комнате и папа не тревожил меня. И вот спустя эти самые пару дней, ночью я кралась на кухню чего-нибудь перекусить и застала там папу. С неизменной сигаретой в зубах и с бокалом крепкого виски, который случался крайне редко. Свет свечи плясал на его лице, которое было странно влажным. Как-будто от слез. Я испугалась не на шутку и даже не допустила мыли, что стоило тактично выйти. - Папа, что-то случилось? - прильнула я к нему. От неожиданности он подпрыгнул на месте, а успокоившись ответил: - Прошло двадцать шесть лет, Мия, с тех пор как умерла моя сестра и мать моего сына - говорил папа неотрывно смотря на фото, возле которой догорал небольшой огарок свечи. Я слушала эту историю и жалела о девушке, которая смотрела на меня с фото такими родными и любимыми для меня глазами. Я знала что это мать Вани, на этом все. До той ночи. Я видела два или три фото Инны, но именно этот снимок - никогда. Сама не знаю почему, но по видимому папа хранил их где-то очень далеко, пряча ото всех свое истинное сердце. Я сидела тихо, боясь по шевелиться и слушала историю любви, которую понять сможет не каждый. И даже не многие, а лишь единицы. Я впервые в жизни увидела папу со стороны... Даже не знаю... Со стороны мужчины, который любил, и был любим. С особой осторожностью я вглядывалась в эти морщинки на его лбу, в уголках глаз и губ. Для меня он папа, человек который всегда ухаживал лишь за своими детьми, и любил лишь нас. Своего родного сына и приёмную дочь. - Ваня не знает всей правды. Я так хочу рассказать ему правду, о том, что все таки произошло и как же так случилось, что мы... Я трус, как и мой отец. Я сидела как мышка. Мой папа, самый лучший и самый несчастный из всех. Он боялся говорить Ване правду. Боялся, что он от вернётся от него. Боялся осуждения сына, и в том не было его вины. Я провела аналогию и ужаснулась тому, как все таки смехотворна моя судьба. Полюбить сводного брата. Все почти так же как у его родителей много лет назад, за исключением одного большого НО. Ваня меня не любил. - Я понимаю тебя, Мия. Глядя на тебя, я знаю, что чувствуешь ты к Ване. Я раскраснелась тогда, но отрицать правду не было смысла. Мой папа все видел. Он знал. Тогда мне стало легче, что я не одна страдаю от потерянной любви. Мы с папой были не родным по крови, но душевно очень близки. - Ваня не будет счастлив с этой особой милая, не переживай, ты ещё успеешь сказать ему все, что посчитаешь нужным. Как тогда он был прав. Мой папа. Безгранично мудрый и терпеливый человек. Прошли каникулы и я вновь стала уезжать в Брайтонский Колледж каждую неделю. День за днём. Месяц за месяцем. Ваню я упорно игнорировала. Все звонки. Смс. Любая его попытка достучаться до меня терпела полнейший провал. Я заставила себя остановиться, заглушая боль в душе я изматывала себя физически пропадая в учебе и в конном центре. Ох, как был велик соблазн ответить хотя бы на один звоночек, но я была непреклонна. Во мне будто проснулось чувство собственного достоинства и я не желала общаться с человеком, который позволил своей очень близкой подруге назвать меня " поросенком". Папа пытался говорить со мной, чтобы смягчить ситуацию и вновь наладить мосты с Америкой, но я была неумолимой. Никогда раньше я не чувствовала такой силы противостоять чему-то или кому-то, даже отцу. Я решила забыть Ваню навсегда, чтобы дать себе шанс быть счастливой. Вновь влюбиться. Взаимно. Страстно. Навсегда. Я влюбилась лишь в занятия по верховой езде, которые захлестнули меня с головой. Сначала это было чертовски тяжело, взбираться на лошадь, когда все тело один сплошной синяк, но я превозмогая себя делала это по четыре раза в неделю. Теперь, сидя верхом я чувствую лишь свободу и легкость, которой не было ранее. Первые пол года пролетели как мгновение. Приближался июль, а значит поездка в Шотландию. Папа очень расстроился когда я сказала, что не желаю ехать. - Мия, ты же знаешь, как это важно для меня. Пожалуйста, детка, не будь такой принципиальной. - Нет, папа, я не желаю видеть эту сладкую пару больше никогда! - Мия, Ваня совершенно сбит с толку, если бы ты смогла ему объяснить в чем дело.. - Дело в том, папа, что я хочу забыть его. Я боюсь этих встреч. Он уберется в свою, чертову Америку, а я вновь буду страдать, и рыдать на твоём плече. Я не хочу этого. Пожалуйста, не принуждай меня - плакала я. - Ну все, все, перестань плакать моя малышка, я ни в коем случае не принуждаю тебя. - Я люблю тебя, папа. Ты лучший из всех кого я знаю. - Ну перестань подлизываться, я не обижаюсь. - А я и не подлизываюсь. Папа уехал, и я долгих пять дней ждала его возвращения. Я звонила ему, но спросить о Ване не решалась и он сам о нем ничего не говорил. Только по приезде папы я наконец все узнала. Ваня прилетал с Амандой. Они нелестно отзывались о моём поведении. - ....сказал, если ты не желаешь общения с ним, он больше не будет навязываться, - говорил папа. Я получила то, чего хотела. Только почему-то слёзы катились с глаз, и я боялась захлебнуться свободой, которой так добивалась.