Девственница. Продолжение

Время нашей разлуки вновь пустилось в ход. Не проходило ни дня, без мысли о брате, но я все так же держала оборону и не позволяла себе хандрить. Больше не было звонков. Ничего, что хоть как-то связывало нас с Ваней ранее. Я не интересовалась у папы ничем, что происходило в жизни брата, отец в свою очередь избегал каких-либо упоминаний о нем. Лёжа каждую ночь в постели я гадала, чем занят он сейчас? И думает он обо мне? Хоть иногда? Я разрушила свою некогда дружную семью. Я все испортила. Свои чувства я возвела на пьедестал, и верила, что все должны поступать так как я того хотела. Ваня был обижен на меня, а я в свою очередь на него. Гордость не позволяла ему вновь набрать мой номер телефона. Ну а я, действительно старалась его забыть. Отец метался между нами, пытаясь примирить, но я упорно гнула свою линию. Практически сутками я занималась верховой ездой и пряталась скрыться от семейных проблем. Все разговоры, а скорее уговоры отца, терпели полнейший крах, разбиваясь о мой панцирь. - Мия, скажи ему правду. Поверь мне, молчание создаёт лишь большую пропасть между вами, - говорил папа, но я лишь отмахивалась. - Поверь мне папа, это ещё больше усугубит проблему. - Просто ты боишься его непонимания. Но лучше горькая правда, детка. Он умолкал, опуская глаза, и уже тогда я знала почему. Он и сам боится правды. Своей правды. И я боялась. Конечно, я была уверена, что Ваня никогда не воспримет всерьез такую вещь как любовь младшей сестры. Прошли ещё пол года. В тот семнадцатый день рождения я уехала во Францию с одноклассниками, там же мы отмечали Рождество. Наверное для кого — то этот праздник остался лучшим воспоминанием, но не для меня... - Папа, - говорила я, - ты же не обидишься на меня, если мы не отметим Рождество вместе? - Я знаю все твои причины, Мия. Ты уже взрослая, чтобы принимать решения, ну а мне остаётся лишь смириться. Я уехала за день до своего дня рождения. На следующее утро мне позвонил папа с поздравлениями и с уведомлением о том, что Ваня уже едет к нему. Я знала, что он прилетает в этот день, и сказать на чистоту ждала какой-либо весточки от него. Я все мучилась вопросом отвечать ли мне на звонок брата или нет. Я была почти уверенна - он обязательно позвонит. Мы бродили по Парижу с подругами почти весь день. Они восхищенно щебетали перебегая из одного магазина в другой, а я плелась за ними все время поглядывая в свой мобильный. Время приблизилось к обеду, а после к ужину, но мой телефон молчал. Подруги не понимая моей отрешенности пытались всякими уловками подбодрить меня, но я не внимала к их восклицаниям. Вечером в уютном кафе мы устроили небольшое застолье. Я принимала шуточные тосты в свою честь когда наконец раздался долгожданный звонок. Папа — говорил мой мобильный, и я разочаровано ответила: - Алло. - Привет, Мия, - сердце моё гулко застучало, так как это был Ваня. Его тихий голос всколыхнул мою душу поднимая целый вихрь урагана. Я не помню как встала из-за стола и оказалась на улице, где крупными хлопьями вовсю сыпал снег. - Привет, - сказала я, старательно хмыкая, чтобы убрать хрипоту в голосе. Он поздравлял меня с днём рождения, но голос его был раздражён. Я поблагодарила его в ответ и умолкла. После формальностей, Ваня сказал: - Мия, что происходит между нами? Что я могла ответить? В голове, словно заржавевшие шестеренки скрипели мысли. Что я хотела сказать ему? Я прокручивала эту ситуацию тысячи раз в своей голове, но когда оказалась лицом к лицу с этим сложным вопросом, я словно ополоумела. Я молчала, но он продолжал: - За что ты решила наказать меня, Мириам? Ты ведешь себя как обиженный ребенок, и я не понимаю причину твоих поступков. - Я не поросенок! Так и передай это своей длинноногой гнедой кобыле, которую ты берешь себе в жены, понятно? Какую чушь я порола... Это было что-то вроде состояния аффекта. Я опустила себя в глазах брата ещё ниже. - Мириам, ты не имеешь права оскорблять Аманду, нравится она тебе или нет. Она моя невеста, ты уяснила? Я не знаю, что происходит в твоей голове, но по моему ты преувеличиваешь, Аманда назвала тебя поросенком лишь по... Я положила трубку, и разрыдалась тогда, да так громко что проходящий мимо пожилой француз остановился, интересуясь, в чем же дело. Как мог он вставать на её защиту? Как посмел он ругать меня, словно маленькую девочку? Почему эта Аманда может называть меня любым животным, а я должна молчать в ответ? Это было второе худшее день рождение. Я ушла из кафе в отель не прощаясь с подругами. Все были в недоумении, когда застали меня в моём номере с красными глазами и растёртым носом. - Что стряслось? - Кто обидел тебя, Мия? - спрашивала Роуз. - Если опять этот треклятый Кларк, я насыплю ему в трусы перца, клянусь! - поддерживала меня Шарлотта. Я смотрела на двоих своих близких подруг, на ходу пытаясь что-то придумать, но в голову ничего не лезло, и я просто ответила: - Я поругалась с братом. - О, мой братец тот ещё мелкий гаденыш, - сказала Роуз улыбаясь. Она стала рассказывать как часто она и её младший брат ссорятся, пытаясь меня отвлечь, и успокоить. Но разве могла я сказать им правду? Нет. Своё сердце я спрятала за семью печатями, никогда не открывая его посторонним. Я поделилась лишь тем, что Аманда обозвала меня, а брат не вступился. Я скрыла истинные причины. - Не может быть, - восклицала Роуз, - и вы не виделись уже год? - Да, - просто отвечала я. - Мия, ну ты же так изменилась за этот год. Я считаю, тебе стоило остаться дома и продемонстрировать этой Аманде, свою подтянутую фигуру. Я промолчала. Да, я правда изменилась за прошедший год. Рассматривая в зеркале свою, уже более женственную фигуру я осознавала, что все же не иду ни в какое сравнение с Амандой. Даже если я не буду слезать с лошади двадцать четыре часа в сутки никогда мне не видать длинных ног, и уже тем более, таких пухлых губ, острых скул... Ваня никогда не посмотрит на меня как на объект своих желаний. Я оставалась курносой дурнушкой, к тому же младше на десять лет. Девочки посидели со мной ещё некоторое время и разошлись по своим комнатам, а я вновь осталась наедине с грустными мыслями, которые терзали меня даже после того, как я уснула. Когда я вернулась в Англию папа приехал встретить меня. - Как отдых? Ты привезла своему старику сувениры? - Да папа, дома я тебе все покажу. Я старалась улыбаться, чтобы не расстраивать отца, и он в свою очередь делал вид, что все отлично. Я так хотела спросить отца о брате, но не решалась. Глядя на него, я пыталась уловить истинное настроение папы, все так же продолжая глупо тарахтеть о Париже. Мы сели в машину и я умолкла, глядя как отец закуривает очередную сигарету. Он сделал тягу, размышляя над чем-то, а после ещё одну. - Мия, - наконец сказал он, - Ваня серьёзно настроен на эту женитьбу. Он умолк, продолжая курить, а я не заметила как по щекам моим вновь тянулись слёзы. - Да, и ещё он разбил мой телефон, пришлось купить новый, - говорил папа, не глядя на меня, - почему ты не выслушала его? - Зачем? Слушать как он оправдывает поступки своей коровы, унижая при этом меня, - отвечала я. Папа с грустью просмотрел на меня: - Пойми, малышка, я не оправдываю твоего брата, но и тебя в его глазах оправдать тоже не могу. Ваши распри рвут мне сердце. Мне так стыдно, что я втянула в это папу. Неужели не могла терпеть и делать вид, что все нормально? Я тогда опустила голову, чтобы не смотреть отцу в глаза, и тихонько вытирала со щёк слёзы, мысленно успокаивая себя. Папа поддернул меня за нос и сказал: - Не вешай нос Мия, я надеюсь, ты знаешь что, делаешь. Но я не знала. Мысли мои путались и я миллион раз спрашивала себя: " - Правильно ли я поступаю?". Но что сделано, то сделано. Ваню я далеко оттолкнула, а посему уже никогда между нами не будет прежних отношений. Мы ехали молча. Папа тактично давал мне тишину для размышлений, и я этим удачно пользовалась изводя себя в своих мыслях. Я даже не заметила того, что мы едем вовсе не домой. Тогда папа привёз меня в конный центр, где я активно занималась своим самым любимым делом. Я непонимающе шла следом за отцом, попутно здороваясь со знакомыми инструкторами. Мы прошли в конюшни где меня ждал подарок в виде английско-арабского скакуна. Я так визжала от восторга, что мой бедный Граф, фыркая, прижимал уши к голове. Длинноногий скакун изучал грацию, вкладывая в свое фырканье свой норовистый нрав. Черный, с блестящей на солнце гривой, грациозный и просто превосходный Граф. Помню как часами вычесывала его черную гриву не подпуская к нему никого ближе чем на метр. Я бросилась отцу на шею, расцеловывая его щеки и все верещала о том, что он самый лучший папа на всем белом свете. И это было правдой. Я обожала своего скакуна, и даже души в нем не чаяла, а он во мне. Граф очень осторожно познакомился со мной, но после мы стали с ним самыми лучшими друзьями. За те несколько лет, что мы провели вместе, между нами воссоздалась особая связь, и даже любовь. Я рассказывала Графу обо всех аспектах своей жизни, а он понимающие смотрел на меня иногда фыркая, будто отвечая. Когда мне было грустно он тыкал носом в моё плечо, словно пытаясь подбодрить. Но больше всего мы с ним любили скорость. О, да, эти воспоминания остаются одними из лучших в моей жизни. - Папа, - говорила я по дороге домой, - ты меня слишком балуешь. - Кто, если не я? Сейчас я с уверенностью говорю Никто. Никто и никогда в жизни не сможет заменить мне моего папу. Его любовь замещала мне даже материнскую, и я лопалась тогда от гордости, что могу называться дочерью такого прекрасного человека как мой отец. Через время я и решила принимать участие в скачках, которые устраивались для учеников разных колледжей. Это были небольшие соревнования и вовсе не громкие, но папа встретил мою идею настороженно: - Мия, ты уверенна, что сможешь? - Папа, Граф, просто душка, я уверенна что с ним мне ничего не грозит. Мы возьмём первые места, вот увидишь. Папа хмурился глядя как я с восторгом скачу по кухне, готовя ему завтрак и восклицая о том, что мы с Графом всем ещё покажем... Уже весной я выдвинула свою кандидатуру сама, что весьма приветствовалось преподавателями, которые то и дело пытались привлечь своих учеников в разные спортивные соревнования. - Джон Кларк ставит на то, что ты свалишься с лошади на первом же круге, - шептала мне Роуз на уроке истории. - Пусть ставит как можно больше, - ответила я. Да, упорство мне не занимать. Чем ближе были соревнования, тем больше я загоняла и себя и Графа. Учебный год подходил к концу, а значит приближались соревнования, Шотландия, приезд брата и его невесты... - Мия, Ваня в этом году приедет раньше чем обычно, - говорил мне папа по телефону. - Когда? - Он прилетает через три дня. Один, без Аманды. Я лишь хмыкнула в ответ. - Мия, ты останешься в колледже? - Да папа, ты же знаешь что завтра у меня первые скачки, через неделю ещё одни. Я не могу поехать с вами в Шотландию. - Да детка, я знаю, - голос его был бесцветным. Он был расстроен. Я была неблагодарной. Именно так я чувствую себя сейчас. Вместо того, чтобы быть с семьёй я стремилась оставаться как можно дальше, вознося свою персону выше всякого. Теперь мое время упущено, и своего папу я уже не верну. Иногда в порыве печали я вспоминая его, плачу, и мысленно прошу прощения за то, что была так эгоистична, а порой безразлична. Возможно, ему было одиноко... Но он никогда не выказывал недовольства. Мы с Ваней пропадали, занимаясь своими чувствами и делами иногда забывая даже позвонить... - Я приеду завтра, не хочу пропустить твой триумфальный первый раз. Я заняла второе место. Помню как папа раздувался от гордости обнимая меня после скачек. - Как тебе? - Ты была права Мия, вы с Графом превосходный тандем. Я улыбалась светясь от восторга, и адреналин в моей крови все ещё бурлил, а папа продолжал прижимать меня к себе и говорил: - Я так тобою горжусь, Мия. Джон Кларк, к слову, проиграл двести франков и больше он никогда не ставил против меня. После приехал Ваня, но я не встречала его. Я оставалась в колледже готовясь к следующим соревнованиям. Я знала что они с папой уезжают в Шотландию... Мне хотелось быть с ними. Увидеть его хоть одним глазком, чтобы быть уверенной, что он все такой же каким я его помню. Но я понимала, что тем самым лишь расколупаю рану, которая хоть и не затянулась, но по крайней мере подсохла. И мне было стыдно видеть его вопрошающие глаза, после того, что я наговорила ему во Франции. Я боялась своих чувств, потому как они были сильнее меня, и я едва могла совладать с ними. Когда я осознавала, что брат совсем близко мне уже было тяжело... Хотелось сорваться, бросить все и бежать следом за ним. Полтора года борьбы... Я пряталась, боялась. Уговаривала себя и даже угрожала. Шла наперекор всем и всему... Чтобы забыть. Оставить в прошлом. Полтора года... Которые пошли насмарку стоило ему лишь окликнуть меня... Вторая неделя соревнований подходила к концу. В тот день это были мои последние скачки. За звание чемпиона боролись четыре колледжа. По два участника от каждой. Я жутко переживала тогда, и сетовала на то, что папы нет рядом. Я полагала, что они с Ваней ещё в Шотландии. Небольшой медосмотр, а после взвешивание. Я всегда жутко боялась весов, так как эта процедура для меня всегда была унизительной. Ещё с самых младших времён, я стояла на учёте по соблюдению веса, так как всегда была пухлым ребенком. Тогда весы показывали пятьдесят килограммов, при росте метр пятьдесят восемь. Я облегчённо выдохнула, благодаря все на свете, что не набирала больший вес. Это словно паранойя, которая преследовала меня достаточно долго, и даже сейчас с весом в сорок восемь килограммов я продолжаю носить утягивающее белье. Мне так проще. Я чувствую себя увереннее. В тот день неудача преследовала меня с самого утра. Сначала, я подвернула ногу. После, когда пыталась застегнуть свой головной убор, сломала пряжку. Я бегала в поисках новой, но никто так не смог выручить меня. Или не хотел, что скорее всего. Так как за участие без головного убора меня просто-напросто могли не допустить к соревнованиям. Роуз, которая была тогда со мной сказала: - Мия, просто надень на голову этот чертову каску и все. Если ты потеряешь его во время забега, скажешь всем, что это просто случайность. - Угу, - кивнула я. - Только это не каска. - Мне плевать. Когда я наконец взобралась на своего Графа, поняла, что тот тоже не в духе и настроен весьма враждебно на все происходящее. - Потерпи парень, - шептала я ему на ухо, - все совсем скоро закончится. Граф лишь фыркнул, дёргая ушами. Я ритуально почесала его загривок и мы с ним замерли в ожидании сигнала. Я помню, как мы рванули с места сразу же занимая лидирующие позиции. Топот копыт и пыль столбом. Головной убор слетел практически сразу, это и не мудрено. Волосы мои тяжёлым каскадом рассыпались у меня за спиной, и я громко выругалась матом, так как до этого я провозилась с ними добрых пол часа, пытаясь прикрепить в голове. Хорошо, что ветер, который бил в лицо трепал мою гриву позади, и обзор мне оставался открытым. Ближе к финишу, я как всегда ослабила поводья и Граф наслаждаясь своим триумфом, вырвался вперёд, завоевывая для нас первое место. Я упиваясь своим восторгом обняла скакуна за шею, тот снисходительно вытянул ее ещё длиннее. Я спрыгнула с Графа, прямиком в объятия Роуз, которая вереща от восторга, неслась ко мне на всех парах. - Это было просто потрясающе. Мия, твои волосы просто фантастика. Ты была словно... Пока моя подруга подбирала нужное слово, позади себя я услышала: - Мия... И полтора года пошли в тартарары. Роуз с интересом смотрела на того, кто стоял позади меня. Я обернулась, не до конца понимая или не веря в то, что это действительно происходит. Ваня стоял передо мною. Его синие глаза изучающе разглядывали меня. Я добилась этого. Больше он не смотрел сквозь, а лишь на меня. Взгляд его прошёлся с ног, до головы и вот он наконец смотрел мне в лицо. Из оцепенения меня вывел Граф, который тыкаясь мордой в мое плечо спрашивал: - Это он? Тот, о котором, ты так много говорила мне? - Роуз, - обратилась я к подруге, - уведи, будь добра, Графа. Он был... Красив, как всегда, но лицо... Было непроницаемым. Ваня словно впервые видел меня, а я под его изучающим взглядом сжималась, и хотела провалиться сквозь землю. Я чувствовала как щеки мои наливаются румянцем, и прохрипела: - Привет. На лице брата скользнула грустная улыбка. - Ты уже и не малышка совсем. Мия, - брат сделал шаг навстречу, - ты так изменилась. Я не могла сказать о нем того же. Все те же короткие, практически черные кудри, синие глаза, под густыми бровями. Щетина на щеках. Единственное чего не хватало улыбки, искренней, широкой, которой раньше он щедро одаривал меня. Не хватало объятий... Только лишь увидев Ваню, я поняла насколько сильно, скучала. Или это была тоска... Его сжатые губы потеряли свою мягкость. Но это скорее реакция на меня... Мое поведение. - А где папа? - Он позже подойдёт. Я неопределенно кивнула. Стояла перед ним, словно нашкодившая школьница, каковой я и являлась. Все время сдерживая порыв броситься ему на шею, и молить о прощении. Молить о том, чтобы он остался и больше не уезжал. Никогда. Никогда. - Мы можем поговорить? Или ты так же не желаешь меня видеть? - говорил Ваня, по щенячьи заглядывая мне в глаза... Я как будто резко поняла, что не заслужено обижала брата, своей холодностью, и снисходительным поведением... Да, я любила, но он же этого не знал. Просто не мог знать. В тот момент, я была словно котел с самыми разнообразными чувствами... Печаль, тоска, ревность, любовь, обида... Заикаясь и переминаясь с ноги на ногу я наконец выдавила из себя: - Пошли. Мы уселись поодаль от посторонних глаз, на пустой трибуне. Ваня все так же продолжал изучающе разглядывать меня, а я молчала, потупив взор. В то время я и мысли не допустила о том, как сильно брат должно быть дорожил мною, что пришел вот так и просит выслушать. Иногда я бываю ужасно заносчивой. Просто невыносимой. - Твои волосы... Это было весьма эффектно, - говорил он, а я словно в бреду не понимала происходящего. - Зачем ты здесь? - все что смогла я сказать, наверное, чтобы оттолкнуть его ещё дальше. Если это вообще было возможно. - Мия, что происходит с тобой? Я терла свои ладони об бриджи так как они жутко вспотели и молчала. Я выглядела идиоткой. Вредной девочкой, которая без причины портит жизнь всем вокруг. - Я приехал извиниться перед тобой. Я был неправ, Мия. Прости, что не вступился за тебя тогда. Я молчала, опустив голову вниз, пытаясь спрятать свои глаза, которые начали наливаться слезами. Как сказать ему, что я люблю? Как признаться? Мне было стыдно, говорить о своих чувствах, которые тогда словно буран, подняли бурю в душе. Он сидел рядом, такой родной, до боли близкий и чужой. Аманды, но не мой. Брат грубовато взял меня за подбородок и повернул к себе мое лицо, чтобы взглянуть мне в глаза: - Мия, - при виде моих слез, голос его смягчился, - почему ты плачешь? Я молчала. Он продолжал: - Прости меня, малышка Мия. Никто и никогда не посмеет обидеть тебя, я тебе обещаю, слышишь? - говорит брат вновь, нежно утирая мне щеки. - Ты просто красавица, слышишь? Не плачь, Мия. Я не думал, что та глупая фраза так обидит тебя. Я отрицательно мотала головой, пытаясь сказать, что дело вовсе не в ней, будь она проклята. А дела в том, что я люблю тебя. Я люблю тебя.... Хотела я сказать, но не сказала. - Ты все ещё с Амандой? - наконец спросила я. - Да, - ответил Ваня. И я вновь спрятала лицо в ладони, пытаясь заглушить рыдания, которые рвались изнутри. Иногда, я истязая себя, думала как он прикасается к ней, целует... Обнимает. Как они занимаются любовью... Я сходила с ума. Медленно, но верно. Брат сидящий рядом был шокирован моей реакцией на свой ответ. - Нравиться тебе это или нет Мия, я люблю Аманду, ты понимаешь? Я кивала, все так же не убирая ладони с лица. Он сказал, что любит ее. Господи, лучше бы он и не приезжал вовсе. - Я не понимаю, Мириам, что с тобой происходит? Я вдыхала глубже воздух, чтобы успокоиться. Ваня терпеливо ждал. Когда я подняла на него свои заплаканные глаза, лицо его было темнее тучи, которая нависала над городом в тот день. Я думаю, что он все понял, или быть может что-то заподозрил, но молчал, ожидая от меня внятного ответа. Но я изучающе рассматривала его не зная как быть. Он первым нарушил молчание: - Мия, между нами странные отношения. Я не до конца тебя понимаю. Мне кажется, ты считаешь, что я предал тебя. Это так? Я кивнула. - Мия, но я уже взрослый парень, - говорил он глядя мне прямо в глаза, - у меня рано или поздно появится семья, понимаешь? И у тебя тоже, это нормально, мы же не можем жить все вместе до конца жизни. Он опять говорил со мной, как с пятилетней девочкой. Словно я идиотка. Ох, этот юношеский максимализм... Мне не следовала тогда так остро реагировать на все сказанное. Папа был прав, когда говорил, что время расставит все на свои места. Нужно лишь время, но в тот момент мне требовалось все и сейчас. - Я знаю об этом, не думай что я полоумная. - Я так не говорил, это ты сказала — говорил Ваня, словно опасаясь моих очередных обид. Я выдохнула: - Я хочу, чтобы ты был счастлив. Если эта... Аманда делает тебя счастливым... Совет вам и любовь. Это пожалуй единственная достойная фраза, которую я произнесла в ту встречу. На самом деле я думала с точностью, да наоборот. Хотела, чтобы эта Аманда исчезла навсегда из нашей жизни. Хотела, чтобы Ваня в ней жестоко разочаровался, а я в свою очередь сказала бы что-то типо: Да, я знала, что так и будет. Я встала, и пошла в сторону конюшен. - Это значит, что я могу тебе звонить и ты будешь отвечать на мои звонки? Мия! Я обернулась: - Да. Буду рада. И я побрела. Ноги сами привели меня к Графу, рядом с которым стоял папа о чем-то общаясь с Роуз. Они умолкли глядя на меня. Роуз понимая напряжённое выражение моего лица, попрощавшись почти сразу удалилась. - Мия, - сказал папа на выдохе, когда я буквально влетела в его объятия. - Папа, что же мне делать? - Мия, моя малышка Мия, - говорил он, поглаживая меня по спине, - время расставит все на свои места. Всегда. - говорил папа такую знакомую для меня фразу. Я никак не могла повлиять на картину своей жизни, и мне оставалось лишь смириться и ждать, что же ещё мне уготовлено. В тот же день мы отвезли Ваню в аэропорт. Я помню как всю дорогу мы провели в напряжённой тишине, размышляя каждый о своем... Когда я обняла Ваню на прощание, мне показалось, что он слишком долго не выпускает меня из объятий... Я словно слышала, как он вдыхает запах моих волос, и все никак не отпускает... Возможно, мне этого просто хотелось так сильно, что я себе это придумала, чтобы хоть как-то смягчить расставание. Вновь. Словно по кругу одни лишь прощания. Прощания. Прощания. - Я люблю тебя, - шепнула я ему. Он, отстранившись, посмотрел мне в глаза, словно ища тот самый смысл, который я вкладывала в эти три слова. Всегда. - И я тебя, Мия, - просто ответил Ваня вновь покидая мой мир.