Frank doesn't know

У Роя слегка подрагивали руки. А в груди бушевало огненное торнадо. Он то сидел сгорбившись на разобранном диване, пряча лицо в ладонях, то вскакивал с места и принимался мерить шагами скудно обставленную гостиную. Вдох-выдох, ну же, дыши. Мустанг пытался сосредоточиться на сердцебиении, вслушиваясь в свое тяжелое дыхание. Он считал до десяти и даже до ста раз уже двадцатый. Не помогало. Сегодня ему снова приснился Арчер... Стоило Рою на секунду прикрыть веки, как перед внутренним взором представали картинки из недавнего сна. Словно через кинетоскоп Мустанг видел, как легко рвется идеально выглаженная белоснежная рубашка под напором его рук, оголяя бледную быстро-быстро вздымающуюся грудь; как пуговицы падают на пол, как желтоватый зуб остается зажатым между плоскогубцами, как чужой рот наполняется кровью, как валится на изгвазданный пол обожженный кусок мяса. Наверно, не стоило ложиться спать днем. Или допивать полупустую бутылку виски? Не важно. Когда оставаться в тишине уже нет сил, Рой нащупывает на стоящем рядом столе радио и включает его. Приятный мужской голос из динамиков под аккомпанемент гитары утверждает, что выстрел — лучшее лекарство ото всех обид. Рой мотает головой. Он не обижен на Фрэнка ни капли. Может, только чуть-чуть. В конце концов, Арчер предпочел ему Кимбли — этого неконтролируемого совершенно психопата с толстым слоем грязи под ногтями, серьезно? — это его выбор, так будет лучше. (Только уточните, а стрелять-то сначала в кого?) Хочется смеяться. Семь лет назад Мустанг не мог представить, что когда-нибудь будет так убиваться из-за неудач на любовном фронте. Год назад Мустанг не мог представить себя с карьеристом Арчером в одной квартире, в одной постели. Полгода назад Мустанг не мог представить, как делает с Арчером что-то плохое. Неделю назад Мустанг не мог представить, как это, черт возьми, херово, когда Арчера нет рядом. Приятный мужской голос под аккомпанемент гитары поет о том, как любит свою подругу и как хочет ее убить. После таких снов Рой начинает бояться себя. Одна его часть преисполняется черной радостью при виде бледного изломанного тела, другая же отчаянно протестует. На самом деле это страшно — хотеть сжечь вчерашнего любовника. Закурить, нужно срочно закурить. Зажигалка и полупустая пачка сигарет быстро находятся на полу перед диваном, у переполненной пепельницы. Слышится щелчок зажигалки, мелькает оранжевое пламя. Рой с удовольствием затягивается. Фрэнк терпеть не мог, когда он курил в комнате. — Не знал, что ты куришь. — Не знал, что ты за ЗОЖ. — Нет, просто не люблю запах табака. Ты не мог бы делать это на балконе? Картины счастливой совместной жизни сменяются одна за другой, пока перед внутренним взором не встает тетрадный листок с аккуратно выведенными буквами на нем. «Прости, так получилось. Давай забудем.» И никакой приписки типа «мне жаль» и прочей сопливой лабуды. Конечно, это же Арчер. Отличный конец для отношений длиной в полгода. Рой клянется, что обязательно повырывает ему все вены к чертовой матери при следующей встрече. Нужно ненавидеть, чтобы отпустить. Рой свято верит в это и думает, что если им с Фрэнком все же (не)повезет встретиться в одной темной подворотне, то он отметит его труп аббревиатурой NHI. Это расшифровывается как «Ни один человек не пострадал». Потому что Арчер не человек, а неприступная ледяная глыба. «Шлюховатая ледяная глыба, которая бегает за сумасшедшими преступниками с грязными ногтями, готовыми взорвать полмира!» — поправляет себя Мустанг и отправляет окурок в пепельницу. Господи, блядь, Фрэнк, ну, за что? — Интересно, он вернется ко мне, если я его подожгу? — апатично спрашивает Рой у радиоприемника. В ответ приятный мужской голос под аккомпанемент гитары поет о том, как любит свою подругу и как хочет сходить к врачу. Руки больше не трясутся, пульс и дыхание выровнялись. В голове все еще полный бардак. Лишь одно Мустанг знает точно. «Я люблю тебя, Фрэнки, правда. И хочу тебя отпиздить. Я отпизжу тебя с любовью...» — думает Рой, глупо улыбаясь и сжимая в руке зажигалку.