Под луной, под солнцем

Как оказалось, в Райвенделле были настоящие купальни. Тауриэль легко нашла это место на второй день их пребывания, и с тех пор они с Кили часто проводили там утренние часы. Гном полагал, что мыться так часто совсем не обязательно, но насколько он знал, эльфы делали это не столько из чистоты, сколько ради удовольствия. Сначала Тауриэль всегда ныряла в холодный бассейн. Питаемая потоком от водопада, который лился через отверстие в крыше с одного конца и стекал вниз, в долину, с другого, вода здесь постоянно была свежей и, как утверждала эльфийка, очень живой. По её словам она могла ощущать, как вода скользит по камням под солнцем и звёздами, спускаясь с Мглистых гор, и купание здесь пробуждало кожу. Сам же Кили втайне подозревал, что это происходило скорее от холода, от которого тело покрывалось мурашками, чем от какого-то реального общения с рекой (во всяком случае, так было для него), но предпочитал не жаловаться. Ему нравилось смотреть, как Тауриэль скользит по прозрачному бассейну в лучах утреннего солнца, танцующих на воде и синих с зелёным отливом плитах. В воде она двигалась так же грациозно, как и на суше, и Кили догадывался, что эльфийка, должно быть, часто плавала в холодных источниках и прудах под дворцом эльфийского короля. С огненными яркими волосами, которые струились по её плечам, веером расходились по воде и липли к блестящей белой коже, когда она поднималась над поверхностью, Тауриэль казалась невероятным существом, созданным из воды и огня. Конечно, в бассейне было слишком холодно, чтобы долго просто наблюдать за ней без движения, и чтобы не замёрзнуть, Кили гонялся за женой, когда она плавала, хотя благодаря более длинным рукам и ногам Тауриэль с лёгкостью его обгоняла. Он мог бы пожаловаться на несправедливость судьбы, если бы обычно она не позволяла ему поймать себя под водопадом. Здесь, укрывшись от глаз тех, кто был с ними в бассейне, он мог прижать её к гладкому, омываемому водой камню и крепко поцеловать. Обычно они оставались в холодном бассейне около четверти часа, а потом, дрожа от холода, перебирались в горячие источники на другой половине купальни. Для Кили это была любимая часть утра, потому что им как правило удавалось занять один из маленьких уединённых бассейнов, расположенных наполовину снаружи, под увитой цветами беседкой. Там он прижимался к Тауриэль и ждал, пока кожа перестанет покалывать после быстрого перехода из холодной воды в горячую. Здесь они оставались намного дольше, иногда целыми часами, и Кили наверняка испытывал бы чувство неловкости из-за проявленного к ним снисхождения, если бы не знал, что никому в Райвенделле на самом деле не было дела до того, как один из гостей (принц он там или нет) проводил утро со своей молодой женой. Обычно Тауриэль уставала от жары раньше него и отходила к краю бассейна, где гном садился меж её коленей и позволял заплести свои высыхающие волосы. Косы были для него проблемой, с которой он сам справлялся с трудом, так что он с удовольствием позволял ей их уложить. А эльфийка в свою очередь знала, что на самом деле он просто хочет почувствовать её руки в своих волосах, потому что тратила одинаково долгое время на то, чтобы расчесать влажные локоны и заплести их. — У тебя очень красивые тёмные волосы, — заметила Тауриэль этим утром, она доплела первую косичку и принялась собирать волосы для второй, — Я всегда ими восхищалась. Они сверкают, как тёмное полированное дерево, которое мой народ ценит так же высоко, как твой — золото. Кили фыркнул. — Ты думаешь, что я шучу! — пожаловалась Тауриэль и легонько дёрнула его за волосы. — Ни за что. — И? — подсказала она, не удовлетворившись его ответом. — Просто никто никогда не сравнивал мои волосы с золотом. Фили, безусловно… Можешь быть уверена, то, что старший из принцев родился увенчанным золотом, все считали очень хорошим знаком. — Но разве большинство потомков Дурина не темноволосые, как ты? — спросила Тауриэль. Она взяла новую прядь для следующей косы, и Кили вздрогнул, когда её ноготь царапнул кожу его головы. — Да. Фили тоже его потомок, а у него такие царственные локоны, как будто он благословлён дважды. Этого более чем достаточно, чтобы младший брат чувствовал себя неполноценным. Как ты можешь себе представить, золотые волосы очень ценятся среди моего народа. — Никогда не любила блондинов, — тут же призналась Тауриэль. — Даже своего эльфийского принца? — Кили казался удивлённым. Конечно, он понимал, что сейчас, когда вместо давнего соперника Тауриэль окончательно выбрала его, ревновать было глупо, однако всё равно не мог поверить, что она не испытывала восхищения по отношению к своему золотоволосому принцу. — Нет! — она сплела ещё несколько прядей, — Конечно, он очень красив. Но его красота далека и недосягаема, как у всех синдар. Мы, лесные эльфы, менее изысканны, мы бродили в лесах к востоку от гор, никогда не осмеливаясь приблизиться к свету и богатству Запада, и цвета наших волос отражают наш выбор. Среди нас найдётся мало золотых или серебристых голов, мы носим цвета затенённого леса: коричневые, чёрные и каштановые. — И медные, — добавил Кили. Он протянул руку через плечо и схватил жену за волосы. Пальцы гнома коснулись её рёбер, груди, и эльфийка тихонько вскрикнула от неожиданности прикосновения. — Я подумала, — задумчиво ответила Тауриэль, — Что медь — это не королевский металл. — Может, и так, — согласился гном. Он захватил двумя пальцами прядь её волос и поднял вверх, чтобы рассмотреть их в лучах солнечного света, косо падающих сквозь листья, и они засияли так, как никогда не блестела настоящая медь, — Но владея эльфийкой с медными волосами, я считаю себя намного богаче, чем если бы в моём распоряжении были целые горы сокровищ. — Кили, у тебя в Эреборе целые залы, полные золота, — весело заметила она, но Кили заметил тёплую радость в её голосе. — Но я же сейчас не в Эреборе, правда? Я на другом конце света с той, кто мне намного дороже. Гном почувствовал, как её волосы упали ему на плечи, когда она наклонилась над ним. — Так и есть, hadhodeg, — сказала Тауриэль, носом и губами касаясь края его уха. Но когда Кили повернулся, чтобы поймать её губы своими, эльфийка отшатнулась, и он заметил проблеск улыбки у неё на губах. — Учитывая глубину моей преданности, а я могу добавить, что гном, отказавшийся от золота, не может предоставить более сильного доказательства своей любви, думаю, тебе не стоит так меня дразнить, — с притворным разочарованием проговорил он. Сунув руку под воду, Кили нащупал её ступню, и Тауриэль пошевелила пальцами, когда он попытался обхватить их. — Это значит, что ты согласна? — он быстро сжал её ногу, — Боюсь, я ещё не совсем понимаю твои странные эльфийские манеры. Эльфийка толкнула его пяткой в бок. — Это значит, что ты меня отвлекаешь, — лукаво возразила она. Она закрепила вторую косу, но не успела взяться за третью, потому что гном прижался поцелуем к её колену, которое лежало у него на плече. Тауриэль опять наклонилась, погладила руками его плечи и грудь, и Кили воспользовался случаем, чтобы потереться своей шершавой щекой о нежную кожу на внутренней стороне её руки, заставляя её дрожать. Она мимолётно царапнула его ногтями. — За завтраком ты будешь выглядеть очень глупо с двумя косами на затылке, — прошептала Тауриэль мужу на ухо, — Поэтому я предлагаю тебе дать мне закончить. — А что, если нет? — Кили дерзко провёл пальцем по изгибу её ступни так, что она непроизвольно дёрнулась и действительно пнула его под рёбра. — Ладно, миледи, раз уж вы так убедительно просите, — гном рассмеялся, в последний раз ущипнул её за ногу и прислонился спиной к краю бассейна, чтобы она могла закончить свою работу.