С чистого листа

На земли Рохана спустилась глубокая ночь. И это была не одна из тех тихих, спокойных, теплых звездных ночей. Эта ночь несла на своих черных крыльях кровь и смерть. Многотысячная армия орков уже подступила к стенам Хельмовой Пади. Укрывшаяся в огромной пещере вместе с другими женщинами и детьми, я слышала их рев. Ненадолго все затихло, а потом я услышала крики и шум, точное происхождение которого разобрать не представлялось возможным. Но, одно я знала точно. Битва началась. Не имею представления о том, как вели бы себя другие люди, но лично я не могла найти себе места. Внутри словно бурлил котел и все кипело, не давая спокойно отсиживаться. До сих пор я пребывала в лёгком шоке от того, что призналась в любви Леголасу. Даже сейчас губы помнили его жаркий поцелуй. В то же время, я безумно переживала за него. И не только. И Гимли, и Арагорн, и король Теоден, и Халдир, ничего не знающий о Тионне - все они были под ударом. Укрывшиеся в пещере люди старались сидеть тихо. Кто-то из них молился, кто-то просто прижался спиной к холодному своду пещеры и закрыл глаза, а кто-то утешал ребенка. Кстати, о детях. С того самого момента, как я оказалась внутри пещеры, то заприметила совсем маленькую девочку, одиноко сидящую в углу и обнимающую куклу. Сейчас снаружи послышался громкий резкий звук и девочка заплакала. Дети всегда вызывали во мне хорошие чувства. Правда, нянчиться с ними я особо не умела. Как-то не довелось. Мне стало так жаль это крохотное, ни в чем не виноватое создание. Такая маленькая, хорошенькая, совсем беззащитная, она одна сидела в сторонке и плакала. Услышав плач, я сразу же подошла к ней и присела рядом. - Как тебя зовут? - спросила я, заглядывая в ее милое личико. - Эйлин, - ответила девочка. Резкий громкий звук повторился вновь, заставляя ее заплакать сильнее. - Мне страшно, - зарыдала она. Я не нашла идеи лучше, чем обнять ее. - Не бойся, - попыталась я успокоить, - я рядом. Ты не одна. Эйлин было так страшно, что она прижалась ко мне всем телом и задрожала. - Где мой папа? - плакала она, - где мой братик? Когда они придут? Судя по тому, что рядом с девочкой никого в пещере изначально не было, да и потому, что в своих вопросах она ни разу не упомянула мать, то такой, видимо, у нее не было. Как я уже говорила, я не имела хороших навыков общения с детьми. Я знала только, что Эйлин нужно было успокоить. Я погладила ее по голове и тихо сказала: - Твои папа и брат никогда тебя не оставят. Я подумала, что нужно отвлечь девочку. А ещё ей не мешало бы поспать. - Эйлин, - произнесла я, - знаешь, а у нас с тобой чем-то похожие имена. Меня зовут Елена. Сколько тебе лет, Эйлин? Немного успокоившись, девочка ответила: - Пять. Всего пять лет. Эйлин было всего пять, а она уже успела потерять маму и, возможно, что эта ночь заберёт у нее ещё и отца с братом. Как же несправедлива жизнь. За что это маленькому, ни в чем не виноватому ребенку? - Какая у тебя красивая кукла, - продолжила я, стараясь, чтобы мой голос был максимально спокойным, - а как ее зовут? - Герда, - ответила девочка. - Какое у нее интересное имя, - ответила я, - прям как у девочки из сказки о Снежной королеве. - О Снежной королеве? - переспросила успокаивающаяся Эйлин. - Да, все правильно, - произнесла я, - о Снежной королеве. Ты не слышала о такой? Конечно же, я прекрасно знала, что навряд ли в Средиземье знакомы с творчеством Ханса Кристиана Андерсена. Вопрос был задан с целью того, чтобы окончательно переключить внимание Эйлин. И отвлечься самой. - Нет, - ответила девочка, - а ты знаешь? Расскажи. - Ну, хорошо, - ответила я, прижимая ее ближе к себе и перебирая руками распущенные каштановые волосы, - но, ты должна внимательно слушать и не отвлекаться на другие звуки. - Хорошо, - сказала Эйлин. - Тогда слушай, - начала я, - Жил-был тролль, злющий-презлющий, словно дьявол. Но, один раз он был в хорошем настроении и смастерил такое зеркало, в котором все доброе и прекрасное уменьшалось донельзя, все же негодное и безобразное, напротив, выступало еще ярче и казалось еще хуже. Вот и настал тот день, а точнее ночь, когда я впервые рассказывала сказку ребенку. Да уж, никогда не думала, что все это произойдет в свете таких тяжёлых событий. Обнимая чужое дитя, я и сама вспоминала себя ребенком. С пяти лет, после того, как папа бросил семью, у меня осталась, по сути, только мама. Бабушка и дедушка по материнской линии жили в другом городе. Они приезжали к нам в гости примерно раз в год недели на две. У мамы по некоторым причинам были натянутые отношения с родителями, потому и у меня не завязалось теплого общения с бабушкой и дедушкой. Нельзя сказать, что мы совсем не любили друг друга, но и тех самых крепких родственных связей так и не установилось между нами. Мы всегда держались друг от друга на некоторой дистанции. Родители же папы, увы, не дожили до моего рождения, так и не увидя внучку. Уж не знаю, какой со стороны из меня рассказчик, но то ли Эйлин слишком устала и переволновалась, то ли особенности детского организма просто дали о себе знать, но глаза девочки закрылись и примерно к середине сказки она уснула. Снаружи раздался громкий взрыв, заставивший всех вздрогнуть. Эйлин зашевелилась и начала было открывать сонные глаза. - Спи, спи, моя хорошая, - поцеловала я ее, а сама прижала голову к своду пещеры и зажмурила глаза, про себя молясь о том, чтобы создатель пощадил души стоящих не на жизнь, а на смерть. ... Это была очень тяжёлая ночь. Несмотря на все страдания, пережитые рядом с Димой, такой, пожалуй, ещё никогда не было за все мои двадцать три года. Разместив спящую Эйлин на моем дорожном плаще и укрыв ее сверху выпрошенным у Эовин теплым платком, я суетилась вместе с княжной Рохана. Нам предстояло заниматься ранеными после боя воинами, а значит стоило заранее приготовить все необходимое: бинты, лечебные снадобья, травяные мази и все, что применялось в Средиземье для лечения. Шум, грохот, крики снаружи все нарастали и нарастали. Иногда стены пещеры сотрясались и сверху осыпались мелкие, подобные крупным песчинкам, камни. По всей видимости, оркам удалось прорваться сквозь могучие стены крепости, но до сих пор их сдерживали воины Рохана и эльфы Лориэна. - Сюда, сюда, несите их сюда, - послышался знакомый мужской голос, в котором я узнала Арагорна. Я мигом оставила Эовин и побежала на голос следопыта. Роханская княжна отправилась за мной. Пещера пополнилась десятком людей и эльфов. Несколько мужчин под руки ввели в пещеру раненных, больше не имеющих возможности продолжать бой воинов. Среди них я различила двух роханцев и трех эльфов. Среди последних был и командир стражей Лориэна, идущий сам, но придерживаемый Арагорном. Процессию замыкал Леголас, несший на руках тело очередного эльфа. - Слава Эру, вы живы, - встретила я воинов. От сердца действительно отлегло на миг. Но, все резко изменилось, когда я разглядела на руках Леголаса не эльфа, а эльфийку. - Оставляйте раненых, - скомандовал Арагорн, - и уходим. Леголас с глубоким сожалением посмотрел в мои глаза и положил тело эльфийки на пол рядом с Халдиром. Я сразу же оказалась рядом. - Тионна, - подбежав, склонилась я над эльфийкой и пришла в ужас. Когда Леголас внёс ее тело в пещеру, сначала я подумала, что она просто сильно ранена и потеряла сознание. Но, нет. - Она мертва, - сказал Халдир, склонившись над Тионной и убирая с ее лица пряди волос, - я...не доглядел..., я...не сдержал слово..., - произносил он немного срывающимся голосом, - я...виноват... Поняв что произошло, увидев распахнутые, но угасшие глаза эльфийки, я закрыла рот рукой и глухо зарыдала. Как и в случае с Гэндальфом, утащенным в пропасть огненным демоном, внутри словно что-то оборвалось. - Эйлин! - донеслось до слуха. - Ингвар! - раздался детский голосок проснувшейся девочки. Я бросила взгляд в сторону. - Подожди, подожди, малышка, - сказала Эовин подошедшей девочке, - твоему брату нужно обработать раны. - Ингвар, а где папа? - спросила Эйлин. Я сидела в таком положении, что могла хорошо разглядеть лицо парня. Всеми силами он пытался сдержать вырывающиеся наружу слезы горя. Проклятая война! Саурон! Будь он проклят! Сколько невинных жертв принесла война Средиземью! Умирали не только воины. Умирали обычные, простые люди. Погибали старики, заслужившие покой, юноши и подростки, только начинающие жить и ни в чем не успевшие провиниться дети. Уходили из жизни мои друзья и просто дорогие сердцу люди. Однажды нас чуть не покинул Гэндальф. Потом убили Боромира. А теперь не стало Тионны, как не стало и отца маленькой Эйлин. Это страшно. Эти дико и очень больно. - Как это случилось? - давясь от слез, спросила я Халдира. - Она защищала меня..., - словно севшим голосом, ответил эльф, - эти раны были моими. Ее смерть была моей смертью. Сбылось то, чего я так боялась. Я знала, что должна была помогать Эовин с ранеными. Сквозь страдания и слезы, я нашла в себе силы подняться с пола и подойти к Эовин за снадобьями. Нужно обработать и перевязать рану Халдиру. Позади послышался тот звук, когда меч достают из ножен. Он заставил меня резко развернуться. Военачальник эльфов золотого леса, пошатываясь, направился к выходу. Оставив бинты и снадобья, я бросилась за ним. - Стойте! - крикнула я Халдиру и преграждая ему путь, - вы не можете больше сражаться. Эльф, подавленный горем, был непреклонен. - Я должен быть там, - пытаясь убрать меня с дороги, произнес он, - там мои эльфы. Я должен отомстить за нее. - Вы не должны возвращаться, - не отступала я, - вы не выстоите в бою. Но, Халдир, казалось, не слышал меня. Или не хотел слышать. Несмотря на то, что эльф был неслабо ранен, он все равно оставался достаточно сильным. Видимо, понимая, что я тоже не собираюсь отступать, он просто отодвинул меня в сторону и пошел дальше. К глазам подступали слезы отчаяния. - Она погибла напрасно, - крикнула я ему вслед, срываясь на плач, - ее смерть напрасна. Услышав меня, военачальник Лориэна замер на месте. - Она любила вас, - продолжила кричать я, - она умерла за вас. Отдала свою жизнь за вашу. В горле стоял ком, а голос по-прежнему срывался от рыданий. Но, я стояла на своем. Мне по-своему полюбилась Тионна и я не могла допустить ошибки со стороны Халдира. Я делала это для нее. - Если вы пойдете сражаться, то ее смерть будет напрасна. Если вы покинете пещеру, то я пойду вместе с вами и погибну, как погибла Тионна. Халдир бросил свой меч. Он с лязгом ударился о камень. Эльф медленно опустился на колени. Когда я подошла к нему, то заметила, что этот, некогда невозмутимый, сильный, мужественный мужчина плачет. Никогда в жизни мне ещё не приходилось видеть мужских слез. На тот момент мне стало жаль не только Тионну, но и Халдира. Я села рядом и позволила себе обнять военачальника. Он не оттолкнул меня, приняв объятия. Нам обоим было плохо. - Я знал, - сквозь слезы, прошептал он, - я догадывался о ее чувствах. - Вы не виноваты, - успокаивала я, - это было ее решение. Я помнила про письмо, что должна отдать Халдиру. И я обязательно исполню волю павшей эльфийской стражницы, но после. Не сейчас, когда сердце ее любимого эльфа и без того разрывалось от горя. ... Прошедшая ночь навсегда запомнится мне, как самая сложная, самая страшная и преисполненная горем. Слава Эру, на рассвете пятого дня, как и обещал, подоспел Гэндальф. Белый Волшебник привел с собой войско рохирримов и объединившись с остатками воинских сил Хельмовой Пади, они разбили орочью армию. Ее остатки, как я узнала в последствии, бежали в лес Фангорн, где с ними расправились сами деревья. Когда нас, оставшихся в пещере, оповестили о том, что битва завершена, я сразу вышла наружу, ища взглядом Леголаса и друзей. Только бы никто из них не погиб. Мое внутреннее состояние итак было надломлено гибелью Тионны, что больше я просто не перенесу. Стресс, горе, бессонная ночь давали о себе знать. Ноги немного заплетались. Нос заложило, голос чуть сел от рыданий. Внутренний двор крепости усеивали мертвые тела людей, эльфов и орков. Когда-то мне бы стало плохо от подобного зрелища, но уже не сейчас. Хуже быть мне просто уже не могло. - Вы не видели светловолосого эльфа? Или, возможно, рыжего гнома? - спрашивала я у попадавшихся на пути воинов. - Гнома я видел снаружи крепости, - отозвался один из мужчин, - кажись, сидел верхом на мертвом орке. Поблагодарив его, я побежала к тому месту, где раньше располагались ворота. - Леголас! - звала я, - Гимли! Сердце выполнило кувырок и я с облегчением вздохнула, когда увидела живых Леголаса и Гимли. Мой эльф, услышав мой голос, побежал ко мне. Я двинулась навстречу и прыгнула ему на торс. Любимый обхватил меня руками, чтобы я не упала. Мы подарили друг другу поцелуй. - Ты живой, - шептала я сквозь слезы счастья, прижимаясь лицом к его плечу, - Всесоздатель услышал мои молитвы. Леголас гладил мои волосы. - Все хорошо, - шептал он в ответ, - битва позади. - Ты не ранен? - спросила я эльфа, слегка отстраняясь и разглядывая его. - Пара царапин, - ответил он, - ничего страшного. - А где Арагорн? - С ним тоже все хорошо. Они с Гэндальфом и Теоденом в главном зале обсуждают план дальнейших действий. Пойдем отсюда. Тебе не нужно здесь находиться, - сказал эльф, - Гимли, пошли с нами, - обратился он к гному, сидевшему на мертвом орке, из шеи которого торчала здоровая секира потомка Дурина. Успокоившись, что с моим любимым и друзьями все в порядке, я немного пришла в себя. Сознание стало яснее. Втроём мы покинули поле боя, усеянного тысячами павших воинов, тысячами прервавшихся за одну единственную ночь жизней. "Хоть бы не было войны". Сегодня на рассвете я в полной мере поняла смысл этих слов.