KILL

Лила заходится в полном восторге, когда у нее под грудью с припекающим зудом появляется метка, да какая метка — жирно-красная, витиеватая, занявшая два ребра. У нее на рёбрах написано Адриан Агрест — шепчет зеркальное отражение. А Лила хочет сказать всему миру, вы только посмотрите, кто мой суженый, только посмотрите, кто он, но не делает этого, как бы ни хотелось. Так ведь интереснее. А когда ей исполняются обнадеживающие семнадцать, Лила понимает, что Адриан Агрест та ещё пустышка. Ей так скучно с ним, её не интересует ничего из того, что ему нравится, она готова залезть на стену, срывая крепкие ногти, так ей скучно, тошно и мерзко от себя, потому что ей наплевать на него, она никогда его не любила, как должен любить соулмейт. А по нему нельзя сказать, что его тяготит такое родство. Шатающаяся вокруг него Дюпэн-Чен раздражает Лилу, хотя она готова спихнуть Адриана ей в объятия прямо с лестницы, забирай, подавись — я устала уже от него. У Дюпэн-Чен метка появляется, как только к ним в класс приходит кузен Адриана, переехавший из Лондона в Париж из-за проблем в семье. Она вскрикивает и потешно зажимает шею ладонью с левой стороны, когда Феликс проходит мимо нее, сосредоточенно глядя только на свое место, указанное учителем, за задней партой. Лила всматривается в красное на шее Дюпэн-Чен — да, это оно. Феликс Грэм де Ванили. И Лиле тошно, так тошно от всего этого, потому что она смотрит на Феликса и не может поверить, что чувствует наконец-то что-то кроме свинцового разочарования, сдавливающего грудную клетку похуже спортивного бюстгальтера не по размеру. Лила чувствует, что после всех тех выходок Феликса в сети пару лет назад, когда он под именем Адриана слал в социальных сетях шутки ради оскорбительное дерьмо всем, кто попадется, он ни черта не изменился, Адриан его сторонится (и старается упоминать о нем только в крайних случаях), чувствует — ей наконец-то станет весело в этом болоте. — Знаешь, кто твой соулмейт? — флегматично спрашивает Лила, повернувшись к нему на перемене. Феликс безразлично пожимает плечами. — Не ты? — надтреснутый голос, как будто он давно не выплескивал слова вслух. Лила качает головой. Феликс простым карандашом протирает на полях раскрытой тетради дыру, после хищно смотрит на неё, Лила перенимает правила — ее таким не напугать. — И кто? — Она, — Лила показывает на Маринетт, склонившую голову над плечом Альи, изредка кидающую тяжёлые взгляды в сторону Лилы. Ревнует она уже, что ли? — А твой?.. — Адриан, ага. Феликс заходится смехом, как от хорошей шутки. Лила поджимает губы, обхватывает карандаш Феликса чуть выше его пальцев. — Мне так скучно, Феликс, — говорит Лила, будто они давно знакомы, будто они вместе состарились и им скучно лежать десятилетие за десятилетием в одном и том же месте под бесконечный вороний гам. — Так давай повеселимся, маленькая лиса, — усмехается Феликс. Выходит из-за парты, спускается по ступеням амфитеатром выстроенного класса, подходит к Маринетт и медленно закатывает рукав бордовой рубашки по локоть. Маринетт смущённо краснеет, лопочет что-то, отнимая ладонь от шеи. Лила еле сдерживается, чтобы не засмеяться. Хорошо, Адриан болеет и не видит этой клоунады. Кажется, он только что потерял свою главную фанатку. На следующий урок Феликс спускается на парту вперёд, к Лиле. — Я должен что-то чувствовать, разве нет? — Разочарование, например? — шепчет Лила. Феликс трет свою метку, рубашка нещадно мнется. — Она же такая нелепая. Несуразная. Боже, за что, — зло вздыхает он, пролистывая страницы учебника по литературе в планшете с такой скоростью, будто не читает. — И двух слов вечно связать не может. — Ну, может, когда вы обзаведетесь тремя детьми, парой кредитов и дохлыми рыбками… Феликс зажимает рот рукой, чтобы не рассмеяться в голос. Через пару месяцев Феликс жадно оставляет засос на засосе поверх метки Лилы, теперь вместо надписи Адриан Агрест у нее сливовое пятно размером с ладонь — Адриан уехал с отцом в Токио на неделю моды. Лила смеётся, зажимая колкое пятно между пальцев, Лила вгрызается Феликсу в руку, чтобы вырвать из нее эту дико раздражающую Маринетт Дюпэн-Чен. На Маринетт платье цвета фанданго с открытыми плечами, она влюбленно смотрит на, как и обычно, слишком строго одетого — белый и черный, Феликса лучисто-ясными глазами, подняв голову вверх. Лила ревностно крошит миндальное печенье в ладони, но, когда к ней обращаются, это Аликс спрашивает, где Адриан, они вместе делают проект по биологии, а его давно не было и надо обсудить кое-что, она, приветливо широко растягивая винно-красные губы, говорит, что скоро придет. Он и вправду приходит, целует ее в висок, спрашивает, как дела, Лила посылает его к Аликс и продолжает просверливать взглядом в спине Дюпэн-Чен ядовитую дыру, чтобы у нее вытекли лёгкие через эту дыру, шлёпнулись с мерзким шлепком на пол, как два бесполезных розовых полотенца. — Это льстит, конечно, — говорит Феликс, накрепко прижимая Лилу к холодной стене в туалете лицея, за дверями все ещё гремит музыка, и люди снуют туда-сюда, где-то там Маринетт кочует из угла в угол, не понимая, куда делся не-ее Феликс, где-то там Адриан в толпе пытается высмотреть не-свою хмурую Лилу. Лила кладет руки Феликсу на плечи, перекрещивает тонкие лодыжки у него за спиной, потому что он держит ее под бедрами на весу, высоко задрав короткое чёрное платье. — Но я ревную тебя точно так, как и ты меня. Лила со стоном вздыхает у него за ухом, накрепко обвивается вокруг него, ей больше и ничего не надо, лишь бы чувствовать, что кто-то, кого она выбрала, чувствует к ней тоже самое. Искусственный жемчуг ее съёмного воротника рассыпается под натиском его зубов, но никто этого не замечает (кроме них). Лиле девятнадцать и вместо тортов и радостных визгов «с днём рождения!», она лежит и слушает, как с равномерным шумом из нее выкачивают почти трёхмесячный сгусток белка — аппарат гудит, белые лампы над головой слепят. Он от Феликса, это точно, наверное, поэтому ей хочется завыть на весь кабинет и раскурочить криком нерожденное. Феликс ждёт ее в приёмной, единственный, кто вообще когда-либо ее ждал и дожидался — слишком растрёпанный, мятый, потерянный, будто их жизнь была холеной вымощенной щебнем дорожкой, а они от скуки забрели в лабиринт и безнадежно в нем заплутали. — Как ты? — спрашивает он, вскакивая с места. — Будто вылечилась от чего-то неизлечимого, — Лила бледная, как натертая мелом, но улыбается, вкладывает свои ладони в ладони Феликсу. — Надо все это заканчивать. — Надо, — он сжимает ее пальцы. Это так неправильно, ведь около локтя горит не ее имя, а у нее под грудью — не его. Феликс режет кожу на предплечье на ремни, а Лила тушит горящий окурок сигареты о ребра столько раз, что в какой-то момент понимает, что ей уже не больно. На следующий день Феликс приходит на пары с бессильной рукой, висящей на перевязи, а Лила вообще не приходит. Маринетт заявляется в университет, где они, Лила и Феликс, учатся, и мстительно скидывает Лилу с лестницы, благо ту еле успевают поймать. Адриан заставляет отца разорвать контракт с Лилой и очень старается внести ее в черные списки, чтобы ни один модный дом на нее больше никогда не позарился. Лила листает учебник по истории античного театра, замечает в углу написанное простым карандашом te amo, облизывает кончик пальца и стирает, чтобы написать ручкой. Лиле не жаль сделанного, даже если они расстанутся через год, она не жалеет, что выжгла метку, ей только жаль, что понадобилось пять лет, чтобы наконец оторвать себя от Адриана Агреста. Лила вскидывает голову, чтобы посмотреть на близко подошедшего к ее креслу Феликса. Они живут в маленькой чердачной квартире за их общий счёт. У Феликса на руках их надоедливая и вертлявая кошка, она оставляет комки длинной рыжей шерсти на его, как назло, черном поло, смачно зевает и спрыгивает на пол. — И он придет с виноградными листьями в волосах. Неистовый и бесстрашный.* Феликс усмехается, нет в его невозможно светлых волосах виноградных листьев. Он целует ее в кончик носа, а Лила, смежив веки, уже не замечает выпуклых жирных шрамов, сморщивающихся, когда он сгибает руку. — В той истории все кончилось плохо, — замечает Феликс, садясь на подлокотник и собственнически запуская руку Лиле в волосы. — Это ещё с какой стороны посмотреть, — Лила подмигивает Феликсу ядовито-зеленым глазом.