***
— Хэнк, я выгулял Сумо, мы дома! — андроид радостно входит в дом, по пути разуваясь и снимая ошейник с большого пса. Тот лает, обращаясь к возникшему в проходе на кухню хозяину. Хэнк кивает Коннору и чешет Сумо спинку, уводя в ванную. — Кэра мне так много рассказала. Знаешь, я тут услышал одну вещь, Хэнк… точнее, я прочитал… В общем, я… — Коннор, что-то произошло? — не на шутку пугается Андерсон, поднимая взгляд на замявшегося андроида. Такое происходило нечасто, потому и настораживало. — Нет! Нет, Хэнк, просто я… Я действительно не знаю, как тебе сказать об этом, зная, что ты скептически относишься к подобному. Хэнк приподнимает одну бровь, отмывая Сумо от уличной грязи, когда Коннор внезапно уходит на кухню, погруженный в себя. То, что он хотел сказать, уже не один месяц его съедает изнутри без возможности поделиться с кем-нибудь. Кэра, Маркус и остальные андроиды хоть и понимают, что он чувствует, но вряд ли они принимают его озабоченность человеком. Не андроидом, а именно живым существом, которому свойственно самое страшное — смерть. Она поджидает Хэнка на каждом шагу, если брать в расчет, что, вообще-то, он — коп. Его запросто могут пристрелить, нанести колотую рану и так далее, а потому на все задания с ним неизменно отправляется Коннор — он не сможет себе простить, если с его человеком что-то случится, а он был в этот момент дома: спокойно сидел перед телевизором, игрался с Сумо или готовил. — Я не понимаю, что с тобой происходит, — делится с ним Андерсон, присаживаясь за стол и складывая руки в замок перед лицом. — Ты какой-то не такой, как обычно. Это меня пугает, заставляет переживать за тебя. — Всё в порядке, Хэнк. Правда. Я просто не заменил некоторые запчасти, потому так себя веду. Нужно сходить проверить, что именно не так, — он улыбается, но мужчина прищуривается. Когда Коннор хотел было подняться через пару секунд, чтобы приготовить на скорую руку несколько бутербродов, его хватают за локоть и заставляют тяжело приземлиться обратно. Взгляд Хэнка прожигает его насквозь. — Не люблю, когда ты так темнишь. — Так, ладно. Я скажу, — Коннор вздыхает тяжело. — Я вычитал одну статью. Там рассказывалось о реинкарнации, что человек может перерождаться несколько раз и тому подобное. Я подумал… А что, если это правда? Что мне делать, когда ты… Боже, я андроид, но не могу сказать этого слова. Только не по отношению к тебе, Хэнк. — Коннор, — мягко зовёт Хэнк. — Просто представь, тебе сейчас шестьдесят, я с тобой уже столько лет. Я просто не переживу, останется только самоуничтожиться. — Коннор, — уже строже, с тяжёлым вздохом, — пообещай мне одну вещь. Ты никогда не допустишь самоуничтожения, никогда. Проживешь столько, сколько получится. Проживешь достойно, поможешь многим решить дела в полиции, даже без меня, и ни о чем не будешь жалеть. Коннор смотрит перепуганно, и Хэнк никогда бы не подумал, что андроиды могут ощущать страх, панику. Он считал андроидов бездушными, бесящими машинами, которые только мешаются под ногами и которые ничто без установок, но когда встретил Коннора, то понял насколько он был глуп. Это удивительное творение. Девианты удивительны. — Как? — не понимает он. — Как я могу прожить без тебя? Ты издеваешься? Хэнк! Ты меня сейчас сам обрекаешь на пытку. — Я просто хочу, чтобы наши воспоминания были живы, — говорит мужчина, протягивая руку к щеке андроида, желая нежно к ней прикоснуться, когда тот перехватывает и сжимает ладонь сам. Холодная рука почему-то немного дрожит. Хэнк поддается вперёд, соприкасаясь губами с Коннором. Тот отвечает с рвением, и, если бы он был человеком, Хэнк мог бы прокомментировать это как со страстью, но и в тоже время грустью. Любовник из него уже не такой, как прежде, Андерсону действительно жаль, что Коннора он встретил уже на закате лет, но андроида, казалось, это ничуть не смущает. Сумо лает, обращая на себя внимание, и пара оборачивается на него. Коннор хочет улыбнуться, но что-то не позволяет этого сделать. Какое-то нехорошее предчувствие гложет и давит изнутри.***
Ту ночь Коннор вспоминает с — как сказал бы человек на его месте — содроганием. Случился невидимый раскол, когда Сумо упал на лапы и уже не мог подняться обратно. Ветеринары разводили руками, ставя совершенно разные диагнозы в каждой из клиник, а Хэнк с Коннором просто не могли нормально смотреть на страдания любимца. Потому было дано решение усыпить, чтобы никого не мучать. Хэнк серьезно напился впервые за столько лет, что делать в его-то возрасте было категорически нельзя, но. Кого это волновало? Коннор смотрел волком, зная, мать вашу, зная, во что это может потом вылиться, но терпел. Терпел до пяти утра, пока алкоголь не сморил Хэнка, и смотрел на него спящего, думая, а что, если это был последний день их нормальной жизни? Стрессы, паника, печаль и необъятная тоска будут ещё долго присутствовать в их доме. Возможно полгода, а может и не один год. Да, всё случается слишком неожиданно. Хэнк успевает сказать только лишь пару слов напоследок, добившись обещания Коннора жить после его смерти нормальной и полноценной жизнью андроида-девианта, когда Коннор перестает ощущать пульс под пальцами. И именно тогда он разрешает себе слезу. Плохо быть девиантом и хорошо одновременно. — Хэнк, — шепчет он. — Хэнк. Господи, Хэнк, я люблю тебя, открой глаза, пожалуйста. Скажи, что это тупая шутка. Пожалуйста, не оставляй меня одного… только не сейчас. Только не в этот момент, Хэнк! Он дергает мужчину за плечи и пронзительно кричит что-то, но, кажется, что никто его всё равно не слышит, потому что он один. Он остался один в этом сложном и непонятном мире. Кэра, Маркус, все остальные андроиды держат его за руки пока Хэнка увозят, а дальше только темнота.***
Перед глазами за долю секунды проносятся все моменты: их первое знакомство, рукопожатие, то, как они мало-помалу привыкают друг к другу, как к напарникам; как переступают черту друзей и становятся страстными любовниками, как следуют дальше — и Коннор уже домохозяйка в милом переднике около плиты, готовит завтрак, обед, ужин для Хэнка и Сумо. Это всё у него отобрали одновременно, с разницей в полгода: сначала любимый пёс, следом за ним и любимый человек. — Это так несправедливо, — судорожно выдыхает Адам. — Коннор, я… — Несправедливо, это факт, но я найду его в другой жизни. Я верю в это, я слишком его люблю, чтобы просто отпустить. — Вот знаешь, — утыкается носом мужчина в рюмку, оттого его голос звучит приглушенно, — я не понимаю, ты же андроид. Как ты можешь любить. Быть любовником и даже кем-то большим. Как? — Думаешь, — переводит на него взгляд Коннор, — я знаю? Я девиант, и не один такой, просто… Выбрал я не себе подобного, а человека. Оттого ещё хуже, Адам, ты даже не представляешь насколько хуже. Он умер у меня на руках, а я ничего не мог поделать, потому что старость никого не щадит. Я боялся этого — это и случилось. И знаешь, я чего-то заговорился сегодня, мне стоит пойти домой, так же как и тебе. Дома тебя ждут прекрасная жена и два удивительно смышлёных на свой возраст близнеца. — Но тебя ждёт только темнота и пустота, — хмурится мужчина, расплачиваясь с барменом за напитки и встаёт из-за барной стойки, слегка пошатываясь, но всё-таки не нуждаясь в поддержке. Коннор кивает. — Идём сегодня ко мне, переночуешь у нас с Джессикой, всё-таки такой день… Не очень приятное для тебя число. — Не беспокойся, — отвечает легко андроид и дарит другу дежурную улыбку. — Я обещал, что проживу достойно и никогда даже не подумаю о самоуничтожении. Тебе не о чем бояться. Я совершенно спокоен, только устал, мне нужно подзарядиться. — Ах, да! Верно, — виновато склоняет голову Адам, накидывая на себя пальто и выходя из бара. — Коннор, прошу, будь аккуратен по пути домой — на улице дождь и сыро, это может довольно неприятно отразиться на твоих микросхемах. — Да-да, — устало усмехается в ответ андроид, махая на прощание мужчине. — Ты тоже не простудись. Пока. — Пока. На улице и правда шел дождь. Он барабанил по стёклам бара, пока Коннор накидывал на себя лёгкую для зимы куртку, а также встретил сыростью асфальта и воздуха, когда тот вышел наружу. Солнце давно зашло, хотя сейчас и было около восьми часов вечера. Коннор спокойным шагом прогуливался до своей квартиры в центре города, изредка поглядывая по сторонам и рассматривая проходящих мимо людей. Старая привычка, которая усугубилась по истечении этих десяти лет. Подумать только, десять лет прошло. А ведь сколько придется ещё ждать, верить и надеяться на чудо, сколько биокомпонентов придется сменить за пятьдесят лет, а то и больше. Коннор боится. Так боится, что его желание не исполнится и он навсегда забудет голос Хэнка, тепло его рук, нежность глаз и то наслаждение, которое он дарил в постели, хоть и был уже немолод. Вроде как, как говорят сами люди, тупая боль в груди притупляется со временем, нужно только подождать, но. Не понятно, боль не хочет уходить из-за того, что Коннор, по идее, андроид, или из-за чего-то другого? Сколько нужно ждать примерно?***
— Ты неправильно делаешь. — А как нужно? — Точно не так, Хэнк! Коннор готовил торт на день рождения Хэнка, пока тот кружил рядом и всячески мешал и отвлекал: то поцелует, то приобнимет, проявляя внезапно столько невиданной нежности, что становится страшно; то просто поднимет Коннора и унесет в спальню, даря глубокие поцелуи, пока тот пытался вырваться из захвата (вполсилы на самом деле, ибо он же андроид, может и на лопатки уложить в два счета). Им было хорошо вместе, правда. Они словно эдакая парочка из интернет-книг, которые успел прочесть андроид. Божечки, чем он занимается? Специально разработанный для полиции андроид читает женские романы, смешно. Но именно из этих романов он узнал многое, очень многое, что потом ему здорово помогло в отношениях. Это не было заложено в систему, а значит нужно было узнавать подобное всеми силами самому. Сумо как обычно рядом весело лаял, прося ему тоже что-нибудь дать. Коннор относился к этому серьезно, следя за питанием питомца, в отличие от Хэнка, который просто воровал кусочек колбасы и сыра и скидывал Сумо вниз, на пол. Потом он, правда, убегал от злого Коннора, но счастье в глазах пёселя того однозначно стоит.