Одна семья

Крепко прижимая с разбитому носу полотенце, Томас оставил пакет с лекарствами около ванной двери, за которой слышался шум воды, заглушающий тихие голоса, и направился в гостиную. Кровь уже не текла струйкой и, впитываясь с полотенце, не оставляла следов на полу. Но нос начал опухать и боль, заглушенная адреналином до этого, понемногу давала о себе знать. Уэйн свернул на кухню, налил себе ледяной воды, отпил немного и прополоскал рот, чтобы избавиться от привкуса крови. Затем, вспомнив, что к ушибам нужно прикладывать холод, вытащил из холодильника небольшой пакетик с кубиками льда и, захватив снова наполненный стакан воды, направился дальше в гостиную. Там он устроился на диване, настолько удобно, насколько позволяло начавшее промокать полотенце и пакет со льдом, обжигающий переносицу, и попробовал обдумать все, что произошло за последние сутки. Еще совсем недавно, но, казалось, что в прошлой жизни, Томас принял решение, что, если Пенни Флек, девушка, которую он когда-то давно полюбил, умрет, он возьмет на себя ответственность за ее… их общего сына, попытается помочь ему ради нее, ради себя, ради того, что было между ними когда-то. Уэйн вздохнул. Он тогда так загорелся этой идеей, думал, что сможет стать хорошим отцом «бедному замученному мальчику» - ведь его замечательному Брюсу уже десять лет, и Томас считал, что отлично справляется с воспитанием ребенка, и из его младшего сына вырастет достойный житель Готэма, который унаследует дом, влияние и статус Уэйнов. Но на деле все оказалось совсем не так радужно и просто, как казалось только вчера. Томас верил, что справится со всеми трудностями, даже тогда, когда Альфред, с которым он первым поделился своей идеей, рассказал, что Артур на самом деле непосредственно причастен к убийству в метро, даже тогда, когда ознакомился с личным медицинским делом сына и прочитал список ничего не значащих для него лекарств, когда услышал описание диагноза от врача. Тогда Уэйн считал, что справится с этими проблемами только своими деньгами и своим желанием стать отцом для Артура. Но все пошло не так с самого начала. Он никак не ожидал того, что произошло в больнице и, вероятно, до сих пор пребывал в состоянии шока. Томас в очередной раз переложил компресс и охнул от неловкого движения. Его зубы стукнули о край стакана, когда он отпил очередной глоток. Шум воды наверху, наконец, прекратился и стало тихо, только где-то за окном распевали пригретые теплым солнцем птицы. Уэйн еще чуть сдвинул пакет со льдом и вернулся к своим мыслям. Точнее к тому, что произошло в больнице. Похоже, что теперь он начал понимать причину, хотя и никак не мог ее принять, почему Артур убил свою мать. В приступе ярости он что-то сказал, что выяснил, что Томас был прав. А это значило только то, что ему каким-то чудом удалось найти те самые записи об его усыновлении. Невинное по началу юношеское увлечение привело к запутанным и странным последствиям. Но прошло слишком много времени, чтобы мучиться давними угрызениями совести. Тогда все обошлось довольно удачно, хотя и не совсем гладко. Томас был в шоке, когда узнал, что сделал с его сыном и с Пенни тот человек, с которым она жила, но отец сказал ему, что все уже в порядке, им оказана необходимая помощь, а он, боясь, что кто-то еще прознает о его случайной связи, решил не вдаваться в подробности. Позже, когда он уже унаследовал семейное дело и деньги, Томас иногда справлялся о Пенни и ее сыне, как он всегда говорил. Узнавал, что тот вырос, работает, помогает матери, и успокаивался на какое-то время. А потом этот ночной звонок из больницы, что Пенни в коме и скоро умрет. Тогда он понял, что может больше никогда уже не увидеть ее, и что у него уже не будет шанса извиниться перед ней за все, что случилось. Собственно, шанса у него так и не было. Постепенно мысли с Пенни перекинулись на Артура. На их первую за долгое время встречу. Сегодняшний Артур был одновременно похож и не похож на того, из кинотеатра. Еще в тот раз Томас сам отметил, хотя и не хотел себе говорить, что сын очень похож на него, только слишком худой, слишком угловатый и резкий, в нем не хватало стати, расчетливой медлительности, веса и уверенности. А потом был тот странный, ужасно раздражающий смех, когда думаешь, что он смеется над тобой – это теперь Томас знал, что это такая болезнь, а тогда… тогда он просто не смог сдержаться. Тем более, что Артур попытался ворваться в его жизнь через его младшего сына. Но чем больше Уэйн думал о той встрече, тем больше жалел о том, что не удержался тогда от удара. Нынешний Артур не походил на самого себя, словно что-то в нем сломалось с того дня. Он убил Пенни всего лишь за то, что она, по его мнению, лгала ему, всего лишь потому, что он поверил в те бумаги, что были тайно заверены много лет назад. А ведь это он, Томас, рассказал ему про те бумаги – и как теперь доказать Артуру, что это была искусная подделка и что он на самом деле его отец. Правда, наверное, все-таки не такой как тому хотелось бы. Томас снова вздохнул, удивленно отметил, что кровь перестала течь из разбитого носа, и повернулся на звук приближающихся по лестнице шагов. Он снова повторил сам себе, что сейчас увидит своего старшего сына, и втайне понадеялся, что в нем не будет того пугающего утреннего безумия. *** Артур спускался первым. На нем был один из белых гостевых халатов. Мокрые волосы прятались под привычно накинутым на голову капюшоном. Высокие шерстяные носки, так же из гостевого комплекта Уэйнов, приглушали его шаги. С верхних ступенек Артур бросил единственный взгляд вниз в гостиную, на мгновение встретившись глазами с Томасом, и сразу стал внимательно смотреть под ноги, когда спускался. Альфред шел следом, уже успев переодеться в другой костюм. Он внимательно осмотрел Уэйна пока спускался с лестницы, одобрительно отметив пакет со льдом и почти остановившееся кровотечение, хотя его наниматель и выглядел сейчас не лучшим образом. - Садись в то кресло, - Альфред легонько подтолкнул Артура в нужном направлении, когда они спустились. Тот неловко опустился в кресло, беспокойно стрельнул глазами по сторонам, негромко сказал, обращаясь скорее к Альфреду, чем к Томасу: - У вас не будет сигарет? – пальцы нервно постукивали по подлокотнику кресла. Уэйн переглянулся со своим телохранителем и чуть заметно наклонил голову. Альфред прошел к шкафчику и достал выпавшую вчера в машине из кармана Артура пачку сигарет, спички и дорогую хозяйскую пепельницу. Никто из хозяев Уэйн-Мэнор и тем более прислуги не курил, последним по крайней мере не разрешалось делать этого на территории особняка, но для возможных важных гостей на шкафу стояла пепельница, правда немногие решали курить, когда приезжали сюда. Альфред молча положил пепельницу, спички и сигареты на стол перед Артуром и прошел к сидящему на диване Томасу. Слегка намочив чистый край полотенца водой из стакана, он начал осторожно стирать кровь, чтобы можно было определить степень повреждения. Уэйн не спускал глаз с Артура, который резко дернулся в сторону сигарет: - Сейчас можешь курить, - Томас слегка отстранился от рук Альфреда, пальцы Артура замерли над пачкой. – Но в моей семье никто не курит. Тебе, как моему сыну, придется отучиться от этой привычки. Томас откинулся обратно на спинку дивана, позволяя дворецкому, который одобрительно хмыкнул, продолжить стирать кровь и проводить осмотр. Артур замер на какое-то долгое мгновение, переваривая услышанное, потом резким движением схватил сигареты и спички и закурил. Первая после долгого перерыва затяжка получилась долгой и пепел осыпался на кресло. - Я бы попросил вас воспользоваться пепельницей, - Альфред даже не обернулся, он как раз заканчивал стирать засохшую кровь. Артур выдохнул дым и потянулся к пепельнице, неумело стряхивая в нее пепел сигареты. Альфред, уловив это движение в висящем на стене зеркале, улыбнулся Томасу глазами. Уэйн в ответ нахмурился, резко подался к столу и передвинул пачку на свой край стола, подальше от Артура: - Нам нужно серьезно поговорить. *** Артур проводил глазами пачку и в третью затяжку почти докурил ту сигарету, что держал в пальцах. - Нужно, - он, наконец, немного расслабился в кресле и быстро перевел взгляд на Уэйна. – Вы назвали меня сыном? Томас откинулся на диване и жестом показал Альфреду, чтобы тот присоединился к разговору. Дворецкий отложил окровавленное полотенце на поднос на одной из тумбочек, поставил рядом пустой стакан воды и сел на другой конец дивана. - Да, ты мой сын, - Уэйн скрестил пальцы на животе, задумчиво рассматривая, наконец-то, не прячущего лицо Артура. - Но… - Не перебивай. Я знаю, что ты убил Пенни, - голос Томаса дрогнул, но он совладал с собой и продолжил, - потому что ты нашел документы о твоем усыновлении. Они фальсифицированы. - Что? - Я сказал – не перебивай. Эти документы – подделка. Печати настоящие, но сведения в них ложные. Тебя не усыновляли. Ты – сын Пенни. И мой сын. Артур нервно вцепился зубами в сигарету и втянул воздух, огонек дошел до пальцев, обжигая, и он выронил ее из рук на стол. Томас продолжал. - Тогда в кинотеатре я не был готов к встрече с тобой. Решил, что лучше будет тебе сказать про фальшивые бумаги. Подумал, что тебя это успокоит, и ты больше не станешь искать встречи со мной. Артур открыл было рот, чтобы сказать, что он и не искал, но промолчал. - Теперь я признаю, что это решение было поспешным и ошибочным. Ты – мой сын. Поэтому лучшее, что я могу сделать сейчас – это принять тебя в мой дом и в мою семью. Ты знаешь, что у меня есть жена и младший сын, твой брат. Тебе придется с ними уживаться, если не сможешь их принять. Но я не допущу, чтобы им было плохо. Поэтому держи себя в руках в их присутствии. Я знаю, что ты болен. Альфред узнал, какие лекарства тебе нужны и привез их. Альфред кивнул, а Артур снова попытался сказать, что лекарства ему не нужны, но Томас поднял руку, показывая, что еще не закончил. - В моих силах дать тебе необходимое лечение. Я не хочу отправлять тебя в клинику, так что всем нам придется постараться не допустить этого. В остальном – добро пожаловать в Уэйн-Мэнор, сын. Чувствуй себя как дома. У тебя будет собственная комната на втором этаже. – Томас помолчал немного. – Я постараюсь стать для тебя хорошим отцом, Артур. Выждав паузу и убедившись, что Уэйн закончил речь, Артур подался вперед, не спуская с него внимательного взгляда серых глаз: - Можно спросить? – и дождавшись утвердительного кивка Томаса, продолжил. – А что, если я не захочу здесь жить, что если я не соглашусь быть вашим сыном, папа? Лицо Уэйна оставалось спокойным, словно он не удивился вопросу: - У тебя нет выбора, Артур. Я – твой отец, и тебе придется слушаться меня, сын, – и чуть подумав, продолжил. – Время уже почти обеденное. Мне нужно сделать несколько важных звонков. Оставляю тебя с Альфредом – он присмотрит за тобой и ответит на некоторые вопросы. На те, которые сможет. На другие отвечу я – после обеда. Только не сильно отвлекай Альфреда, чтобы обед не начался слишком поздно. Томас ободряюще улыбнулся сначала Артуру, потом Альфреду, поднялся и вышел из гостиной. Артур проводил его настороженным взглядом, потом повернулся к Альфреду. Дворецкий переставил пепельницу на поднос и поднял его. - Разве во всем особняке нет слуг? - Есть, но их отпустили на несколько дней по причине твоего прибытия, - Альфред открыто улыбнулся Артуру. – Хочу сказать тебе две вещи. Первая – не причиняй вреда никому из обитателей этого дома, иначе мне снова придется применить против тебя силу. Артур поежился, вспоминая то, что случилось в ванной наверху: - А вторая? - Вторая – это то, что раз слуги отдыхают, обед готовить придется мне. Поэтому предлагаю пойти со мной на кухню. Ты, наверно, голоден, поэтому сможешь что-нибудь перекусить. Думаю, что даже после этого ты съешь обед целиком. – Альфред кивнул на лежащую на столе пачку. – Можешь забрать с собой. Но учти, что Уэйн не разрешит покупать тебе еще сигареты. И будь добр, не скидывай пепел на пол – я не намерен его убирать еще раз. Пока все понятно? Артур, который в этот момент понял насколько он голоден, кивнул, внимательно наблюдая за Альфредом. Потом забрал сигареты и спички, спрятал их в карман халата и поспешил за направляющимся на кухню дворецким. - Может я еще договорюсь с отцом о сигаретах…