Одна семья

Проснувшись утром следующего дня, Альфред испытал острое чувство беспокойства, которое постепенно усиливалось, пока он готовил завтрак. Что-то подсказывало Пенниуорту, что сегодня не лучший день для поездки в Готэм, тем более при условии, что Артур останется в особняке один. Но отменить интервью с прессой, не говоря уже о телевидении, было невозможно – СМИ и так уже говорили, что мистера Уэйна давно не видно в городе, а кое-кто из его конкурентов даже успел пошутить, что он, наверно, решил снять свою кандидатуру. Поэтому ехать было необходимо. Вот только Альфред в который раз за это утро бросил взгляд на лежащий на кухонном столе ключ от комнаты Артура. С одной стороны, тот не дал ни малейшего повода усомниться в нем. Замученный несколькими часами, потребовавшимися для обновления гардероба, Артур спокойно спал – Альфред уже заходил к нему в комнату, чтобы поставить поднос с завтраком. С другой стороны, Пенниуорт предпочитал доверять своей интуиции и помнил, чем закончился прошлый раз, когда он оставил Артура и Томаса вдвоем. Сейчас предчувствие было очень похожим, поэтому дворецкий и пытался мысленно найти выход, который хотя бы немного его успокоил. К концу утренних сборов, когда мистер Уэйн уже сидел в машине, ожидая своего телохранителя, Альфред все-таки поднялся на второй этаж и повернул ключ в замке комнаты Артура. Он убедил себя, что вернется днем, чтобы проверить их гостя, привезет ему сигареты и извинится за такую меру предосторожности. «Это всего на полдня. Он поймет» - ключ звякнул, опускаясь почти на то же место, где он лежал пару дней назад. Пенниуорт спустился вниз. Черная машина Уэйнов почти беззвучно выехала по направлению к Готэму. *** - Мы едем домой? – удивленный голос рано разбуженного Брюса прервал тишину поспешных утренних сборов. - Да, милый, - Марта улыбнулась сыну. – Твой отец не звонил вчера, потому что готовился к важному выступлению сегодня днем. Мы встретим его в Уэйн-Мэноре. Ты же хочешь поздравить его с очередным успешным интервью? Если поспешим, то даже успеем посмотреть его выступление по телевизору. Марта вышла из комнаты, чтобы еще раз обойти небольшой домик и проверить, не оставила ли она какие-то важные вещи. Брюс спешно одевался – он знал, что, когда отец возвращается с удачного выступления перед избирателями, у него всегда бывает хорошее настроение, он, наконец, обращает внимание на сына, особенно если тот видел его выступление и запомнил хотя бы некоторые из его ответов. Поэтому сегодня должен быть замечательный вечер, а, значит, совсем не грустно уехать с моря, тем более, что погода здесь уже второй день неспокойная, и мальчик большую часть времени проводит дома, иногда слушая рассказы матери, но чаще читая книги из большой библиотеки. И нет рядом Альфреда, чтобы совершить вечернюю прогулку по берегу, а просить новых телохранителей, которые сопровождают семью Уэйнов даже здесь, Брюсу почему-то не хотелось. Сборы были не долгие, особенно учитывая тот факт, что Марта стала собираться еще с вечера, после того как Томас не позвонил ей в обычное время. Она переживала за мужа, за то безрассудное непродуманное решение, которое, по ее мнению, он так поспешно принял. Поэтому Марта спешила скорее вернуться домой, убедиться, что все в порядке и вернуть, наконец, жизнь Уэйн-Мэнора в привычное русло. А для этого пора было прекращать эту затянувшуюся поездку к морю. Тем более, что она прекрасно знала, что пресса заметит отсутствие супруги Томаса, так же как заметила, что сам мистер Уэйн не появлялся в городе несколько дней. Увы, но она и ее сын были пока не только семьей Томаса, но и важными фигурами его предвыборной компании. Марта знала об этом и мирилась с этим фактом, потому что искренне желала добра своему мужу. *** Он открыл глаза и быстрым непривычно плавным движением сел на постели. Взгляд сразу остановился на подносе с завтраком – но возникший на языке вкус молока и непривычно сладкой овсяной каши с кусочками фруктов, который так понравился ему в прошлый раз, внезапно отошел на второй план. Мелькнула мысль, что если завтрак стоит здесь, а не внизу, то его скорее всего опять заперли одного. Несколько шагов до двери слились в одно мягкое движение – он даже не заметил, как оказался здесь и попытался повернуть ручку. Заперто. Послышался высокий заливистый смех – и только через мгновение до него дошло, что смеется он сам. Руки, дернувшиеся, чтобы зажать рот, замерли и раскинулись в стороны. Голова сама собой запрокинулась, давая смеху свободно разлетаться, отражаясь от стен и потолка, заполняя собой все окружающее пространство. Он закружился по комнате в каком-то безумном танце, пока не налетел на кровать и не упал на смятое одеяло. Смех оборвался. - Я знал, что так и будет, - незнакомый мурлыкающий голос ударил по ушам. «Что со мной происходит?» - он вздернул руки, зарываясь пальцами в волосы, сжимая ладонями виски, чтобы вернулось сознание и ощущение правильности происходящего. Потому что сейчас он чувствовал, что его тело больше не принадлежит ему, что он словно делит его с кем-то другим. С кем-то, кто не замечает его или не хочет замечать. Руки скользнули по волосам, отбрасывая пряди назад – жест плавно перетек из отчаянной попытки сжать голову ладонями, словно он поднял руки только для этого. Он резко сел на постели. «Не истери» - или он сказал это вслух? Он мягким пружинистым летящим шагом направился к шкафу, теперь полному дорогих вещей, распахнул дверцы и улыбнулся, слегка повиснув на разведенных в стороны руках: - Такой шикарный гардероб. Просто нельзя им не воспользоваться. Он оделся, наслаждаясь каждым собственным жестом – быстрыми плавными движениями натянул штаны, накинул рубашку, пробежался тонкими пальцами по рядам пуговиц так, что казалось пальцы успевают быстрее, чем его мысли. Застегнул идеально севшие на него жилет и красный пиджак. Потом прошел в туалет, чтобы посмотреть в зеркало над раковиной – взъерошил волосы, крутанулся на каблуках новеньких туфель. Лицо одновременно было его и чужое – слишком резкие черты, слишком безумный взгляд, словно ускользающий вторым планом за его взглядом. «Мне нужно принять таблетки, тогда будет легче». «Тебе не нужны таблетки, чтобы стало легче. Просто расслабься, доверься мне и получай удовольствие,» - он встретился со своим взглядом в зеркале и видел, что его губы изогнулись в усмешке, а значит слова звучат у него в голове. – «Я сделаю, чтобы нам обоим было хорошо. По крайней мере это будет лучше, чем сидеть в клетке у этого лжеца и притворщика, и послушно есть с рук его слуг, когда он разрешит». «Он – мой отец!» «Возможно. Но я не хочу иметь ничего общего с таким, как он.» - Ему лучше умереть, - он звонко засмеялся, словно только что сказал забавную шутку, и направился через комнату к окну. И замер, словно налетел на невидимую стену. Резко тяжело развернулся, направляясь к прикроватной тумбочке. Он успел даже выдвинуть ящик стола, прежде, чем его оборвал резкий голос. «Не смей!» - за чем последовал совершенно внезапный удар головой – его головой – о тумбочку. После чего наступила темнота. *** В голове немного гудело после удара, но это даже было приятно. Зато мир стал четким и больше не расплывался и не двоился, как минуту назад. Джокер коснулся разбитого носа и провел пальцами по губам, рисуя красную бледную улыбку – нос не очень сильно пострадал от удара, все-таки он старался ударить лбом, но пара капель крови все-таки упала на ковер, быстро впитываясь в светлый ворс. - Надо же какая неженка, мамина деточка. Вырубился от одного удара, - Джокер тихо рассмеялся, поднимаясь на ноги и слегка пошатываясь. – А я думал, что мы немного развлечемся. Покачивающейся походкой он подошел к окну, привычным движением достал спрятанную в столе скрепку и, открыв раму и вдохнув свежий воздух, выглянул наружу. - Что же, придется развлекаться пока одному, - протянул Джокер, возвращаясь в комнату за сигаретой. За окном шел парапет, который он уже видел. А вот окно соседней комнаты оказалось приоткрытым, чему Джокер обрадовался – не придется спускаться и искать способ попасть обратно в дом. Он легко свесил ноги с подоконника и ступил на парапет. Порыв ветра заставил затрепетать полы пиджака, но Джокер только улыбнулся, делая спокойный скользящий шаг в сторону соседнего окна. На следующем шаге его пальцы отпустили кромку оконного проема, за который он держался, и ладони легли на чуть шероховатую поверхность стены. Не пытаясь даже найти, за что можно уцепиться, Джокер, прижимаясь к стене, сделал два быстрых шага, не давая себе времени почувствовать окружающую пустоту за его спиной, и ухватился за приоткрытую раму. Не задумываясь, как удержать равновесие, Джокер сосредоточился на том, чтобы подцепить пальцем щеколду, удерживающую раму от того, чтобы распахнуться. Пара мгновений и он уже легко подтянулся и скользнул в комнату. - Пара пустяков, - он отряхнул ладони и прошелся по комнате Альфреда, в которой оказался. Она мало чем отличалась от его собственной – может только темнее цвета мебели и несколько книг на столе. Никаких личных вещей, намекающих на увлечения, хотя Джокер мимоходом заглянул в ящики стола и даже в шкаф. Дверь оказалась незапертой, и Джокер с торжествующим смехом вышел в коридор и направился к лестнице вниз, захватив по дороге ключ от своей собственной комнаты и опустив его в карман пиджака. *** Автомобиль, который вез Марту и Брюса, остановился на дорожке рядом с Уэйн-Мэнор. Оставив телохранителей разбираться с автомобилем и с багажом, миссис Уэйн, взяв сына за руку, поднялась по ступеням парадного входа и потянула на себя тяжелую дверь. В особняке было тихо, поэтому Марта решила, что все уехали с Томасом в Готэм. В гостиной она отпустила руку Брюса и направилась в сторону лестницы: - Нужно привести себя в порядок после дороги, милый. А потом мы пообедаем и посмотрит интервью по телевизору, оно как раз… - они оба заметили фигуру, поднявшуюся с верхних ступеней лестницы. Марта замерла, скорее удивленная, чем испуганная. Брюс поспешил подойти поближе. Молодой худощавый мужчина в идеальном красном костюме-тройке начал неспешно спускаться к ним навстречу. На его лице застыла радостная, но какая-то хищная улыбка. Он широко развел в стороны руки с раскрытыми ладонями, словно показывая, что не опасен или что рад видеть гостей. - Кого я вижу… - прозвучало почти одновременно со словами Марты. - Кто вы? Незнакомец вступил в полосу солнечного света, в котором стала видна кровавая улыбка на его губах. Брюс, успевший подойти к матери, взял ее за кончики пальцев. Странный гость был уже на середине лестницы, когда его бархатистый голос нарушил затянувшуюся паузу: - Неужели ты не узнаешь меня, мама? А ты, мышонок?* - он повернулся к мальчику. Марта вскрикнула, прижимая ладонь к губам, отшатнулась и толкнула сына в сторону выхода. Джокер прыгнул вниз прямо с середины лестницы. Брюс дернулся в сторону выхода, отталкиваемый матерью, но постарался потянуть ее следом. Марта загородила сына собой, оказавшись на пути незнакомца. Столкновение было мгновенным. Женщину сбило с ног, она отлетела к стене и, ударившись головой и тихо вскрикнув, потеряла сознание. Джокера отбросило в другую сторону, он кубарем откатился под стол, стукнувшись головой об одну из его ножек. Какой-то миг он лежал, оглушенный падением и ударом, а потом медленно поднялся на ноги. Брюс успел опуститься на колени рядом с матерью и тихонько потряс ее за плечо, стараясь привести в чувство. Услышав приближающиеся шаги, мальчик поднялся на ноги и решительно повернулся к Джокеру. - Не смей приближаться к ней, - Брюс замер между Мартой и этим странным человеком. В какое-то мгновение еще успела мелькнуть мысль: «Где же телохранители, или они не слышали шума в доме?» - А то что? – незнакомец улыбнулся шире. – Укусишь меня, мышонок? - Я не допущу, чтобы ты сделал ей больно, – Брюс готов был драться с незнакомцем, но понимал, что ему не справиться и отчаянно пытался придумать способ отвлечь мужчину до того, как вернутся охранники. – Что ты вообще делаешь в Уэйн-Мэноре? - Живу, - один маленький крадущийся шаг вперед. – Да, я не представился. Это, пожалуй, было грубо с моей стороны. Можешь называть меня Джокер, мышонок. Меня все так зовут, - голос оборвался на высокой ноте. Тот, кто называл себя Джокером, во время этой речи приблизился к Брюсу на еще несколько шагов, потом резко остановился и потер висок. - Знаешь, я тоже ударился головой, и она болит, - он опустил руки и слегка наклонил голову на бок. – Поиграешь со мной, мышонок? Незнакомец разразился заливистым смехом, вытаскивая из кармана тонкий нож для писем. - Поиграешь как когда-то играл с ним? – улыбка сменилась обиженным выражением и тут же снова вернулась. – Он так хотел увидеть твою улыбку. Ты же улыбнешься для него… и для меня? *** Дальше все произошло моментально. Входная дверь распахнулась, ударившись о стену, и на пороге возник Альфред. Джокер, словно натолкнувшись на стену, остановился на середине шага. Марта, слегка застонав, приподняла голову и притянула к себе сына за рукав курточки. Женщина успел подняться на ноги и утянуть Брюса за ближайшую дверь до того, как Альфред бросился наперерез кинувшемуся им вслед Джокеру. За закрытой дверью послышались звуки борьбы – глухие удары, шум падающих стульев и звон разбивающегося стекла, в какой-то момент их заглушил болезненный вскрик, почти сразу перешедший в высокий надрывный смех, который резко оборвался, и все стихло. Марта стояла, прижимая к себе сына, и в ужасе смотрела на закрытую дверь. Мальчик держал ее за руку, пытаясь успокоится и успокоить мать. Через недолгое время дверь открыл Альфред: - Вы не сильно пострадали, миссис? - Кто это был, Альфред? – голос Марты дрогнул, но она почти сразу взяла себя в руки, чтобы не пугать Брюса еще больше.