Одна семья

«И все-таки я считаю, что это твое самоубийство – не слишком удачная шутка. Да и выход получается довольно слабым.» «Заткнись,» - Артур уже в который раз за сегодняшнее утро отмахнулся от Джокера, продолжая наносить грим. Он все утро готовился к шоу Мюррея. Нет, конечно, он больше не думал о нем, как о своем втором отце. Теперь в его мечтах это место твердо занял Томас, который в его голове был несколько мягче и теплее, чем в жизни, на что Джокер только насмешливо фыркал. Но попасть на шоу своего кумира, на шоу, которое он смотрел с детства. И попасть не просто зрителем в зале, а одним из приглашенных участников. Само собой, что он должен быть готов идеально. Джокер встрепенулся в нем за мгновение до звонка в дверь, улыбнулся широкой улыбкой и посоветовал взять ножницы – мало ли кто решит заглянуть к нему сегодня, учитывая, что они никого не ждут и уже давно здесь не появлялись. Он отпустил сознание Артура, как только они подошли к двери, и тот сам встретил своих бывших коллег. «Что им нужно?» - но Джокер затаился в сознании и молчал. – «Зачем они здесь? Я не хочу никого видеть. Не сейчас.» «Спроси у них сам,» - Джокер ответил лениво, но его голос подрагивал от какого-то внутреннего предвкушения. Артуру очень хотелось вцепиться руками в волосы, удариться головой о стену, чтобы собраться с мыслями, а потом выпроводить этих людей за дверь, но они успели пройти вглубь квартиры, что-то говоря о Пенни, о его матери. «Это я ее убил. Я!» - готово было сорваться с губ, но не сорвалось, потому что Рэндал уже завел речь о револьвере и о полиции, пытаясь узнать, что Артур сказал ищейкам, не выдал ли его, и, главное, не выдаст ли теперь, когда снова вернулся домой, и полицейские, наверняка, снова нагрянут сюда с обыском и допросом. «Вот за этим он и пришел на самом деле, чтобы убедиться, что ты прикроешь его» - успел с веселой улыбкой сказать Джокер, прежде чем Артур, и так уже сбитый с отличного настроя одним лишь присутствием посторонних ему людей и смешанными воспоминаниями о матери, решил, что с него хватит. Руки среагировали раньше, чем он успел подумать, что делает. Он даже не усомнился, что справится с человеком, чуть ли не вдвое тяжелее себя. Кровавые брызги внесли в окружающий мир какой-то до боли правильный и привычный элемент, которого оказывается очень не хватало все это время. Артур опустился рядом с телом и посмотрел на забившегося в угол Гарри. Злость отхлынула также, как стихали его приступы смеха, и он снова вспомнил то, к чему готовился, когда эти двое отвлекли его. - Представляешь, меня покажут по телеку! Артур отпустил Гарри невредимым, и Джокер, ликующий внутри него в каком-то странном приступе эйфории, не был против. У них оставалось мало времени, если они не хотели опоздать на шоу Мюррея, а теперь придется ещё отмываться от этих кровавых брызг и заново наносить грим. «Он, наверно, тоже хочет отмыться,» - с каким-то истеричным смехом сказал Джокер, перехватывая Рэндала за воротник рубашки, из кармана которой выпал маленький пакетик с порошком. «Что это?» - Артур второй рукой поднял пакетик. «Не знаю, - в голосе Джокера слышно то же недоумение, и губы словно сами собой растянулись в улыбке. – Но мы же узнаем, да, Радость?» *** Через полчаса Артур решил, что лучше бы они не узнавали. После принятия порошка ему стало плохо – намного хуже, чем тогда в запертой комнате в Уэйн-Мэнор, когда Джокер бил его головой о стену и не только головой, после чего охранник в ужасе сбежал за Томасом. Сейчас же физической боли не было, но сознание мутилось и плыло, в памяти вставали странные перетекающие образы мертвой матери и снова бьющего его в туалете отца. И отмахнуться от них никак не получалось. Помогло только закрыться, запереться от всего где-то глубоко в себе. И ему оставалось только надеяться, что до шоу Мюррея он будет в состоянии вернуться в себя снова. На Джокера же порошок подействовал по-другому. Конечно, он ощущал странную свернутую в себе воронку вместо привычного присутствия Флека рядом, но он чувствовал, что тот был там и считал, что при желании сможет достучаться до Радости и получить от него нужный ответ. Нервы и мышцы напряглись и подрагивали, словно струны неведомого инструмента, и так яркий в его восприятии мир заиграл еще более сочными цветами, и ощущение того, что этот день должен стать особенным и переменить историю, появившееся еще утром, когда он проснулся, теперь только усилилось. Джокер поправил в последний раз костюм, крутанулся перед зеркалом, чтобы убедиться, что все в одежде и гриме в порядке, и выскользнул на улицу легким, невесомым шагом. Лестница, которая в ускользающем сознании Флека окрашивалась в еще более темные тона от долгого, чтобы не сказать бесконечного, вечернего подъема по ней, теперь казалась Джокеру сценой, возможно даже намного лучшей, чем та, на которую он сегодня утром множество раз смотрел глазами Артура в повторяющейся записи, когда тот готовил свой выход. Поэтому Джокер весь отдался танцу, который сам собой рождался здесь и сейчас под звучавшую в его голове музыку, и не задумывался о том, кто танцевал – он сам, его тело или тот безымянный порошок – и чья это была мелодия. Жаль, конечно, что никто из зрителей не мог оценить всю красоту этого танца – даже Флек все еще был замкнут сам на себя в его сознании. Хотя… кто-то все-таки смог! Погоня была восхитительно прекрасной, даже не смотря на столкновение с автомобилем. А в метро, полном едущими на митинг людьми, чувство особенности сегодняшнего дня захлестнуло Джокера с новой силой, словно огромная волна. Он пробирался между людьми, выглядевшими, как он сам, чувствовал на каком-то ином уровне их единение и свою к нему причастность. «Это ты стоял у истоков всего этого, Радость!» - но Артур не отвечал. Когда толпа набросилась на преследующих его полицейских и повалила их на перрон, Джокер пропустил через себя людскую ярость и выпустил ее в очередном танцевальном порыве. Выбрасывая маску, он в очередной раз безрезультатно попытался достучаться до Артура. «Радость, мы почти добрались. Скоро ты увидишь своего настоящего Мюррея!» - мысленно мурлыкнул он. *** В тот момент, когда Джокер заканчивал рисовать надпись на зеркале в гримерке, Артур медленно вернулся из того свернутого состояния, в которое он ушел у себя дома и, медленно открыв глаза, сразу потянулся за сигаретами. Хотя они накурились утром у него дома досыта, но теперь ему снова потребовалось закурить – чтобы окончательно проснуться, чтобы успокоиться, чтобы прийти в себя. «О, Радость, ты чуть не проспал Мюррея,» - звонко рассмеялся Джокер. – «Он придет через пару минут.» Дверь открылась, и Артур вскочил на ноги. Чувство, что перед ним тот самый человек, чьими шутками он наслаждался так давно, оказалось захватывающе-нереальным. Артур с трудом понимал, о чем с ним говорят – о гриме, о каких-то полицейских. Какая разница, что случилось и как он выглядит, если сам Мюррей стоит перед ним, говорит с ним – да еще таким добрым голосом, не то что этот странный человек, который стоит рядом. «Минуточку, Радость,» - Джокер на мгновение вклинился в их диалог. - Объявите меня Джокером, Мюррей. Когда ведущий вышел, у Артура совершенно неожиданно для него самого наступил упадок сил – отходняк от боли после порошка и радости после встречи с Мюрреем оказался слишком сильным. Джокер тихо рассмеялся, снова заполняя сознание. «Пойдем вместе, Радость. Я помогу тебе, но это будет твой триумф сегодня.» *** Джокер легким танцевальным шагом провел Артура за кулисы и выскользнул на сцену через открывающийся занавес. Он сам решил изменить выход, придуманный утром Артуром, который сейчас совсем потерялся в свете софитов. Взмах руками, поворот и маленьким сюрпризом в конце – долгий поцелуй этой маленькой женщины, которая вытаращила на него глаза и пыталась теперь перевести дыхание. Джокер был доволен этим выходом - никто от него ничего этого явно не ожидал, даже Флек. «Твоя очередь, Радость.» Артур немного смущенно и неловко опустился в кресло, стараясь усесться поудобнее, нерешительно рассмеялся вместе с Мюрреем его шутке, которую едва ли вообще услышал, и радостно достал в блокнот, когда его кумир предложил ему самому рассказать шутку. Артур некоторое время листал тетрадь под пристальными взглядами, пока не открыл нужную запись и не смог начать. - Тук-тук. - А без блокнота нельзя? Под общий смех, Артур осекся, а Джокер, обиженно изогнув брови, оттолкнул его в сторону, и тягуче протянул: - Не хочу ошибиться… - и через мгновение продолжил. - Тук-тук. - Ну хорошо - кто там? - Это полиция, мэм, вашего сына сбил пьяный водитель. Он умер, - Джокер мысленно похвалил себя за отличное исполнение. Но, отметив, что никто не смеется и что выражение на лице ведущего стало недовольным, обиделся снова. «Они не понимают шуток, Радость.» - но Артур уже и сам был на грани истерики. Это шоу шло совсем не так, как он представлял. Шутили над ним, а не вместе с ним. Это было неправильно, это было ужасно. - Тяжёлые деньки выдались с тех пор как я убил трёх парней с Уолл-стрит, - неожиданно сам для себя выдал Артур, а Джокер через мгновение высказал все то, во что превратился весь сегодняшний день – к чему привел накал толпы в метро, побег от полицейских и накапливающаяся во время эфира обида. Его голос звенел от боли и напряжения. Чувства Джокера захлестнули и Артура – он провалился в них и сам наполнился всем тем, что пропустил сегодня, добавляя всю ту боль и давний детский кошмар, в бреду которых провел свою половину дня. - Вы ужасны, - их голоса снова зазвучали одновременно и в унисон, изменяя и дополняя друг друга. – Вы такой же, как они. Артур направил револьвер на Мюррея, и Джокер нажал на спусковой крючок. Когда раздался выстрел и кровь из простреленной головы ведущего выплеснулась на стену, разукрасив ее алыми брызгами, оружие держал уже только Джокер – только он один из них двоих знал, что револьвер, с которым они сегодня все утро репетировали самоубийство, оказался заряжен. Артур отшатнулся в ужасе, в очередной раз сжал голову руками и, посмотрев на свое отражение в камере, заглянул в собственные зеленые глаза. - Доброй ночи, такова жизнь! – поприветствовал Джокер его, а заодно и весь Готэм. *** Наряд полиции ворвался в опустевшее помещение, где проходили съемки шоу Франклина Мюррея. Человек, застреливший ведущего в прямом эфире на глазах миллионов зрителей, до сих пор был здесь, хотя все остальные люди в ужасе разбежались. Он стоял, согнувшись и обхватив голову руками, но выпрямился, как только услышал приближающиеся шаги. Вопреки их опасениям этот странный убийца не сопротивлялся совсем, лишь наклонил набок голову, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя, и улыбнулся широкой улыбкой, почти повторяющей нарисованную. «Дальше должно быть все еще интереснее, Радость» - Джокер в эту самую минуту гладил по зеленым волосам плачущего Артура. – «Все видели нас. Все видели тебя. Все видели меня. Сегодня у нас нет пути назад.» Артур с криком отшатнулся от Джокера. Полицейские вскинули оружие, а те, что держали его крепче вцепились в заведенные за спину руки. Но через минуту лишь непонимающе переглянулись и повели арестованного вниз, чтобы посадить в машину и отвезти в участок – пусть этим психом занимаются другие. «Нет, нет, я не хотел убивать его!» «Он оказался плохим человеком, Радость. И мы убили его за это.» «Нет, нет, нет…» - Артур снова сжался в его голове, замкнулся как раньше и перестал отвечать. Из-за этого любоваться пожарами и беспорядками Джокеру пришлось в одиночку, а заодно и слушать болтовню сидящего за рулем полицейского, который все громче выражал свое недоумение тем, как его подопечному могут нравиться все эти безумия. И не с кем было поделиться переполнявшей Джокера в тот момент радостью от открывающегося ему из окна быстро несущейся полицейской машины зрелища. Но этот миг торжества длился недолго. Чья-то уверенная рука направила машину скорой помощи наперерез полицейской, заставляя автомобили столкнуться на полной скорости. Удар, чуть не приведший ко взрыву, пришелся в водительскую сторону, и полицейский умер мгновенно, даже не успев осознать, что произошло. Джокера бросило вперед и в сторону, с чудовищной силой припечатало головой о стекло, от удара осыпавшееся мелкими осколками. На какое-то время его окружила полная темнота.