***
День был ясный, спокойный. Обычно такое называют затишьем перед бурей. Ей казалось точно так же. Она чувствовала, что сегодня судный день. Для неё. Для них. Джемре судорожно перебирала подол своей юбки, сидя в её — в их — спальне. Дженк отказывался с ней разговаривать и это причиняло много боли, как будто с каждым вдохом в лёгкие попадает игла. Но в такие моменты она представляет сколько пережил он, наблюдая за её истериками и слезами. Он был рядом. Всегда. А сейчас он говорит, что любит её! Готов быть с ней несмотря ни на что, но почему… Почему он не мог появиться раньше, до Недима… До такого как она поняла, что влюблена в него… До того, как весь этот дом принёс столько боли… Встав с кресла, девушка проследовала из комнаты, натыкаясь на папку, лежащую у дверей. «Дело о разводе» гласила жирная кривая надпись на листке. Волна боли вновь захлестнула её. Пытаясь сдержать слёзы, которые лились каждый раз, стоило ей подумать об этом моменте… Она любила Недима, но почему не хотела отпускать Дженка? Почему ей не хотелось, чтобы он уходил от неё? Чтобы оставлял одну… Неужели она настолько эгоистка? Ведь так? Она просто эгоистка? Эгоистка, которая боится остаться одна, да? Просто эгоистка. «Ты убиваешь меня, Джемре! Ты любишь его, он — тебя, а я наблюдаю за этом, слепо веря, что наш брак может быть настоящим!» — сказал он тогда. Раз она любит Недима, а он любит её, почему слова доставляют столько боли.***
За ужином все молчали, как и предыдущие семь вечеров. Шениз заметно похудела, видимо переживая из-за сына, который не ел и никому не открывал. Гнев её был направлен на Джемре, которая пропускала все язвительные оскорбления мимо ушей. Всё это было неважным. Недим постоянно посматривал в сторону шатенки, стараясь удостовериться, что та хотя бы поест. Но на любое замечание от него, матери или Агяха, она отвечала: «Благодарю, я не голодна». Что-то заставляло его нервничать в этот вечер. И только сейчас он понял, оглядывая всех сидящих за столом. Это чувствовали все. Напряжение так и витало в воздухе. Что-то должно было случится, и как только стоило этой мысли проскочить в голове, он услышал скрип ступенек. Дженк даже не постарался привести себя в порядок. Его вид вызывал ужас. Никто его не видел неделю, один раз Недима даже посетила мысль, что тот смотался и запер дверь, чтобы все понервничали. Но тогда Дамла яростно вступилась за него, сказав, что слышала, как этой ночью в комнате по соседству что-то разбилось. Все обернулись на него, открыв рты. Джемре и Дамла поднялись из-за стола, словно готовясь побежать и поймать его, если он начнёт падать. — Сынок… — заговорила Шениз. Её руки тряслись, нижняя губа слегка дрожала, а глаза заблестели. Но Дженк не обращал внимания на весь галдёж, который поднялся в столовой. Одним взглядом он дал понять, что не стоит никому к нему подходить, но от его взора не смог скрыться жест сестры, которая аккуратно подтолкнула Джемре в спину, заставляя ту сделать шаг. И она подчинилась медленно делая маленькие шажки, как будто боялась спугнуть его призрак. — Дженк, — её голос дрожал. Шатен отметил, что она тоже стала выглядеть немного хуже. Но это не мешало ему любить её всем сердцем. Она была прекрасна, даже сейчас, немного взбудораженная, расстроенная и готовая броситься к нему. — Дженк… — Ты подписала? — всё, что он смог сказать своим осевшим голосом. Его глаза встретились с её, а он продолжал держаться за деревянные перила. До побелевших костяшек. — Нет, — она сказала это с такой надеждой, словно пыталась вселить эту надежду в него. Но взгляд Дженка оставался непроницаемым. — Подпиши и покончим с этим, — холодно ответил парень, находя в себе силы и осматривая всех собравшихся. В глазах каждого он заметил нотку боли и разочарования. Ну, конечно, все резко разочаровались в нём. В голове мелькнула мысль рассказать им о Джерен, чтобы его совсем все возненавидели и презирали, как и раньше. Но касание Джемре к его руке подействовало словно удар током и он отшатнулся, замечая как глаза жены заблестели. Испуг. — Давай поговорим, Дженк, я тебя умоляю, давай всё обсудим, — протараторила шатенка, заламывая свои пальцы. — Нам не о чем говорить. — Нет! Есть о чём! Пожалуйста, Дженк, — её голос начал надрываться, когда она заметила, как муж разворачивается и начинает подниматься назад. — Стой, Дженк! Не оставляй меня снова со всем этим! — она кричала, вставая напротив лестницы и рассматривая как мускулы играют под его футболкой. Каких усилий ему стоит развернуться и посмотреть ей в глаза. Вот он шанс. Но для чего?.. — Поговори со мной, давай обсудим! — Что обсудим, Джемре? Ты сама мне всё сказала, ещё тогда, — Дженк не был готов к разговору, он хотел лишь, чтобы она отпустила его. Чтобы сказала, как ненавидит его. — Обсудим нас… — отчаяние, вот что было в этой фразе. Нас? — Нет никаких «нас», Джемре. И никогда не было, забыла? — теперь он не боялся говорить в открытую о том, что их брак ненастоящий, ведь все надежды сгорели тогда, вместе с ним, на чёртов пляже. И даже их слёзы не смогли спасти хоть малую часть. — Ты даже не даёшь мне сказать! Упрямый мальчишка, вот ты кто, Дженк! Ты хочешь, чтобы тебя все оставили в покое, ты хочешь, чтобы было всё как раньше! Чтобы ты был чёртовым Дженком Карачаем, расхитителем женских сердец, донжуаном, парнем, который живёт на деньги отца, маленьким чудовищем, да, Дженк? — Прекрати! — Такой крутой, такой прекрасный Дженк Карачай! Дженк Карачай с каменным сердцем, который боится себя самого! — Заткнись! — Хочешь, чтобы я заткнулась? Так заставь меня! Заставь меня замолчать и просто поговори со мной! — Помолчи, Джемре! — они и не заметили, как оказались напротив друг друга. Стояли нос к носу, их лица разделяли пару сантиметров. — Скажи мне, Дженк, неужели тебе просто сложно поговорить со мной? Обсудить всё, что происходит? Да, я не знаю ответа на твой вопрос. Не знаю могу ли точно ответить взаимностью! Но знаю, что боюсь потерять тебя! Чертовски боюсь, Дженк! Я не знаю, как не слышать твоих язвительных шуток, каждое утро, не знаю, как читать книгу и не обсуждать с тобой героев, не знаю, как не чувствовать запах мяты от футболок, которые ты носил весь день! За это время ты может и не стал моим мужем по-настоящему, но ты стал мне близким! Мой первый поцелуй был с тобой, мой первый цветок был от тебя, моё первое свидание было с тобой, моя первая пошлая шутка тоже была с тобой, как бы глупо это не звучало! Первое признание было от тебя! И я не знаю люблю ли я тебя, Дженк, но просто дай мне время, ладно? Дай мне время! Дай нам шанс, хорошо? Если ничего не получится, я подпишу чёртов развод! Подпишу, слышишь? — к концу своей тирады, она говорила уже шёпотом, так что слышал только Дженк, с блестящими глазами, готовый взорваться. — Ты любишь Недима… — Да, люблю, я не отрицаю этого… Но и тебя я не могу оставить, пусть даже буду самой главной эгоисткой, я не знаю, что это… Но оно здесь, — она взяла его ладонь и приложила к солнечному сплетению. — Вот здесь, понимаешь? — Джемре… — голос был тихий и казалось, что он вот-вот упадёт. — Обними меня, — вдруг сказала она, со слезами на глазах, сильнее цепляясь за руку. — Иди сюда, — он крепко прижал её к себе и только сейчас вспомнил, что за всей их перепалкой наблюдала семья. Но это его и не волновало. Однажды он сказал Джемре, что простит ей всё, несмотря ни на что. Это была правда. И сейчас, после сказанных слов, он был готов вновь почувствовать всю боль. Но раз Джемре готова просто попробовать быть с ним рядом. То он готов. В этот момент время остановилось и всё, что он мог это перебирать волосы своей жены, которая схватилась за его футболку, боясь, что сейчас он её оттолкнёт. На пляже он сгорел дотла. Но сейчас, он чувствовал, что благодаря ей он восстанет из пепла, словно феникс.