***
Говорили Юнги родители, чтобы он держался подальше от всяких странных личностей, но сколько он себя помнил, всегда его тянуло к чему-либо необычному. Ли Джихун также входил в этот список. Подросток неимоверно привлекал Юнги во всех смыслах, будто звал узнать свои секреты, которых, к слову, оказалось немало. Изгой всегда поймет другого изгоя, и их неожиданная дружба — тому доказательство. — Он опять? —с сожалением спросил Юнги. Невооруженным взглядом можно было заметить скованную поступь худого подростка. Юнги сбавил шаг, подстраиваясь под чужую скорость. Сейчас было утро понедельника, все торопились, стремительно шагая кто куда, и из этого потока только он и его друг, Ли Джихун, выбивались, медленно идя в сторону средней школы. Тут не надо владеть сверхдедукцией, чтобы понять очевидное, — родители Джихуна напрочь отбитые. Юнги не так давно начал дружить с аномально тихим пареньком, если его самого еще хоть как-то одноклассники могли вывести на разговор, то Джихуна — никак, из-за чего между ним и классом словно была огромная дыра, учителя и подавно относились к нему так, будто Ли — безнадежный ученик, на которого жалко тратить слова, — с оценками у него полный балаган. Ли Джихун — наглухо закрытая дверь без ручки и замка, открыть которую должен был исключительно Мин Юнги и непонятно как, и непонятно почему, но обязан. — Мы можем тайно позвонить в полицию и сообщить, — предложил Мин. — Читал, что потом устроят в школе проверку учителей, учеников и их семей. Если анонимно, то никто не узнает. После каждого слова он поглядывал на парня, в глубине души надеясь, что этот план сработает, но его друг лишь ниже опустил голову, так и ничего не ответив. Джихун необычный, это Мин и до их первого разговора понял. Джихун хрупкий — любая девочка сильнее его — и имел освобождение от физкультуры. Джихун не глупый, и пусть отметки у него ужасные, он далеко не глупый. Джихун нестандартный, его мышление в корне отличалось от остальных, и порой Юнги не понимал его, но старался угнаться за чужим ходом мыслей. Джихун молчаливый, но Мин по-странному понимал его и без слов, довольно редко ошибаясь в додуманных ответах. — Почему ты с ним дружишь? Он выглядит как социопат и психопат, — легкомысленно произнес одноклассник, которому нравилось общаться с Юнги из-за его порой не по детски рационального поведения. — Не удивлюсь, если он убивает кошек после школы, получая от этого удовольст… И это были последние слова парня, потому что Юнги своими ударами выбил ему челюсть, надолго отправив лечиться. На вопросы взрослых о причинах он молчал, стойко принимая две недели отстранения от занятий, избиения отца, слезы матери, ненависть чужих родителей, порицание учителей. Он ни за что не признался бы, что причиной был Джихун. — «Просто не люблю, когда на меня обращают внимание». — Голос у Ли тихий и немного хриплый. Это был один из тех разов, когда Мину довелось услышать ответ от нового друга, конечно, он надолго запомнил эти слова, поместив их близко к сердцу. Две недели небольшой срок, но для Юнги это было невыносимо, порой он сам не понимал, почему так тянулся к другому парню, но абсолютно точно знал, что с какого-то момента: может с первого разговора, может с первого взгляда, а может с самого рождения Джихун заменил ему смысл жизни. Невинное любопытство, до чего же оно может довести? — Ты же Мин Юнги? — загородил путь какой-то школьник чуть выше и шире в плечах самого Мина. Юнги торопился в школу, желая поскорее увидеть Ли. Наконец его наказание завершилось, остались только походы к школьному психологу. Не желая еще больше задерживать вожделенную встречу, парень обошел живую преграду, за что получил неожиданный пинок в бок. Он упал, разодрав колено и локоть в кровь. — Сучоныш, не зазнавайся, — прошипел старшеклассник. — Уделал моего брата, думаешь останешься в живых? Он, честно, не помнил, как все произошло, но, когда глаза Мина прояснились, он стоял в узком переулке, где воняло мусором, и избивал парня, крупнее себя. Клокочущее в груди раздражение, что Юнги сдерживал с самого начала домашнего ареста, непрерывным потоком изливалось наружу в виде грубых хлюпающих ударов о искореженное лицо старшеклассника. Желание распотрошить бессознательное тело напугало Мина, ярко мигая в голове красными буквами. — «Кровь заставляет меня странно себя чувствовать». — Джихун смотрел, как одноклассник аккуратно дезинфицировал ранку на его коленке — хоть он и освобожден от занятий, раз в два месяца он сдавал нетрудные физические зачеты, отчего травмы неизбежны. — Не надо было тебе меня ранить, — слабо прошептал Мин, смотря на кровавое месиво вместо чужого лица, и, не замечая боли в разбитых костяшках, грустно подумал: — «Теперь я противен Джихуну».***
Джихун становился все мрачнее и мрачнее, и Мин действительно желал это исправить, но не знал как, потому что, если до этого Ли был закрытой книгой, то теперь — закрытой книгой на другом языке, и уровень сложности языка неизбежно увеличивался день ото дня. Юнги был в отчаянии. Но, заметив легкие розовые следы на чужой шее такие, что их нельзя отличить от укуса комара, Юнги был в бешенстве. — Слышал, парни из старшей ищут Юнги, чтобы пригласить потусить вместе. Думаешь, если я побью кого-нибудь, крутые ребята захотят со мной тусить? — школьники посмеивались над другом ровно до того момента, как упомянутый Юнги зашел в кабинет, неизменно следуя за изгоем класса. Последней каплей терпения Юнги была ссадина на скуле Джихуна. Он как-то вытерпел подозрительные следы на тонкой шее, частые синяки на бледной коже, выглядывающие из-под школьной формы, неудобную походку друга и его темные круги под глазами, которые все чаще и чаще были красными — у Ли длинная челка, но Юнги приучился присаживаться перед младшим по разным глупым причинам, чтобы снизу вверх взглянуть в потерявшие свой свет глаза. — «Тебя это не должно касаться. Это дела моей семьи», — ответ Ли был грубым, наверное, на памяти Мина это самый грубый тон, который он услышал от одноклассника. — «Если ты перейдешь черту…» Ему не нужно было договаривать, потому что Юнги, прижатый между стеной и младшим, прекрасно видел свою смерть в глазах напротив. Мин знал, что это не предупреждение, а угроза. Посмей он ослушаться слов Джихуна, умирал бы бесконечно раз самыми ужасными способами, и неважно как, но Ли свое обещание сдержал бы. Окоченевшие от пронизывающего до костей ноябрьского ветра конечности более не были в состоянии поддерживать трясущееся тело. Юнги без сил скатился на холодный пол, стараясь хоть как-то прикрыть белесое пятно на паху. Влажное нижнее белье заставляло тело трястись сильнее, непонятно только от чего больше: от холода, от не отпустившей волны удовольствия или от осознания своего безысходного положения –он целиком и полностью во власти Джихуна. О, невинная первая любовь, насколько ты сурова? Он несколько секунд смотрел на дверь, ведущую с крыши в школу, с надеждой ожидая возвращения ушедшего Ли. Шли минуты, а он все так же был один и сходил с ума. Его безумный смех с примесью плача заглушался порывами студеного ветра, норовящего унести с собой Мина. Джихун пугающий, одноклассники его сторонились, подозревая, что он ради удовольствия издевался над животными. Джихун отталкивающий со своей мрачной внешностью, никто не удивился бы, если завтра сказали, что он совершил суицид. Джихун неблагодарный, потому что все учителя знали, какие хорошие у него родители и условия для жизни и какие у него отвратительные оценки. Джихун противный, особенно парни сторонились его порой липкого взгляда в раздевалке. — Он так таращился на твое тело вчера, мне стало так противно, — прошептал парень в кругу своих друзей, обращаясь к самому высокому среди них, к самому красивому в классе. — Он такой омерзительный, наверное, он пидор, фу, до сих пор не могу забыть его взгляд. — Я об этом долго молчал, — другой парень из компании понизил голос, и его друзья встали поплотнее друг к другу. — Просто этот Юнги, который рядом с ним круги наматывает такой пугающий. Месяц назад на физ-ре я проходил мимо раздевалки и услышал странные звуки, подумал, что это кто-то из вас решил в тихую что-то сожрать, незаметно приоткрыл дверь, а там Ли Джихун дрочил у дальней стены. — Все парни скривились, один из них прошептал, что к этой стене больше не подойдет. — Но это еще не все, — продолжил парень. — За одним из шкафов стоял Юнги, мне показалось, он прятался от того тощего ублюдка и, — мальчишеский голос задрожал, — кажется, он меня тоже видел. Но нас же больше? — с натянутой улыбкой посмеялся парень, но его друзья лишь опустили свои глаза. Никто не хотел связываться с Юнги, о котором теперь ходили самые разные слухи.***
Юнги совсем не против того, что с ним происходило, его даже смешило, когда родители испуганно шарахались его, залитого в чужой крови, после очередного избиения ублюдков, посмевших говорить плохо о Джихуне. — Я никого не убил, — тихо посмеялся он однажды, когда мать плакала, спрашивая, о причинахподобного поведения. — Они все живы. —«Прекрати», — у Ли взгляд ледяной, нетерпящий возражений. — «Я не хочу становиться причиной чьей-либо смерти». Джихун добрый, ему нравилось подкармливать бездомных кошек после школы, но порой они могли по неосторожности поцарапать чужую нежную кожу, Юнги такого не прощал. Джихун стеснительный, особенно в последнее время он стал все чаще краснеть из-за случайно брошенных комплиментов в его адрес, конечно, только от Юнги, если бы кто-то другой заставил Ли краснеть, то Юнги только рад, что умел ломать челюсти. Джихун красивый, у него кошачья форма глаз, милый маленький нос и на вид мягкие, но часто в ранках губы, бледная кожа и тихий смех, который услышать Юнги довелось лишь раз, и то он не особо уверен, что это был смех, скорее усмешка. — Слышала, этот отброс за деньги дает себя поиметь. Мой парень со старшей школы рассказал, — с долей самодовольства выдала яркая звездочка школы. — Что видел, как того выдрали у стенки трое по очереди, и как только их не стошнило. — Если дать ему побольше, согласится ли он сняться в интересном видео? — заговорчески произнесла вторая девушка. — Как только Мин Юнги увидит, какая он дрянь… Юнги волновался. Джихуна не было вторые сутки, и учитывая, что учитель не задает вопросов о его отсутствии, значит родители Ли предупредили классного руководителя. А зная о побоях, которым подвергался младший, Юнги решил для себя после занятий зайти к тому домой. И кому какая разница, что Джихун никогда не рассказывал Мину, где живет, кому какая разница, что Юнги научился абсолютно незаметно следовать за любым человеком? — Это правда? — с шоком спросил учитель у другого. — Этот отвратительный ребенок Ли Джихун. Как только посмел совратить собственного отца, еще и сняться в таком. Юнги вычленил для себя имя Джихуна и сразу стал прислушиваться, но дальнейшее никак не укладывалось в его голове. Джихун соблазнил собственного отца? Джихун продает свое тело за деньги? Джихун снялся в порно? Хоть убейте, но Юнги ни во что из услышанного не поверил. До того момента как на его телефон пришло уведомление о сообщении от младшего, в котором было прикреплено то самое видео.***
Джихуну никогда не нравились люди и это до странного было обоюдно. Эти мелкие букашки, смеющие думать, что они — боги этого мира, хотя на деле любое дерьмо любого животного, насекомого важнее, чем они. Люди были ему противны. И ему было противно, что он сам родился человеком. Джихун ненавидел свою семью — ублюдков, решивших, что раз они его родили, то теперь он должен перед ними пресмыкаться, решивших, что он — их вещь, решивших, что он —их игрушка. Его одно из желанных мечт — вырвать глаза у этих ублюдков, посмевших смотреть на него как на мусор. Джихун терпеть не мог школу и всех в ней, особенно учителей — заносчивых личинок, жаждущих самоутвердиться за счет личинок помладше. Он презирал тупых людей, которые его окружали каждый день, неспособных элементарно решить правильно тест. И каждый день он отговаривал себя от убийства всех вокруг. Порой ему казалось, что он слишком добр к другим, но потом понимал, что никто не достоин его доброты, он лишь побрезговал замарать свои руки в зараженной идиотизмом крови окружающих его червей. Сдерживать себя было сложно, но Ли смог. Потом началась средняя школа — возможно, самое ненавистное Джихуном время. Время, когда черви вокруг него решили, что Джихун такой же как они, даже хуже, когда осмелились поглотить его с головой. Они сделали летальную ошибку. Все началось незамысловато, банально. Джихун всегда подозревал, что его отец — не его отец, они не были похожи ни в чем. И уж тем более, когда этот мужчина начал ругаться со своей женой, младший Ли понял, что ложь матери спустя четырнадцать лет все же раскрылась. Джихун лишь с улыбкой смотрел, как не отец избивал эту изменщицу и лгунью, как таскал ее загрязнные в крови волосы по дому, как насиловал всем подряд ее грязные гениталии и как эта женщина проклинала его, Джихуна, своим грязным потасканным ртом. Он лишь смеялся и надеялся, что она поскорее помрет жалкой смертью. Правда, ему тоже порой доставалось, да так, что все тело бывало в синяках, но Джихун молчали своим молчанием быстро надоедал пьяному мужчине, который потом переключался на визжащую женщину. В один день за Джихуном увязался парень, смутно похожий на него внешне, его звали Мин Юнги. Джихун ненавидел и его тоже. Его вечные расспросы, вечное пребывание рядом, вечная помощь, доброта, Ли в Юнги бесило все подряд, а в особенности бесила семья Мин, где все счастливы и любят друг друга. Ему захотелось уничтожить эту семью.***
Ли планировал спокойно в своем темпе влиться в жизнь Юнги, пока неожиданно вечно визжащая женщина не выбежала из дома, оставляя пьяного мужчину один на один с Джихуном. Это был первый раз, когда эта чернь прикоснулась к нему. И Ли решил сначала изничтожить семью, давшую ему жизнь. — «Просто не люблю, когда на меня обращают внимание», — это был первый раз, когда Ли соизволил ответить кому-то таким длинным предложением. Ему было любопытно, как глубоко падет Мин Юнги в его бездну, в которой он жил с рождения. Джихун всегда хотел попробовать втянуть кого-нибудь в свое безумие, но достойных вокруг не было, а Мин вызвался добровольно. Для начала Юнги должен стать его игрушкой, которая и дышать не будет, если Ли запретит. В мире Мин Юнги должен существовать лишь один человек — его бог Ли Джихун. — «Кровь заставляет меня странно себя чувствовать», — тихо сказал Ли, смотря на сидящего перед ним на коленях Юнги с каплей самодовольства. Кровь действительно странно влияла на Ли, особенно после первого раза с не отцом. Когда его силой взяли на скрипучем и старом, но мягком диване, пропахшем блевотиной. Диван был отвратительно зеленого цвета. Этот мужчина долго не возился и сразу начал вбиваться, что Джихун щеку в кровь стер об отделку дивана, но быстро кончив, червь ушел. Ли не двигался — не мог двинуться, и продолжал смотреть на ужасные желтого цвета часы, ощущая липкую сперму вперемешку с кровью. Он ненавидел всех. Женщина вернулась с ярким розовым вишневым тортом в руках, наверняка из своей кондитерской остатки притащила, чтобы застать очередной раз, когда Джихуна имели на диване. Увидев ее тупое удивленное и злое лицо, парень не мог не улыбнуться сквозь боль, одарив эту суку фальшивыми стонами удовлетворения, пока ее муж как последний кобель кончал в окровавленную дырочку. Ли искренне смеялся, не замечая своих слез. — «Тебя это не должно касаться. Это дела моей семьи», — хотелось безумно улыбаться, потому что Юнги так быстро превратился в послушную собаку. Можно было и побаловать. Ли прекрасно видел возбуждение второго от его грубого голоса и действий. Его окружали извращенные черви, заслуживающие лишь смерти. Он стал замечать, что с его телом что-то не так. Джихуна стало возбуждать мужское тело, запах мужского пота, вид воображаемых растерзанных, расчлененных и убитых мужчин. Из-за этого ему хотелось убить себя — его не должны возбуждать отвратительные черви ни живые, ни мертвые — но каждый раз останавливался, желая сначала отомстить всем на свете. — «Прекрати, я не хочу становиться причиной чьей-либо смерти». — Конечно, Ли хотелось добавить «пока что». Пока что пусть спят, едят, срут, ебутся сколько душе угодно, но потом Джихун насладится их страданиями сполна. План был готов, но еще не дозревшим, Ли хотел подождать до перехода в старшую школу, но курком послужило тело Джихна. Оно сломалось окончательно. Не отец стал прикасаться к нему не так часто, как раньше, и это сказалось на теле Джихуна. Тело, что сдалось на милость троим парням. Джихун, который запомнил каждого из них и пообещал себе найти их и убить. Все школьники — это ничтожная шваль в глазах Ли, и они не разочаровали Джихуна предложив сняться в весьма занятном видеоролике. Он не согласился лишь для вида, но, боже упаси, кто на самом деле хотел услышать его ответ, когда в мире существовала грубая сила? Его родители — это дно общественности, бывшая шалава, играющая теперь роль убитой жизнью матери и жены, простившей измену мужа, но не простившей сына, о котором, кстати, с ее же слов начались слухи о «сыне, соблазнившем своего отца», и педофил-насильник, склонный к жестокости и насилию, объясняющий другим о произошедшем так — «меня напоил возбудителем мой сын, я сопротивлялся, но наркотик затуманил мой взор, и он заставил меня возлечь с ним, да простит бог мне этот грех, видит он, я не виновен». Все люди — лживые твари.***
Джихун буквально дополз до дома. Видеоролик было волнительно снимать, особенно, когда знаешь, что все эти люди в будущем умрут от твоей руки и тогда смеяться последним будет он, ведь его ручной пес готов к использованию. От наполнившего желудок спермы было неприятно: боль в желудке усиливалась с каждой минутой, тянуло блевать, да и голова кружилась нещадно. Джихун отправил сообщение Юнги с милым видео. Пересилив свое почти добитое тело, он со зловещей улыбкой направился в гостиную — к тому мужчине — ведь, нужно встретить Мина правильно. Ублюдка даже уговаривать не нужно было. Мужчина, будучи в трезвом состоянии, накинулся на подростковое тело, словно странник в пустыне на бутылку воды, приговаривая что-то в духе «твоя мать проститутка», «ты на нее так похож», «ты такой узкий и мокрый», «ты тоже возбужден». Джихун действительно возбудился, воображая, как будет измываться над мертвым телом не отца. Юнги не задержался, ворвался в чужой дом без приглашения прямо в самый пик, когда этот мужчина оттягивал волосы Джихуна назад, заставляя прогнуться в пояснице до хруста, и глубоко кончил с протяжным стоном. Падение с небес обратно на землю чревато последствиями. Со стоном боли он свалился с подростка в следующую секунду, нож торчал из его бока. Схватившись за оружие, Юнги беспощадно перекрутил древко с неким любопытством, словно не ожидал, что люди могут настолько громко выть от боли. На фоне криков был громко включен телевизор, где шел документальный фильм о каком-то очередном безумном грабителе с жаждой крови. Ли с невесомой улыбкой вгляделся в экран с багровыми зацензуренными кадрами. Сама судьба подтвердила истинность выбранного им пути очищения. Джихуну нужно было сыграть свою роль на отлично, чтобы Юнги окончательно стал таким как он — исключительным психопатом. Он начал судорожно плакать и кричать, стараясь оттащить свое истерзанное тело от дерущихся, натянул на тело первое попавшееся— пиджак этого мужчины. Не отец Джихуна — взрослый человек, а Юнги — школьник, который несмотря на свою ожесточенность долго пытался добить мужчину. В результате борьбы они перевернули всю мебель вверх дном, уничтожили почти все добро, нажитое этими тварями, в зале и коридоре и перешли на кухню. Внезапно входная дверь снова открылась. На пороге стояла та женщина, зовущая себя матерью, и услышав странный шум, ринулась в сторону разрушенной кухни, где встретило ее остывавшее тело мужа и школьник с ножом, стоящий чуть поодаль. Она первым делом добежала до мужа — он лежал у самого входа на кухню — и начала остервенело орать: — Не спи! Не закрывай глаза! Прошу, открой их. Затем взгляд ее злой со слезами уловил движения Юнги. Он был почти без сил после убийства взрослого кабана, шатался из стороны в сторону, но клейкую от остывшей крови рукоять взял покрепче, замечая, как эта дрянь схватила один из раскиданных по полу кухонных ножей. Женщина не успела толком встать на ноги, как рука ее не удержала оружие. Керамическое острие при падении пробило кафель. Красная жидкость начала ручьем течь из ее раненой шеи, окрашивая в алый острый осколок вазы, торчавший из нее, ее одежду и разбитый кафель. Она осела в стремительно разросшийся гранатовый бутон под собой, из последних сил оборачиваясь туда, откуда пришелся удар. На уровне ее взгляда сидел ее ненавистный сын. Из-за его потрепанного внешнего вида, испугу и слезам в глазах женщина на долю секунды поверила в чужое отчаяние. Лишь на долю секунды. Протянув руки так, словно Ли хотел обнять эту женщину, он благополучно спрятался за ней от линии взора Юнги. — Старый кабель опять ебал меня, — одними губами произнес Джихун со свирепой ухмылкой, в последний раз встретившись взглядом с разъяренной женщиной при смерти. — Отродье, — было ее последнее слово прежде, чем она упала на липкий и запачканный пол. Ли отскочил от трупа с ужасом в глазах, начиная еще сильнее впадать в истерику. Юнги не мог больше это выносить, он в два шага подбежал к парню и втянул в свои объятья, не обращая внимания на кровь, усыпанную пятнами на его школьной форме. — Все в порядке, я рядом, — тихо прошептал Мин, сильнее к своей груди прижимая трясущегося парня, мягко похлопывая его по плечам в знак поддержки. Джихун с улыбкой прислушался к бешено стучащему чужому сердцу. Тум. Тум. Тудум. — Юнги, они смотрят на меня, ее глаза, они обвиняют меня в смерти, Юнги! — кричал Ли. Ему было смешно до омерзения. Так сильно хотелось прикрепить эти мешки с дерьмом к капоту автомобиля и проехаться по всей стране, весело крича на каждом углу, что они умерли от его руки, что такая участь ждет всех в этом мире.***
Юнги мягко провел рукой по макушке плачущего парня, оставив легкий поцелуй на лбу и с грустью подметив, что сильнее замарал младшего. — Они заслужили смерть. Ты ни в чем не виноват, Джихун, — уверял Мин. Они стояли в теплых объятьях друг друга в доме, пропахшем кровью и спермой. И было так спокойно, так правильно. Мин слегка оттянул Ли от своей груди, вглядываясь в заплаканное и жалкое лицо парня, ради которого готов на что угодно. Сердце его разрывалось при виде чужих слез, ему хотелось, чтобы Ли всегда улыбался и смеялся. — Я, — на грани слышимости произнес Джихун. — Я хочу в ванную. Не задавая лишних вопросов, Мин поднял худого парня на руки как принцессу и понес на второй этаж в ванную комнату, куда их направил младший. Ли сидел на краю ванной, пока набиралась теплая вода, а на его коленях покоилась голова Мина. Он что-то бубнил в колено Ли, полностью растворившись в ощущении нежно перебиравших его волосы тонких пальцев. — «Так похож на ничтожную собаку, » — весело подумал Ли. Хват на волосах усилился, и Джихун с силой поднял до этого лежавшую голову, с оскалом на губах встречаясь с шокированными глаза Мина. — «Он улыбнулся!» — Радости Юнги не было предела. — Думаю, воды достаточно, — сказал Ли. Не стесняясь своей наготы, парень прошел мимо уже возбужденного Юнги и залез в воду, полностью расслабляясь, откинул мешающую челку назад — температура была в самый раз. Он любил принимать ванну, особенно после целого дня в компании тошнотворных тлей. — Поможешь мне? — он обратился к притворившемуся предметом декора Юнги. Джихун даже не уточнил с чем помочь, Юнги тотчас же оказался на коленях у ванной, преданно смотря на легкую ухмылку на красивом лице. От теплой воды, окрашенной в светлый розовый оттенок, шел слабый пар, сквозь который взгляд Ли становился ласковым и благодарным. Парень с легким волнением поверхности воды протянул свою тонкую руку. Без лишних слов Мин прильнул к ней, как котенок к матери, и начал ластится. Наученный лишь доверять Джихуну, Юнги и сам не заметил, как оказался в ванной напротив своей милой смерти. Промокшая одежда мешала, но рука, сжимавшая волосы, не позволила двигаться без разрешения. — Помоги, — с нажимом сказал Ли, потянув Юнги к себе. Заметив чужое возбуждение Мин оторопел. В его взгляде читалось благоговение, смешанное с глубочайшей, почти темной похотью. Взрывоопасное сочетание. — Я-я не могу, — слабо ответил парень, при этом не имея ни сил, ни желания отворачиваться от чужой плоти. — Можешь, — строго прикрикнул Ли. Когда, Ли потянул Юнги на себя, тот по инерции упал на худое тело, полностью с ним погружаясь в воду с головой. Вода была теплой, но чужие губы были обжигающе горячими и желанными. Только нехватка воздуха заставила их выплыть на поверхность. Юнги решился аккуратно дотронуться до своего бога руками, но его тотчас шлепнули. Непонимающе взглянув на безэмоциональное лицо напротив, Мин слегка отодвинулся, но не успел он сделать какое-либо еще движение, хватка на макушке вновь появилась и всей силой затащила под воду к стоящей плоти. Юнги не успел нормально вдохнуть воздуха. Он сильно брыкаля, но Джихун и не думал отпускать, помогая себе второй рукой. Наконец почувствовав свой член во рту другого, Ли начал агрессивно толкаться, в почти переставшего сопротивляться парня. Лишь его мягкий заботливый язык, работающий со стопроцентной отдачей, доказывал, что Юнги еще не захлебнулся. Последние толчки было самыми тяжелыми для Мина. Он чувствовал, что с каждой секундой его сознание мутнело, но несмотря на такую ситуацию, он был вне себя от счастья, стараясь всеми силами служить Джихуну. Кислород резко ударил по легким, обжигая. Но смотря на расслабленного Ли, который с полузакрытыми глазами, открытым лбом и легким румянцем, Юнги осознал, что не против умереть таким образом. — Помочь? Этот вопрос был чисто риторическим. Чужая красивая ступня уже надавливала на похотливую плоть Юнги, который даже на пороге смерти был возбужден до предела. Джихун придвинулся к парню, охватывая его голову, погружаясь в медленный и тягучий поцелуй.***
— Они уже начали вонять, — с отвращением произнес Джихун, неторопливо спускаясь в подвальное помещение. Удобно у современное время: можно уволиться просто написав сообщение или же попросить отгул на недели две. Мертвых людей никто искать не станет, если никто не знает, что они мертвы. Никто не станет искать школьника, если он просто позвонит родителям и скажет, что на недельки две на время каникулы побудет у друга, тем более, если школьник — подросток, который и прежде мог пропасть на несколько дней. — Ты уже проснулся. — С усмешкой сказал Ли, подойдя к единственной койке, на которой лежал человек с раздробленными ногами. — Кажется, ты опять превзошел мои ожидания, Юнги. — Все для тебя, мое счастье, — хрипло и радостно ответил Юнги. Раздробленные ноги нужно было лечить, но Мин отказался даже от элементарной дезинфекции, просто потому что «Но это же сделал ты, я хочу, чтобы это осталось как память об этом дне». — Время звонить твоим родителям. — Нет, — отчаянно прошептал Юнги. — Я не хочу, чтобы ты уходил. Давай сбежим, улетим, неважно, но мы должны быть вместе, Джихун. Так странно человеческое сердце, но еще страннее человеческий разум. — Больше невозможно обманывать соседей и коллег моих родителей. Рано или поздно они все узнают, — спокойно объяснил Ли, аккуратно сев рядом с приподнявшимся парнем. Но ужаснее, когда и сердце и ум работают в унисон друг с другом. Мин хотел что-то сказать, но он не имел права отказываться от их последнего поцелуя, только не от него. Для кого-то две недели — это совсем немного, а для кого-то они сродни двадцати годам совместной жизни, где один доверяет второму свою собственную жизнь, а второй учится ценить жизнь данную ему на хранение. — Ты должен уехать с родителями, — грусть сквозила в голосе Ли. — Когда я со всем разберусь, я заберу тебя снова. — И никто не помешает нам быть вместе, — закончил чужую мысль Мин. Юнги обнял Джихуна крепко, и на прощание оставил легкий поцелуй на пушистой макушке.