***
Работа в цветочном магазине бывало выводила из себя по ряду причин: клиенты, вечно захаживающие в магазинчик, чтобы познакомиться и выбить номерок симпатичного продавца-консультанта, большие заказы, на которые еле хватало цветов, а порой и не хватало, заказы онлайн, которые через некоторое время отменялись, просто дождливые дни, когда спасающиеся от дождя люди случайно забегали в магазинчик, и по окончанию непогоды уходили, так и ничего не купив, часто зарплату задерживали — и это самое неприятное. — Они уже неделю задерживают зарплату, — недовольно говорил молодой человек, убирая засохшие листья, но получив в ответ очередное задумчивое угу, добавил: — Ли Джихун, тебе что, совсем наплевать на зарплату? Джихун сидел у кассы и тупо пялил куда-то в одну точку, на самом деле его, правда, не особо волновали деньги, к тому же получал он столько, что при людях говорить стыдно, да и самому себе стыдно говорить. Сон, в котором был Юнги, его волновал гораздо больше. — Да ну тебя, как обычно на своей волне, — обиженно произнес мужчина, присев рядом с Ли, на вид ему было столько, сколько и Джихуну. На нем был такой же рабочий фартук, и металлический бейджик, где было выгравировано имя — Чхве Сынчоль. — Мне вчера опять снился Юнги-хен, и этот сон был слишком уж странным и таким реальным, — поделился своими тяжкими мыслями Ли, не переставая смотреть в пустую стену с небольшой дырой от гвоздя, на котором в прошлом месяце висела фотография, а вот, что или кто был на ней изображен Джихун не помнил, — даже если сильно напряжется — не вспомнит, — только голова разболится от таких манипуляций. Со скамьи старшей школы являясь для Ли товарищем, Чхве был в полной мере осведомлен о жизни своего многострадального друга, которого жизнь нехило так потрепала. — И? — поинтересовался он. — Что на этот раз приснилось? Ли медленно повернулся в сторону коллеги с непонятным выражением лица, и что бы оно не означало, Сынчоль удивился, мало, когда сны с участием погибших членов семьи, взвинчивали состояние друга до такой степени. — Мне кажется, Юнги-хен жив. Это были последние слова, которые хотел бы услышать Чхве, ведь умом он понимал, что с Джихуном творилось то, что в простонародье обозвали посттравматический синдром, и без разницы, что прошло столько времени после несчастного случая, но сердцем он очень хотел поддержать товарища и сказать, что, да чертов Юнги-хен жив. — Но, — наконец произнес Сынчоль, склоняясь к зову разума, — ты уверен? Ты сам говорил, что он умер, прости, прямо на твоих руках. Возможно его слова и образумили Ли, но только на какие-то минут полтора, потому что дальше мужчина начал выдвигать самые нереальные и сумасшедшие теории о своем якобы выжившем брате-близнеце, — будь он неладен. — Он жив, я это знаю. Я чувствую, — как припадочный говорил Джихун, раскачиваясь на стуле из стороны в сторону, — он хочет мне отомстить за смерть родителей. Он меня убьет. — Его начало трясти. — Эй, эй. — Сынчоль схватил друга за плечи и заставил посмотреть на себя. — Тише, хочешь позвоню Мингю? Он заберет тебя домой, думаю, остаток смены я смогу проработать один, посетителей в такой дождливый день все равно мало. Не смотря на то, что Ким Мингю не особо нравился Сынчолю, от этого он не переставал являться бойфрендом его лучшего друга и единственным человеком, которому можно было доверить малыша Джихун-и — школьное прозвище Ли, которое придумал Чхве в их первую встречу, ведь тогда Ли был сам не свой и боялся всего подряд, чем не малыш? Услышав имя любимого, мужчина более осознанно посмотрел на Сынчоля, склонив голову в сторону, и повторил: — Мингю? — Да, Мингю, — проворчал он, одной рукой придерживая Ли, а другой уже набирая знакомый номер. Причин, по которым Чхве недолюбливал парня своего товарища, было большое количество, но самая главная причина скрывалась далеко от чужих глаз, ну, по крайней мере, она была хорошо скрыта от Джихуна, он явно не похвалил бы Сынчоля за его желание застрелить Кима. Ну, не сошлись они характерами, с кем не бывает, вроде бы два самых важных человека в жизни Ли, но вели себя как кошка с собакой, правда, только когда Джихун этого не видел. А на такое поведение уже были свои причины.***
Весна и дождь как синонимы, так и Мингю и нежность — одно и тоже для плачущего Джихуна. Сегодня в очередной раз небо было затянуто грозными тучами, готовыми в любой момент вылить тонну дождливой воды на небольшой городок. Чего нельзя сказать о Ли, который залил соленными слезами своего парня полностью. Прошла неделя после того загадочного сна с участием старшего близнеца, и ровно неделю Ли не мог нормально спать, каждую ночь по несколько раз просыпаясь от кошмаров. Он пугался всего подряд, говоря, что Юнги придет по его душу. — Вижу, даже ты устаешь, — шепотом сказал Чхве. Большие мешки с недосыпом красовались под глазами Сынчоля, ведь он впервые так долго в одиночку смотрел за магазинчиком, но придя в гости к другу — сам Ким соизволил позвонить ему, был удивлен тому, насколько вымотанным был Мингю, на плечах которого весь в слезах и соплях заснул Джихун, и все трое знали, что это ненадолго. — Сам-то не лучше выглядишь, — огрызнулся Ким, уложив спящего на мягкий диван. — Я хотел поговорить о Юнги. Сынчоль вскинул брови: — С чего это ты о нем захотел поговорить? — Наверное, из-за такого поведения Джихуна или из-за недосыпа, мне начало казаться, что в нашем доме реально есть кто-то посторонний. Тяжело вздохнув, Мингю прикрыл глаза, прекрасно осознавая какую чушь говорил, он ожидал чего угодно от Чхве в ответ, но получил только такой же тяжелый вздох. — И? — подытожил Сынчоль. — Ты думаешь, что это Юнги-хен? В доме было тихо, и была эта тишина столь плотной, что мешала дышать. Как заметил Чхве, часы были остановлены, вероятно Ли настоял на этом, ведь нет ничего пугающего, чем тиканье часов глубокой ночью, окна были плотно закрыты и зашторены так, что звуки внешнего мира не могли проникнуть сюда и нарушить это ощущение застоя и затишья перед бурей. — Да, — ответил Ким. С силой закусив губу, мужчина попытался успокоиться, но такие слова от самого вменяемого в компании бросали в дрожь. Сынчоль до самого конца не хотел верить в происходящее, но в такой ситуации ничего не оставалось, кроме как принять ужасную истину, что так смахивала на умелую ложь. — На днях, — начал Чхве, — у магазина я нашел записку, подумал, что детишки играются. — Он вытащил из рюкзака помятый листок. — Угадай, умеют ли мертвецы писать записки? Ничего не ответив, Мингю взял протянутый листок, раз за разом вчитываясь в одно единственное слово, написанное до боли знакомым почерком. — «Месть», — вслух прочитал он. — Либо он не умер и все эти годы следил за нами, либо это приветик из ада. — Надеюсь, что это второй вариант, невозможно представить человека, выжившего после такой резни, — отозвался второй, — страшнее живого Юнги-хена ничего нет, Сатана по сравнению с ним милый щеночек. Мурашки пробежались по спине Чхве от осознания того, что Юнги возможно жив. — Убить своих родителей для него было плевым делом. Он получил от Кима недобрый взгляд, говорящий заткнуться, они затронули запретную для этого дома тему. — «Он прав, Юнги тогда был ранен смертельно, до сих пор помню его вываливающиеся внутренности. Довольно сложно поверить, что Юнги, которого я собственноручно убил, оказался живым», — Ким пытался все рационализировать, но выходило из рук вон плохо. — Пойдем на задний двор, не хочу, чтобы Джихун случайно услышал хоть что-нибудь о своем брате, — сказал Мингю, аккуратно укрыв своего любимого пледом. От такой сладкой сцены Чхве скривился, но послушно двинулся в сторону кухни, где находился выход на задний двор. На улице целый день шел дождь, а по вечерам моросило, из-за чего температура упала в несколько раз, и не скажешь, что весна. На заднем дворе недалеко от небольшого сада была широкая скамья, на которую сели мужчины, не обращая внимания на то, что она промокла. — Будешь? — спросил Чхве, протягивая другому пачку сигарет, — хотя помнится, ты бросил еще в выпуском классе, когда узнал, что Джихун терпеть не может никотин. — Он посмеялся своим школьным воспоминаниям. — Ага, — отозвался Мингю, выдыхая белый воздух, словно успел затянуться. — Он и до сих пор не любит, когда рядом с ним курят. — Они так похожи, но в тоже время совершенно разные, эти близнецы Ли. Даже зная хена с младшей школы, я, наверное, до сих пор путаю их, на работе иной раз посмотрю на Джихуна и вижу Юнги-хена, — выдохнул Чхве, — тогда вспоминаю, как удивился впервые увидев Джихуна в старшей школе, уж подумал, что Юнги-хен ожил, хотя о чем это я, насколько мы поняли, он и так жив. — Да, и отдавать ему Джихуна я не собираюсь, — решительно подчеркнул Ким, — он псих полнейший. Сынчоль боязно оглянулся: задняя дверь дома была прикрыта, никого поблизости быть не могло, что позволило немного свободно задышать. Взглянув на рядом сидящего Кима, он улыбнулся уголками губ: — Мы, кажется, впервые вот так сидим вдвоем. Мингю молчал, но его дыхание выдавало напряжение. — Псих полнейший? — повторил чужие слова Чхве раздраженно, — мне кажется, психом можно назвать и тебя. — Ким нахмурил брови, но перебивать не стал. — Ты меня жутко раздражал, когда на втором году средней школы хен заставил меня подружиться с тобой, видите ли, потому что наш маленький Мингю хочет дружить с большими мальчиками, мерзость. — Мужчина быстро докурил сигарету и продолжил с большим ядом: — Ты думал, я этого не замечал? Как ты вечно хвостиком за хеном тащился, своим влюбленным взглядом облизывая его каждый раз, и плевал я на то, что вы из одной школы и что ты был его хубэ, это тебе все равно не позволяло влюбляться в него. — Сынчоль затих, но немного погодя грустно добавил: — В психов не стоит влюбляться. В Джихуне ты видишь Юнги-хена, вот и возишься с ним, верно? В вечерние часы район, в котором они были, всегда затихал, словно кладбище, лишь изредка проезжали автомобили с уставшими водителями, направляющимися в уютный дом. Белая луна затянулась одеялом из серых облаков, которые на утро отяжелеют и станут тучами. С заморозками пришел и пронизывающий ветер, чей одинокий вой с легкостью мог стать причиной бессонницы многих людей. — В последнее время я плохо сплю из-за Джихуна, но не могу перестать любить его, — ответил Мингю, — может в начале он мне и нравился тем, что похож на Юнги, но со временем воспоминания о нем стерлись и заполнились Джихуном. Он особенный. Рефлекторно Сынчоль скривил гримасу, он не понимал, как можно любить этого плаксу, хотя и брат его не лучше — псих, что только за семья были эти Ли? — У Юнги-хена был свой мотив убийства, — как-то неуверенно сказал голос за спинами мужчин. Они резко обернулись и увидели Ли, пытавшего сдержать свой нервный срыв, его всего трясло — он был в домашней одежде в такой холод. То ли лунный свет так падал, то ли он замерз настолько, что губы посинели. Сынчоль хотел спросить, как много он услышал, но вздрогнул, когда Ли истошно закричал, обессиленно падая. — Джихун, — вскрикнул Мингю, еле успев подхватить упавшее без сознания тельце Джихуна. — Все в порядке, я рядом.***
На памяти Джихуна из всех запахов больничный, пожалуй, самый запоминающийся. Последний раз больницу посещал в старшей школе, когда ему было необходимо ходить к клиническому психологу, до сих пор на мурашки пробивало, стоило вспомнить запах спирта в помещении, а на улице — запах сигарет, Ли по сей день не мог понять, почему у больниц так много дымят, — обычно отвечают, что не от легкой жизни курят, знать бы еще, что это означает. Звон будильника юношу заставил проснуться и приподняться. — Почему я в больнице? — спросил он у себя, попутно ища источник трели. Палата была небольших размеров со всем необходимым, из общей монотонности выбивались лишь зеленое постельное белье, да странная картина то ли Пикассо, то ли Роршах, — Да, где чертов будильник? Звенело совсем рядом, Ли обернулся, пошарился под подушкой — ничего, свесился с края кровати — под кроватью тоже было пусто. Вдруг Джихун замер, осознавая, что трель была только в его голове. — Все в порядке, — шептал он себе успокаивающе. Память медленно подкидывала обрывки холодного вечера, когда он без сил свалился, но Мингю успел его поймать. — Мингю? Нужно позвонить ему, чтобы забрал меня отсюда. Он немного успокоился, когда не нашел своих вещей в прикроватной тумбе, мало ли они могли быть и у медсестер. Небольшое головокружение призвало сесть его обратно на жесткую кровать. — Все же нехило я приложился головой, — сказал он, нащупав бинты на макушке. Дверь в палату тяжело открылась с противным скрипом, обычно так открывалась их входная дверь в дом, — Джихун ни раз просил Мингю позвонить в службу по замене дверей, но они каждый раз это откладывали. В помещение в светло-зеленом медицинском костюме медбрата зашел Сынчоль, он улыбнулся как обычно, открыв в блокноте нужную страницу. — Привет, Джихун-а, сегодня ты спокойнее, чем обычно, — дежурно сказал мужчина, на автомате начав проверять температуру и давление пациента. — Привет, — начал Ли, но тут же отдернул себя, — стоп, в смысле? Когда ты устроился медбратом в больнице? Чхве удивленно вкинул брови и как-то более глубже заглянул в глаза юноше и переменился в лице, тут же попытавшись улыбнуться и незаметно отойти назад, к двери. — Правило ХХ: если ранее невменяемый пациент стал осознанно вести себя, не стоит делать резких движений, и плавно удалиться из палаты. Немедленно позвать лечащего врача, — в панике шептал мужчина, вслух сказав: — Я скоро подойду, подожди немного. Ли так и остался сидеть на кровати, ведь Чхве сказал, что скоро подойдет, остается лишь ждать его. — Чего это он вырядился во врача, что-то не припоминаю за ним желания помогать другим людям, — пытался отвлечься Джихун, раскачивая в воздухе свои свисающие ноги, взгляд его зацепился за желтые настенные часы, с улыбкой подметив, что дома у них такие же. Недолго погодя дверь вновь отварилась со скрипом, впуская в палату очередного человека в белом врачебном халате, чей приход заставил зацвести улыбку на лице у юноши — Ким Мингю собственной персоной. — Мингю, — вскрикнул радостно Ли, уже подбегая к своему любимому, чтобы обнять. — Ты всегда был таким высоким? Джихун выжидающе смотрел снизу вверх на каменное лицо мужчины, который вскоре слегка оттолкнул юношу, беря в руки очередной блокнот и записывая что-то невообразимо важное о столь опасном пациенте. — И ты туда же? — попытался пошутить Ли, — вы с Сынчолем решили разыграть меня? — Ли улыбнулся. — Что за маскарад? — Как интересно, — наконец заговорил Ким Мингю, наклоняясь, чтобы взглянуть в чужие глаза, — Ли Джихун? Джихуна слегка насторожило подобно поведение мужчины, и он мято ответил: — Да? — Неужели столько недель не пропали даром и мы наконец вытащили тебя. — На лице Кима читалось радость и капля безумства, которая окончательно оттолкнула Ли, чья интуиция визжала об опасности. — Ч-что тут происходит? — Но никто не собирался отвечать на его вопросы. Темный кабинет с единственным освещением в виде небольшой настольной лампы вызывал весьма смешанные чувства у юноши, которому надели наручники и затолкнули в этот кабинет ничего не объяснив, сколько бы он не пытался рассказать людям, что он Ли Джихун двадцати пяти лет, флорист, лучший друг Чхве Сынчоля, возлюбленный Ким Мингю, его никто не собирался слушать. Словно из темноты появившийся мужчина заставил юношу вздрогнуть и застыть на месте, и его лицо так же было знакомым. — Вернон? — не сдержался Ли, чем вызвал широкую улыбку у пришедшего. Он сел напротив Джихуна. — Удивлен, что ты меня помнишь, в прошлую нашу встречу ты, мягко говоря, был не в себе, все норовил укусить меня, — с улыбкой говорил молодой человек, рассматривая свои документы, но взглянув на юношу и встретив непонимание, он улыбнулся еще шире. — Что-то мне подсказывает, что ты не помнишь меня. — Ли только пожал плечами, не то чтобы он не помнил милого парнишку из соседней пекарни. — Меня зовут Чхве Хансоль, но мое рабочее имя Вернон, и я твой адвокат. — Но зачем мне адвокат? Тем более адвокат, который совсем недавно был продавцом в пекарне, — он не мог молчать в такой момент, прекрасно осознавая абсурдность всего происходящего. — А это уже интереснее. Начну с начала? — Джихун кивнул, и адвокат продолжил: — Приблизительно два месяца назад в доме на улице К в районе Х было совершенно жесточайшее убийство: господин Ли и его супруга были убиты шестнадцатилетним сыном, коим являетесь вы, Ли Джихун. — Чужая улыбка становилась шире. — Обвиняемый не сопротивлялся при аресте, но вскоре начал нападать на всех людей без разбору. Проходить тест на психологическое здоровье отказался. Вас были вынуждены поместить в этот прекрасный хоспис для душевнобольных, коим вы и являетесь, исходя из ваших последних результатов тестирований по выявлению психологических отклонений. Вам что-нибудь говорит имя Мин Юнги? — Ли Юнги? — поправил адвоката шокированный Джихун. — Мне кажется шутка затянулась. Вернон хватит, прекрати это. Ли встал и попытался уйти, но не смог — наручники были прикованы к столу. — Мин Юнги — это ведь ваш любовник, которого вы решили сдать? — все не унимался Вернон. — Давайте вы успокоитесь, и все мне расскажете? Возможно произошло какое-то недопонимание. — Ничего я не буду говорить, — уже кричал Ли, пиная то стул, то стол, чем немного раздражал адвоката. Прошло полтора часа, а они все еще сидели в этой темной комнате, адвокат, казалось, с безразличием вчитывался в бумажки с данными о нашумевшем деле, — даже если мальчишку посадят, он будучи таким бескорыстным адвокатом получит немало внимания. — Ли Юнги и я — братья близнецы, — начал свое повествование Ли, — до шестнадцати мы жили как все подростки в обычной семье с любящими родителями, но вечером после выпуска из средней школы мою семью зарезал какой-то псих и скрылся. — Пауза длилась довольно долго, Джихун собирался с мыслями. — Мой отец, моя мать, мой брат — все погибли в ту ночь. Весной я с опозданием поступил в старшую школу, где подружился с Чхве Сынчолем — моим лучшим другом и Ким Мингю — моим возлюбленным. Вплоть до вчерашнего вечера мы были втроем. — Опять пауза, адвокат ухмыльнулся видя, что его подопечный, что-то активно пытался вспомнить. — Перед тем как упасть в обморок, я случайно подслушал их беседу. Они говорили о моем брате, о том, что знали его уже давно, о том, что это он убил наших родителей, и о том, — Джихун медленно поднял взгляд на Вернона и продолжил шепотом: — что Ли Юнги живой, и он хочет убить меня. Адвокат засмеялся, хлопая в ладоши: — Я безумно рад, что наткнулся на это интереснейшее дело. Так вы утверждаете, что Мин Юнги — ваш брат близнец, который ожил, чтобы убить вас? — Ли с задержкой кивнул, даже не стараясь исправить чужую ошибку. — Изумительно. Включить свет, — крикнул адвокат. В следующее мгновение комната налилась белым светом, обнажая все то, что было скрыто под тканью темноты. — А вот и потерявшийся Мин Юнги, — воодушевленно сказал Вернон, подкатывая к столу каталку, в которой сидел юноша, с ампутированными ногами, ужасно худой и смутно напоминавший Ли Юнги, но в тоже время они сильно отличались. — Ну, вы рады встрече горе-подельники? Не представляете сколько сил я потратил, чтобы найти это подобие человека. — Ч-что тут происходит? — потерянно спросил Ли, даже не ожидая, что ему ответят. — Тебе все это лишь казалось, Джихун-а, — как гром среди белого неба хрипло произнес Мин Юнги. И неожиданно для себя Ли зарыдал в голос, не до конца осознавая происходящее, но понимая, что голос этого измученного юноши и его «Джихун-а» звучат до боли по-родному. — Юнги, — выл в голос Джихун, хватаясь за сердце и совершенно чужой манерой сказал: — Я так скучал.