***
Как прекрасно весеннее утро, Как чудесен весенний рассвет! Облака, как воздушная пудра, И в них нет ни печали, ни бед. Они словно танцуют, порхая, Где-то там, в вышине, в небесах! В нежном солнечном свете растая, Мчатся вдаль на своих парусах! Не узнать им ни горя, ни счастья, Всё, что чувствуем мы на Земле! И пускай их обходят ненастья, В голубой, столь загадочной мгле. Дарья Шапиро***
Россия распахнул свои серо-голубые очи. Сначала до него не дошло, почему он проснулся в чужом, совершенно не знакомом ему доме вместо своей кровати в детдоме, под раздражающий звук будильника, лицом лёжа на какой-нибудь очередной книге, которую он читал уже раз десять. Ведь абсолютно все книги, которые есть в детдоме, он уже прочитал, ведь новые привозят крайне редко. Но сейчас не об этом. Немного так полежав, тот всё же удосужился приподняться на локтях. Кстати говоря, самочувствие было уже значительно лучше, по крайней мере тело не так ломит и голова не трещит по швам, создавая иллюзию, будто прямо сейчас расколется пополам. Росс невольно прошёлся взглядом по комнате, про себя отмечая, что окна всё так же зашторены, а если посмотреть на пол под ними, то можно увидеть, что солнечный свет пытается проникнуть в комнату. В камине уже не горит пламя, это подсказывает утренняя тишина, так как потрескивание дров не слышно, но зато, если прислушаться, можно уловить какие-то звуки из другой комнаты, видимо СССР уже на ногах. Также Федерация отметил, что, по всей видимости, его никто не собирался будить, а двери в комнату до сих пор были закрыты, из-за чего появлялось чувство некой защищённости от этого мужчины. Хотя не совсем была ясна такая самозащитная реакция, ведь Совет не сделал парню ничего плохого, даже наоборот, спас его шкуру, принёс к себе домой, обработал раны… Скорее тут сыграл роль его уж больно странный, в какой-то мере жуткий, грозный вид. Повалявшись в «постели», которой служит русскому диван, ещё минут пять, тот всё же решил встать. После аккуратно сложил перепутанный им же самим плед и положил на ручку кресла, к слову, в отличие от дивана, кресло кожаное и чёрное. Далее Россия подошёл к зашторенным окнам, раздёргивая у всех трёх окон занавески, тем самым позволяя утреннему солнечному свету «заползти» в гостиную, лаская практически каждый предмет своим теплом. Зажмурившись и сладко потянувшись, РФ с неохотой и даже с какой-то небольшой внутренней неуверенностью двинулся в сторону двери, дабы выйти из гостиной в коридор и найти самого хозяина дома. Хотя Росс дом не знает совершенно, только гостиную успел изучить, да и вообще толком неизвестно, что здесь да как, что значительно усложняет задачу. Робко подойдя к заветным дверям и так же робко приоткрыв одну из них, Федерация вышел в коридор, стараясь быть как можно тише. Не став разглядывать коридор, русский неуверенно приблизился к внушительным дверям, что были напротив комнаты, в которой он спал. Россия приоткрыл дверь, ведущую, судя по всему, в столовую, ведь посередине огромной во всех смыслах комнаты стоял длинный стол из ели, еле заметно отдавая приятным запахом этого дерева. Стены с потолком неизменно из досок, а вот пол уже покрыт белоснежной плиткой, в которой отражается абсолютно всё - настолько она чистая. На потолке, над столом, такая же люстра, как и в гостиной: золотая, со свечами. Если встать лицом к столу, то напротив него расположено три окна - такие же, как и в комнате, из которой вышел Россия, разве что занавески тут бежевые. Справа от стола — такие же массивные двери, которые, вероятно, ведут на кухню, поскольку оттуда доносились звуки шкворчания масла. По периметру стола стоят стулья, покрытые мягкой, белоснежной обивкой из искусственной кожи. Сам стол покрыт белоснежной скатертью, а на нём, посередине, а также справа и слева стоят серебряные канделябры с семью свечками, что образуют некий треугольник: самая большая посередине, далее с двух сторон — по средней свечке, затем поменьше, а в конце — самые маленькие. Около центрального канделябра, по обе стороны от него, стоят глубокие плошки, такие же белые. В левой плошке — фрукты, а в правой - виноград. Стоит отметить, что фрукты свежие, даже можно увидеть, как на утреннем солнце блестят ещё не высохшие капельки воды, стекая с недавно помытых фруктов. Напротив каждого стула стоит по тарелке и хрустальному фужеру с золотой окантовкой, а рядом, на тёмно-серой салфетке, аккуратно разложены столовые приборы: вилки, ножи и ложки, начиная десертной и заканчивая столовой. На стене напротив двери, через которую вошёл русский, висит большая картина с каким-то очень красивым пейзажем заката, что нарисовал, судя по всему, весьма и весьма талантливый художник. Чуть дальше от стола находится небольшой круглый столик цвета горького шоколада. На нём, в центре, стоит лампа и небольшая ваза с ландышами. Вокруг столика располагаются два бархатных серо-голубых кресла, а под столиком - белый и кажущийся очень мягким ковёр. Здесь всё так богато и… Дорого, элитно?.. Вскинув взгляд и посмотрев зачем-то на картину ещё раз, Россия направился к двери, находившейся справа, и приоткрыл на щёлку. Да, всё же это кухня. На полу так же, как и в столовой, была плитка, только чёрно-белая, выложенная в шахматном порядке. Есть столешница из отполированного дерева, больше напоминающая вытянутой стол, и барные стулья, тоже белые. Над столом - слэб со свисающими лампочками. Чуть дальше, у самой стены, располагаются плита, раковина, ещё одна столешница, только уже та соединена с раковиной, и так далее, а над этим всем - подвесные шкафчики. Ещё есть шкафчики снизу, а рядом, справа, довольно большой холодильник. На потолке - люстра, такая же, как и в столовой. Слева - широкое окно с бежевыми занавесками, а также дверь из хвои, что ведёт на улицу, в сад. А самое главное на данный момент на кухне — СССР, что стоит возле чёрной плиты, что-то жаря. Как только Росс приоткрыл дверь, Союз тут же неожиданно подал голос. — С добрым утром, Российская Федерация. Я думал, ты проспишь дольше, — причём даже не обернулся, но ведь, чёрт, как-то узнал, что парень высунулся! А ведь тот дверь без единого звука открыл!Странно? Очень!
Триколор застыл в проёме, но вскоре тряхнул головой и ответил, сочтя невежливым проигнорировать или сделать вид "якобы не услышал" или "меня тут и вовсе нет", что было бы крайне грубым. — И Вам доброе, — сказал тот. — А… СССР, сколько времени?.. — немного неуверенно добавил парень, немного потупив, после же приоткрыл дверь чуть больше и нормально зашёл, становясь около двери. — 9:28, — спокойно ответил Советский, едва заметно взглянув на время, которое показывает микроволновка. — Россия, иди в столовую, я сейчас приду. — опять же неожиданно выдал мужчина, из-за чего Федерация вздрогнул, но после, кивнув, удалился с кухни, дабы не мешать хозяину дома «творить». Уходил он оттуда с мыслями наподобие: «Девять часов… Все уже точно заметили наше с ребятами «исчезновение»… Нам полнейший пиздец…». Не спеша подросток подошёл к стулу, что напротив окна, отодвинул его и неспеша приземлился на белую сидушку, продолжая думать о своём. Примерно через пару минут возня на кухне прекратилась, и из кухни вышел СССР с двумя серебряными подносами. Он обошёл стол, поставил первый поднос перед Федерацией, а второй — перед собой, и сел на стул прямо напротив России. Парень вздрогнул из-за неожиданного появления коммуниста, но после, чуточку потупив взгляд в стену, соизволил посмотреть, что же ему подали на завтрак. На серебреном подносе стояла тарелка, в ней - пять только что приготовленных сырников, рядом с которыми лежит малиновое варенье. Также на подносе стоит стакан с кристально прозрачной водой, фарфоровое блюдце, на котором разместилась чашка с чаем, сахарница, и на салфетке, около тарелки, лежат столовые приборы: вилка и чайная ложечка, предназначенная, судя по всему, для варенья. РФ перевёл взгляд со своего завтрака на Союза, который всё это время смотрел на него. — Приятного аппетита, — прозвучал хрипловатый, но очень приятный басистый голос, чьим хозяином и являлся сам мужчина. Кстати говоря, Россия только сейчас обратил внимание, что Союз был уже не в той одежде, в которой тот увидел его впервые, а в обычном, стареньком тёмно-чёрном свитере, камуфляжных штанах и чёрных носках, правда, странным казалось то, что коммунист до сих пор был в ушанке, а на руках оставались перчатки. — Приятного, — прозвучал ответ из уст Росса, после чего они ели в тишине.***
Прошло около десяти минут. СССР уже съел свой завтрак и поэтому просто наблюдал за Россией, что изрядно напрягает того, хотя виду он старался не подавать, спокойно дожёвывая последний сырник и смотря на тарелку. Кстати говоря, собственноручная стряпня Союза оказалась невероятно вкусной, даже вкуснее еды, что готовит тётя Маша, повариха в детдоме. Хотя та готовит просто великолепно, но у Союза всё же в десятки раз вкуснее. Быстро доев и выпив чай, РФ наконец-таки поднял голову на егеря, сразу же неожиданно встречаясь с его взглядом, который тот, что удивительно, до сих пор не отвёл, даже когда объект его изучения всё же посмотрел на него. Немного помявшись, Федерация всё же выдал: — Эм… СССР, спасибо Вам за завтрак, было очень вкусно… — на что получил одобрительный кивок. И вот, только РФ хотел встать со стула, как вдруг Союз подскочил со своего, благодаря чему предмет мебели благополучно падает на пол, создавая приглушённый грохот. РФ дико напугался, чуть ли не падая со своего стула, но всё же смог удержаться. СССР начал принюхиваться, что выглядело в принципе странно, в глазах отражается пламя ярости, которая с каждым вдохом разгорается всё больше и больше. Дыхание сбитое, яростное. Зрачки начинают быстро бегать по столовой, словно ища что-то, но уже буквально через пару секунд останавливаются на России, остававшемся в оцепенённом ужасе. — Иди в гостиную, быстро! — прорычал неожиданно егерь. Голос изменился. Он стал грубым, приказным, стальным, с хрипотой от явной ярости. Россия быстро выходит из «транса» и, совершенно не задумываясь, слетает со стула, бежит к двери, открывает её, подбегает к двери, что ведёт в гостиную и чуть ли не заскакивает в неё. Он слышит, как мужчина придавливает дверь, закрывая её плотнее прежнего, слышит тихий, еле уловимый поворот ключа, с помощью которого его запирают здесь, в этой комнате. Сердце бешено стучит, интуиция буквально орёт, что что-то не так, да и к тому же парня заперли в комнате! Да и самое странное, что Россия будто не управлял своим телом в тот момент, когда пронёсся в гостиную, словно это сделало само тело, даже не спрашивая разрешения на какие-либо действия своего хозяина. Он просто чувствовал, что сейчас лучше сидеть, как говорят, ниже травы, тише воды. Триколор скатился по стене, возле двери, держась за голову и пытаясь понять, что это только что было, но, как мы все понимаем, это невозможно.***
Тем временем… Совет закрыл дверь в гостиную на ключ, дабы с пацаном ничего не случилось, да и тот не лез не в своё дело. Ключ, к слову, остался торчать в старинной двери. СССР массивными, большими шагами чуть ли не в три шага добрался до входной двери, после чего так же быстро достал из заднего кармана камуфляжных штанов складной свежезаточенный нож, что было как раз кстати. И вот, уже буквально через минуту-две в дверь постучали костяшками пальцев. Яростный Советский, не раздумывая, распахнул дверь, чуть ли не сдирая её с петель. Разложенный ножик уже в руке, наготове. Как только коммунист открыл дверь, в нос моментально ударил уже до безумия чёткий, но столь противный для СССР запах -запах крови, болота, пороха. Он, не задумываясь, опустил голову, ведь нежданный-негаданный гость ниже его на две, чуть ли не три головы. — Ты как сюда попал, падла?! Какого дьявола ты забыл на моей территории?! Разве я давал тебе право заходить сюда?! — яро прорычал красный, да так, что окна в столовой, куда дверь открыта, чуть ли не треснули. — Как негостеприимно с Вашей стороны, Советский Союз~ — с явным сарказмом и притворной обидой, намереваясь только больше разозлить коммуниста, сказал он. Это был черноволосый мужчина, больше смахивавший на парня, если не на подростка лет пятнадцати. Лицо красное, по середине белый круг с чёрной свастикой внутри. Гладкая, слишком бледноватая для обычного человека кожа, густые ресницы, под которыми скрываются два глаза: алый правый и левый, полностью чёрный, включая белок. Через левый глаз проходит длинный, уродливый шрам, берущий своё начало у скулы и заканчивая лбом. Естественно, шрам проходит и через бровь. На носу — пластырь, закрывающий давний царапок, что тоже стал одним из многочисленных шрамов на его теле. Телосложение довольно худое, можно даже подумать, что данная персона — анорексик, хотя это далеко не так. Мужчина ростом примерно 169 см. Одет тот в белую, даже белоснежную рубашку, на кармашке вышита алая роза. Поверх накинут чёрный плащ с тёмно-серой каёмкой. На ногах - чёрные штаны и тёмно-коричневые меховые сапоги чуть ниже колен, на шнуровке. На голове простая чёрная фуражка без каких-либо знаков, на руках же чёрные перчатки без пальцев. А имя этой не особо приятной личности — Третий Рейх. — Говори, зачем припёрся и вали с моей территории на свою, — прорычал Советский. — Конечно, конечно, — якобы по-доброму улыбнулся Третий. — Я просто пришёл сказать, что они снова прознали про нас всех, вернее говоря про вас и нас. Неты остались нетронутыми, — на этом предложении лицо Рейха приобрело полную серьёзность, без единого намёка на очередной новый подкол. СССР уставился на Тройку. — Чего?! — наконец вышел из «оцепенения» коммунист. — Да. Хочешь - верь, хочешь - нет, но я сам, собственными глазами видел их в лесу. Правда, мы убили тех, что на территории нашей разгуливали в поисках как раз-таки нас, но проблема в том, что их гораздо больше, чем было в последний раз их «оживления», то бишь лет 50 назад. — Пф… — коммунист задумчиво вздохнул. — Это всё, что ты хотел? Тогда пиздуй к себе, я потом по карте проверю, так что обмануть не получится, — произнёс напоследок СССР, захлопывая дверь прямо перед лицом Третьего Рейха и не давая ему больше и слова вставить. Тот же от такой наглости нахмурился, что-то пробубнил себе под нос - судя по всему, какое-то оскорбление - и, развернувшись, ринулся в чащу, совершенно ничего и никого не боясь. Странный тип, одним словом. Совет захлопнул дверь, после чего закрыл её, сложил нож, убрал его на своё законное место, то бишь, в задний карман штанов, после чего раздражённо вздохнул, пытаясь хоть как-то успокоиться, что вроде как получалось, хотя бы из-за того, что этот придурок, как считает и говорит Союз, ушёл. М-да… И снова проблем выше крыши. Эти придурки нежданно-негаданно, как говорится, появились, Федерация на его плечи, как с луны свалился, с охраной надо разбираться, мол: «Какого такого хера вы не уследили, как Третий на территорию попал, запах-то чуть ли не за два километра ощущаете до его появления». И ещё куча всего. Задалбало! За-дол-ба-ло! Далее тот рыкнул, следом же пошёл к гостиной и тихо повернув ключ в замочной скважине, тем самым отпирая комнату, без единого звука открыл дверь, смотря, что делает РФ.***
Чуть ранее… Россия скатился по стене, возле двери, держась за голову и пытаясь понять, что это только что было? Но, как мы все понимаем, это невозможно, ни морально, ни физически. Просидев на полу от силы ещё минуту, Триколор поднялся и начал думать, чем бы себя сейчас занять. Его выбор пал на чтение, его любимое занятие. Не долго думая, парень подошёл к стеллажу, начиная выбирать книгу. В результате его выбор пал на Некрасова, поэму «Крестьянские дети», ну, а почему бы и нет, собственно?