Monstra

      Хруст. Ещё хруст.       Россия надеется, что это хруст не его костей, а какой-то ветки, валявшейся на земле. Потому что эти заросли оказались куда больше, чем парень ожидал. Какие-то джунгли, вот ей богу. Даже животные какие-то имеются. Причем он так же успел упустить из виду того волка - единственный источник света среди этой ночной тьмы.       Федерация сейчас бы, прямо сейчас проклял все, на чем свет стоит, не важно, будь то черепаха, или четыре слона. Ведь пошел в лес посреди ночи, по-сути повторив ошибку, совершенную вместе со своими друзьями не так давно. Но на этот раз один, совершенно один, вслед за какой-то паранормальщиной. А сидел бы тихо, поджав хвост, и высовывался из теплого, уютного, а главное защищённого здания. Где есть еда, вода, кровать и камин. И друзья.       — А я их увижу снова? — вдруг слетели мысли с его уст, этим разрывая тишину.       Но от невеселых мыслей его отвлекло шуршание недалеко, совсем рядом. Ибо Федерация почти вышел из этих непроходимых кустов.       И окончательно вышел из зарослей, потому что все равно терять больше нечего.       В поле зрения, уже на вполне открытой местности четыре светящихся животных стоят недалеко друг от друга, и... Растворяются? И летучая мышь, что осела на ветке вверх ногами, и змея, что выглядывает откуда-то из высокой травы, и лошадь, что рыхлит своим копытом землю, и волк, сидящий все так же смирно и спокойно, обвив хвост вокруг лап. Все они постепенно теряют свою четкость. И от того парень рефлекторно потёр глаза, мало ли, это с его зрением что-то происходит.       Но стоило ему снова взглянуть на животных, как тех на месте уже не было. На их месте, окутанные слабым, но тоже потухающим сиянием аккуратно летели близ к земле наполовину сожженные, пожелтевшие от времени листки бумаги. Точнее страницы.       РФ аж побледнел, поняв, что эти страницы ранее принадлежали тому самому сожженному фолианту в камине. Но больше тот к ним прикоснуться не смел.       Провалившись куда-то.       Сразу в рот и в нос залилась вода, а тело окутали волны, колебание которых чувствовала кожа. Федерация резко и неожиданно погрузился в какой-то водоем, начав верно и быстро идти на дно. И что-то ему подсказывало, что воздуха, рефлекторно набранного в лёгкие, не хватит на время всего погружения. И не смотря на то, что его тело совершенно свободно в воде, тот не может всплыть, да и вообще пошевелить ногой или рукой. Даже головой.       Тело непонятно что сковало, и от этого в груди снова начала наращиваться паника. Но чем больше движений пытался сделать россиянин, тем сильнее у него «онемели» конечности. Оставалось лишь загнанной в клетку птицей пытаться рассмотреть что-то вокруг себя резко мечущимся глазным яблокам, хотя перед ними уже давно всё поплыло и размазалось, представляя из себя лишь дикую смесь чего-то не внятного, что не может понять разум. Всё буквально превратилось в кашу, не говоря уже об органах, которые словно скрутились в один тугой узел от ёбанного страха.       Не сладко потом пришлось глазам демократа, из-за резкого и яркого света, что появился наверху буквально из неоткуда. Они буквально не вытекли из орбит! Росс хотел бы от страха открыть рот, но еще секунда, и его неожиданно куда-то засосало. Как тут все резко и неожиданно случается...       Но рот парень смог открыть в испуганном крике, стоило ему начать откуда-то с неба резко падать. А потом и столкнуться спиной с чем-то твердым. Деревянным, скорее всего.       Не в силах все еще пошевелить хоть пальцем, будто кто-то высосал их, РФ лежал где-то. А чтобы понять, где, хотел рискнуть открыть глаза, но резко передумал из-за появившегося голоса - хрипящего баса - совсем рядом. — Quid enim hic sumus? [Что тут у нас?] — произнесено с явной усмешкой, и после данной реплики парень почувствовал себя уж точно не в своей тарелке. Наверное, это все из-за ощущений на каком-то подсознательном уровне, что над ним нависла угроза.       Чужое дыхание совсем скоро защекотало кожу, заставив тело крупно задрожать. Его обнюхивают. Зачем? — Vir [Человек], — вынес вердикт уже женский голос откуда-то с правой стороны. Такой же низкий и хриплый. Россия жмурился только больше, боясь взглянуть на то, что вокруг него происходит. Кому принадлежат эти голоса и где он вообще находиться. Так еще и промокшая от воды одежда прилипла к талии, от чего было еще и холодно вдобавок.       И сейчас остаётся лишь косить под сраную дохлую жертву, что обычно прокатывает в каких-то мультах, но явно не в жизни. Тело трясётся от холода, а перед зажмуренными глазами уже появляются цветные пятна, пляшущие в разнобой, пока в ушах стучит кровь, а сердце безумно громко и часто бьётся, едва не выпрыгивая на ружу, ломая рёбра к чёртовой матери. — Get ex [Пошли вон], — разрушил, или наоборот нагнал эту угнетающую атмосферу рычащий бас. — Haec est mihi in salutem [Этот человек — моя добыча]       Время как будто остановилось. Окружающие звуки замерли, даже дуновение ветра над ухом не слышно. От этого стало несомненно ещё страшней, и РФ бы сейчас очень хотелось заскулить, как маленький, брошенный, одинокий и беззащитный щенок, которого грозятся съесть дворовые собаки.       И от истины Федерация был не далек.       Что уж говорить о грозном, явно предупреждающем рычании, что исходит откуда-то из нутра, заставляя невольно биться в панике, ощущая себя несчастной жертвой, брошенной на произвол судьбы, словно он один из тех ненужных котят, которых запихали в мешок и бросили в реку. И тут только два варианта: либо принять свою печальную участь, либо пытаться как-то бороться за свою жизнь, что будет глупым решением и лишь ускорит подступление неизбежной кончины, ведь мешок уже опустился на дно в силу привязанного к нему кирпича.       И Федерация, будучи тем самым котёнком в мешке среди остальных, выбирает второй вариант, потому что какая разница, когда он сдохнет; сейчас или потом? Уж лучше попытаться выбраться, чем потом жалеть об этом, но будучи уже практически поглощённым предполагаемой псиной, что, судя по всему, просто громадная. И сейчас совершенно нет дела до того, что говорящая, потому что это уже можно скинуть на глюки после холодной воды.       Внезапно подорвался с места, невольно приковывая внимание «собак», а дальше не открывая глаз понёсся куда-то. Совершенно не зная местности и даже не задумываясь о последствиях. Сейчас есть лишь единственная задача — выжить.       Врезался в дерево, судя по ощущениям, дальше грохнулся на землю, тихо скуля от боли, но подскочил снова, побежал, но в этот раз в разы быстрее, совершенно наплевав на то, что ног уже практически не чувствует, что уж говорить про руки и кровоточащий лоб, которым как раз хорошенько приложился об кору, в следствии заработав неплохие такие царапины, которые противно ныли, ведь была содрана кожа, причём не только на нём, но и на руке, которой спустя пару минут ёбнулся об дерево, но уже другое, более тонкое.       А дальше бежать уже как-то ноги не реагировали. Как будто снова парализовало.       Парня, не прошло и пол минуты, грубо, что последний аж пискнул, схватили за шкирку. И, скорее всего, приподняв над землей, ибо РФ больше не чувствует почвы, на которой он лежал до этого. Зато чувствует стальную хватку, сильно, даже с некой яростью сжимающую его холку.       И это бы повелело вдруг снова ожившему телу поджать ноги, попытавшись сжаться в беззащитный комок, да только Россия не собирается так просто сдаваться, цепляясь из последних сил за свою жизнь.       — Нет! Отпустите меня! — криком, напуганным, но в тоже время и требовательным, бойким, пытался как-то высвободиться Росс, заодно еще махая руками и ногами. Но глаз не открывая, что россиянину в плюс совсем уж не идет. Так как тот просто попадает по воздуху, но никак не по тому, кто его держит.       — Alacer, tunc... Subito [Бойкий, значит... Неожиданно], — хмыкнул «двинутый», но с явной злобой и недовольством. И снова этот чёртов язык, который уже начинает не то, что раздражать, а буквально бесить.       Россия вдруг вспомнил про словарь, который оставил под подушкой. Он бы сейчас пригодился..       — Tu tacere? Bene, solutionem tuam, et erunt pauciores dubitationes [Молчишь? Ну, твоё решение, да и проблем будет меньше], — кинул, явно держа тушу русского без особого труда, как будто она совершенно ничего не весит и её можно сравнить с пером.       Россия вздрогнул от неожиданности сказанных слов, пусть и не понял содержание произнесённого. Но это уж точно не что-то положительное или относящиеся к тому, что его, возможно, отпустят. Это можно понять тупо по ситуации и тому же самому рыку, который, кстати, уже не такой агрессивный и ярый.       Да и потом парень столкнулся с чувством, что его куда-то несут. Похищение?       — Стойте! Куда Вы меня несете? — продолжал делать невозмутимый вид Росс, что просачивалось в его голосе, но теперь это выходило отнюдь плохо. Потому что все больше неизвестности возникает.       А всего лишь стоит открыть глаза.       И сейчас становится понятно, что легче так и держать их закрытыми и махать руками в воздухе, при этом не попадая в чью-то рожу, чем узнать, что за нечто сейчас держит его за холку.       Потому что, блять, это кто угодно, но уж точно не человек. И сейчас уже появляются сомнения на счёт сна, потому что мозг Федерации способен на многое, но, блять, не настолько многое. И вряд ли поистине физическую боль можно чувствовать во сне. Да и сон уж слишком реалистичный, хоть тут и происходит что-то немыслимое.       И Федерация бы тысяч двести проклял рефлексы своего организма. Поскольку глаза он открыл непроизвольно.       И единственное, что он пока что смог увидеть, так это быстро мелькающие деревья и порыв ветра, больно хлещущий по лицу.       Человек просто не способен так быстро передвигаться.       «Что за...»       Перед глазами резко заплясали разноцветные пятна: зелёные, оранжевые, красные, розовые, да чёрт, вообще любых цветов! И всё это при этом, что неожиданно в зенках потемнело, хотя славянин их не закрывал, даже распахнул шире, в попытках разглядеть хоть что-то, от чего те, казалось, вот-вот должны вываливалиться из орбит. Голова закружилась, а в ушах противно зазвинело, перекрывая любые другие звуки, в том числе и тишину, что до этого на буквально пару секунд посетила белобрысого.       Пятна продолжали напористо плясать перед глазами, кружась, смешиваясь, образовывая новые цвета, и складывалось ощущение, что демократ окунул голову в блядскую канистру из под бензина. Пятна словно насмехались над Россией, заставляя дёргаться интенсивней и раскрыть рот в немом крике, который сорвал бы мальчишек голос, но он просто напросто пропал, тоже оказавшись предателем, а тело начало вновь постепенно неметь, начиная с кончиков пальцев ног и распространяясь дальше по туше, захватывая вскоре в свой плен и руки, которые были больше не в силах что-то сделать, со шлепком ударившись об бока России.       Но он не слышал и не чувствовал этого.       Чувство нарастающей паники как огромный паук обплетало практически полностью онемевшую тушку, но сделать что-то опять же не предоставлялось возможным, а огромные волосатые лапы с каждым разом, минутой, мнгновением, чёрт возьми, всё сильнее стискивали Федерацию в своей ловушке, готовясь сожрать его вместе с местами порванной и грязной одеждой, костями, на которых останется окровавленная плоть, которую не удалось обгладать сначала. Вместе с черепом.       Это продолжалось ровно до тех пор, пока разум наконец не дал сбой, хотя бы временно облегчая жизнь РФ и погружая в сон.       И снова точка невозврата.