Ему сгодилась бы любая

Мод нервно ковыряла туфлей чисто вымытый пол кают-компании. Она из последних сил старалась вслушиваться в рассказ Волка Ларсена, но как назло давно уже потеряла нить истории. Только бы он не догадался, что она отвлеклась. Только бы не догадался, как сильно она сейчас боится. Чувство страха преследовало её постоянно, душило и выматывало. Нет, это была не острая паника, которая, должно быть, захлёстывает в момент опасности — перед неминуемой гибелью, например. Страх Мод был куда мельче, он не сковывал всё тело. Ему не требовалось много места, ему было достаточно периодически напоминать о себе ощущением, будто в её животе забыли кучу иголок. Мод не могла забыть этот страх, Мод не могла к нему привыкнуть. Иголки давали о себе знать, когда ей приходилось тихо сидеть в своей каюте, пережидая шторм. И пусть все остальные редко выказывали беспокойство, Мод всё равно боялась. Ей никак не удавалось перестать думать, на какой ничтожной скорлупке их сейчас мотает посреди океана. Мод изо всех сил старалась отвлечься: пыталась читать, пыталась писать стихи. Но противное чувство напряжения не давало ей забыться, не давало расслабиться. Всё, о чём она могла думать, — это как сильно ей хочется назад, домой. Иголки появлялись каждый раз, когда она сталкивалась слишком близко с командой «Призрака». Пока они её не замечали, на их лицах не было ничего, кроме угрюмой тоски от изнурительной работы и паршивого обращения. Но стоило им завидеть Мод, как их тяжёлый взгляд становился к тому же ещё и липким, любопытным. Ей ничего не угрожало, пока она находилась под защитой капитана, но сам капитан… Больнее всего иголки страха втыкались в её живот, когда она оставалась наедине с Волком Ларсеном. Иногда ей думалось, что «Волк» — это не слишком подходящее прозвище. Настоящие волки честнее, они просто убивают свою добычу, а не играют с ней так, как издевательски играл Ларсен. Страшнее всего было от того, что Мод понятия не имела, на какие зверства способен этот монстр. Но рассказы команды, которые она выхватывала краем уха, двое погибших матросов незадолго до её появления, гнетущая атмосфера на корабле, предупреждения Хэмфри Ван-Вейдена, сказанные боязливым шёпотом, — всё это вместе действовало гораздо хуже, чем любая наглядная демонстрация жестокости. Тревога прямо сейчас была совсем не к месту. Она только ещё сильнее мешала сконцентрироваться, и голос Ларсена звучал для Мод, тонущей в собственном беспокойстве, словно из-под воды. Теперь всё, что оставалось делать — это сидеть потупив глаза, крутить в руках стакан, любезно улыбаться и надеяться, что всё обойдётся и Мод скоро сможет пойти спать. И хотя прямо сейчас Волк Ларсен держался с ней непринуждённо и почти любезно, под маской дружелюбия было не скрыть холод недобрых серых глаз. Он был недоволен Мод. Далеко не первый день — и даже не первую неделю. Ей пришлось пойти на крайние меры и стараться поменьше времени проводить наедине с Хэмфри — только бы не нервировать Волка Ларсена лишний раз. Мод давно уже заметила, как тот всегда морщился, завидев её вместе с Ван-Вейденом. Она бы даже сказала, что морщился он страдальчески, если бы речь шла не о таком чудовищном человеке. Ситуация осложнилась, когда в беседах с Мод Волк стал раз за разом заговаривать о Хэмфри. То хвалил его, то рассказывал какие-то случаи, которые находил забавными. А то пытался что-то разузнать с одному ему известной целью. Мод делала всё возможное, чтобы уйти от прямого ответа в отчаянной — глупой, наверное, — попытке защитить Хэмфри. Что бы там ни хотел выяснить Волк — это точно было не к добру. Он сколько угодно мог пытаться запудрить ей мозги, сыграть человека, расположенного к своему помощнику — но этот трюк с ней не пройдёт. Мод слишком хорошо помнила ту лютую ненависть, что звенела в голосе Хэмфри каждый раз, когда он говорил о Волке. Она знала репутацию Ван-Вейдена в литературных кругах: там он считался доброжелательным и на редкость сдержанным человеком. Что нужно было сделать с Хэмфри, чтобы он так сильно возненавидел? Мод боялась это даже себе представить. Но прямо сейчас её заботило кое-что другое: как бы поменьше раздражать капитана своим поведением и отвести от себя его гнев. Хотя… Иногда Мод думалось, что, быть может, гнев был бы не так уж и плох. Во всяком случае, гнев её всего лишь пугал. А выражение ленивой похоти, которое она иногда ловила в глазах Ларсена… Из-за него Мод было не просто страшно — ей все внутренности наизнанку выворачивало. От мерзкого воспоминания Мод невольно передёрнуло. О боже, вот это Ларсен точно заметил! И как ей теперь выкрутиться? — Мистер Ларсен, а не кажется ли вам, что такие истории не годятся для женских ушей? — Хэмфри вовремя пришёл на выручку. Хэмфри, её Хэмфри. Он точно был послан ей провидением. Как иначе можно было бы объяснить, что она встретила на этом кошмарном корабле не кого-нибудь, а человека, давно ей знакомого и близкого, — пусть и не лично, а по метким талантливым статьям? Никто другой не помог бы ей таким хорошим советом, не стал бы за неё так смело заступаться, не утешал бы в моменты, когда отчаяние и страх полностью овладевали Мод… Она твёрдо знала одно: невероятная ситуация, в которую они оба угодили, не могла быть ничем другим, кроме как началом настоящей любви. Любви, которую Мод ждала всю жизнь, которую она искала в стольких мужчинах и всегда неизменно разочаровывалась. В этот раз всё будет по-другому. — Я думаю, дама сама сообщит нам, если ей что-то не по душе, — Волк Ларсен смотрел прямо на Мод своими невыносимыми глазами, — Не так ли, мисс Брустер? Осторожно. Мод отпила несколько глотков, чтобы выиграть время и ответить максимально непринуждённо. — Вы правы, мистер Ларсен, — слабо улыбнулась Мод, — вы ничуть меня не смущаете, я ко многому уже привыкла. Но это было очень любезно с вашей стороны, спросить о моём мнении. Всё время, пока Мод говорила, она глядела мимо Ларсена, прямо на худощавое лицо Хэмфри, сидящего в кресле напротив неё. Хэмфри вдохновлял, не давал Мод растерять последние капли отваги и поддаться панике. Жаль только, что сейчас Хэмфри совсем не обращал на Мод внимания — он не отрывал своих тёмных карих глаз от грозной фигуры капитана. Так было всегда, когда они оказывались втроём. Иногда он настолько пристально следил за Ларсеном, что Мод даже сомневалась, а не забыл ли Хэмфри о её существовании. Она потом корила себя за такую малодушную обиду — кому как не ему знать, насколько опасен может быть Волк Ларсен. Конечно же Хэмфри каждую секунду будет начеку! Мод не могла перестать восхищаться его выдержкой и мужеством. Внезапно два грубых пальца поддели её за подбородок, стиснув кожу. Мод чуть не вскрикнула от боли и неожиданности. Теперь ей некуда было деваться — голову не повернуть, придётся смотреть прямо Волку Ларсену в глаза. — Что-то сомневаюсь я в искренности вашего ответа, мисс Брустер. — холод в голосе, холод во взгляде. Мод вся обмерла. Что ей делать дальше? Мысли беспорядочно метались в голове, как мотыльки в свете лампы. Оправдываться? Возмутиться? Поцеловать его?! — Перестаньте распускать руки! Хэмфри. Опять он её спас. В груди Мод разлилось приятное тепло, но она сдержала порыв широко улыбнуться. Ей ни в коем случае нельзя показывать такие эмоции, иначе она может погубить и себя, и Хэмфри. Удивительно, но пальцы Ларсена разжались, и Мод снова оказалась свободна. Она потёрла саднившую кожу, радуясь избавлению. Ларсен пожал плечами, встал и сделал пару шагов в сторону. Похоже, он потерял к Мод всякий интерес. По крайней мере, на время. Она позволила себе один маленький вздох облегчения. Теперь Ларсен стоял в дальнем углу кают-компании. Плеснув себе в стакан чего-то покрепче, он смерил Хэмфри своим непроницаемым, колким взглядом. — Что бы я ни делал, всё-то вам не нравится, мистер Ван-Вейден. — Волк говорил медленно, но что-то в его голосе насторожило Мод. Она всё гадала, какую игру он затеял. — Даже не знаю, может тут не в моём поведении дело? Он выглядел бы полностью спокойным, если бы не слегка поджатые губы. Мод надеялась, что Хэмфри тоже это заметил и не будет дальше накалять обстановку. Волк Ларсен немного помолчал и продолжил как ни в чём не бывало: — Может дело в вас, мистер Ван-Вейден? В вашем ко мне отношении? Хэмфри тоже поднялся. Мод надеялась, что он сядет рядом с ней, но увы. Ван-Вейден решительно прошёл мимо, ближе к Волку Ларсену, так ни разу даже не посмотрев в её сторону. Мод с досадой опустила глаза. Кажется, у неё даже щёки немного покраснели. Ну как она может быть такой наивной, — конечно же, в такой напряжённый момент у Хэмфри есть дела поважнее, чем оказывать ей поддержку! — Как раз наоборот, Ларсен. Дело в вас. Точнее в том, что в вас кое-что напрочь отсутствует. — Хэмфри говорил чуть ли не с презрением. — То чувство, что подсказало бы вам, как обращаться с такими женщинами, как мисс Брустер, и чем они отличаются от базарных девок. Хэмфри говорил громко, уверенно, отрывисто. Он не сомневался, что правда на его стороне, но разумно ли показывать это так явно? — И сколько бы книг вы бы ни прочитали, всё равно от этого не будет никакого проку. Нет в вас внутреннего благородства, нет в вас человечности. Видимо, с этим надо родиться. То, как прямо сейчас вёл себя Хэмфри, шло вразрез со всеми советами, которые он украдкой давал Мод. Но она-то всего лишь женщина без капли власти, а Ван-Вейден — помощник капитана. Разумеется, ему будет дозволено гораздо больше, чем ей. Волк Ларсен не перебивал и смотрел на него очень внимательно, становясь всё мрачнее и мрачнее с каждой секундой. Неужели Хэмфри не боится? — Для человека, от которого я выслушал столько праведного блеяния про честь, мораль и веру в людей, в вас многовато малодушия, мистер Ван-Вейден. Его голос звучал гораздо более глухо, чем обычно — и от того становилось только страшнее. Мод съёжилась в комок. Она едва не закричала «Берегись, Хэмфри!», но вовремя сдержалась. Хэмфри стоял спокойно и прямо, будто и вовсе не замечая бури, готовой вот-вот на него обрушиться. Он скрестил руки на груди и глядел на Волка Ларсена без капли страха. Даже наоборот. В карих глазах Хэмфри поблескивал новый, доселе незнакомый Мод огонёк. — Хорошо, Ларсен, потому что я больше не вижу смысла что-то ещё пытаться объяснять вам. — Хэмфри пожал плечами с деланным равнодушием. — Обычно у меня от этих объяснений только ещё больше проблем появляется. Мод задержала дыхание. Хэмфри так рискует! И всё только потому, что вступился за неё! Она так хотела взять его за руку, да только он стоял слишком далеко. Ларсен молчал. Его лица Мод не видела — он повернулся к ней и Хэмфри спиной. Костяшки пальцев побелели, правая рука изо всех сил сжимала стакан. Широкие плечи поднимались и опускались в такт сбивчивому дыханию. От всей его фигуры волнами исходило напряжение — напряжение хищника, готовящегося к броску. — Так вот значит, что я такое для тебя? Всего лишь твоя проблема, не так ли, Хэмп? — он засмеялся тихим, невесёлым, напускным смехом. Хэмп? Это кличка такая? Хэмфри нахмурился и бросил быстрый сконфуженный взгляд на Мод. — Вообще-то моё имя Хэмфри… Договорить ему было не суждено. Его слова оборвал оглушительный треск лопнувшего стекла. В руке Волка Ларсена больше не было стакана, а пол вокруг усыпали осколки. Мод до сих пор почему-то держала свой стакан в руке, в точности такой же. Стенки толстенные — а Ларсен просто взял и раздавил их в мелкую крошку. Хэмфри не раз говорил про его чудовищную силищу, но Мод только сегодня впервые увидела всё своими глазами. Ей оставалось молиться, чтобы сегодня никто не пострадал, кроме стакана. Ларсен выругался сквозь зубы и тряхнул кистью руки. Мод заметила, как на ладони порез стремительно растекается красным. — Да у тебя же вся ладонь в крови, — Хэмфри сделал было шаг навстречу, но тут же передумал, — дай мне руку, нужно обработать рану. — Обойдусь как-нибудь без твоей лицемерной заботы, Хэмп. — отрезал Ларсен, делая упор на последнее слово. Хэмфри протянул руку вперёд, к Ларсену, в примирительном жесте. Совсем как дрессировщик, пытающийся утихомирить разъярённого зверя. — Ты не моя проблема. — Хэмфри говорил спокойно, размеренно, хоть это и явно тяжело ему давалось. — Ты сам для себя проблема. Мод потёрла лоб в замешательстве, потому что отношения Волка Ларсена и Хэмфри представлялись ей совсем другими. — Да неужели? И почему же ты в последнее время так старательно меня избегаешь? Говоришь со мной, будто я и не личность вовсе… — Ларсен на секунду запнулся и тяжело вздохнул. — А так, всего лишь неудобство какое-то. Мод и вообразить себе не могла, что этот человек способен на такую горячность. Нет, она конечно видела, как он злится или громко отчитывает матросов, — но это же горячность совсем иного рода, не то, что сейчас. Для такого нужно иметь сердце, живую душу — всё то, чего Волк Ларсен, очевидно, был напрочь лишён. Даже глаза его преобразились. Они больше не поблескивали серой сталью — в тусклом свете кают-компании они стали глубокими и яркими, синими с жёлтым отливом. Или это всё не более, чем великолепная актёрская игра? Хэмфри предупреждал её, что Ларсену нравилось изображать откровенность. Скорее всего, сейчас был как раз один из таких моментов. Вероятно, именно поэтому Хэмфри не торопился проникнуться порывом Ларсена. Вместо этого он скрестил руки на груди и процедил с осуждением: — О, для Лича и Джонсона, например, ты был ещё каким неудобством. Смертельным неудобством. Волк отвернулся чуть в сторону, избегая взгляда Хэмфри. Сейчас он смотрел прямо в сторону Мод, но вряд ли видел хоть что-то перед собой. — Вот именно, что для Лича и Джонсона. Они меня ненавидели, и это было за дело — признаю. Да и остальные… Я привык, что меня обходят стороной, у них у всех есть хороший на то повод. Но ты, Хэмп? Ты не Лич. И не Джонсон. Что я тебе-то сделал? От того, как Ларсен говорил, у Мод даже чуть-чуть защемило сердце. Нет, она помнит всё предостережения — нельзя ему верить. Нельзя. И всё же Мод невольно залюбовалась. Окровавленная рука, резкие тени на высоких скулах, глаза, горящие гневом и ещё чем-то, эмоцией, которой Мод не получалось дать определение… Красиво. Идеальный байронический герой. Не знала бы Мод про все его зверства, она бы решила, что перед ней предстал кто-то вроде мистера Рочестера из «Джейн Эйр». Всегда такой спокойный и собранный, Хэмфри не на шутку разгорячился. От рассудительного литератора не осталось и следа. И откуда в нём взялось столько темперамента? — Тем, что душил меня? Бил меня? На моих глазах по собственной прихоти расправлялся с неугодными тебе матросами? Хэмфри набрал побольше воздуха в грудь и продолжил уже чуть медленнее: — Да, я тебя боюсь и избегаю. Но ты сам говорил, что мне следует относиться к тебе, как к тигру или акуле. Ну так и чем же ты так недоволен? Всё это время Хэмфри не сводил своего потемневшего взгляда с Волка Ларсена — даже сейчас упрямо уставился на его спину. Теперь-то Хэмфри наконец мог видеть Мод. Она всё ждала хоть какого-нибудь ободряющего знака с его стороны: кивка, подмигивания — хоть чего-нибудь. Но Хэмфри почему-то упорно игнорировал её. Мод сделалась человеком-невидимкой — и это ей совсем не нравилось. Хэмфри то и дело ходил с места на место, сверля Ларсена пристальным взглядом, губы его подрагивали, загорелые щёки потемнели ещё больше от прилившей крови. Заметно вздымающаяся грудь выдавала, как тяжело ему было сдерживать своё беспокойство и возмущение. Почему-то Хэмфри невероятно шёл этот вид. Вот бы он когда-нибудь так же на Мод посмотрел, так же страстно и взволнованно. И сказал, что любит. Волк Ларсен обернулся и теперь тоже внимательно следил за Хэмфри, наклонив голову чуть вбок. Весь душевный надрыв сошёл с его лица, и Мод снова явственно могла видеть, кем — а точнее, чем — Ларсен был на самом деле. Зверем. Умным и опасным зверем. Неприятный холодок пробежал по её спине. — Но почему-то ты стоишь и так вот запросто споришь со мной, — в голосе Волка появились угрожающие нотки, — если ты так меня боишься, то откуда тебе знать, что я ничего тебе не сделаю прямо сейчас? Он попытался было сжать раненую руку в кулак, но вздрогнул, поморщился и снова распрямил ладонь. Похоже, тот злополучный стакан, лежавший теперь кучей осколков на полу, здорово выручил Хэмфри и Мод. — Дай мне обработать рану. Пожалуйста. — Хэмфри опять протянул руку навстречу. — Я в порядке, — прорычал Ларсен и спрятал ладонь за спину, точь-в-точь как упрямый ребёнок. Пожалуй, это было даже почти забавно. Хэмфри, кажется, думал по-другому. Он с досадой развёл руками и заговорил уже почти без злобы, больше с усталостью: — Я правда не понимаю, чего ты от меня хочешь. Ты держишь меня здесь исключительно по своей прихоти. Так, потехи ради. — Помощником я тебя сделал тоже потехи ради? — огрызнулся Ларсен. А ведь и правда. Мод мало понимала в морском деле, но разве отношения между капитаном и первым помощником могут строиться на вражде и ненависти? Каким образом Хэмфри вообще получил должность помощника, если всё было так, как он Мод рассказал? Если он и правда Ларсена всегда на дух не переносил? Мод внимательно взглянула ещё раз на Хэмфри. На его честное, благородное лицо, сейчас, в порыве страстей, ставшее ещё более красивым. Должно быть, Мод просто невнимательно его слушала. Или что-то неправильно поняла. В конце концов, ему точно не было смысла ей врать. — А с чего я должен думать по-другому? Каждый раз, когда я рядом с тобой, я не могу расслабиться, у меня всё в горле от страха пересыхает. — Хэмфри нервно сглотнул. — Мы все для тебя не больше, чем игрушки. Мы? Значит, он всё-таки про неё помнил… А ещё она кое-что чуть не забыла. Хэмфри предупреждал её — здесь, на море, всё совсем не так, как она привыкла. Здесь царили другие законы, делавшие её опыт и знание жизни бесполезными. Это мужской мир, жестокий, непонятный. Женской интуиции здесь не было места. Очень неразумно с её стороны считать себя умнее, чем её единственный друг и защитник. — Ты хочешь, чтобы я перед тобой оправдывался, что и почему я делаю? Хочешь, чтобы я опять тебе что-то доказывал? — хотя Ларсен до сих пор был в гневе, в его порывистых движениях и блеске глаз читалось что-то затравленное, даже отчаянное. — Может для начала хоть какую-нибудь благодарность продемонстрируешь? — Тебе что, так важно услышать мою благодарность? — опешил Хэмфри. Волк мрачно пожал плечами: — Я столько времени с тобой нянчился. Мод понятия не имела, о чём он говорил и как соотнести это с рассказами Ван-Вейдена. Впрочем, она уже, кажется, привыкла. — Спасибо. Серьёзно, спасибо. Ты многому меня научил. — даже с Мод Хэмфри ещё никогда не говорил так мягко. — Хотя методы твои та ещё дрянь, конечно. Уголки губ Ларсена тронула тень искренней улыбки: — Последнюю часть мог бы и опустить. — Покажешь наконец свою руку? — Хэмфри тоже улыбнулся. В этот раз Ларсен наконец-то неохотно протянул ему ладонь. Ван-Вейден бросил один короткий взгляд, покачал головой. — Садись, сейчас я всё принесу. — Хэмфри махнул рукой в сторону стола, подальше от Мод. Она даже не удивилась. Никто так и не обратил на неё ни малейшего внимания. Мод раздумывала над тем, чтобы предложить свою помощь. Они оба наконец-то замолчали — если она хочет вмешаться, то лучше возможности не будет. Только вот Мод всё равно было не по себе, она боялась совершить что-то, о чём позднее пожалеет. В конце концов, Мод никогда не была смелым человеком. Так что она выбрала просто наблюдать дальше. Хэмфри был так увлечён промыванием раны и бинтованием, будто у него в жизни не было занятия интересней. Если он так бережно и чутко обрабатывает грубые лапы Ларсена, то… Мод оглядела свои ладони — мягкие, очень маленькие даже для женщины. Наверно, их гораздо приятней держать в руках, чем ладони мужчины. Она вздохнула грустно и мечтательно. Ларсена получалось рассмотреть гораздо лучше. Она как-то привыкла думать, что Волк был гораздо старше Хэмфри. Но сейчас, освещенный тусклым, почти уютным светом лампы, Ларсен выглядел лет на десять моложе, чем обычно. Морщины на лбу и вокруг рта не то чтобы разгладились, но стали заметно мягче. Мод никогда не приходило в голову, но, похоже, что Ларсен вполне мог бы быть примерно одного возраста с Хэмфри. Было очень странно видеть его таким. Глаза прикрыты, лицо, обычно жесткое и сосредоточенное, было полностью расслабленным. Ларсен улыбался с прежде несвойственной ему теплотой. Сейчас он больше всего был похож на кошку, которая довольно щурится в руках хозяина. Нет, кошка — это что-то слишком безобидное… Скорее не на домашнюю кошку, а на тигра. На прирученного, готового замурлыкать тигра. Ей пришло в голову ещё одно странное сравнение. Та старая сказка про Красавицу и Чудовище, а ещё это бинтование ран… У Мод в детстве была книжка с очень похожей сценой… Да нет, глупость какая. Чем дольше Мод здесь сидела, тем абсурдней становились её мысли. Это была романтическая история про любовь, а тут двое мужчин — ну какая здесь может быть романтика? Обеспокоенный голос Хэмфри нарушил её задумчивость: — У меня пальцы совсем огрубели, не получается быть осторожным. — У тебя до сих пор очень мягкие руки. Даже удивительно, как так получилось. — Волк не изменил своего благостного настроя. — Ты же вроде не отлынивал от работы. Хэмфри разочарованно вздохнул: — То есть на руки настоящего мужчины они до сих пор не похожи? Странный вопрос. Но это не первый раз за сегодня, когда поведение Хэмфри вызывало у Мод недоумение. — А почему тебе это так важно? — Волк Ларсен тоже удивился, но ладонь из рук Ван-Вейдена не убрал. Да что он там вообще так долго бинтует? Разве рана такая серьёзная? — Я просто хочу почувствовать себя настоящим мужчиной, в конце-то концов. А с тобой… я сам не знаю кем я себя чувствую. — Значит, общение со мной как-то угрожает твоей мужественности, что ли? Даже на расстоянии Мод отчётливо видела, как зарделись уши Ван-Вейдена. Он несколько раз открывал и закрывал рот, но так и не смог ничего проговорить. Волк засмеялся. Искренне, открыто, добродушно: — Отвечать необязательно, Хэмфри. Мод не могла сказать почему, но на редкость ласковое, почти мечтательное выражение в глазах Ларсена заставило её смутиться и отвернуться. Она не должна была видеть этот взгляд, ей не полагалось видеть эту улыбку. Всё это предназначалось Хэмфри и только Хэмфри. Мод встала, но тут же замерла в нерешительности. Идти к себе в каюту? Подойти к Хэмфри? Ей наверно давно следовало бы уйти. Она чувствовала себя преступницей просто за то, что всё ещё остаётся здесь. С другой стороны, Хэмфри именно ради неё ввязался в этот опасный спор. Он защищал её, рискнул всем, усмиряя гнев Ларсена. Будет чёрной неблагодарностью уйти и оставить своего защитника одного. Она сделала пару шагов в сторону Хэмфри, перебирая в голове, как бы ей обратить на себя внимание, что можно было бы сказать. Этого не потребовалось — она оступилась, и под туфлёй громко хрустнул осколок стакана. Хэмфри резко обернулся, вскочил из-за стола и подбежал к ней. — Мод?! Простите, мисс Брустер, кажется я з… Ларсен, вы… — в глазах у Хэмфри плескалось замешательство, граничащее с паникой. — Вы, мистер Ларсен, своей сценой отвлекли меня от того, что мне всё это время было по-настоящему важно! Мисс Брустер, простите, что вам пришлось видеть всё это. Как вы себя чувствуете? Хэмфри бормотал ещё какие-то извинения, а Мод бормотала в ответ, что всё хорошо, толком не слушая его. Она со странным, почти болезненным любопытством смотрела, как Ларсен устало трёт пальцами лоб, спрятав лицо в ладонях. Ей даже удалось услышать, как сквозь сложенные руки он едва слышно шептал: — Господи, господи, а я ведь так и знал… Бессмысленно, всё было бессмысленно… Кажется, Ларсен почувствовал, что на него смотрят — во всяком случае он быстро поднял голову и уставился Мод прямо в лицо. Она не успела отвернуться, и теперь их взгляды встретились. От страха она судорожно вцепилась в рукав Хэмфри. Эти глаза. Блеклые. Серые. Ледяные. Злобные. Никто и никогда ещё не смотрел на неё с такой ненавистью. Перед ней сидел монстр, и этот монстр готов был растерзать её прямо сейчас. А ведь она чуть было не начала думать о Ларсене, как о человеке… Почти позабытые иголки страха вонзились в её внутренности с новой силой. Мод была не в состоянии отвести глаза. Наверно, именно так — неотрывно, обречённо — кролик смотрит на удава, приготовившегося его сожрать. Но всё очень быстро кончилось. Ларсен закрыл глаза на пару мгновений, сделал глубокий вдох. Когда он опять открыл глаза, он выглядел совсем как обычно: снисходительное угрюмое выражение лица, упрямо поджатый рот. Как будто дверь захлопнулась. Он обратился к Мод и Хэмфри — сухо и неестественно учтиво: — Вы правы, мистер Ван-Вейден. Мисс Брустер, я надеюсь, что вы простите меня. Моё поведение было недопустимым. Она пыталась унять своё всё ещё бешено бьющееся от страха сердце: — Нет-нет, что вы, всё в порядке. — А теперь мне нужно вас покинуть. Пришло время сменить рулевого, а мы тут засиделись. Спокойной ночи! Хэмфри и Мод так и замерли на пару минут: он внимательно провожал взглядом Ларсена, а она всё ещё держалась за локоть Хэмфри, как утопающий держится за спасательный круг. Пришлось приложить усилие, чтобы разжать закоченевшие от страха пальцы. Наконец Мод едва смогла выдавить из себя: — Спасибо вам, Хэмфри, — она сама удивилась, до чего слабо звучал её голос. — На моём месте так поступил бы каждый джентльмен, мисс Брустер. Но сейчас нам нужно быть особенно осторожными. Волк Ларсен увидел, что вам моя компания гораздо милее, чем его. В этот раз он признал своё поражение, но кто знает, что будет в следующий? — Вы хотите сказать, что весь этот спор был… из-за меня? — А из-за кого же ещё? Сама Мод ни за что не сказала бы, что Волку Ларсену она была небезразлична. Но Хэмфри был мужчиной, а кому как не мужчине понимать другого мужчину? Она слабо улыбнулась. Хэмфри, её опора, её защита, её судьба. Она верила в их счастливое будущее, она уже любила Хэмфри всем сердцем, пусть и не решалась признаться. Не здесь, не в этом морском аду. Когда-нибудь, когда они сбегут, как сбежали Ланселот и Гвиневра, когда Мод перестанет бояться и снова сможет наконец писать стихи. Этот день обязательно настанет. А пока нужно просто держаться вместе.