Ему сгодилась бы любая

— Я ждал вас только через час, — просипел Волк Ларсен вместо приветствия, заслышав шаги Мод. Похоже, что сегодня способность говорить снова была при нём. К досаде Мод, это нисколько не улучшило его обычный мрачный настрой. — У нас поменялись планы, — вежливо, но уклончиво ответила она. Мод не собиралась вдаваться в объяснения, что это Хэмфри поднял её пораньше, потому что ему нужна была помощь. Да и по правде говоря, она сама очень плохо понимала его замысел. Впрочем, ей не нужно было ничего понимать. Главное — Мод была готова на всё, чтобы у Хэмфри получилось вызволить их отсюда. — Старина Хэмп, как всегда, полон сюрпризов… Не самых приятных, и это тоже как всегда, — он немного помолчал и добавил уже другим тоном, — вы ещё намучаетесь с ним, мисс Брустер. Вряд ли больше, чем мы с Хэмфри уже намучились из-за тебя, Волк Ларсен. Мод не стала произносить это вслух. Она не знала, что ответить. В последнее время он не говорил с ней ни о чём, кроме своих сиюминутных потребностей: помочь перевернуться на бок, закрыть или открыть дверь, принести одеяло потеплее. Для бесед на более отвлечённые темы Волк был слишком апатичен, а Мод не горела желанием общаться. Ей никогда не нравилось находиться рядом с ним — и неважно, болен он или здоров, молчал он или пытался с ней заговорить. Очень хотелось просто уйти, но вместо этого Мод зачем-то спросила: — Вы пытаетесь меня предупредить? Чего вы вообще хотите от меня? Ларсен равнодушно пожал одним, пока ещё живым, плечом: — От вас — ничего. А так?.. Только чтобы всё это кончилось поскорее. Сказал — и с заметным трудом отвернулся в сторону от Мод, давая понять, что продолжать разговор не желает. Не без некоторого малодушного облегчения она позволила себе покинуть Волка Ларсена и подняться обратно — наверх, в мир живых. Свежий ветер подул прямо в лицо. Он безжалостно разметал подобие причёски, над которым Мод трудилась всё утро, урвав свободную от работы минутку. Она даже не расстроилась, только с удовольствием потянулась, подставляя шею и руки солёному прохладному воздуху и солнцу. Было сущим избавлением снова дышать полной грудью после духоты и затхлости кубрика. Мод будто побывала в склепе. А ведь Волк Ларсен оказался заточён там дни и ночи напролёт, без возможности выбраться. Его апатию было легко понять. Возможно, было бы правильным решением давать ему хоть час полежать на палубе? Может, он стал бы даже менее невыносим? Только вот одна она его никогда наверх не дотащит — тут нужен Хэмфри. А что же до Хэмфри… Он ни за что не согласится. Сквозь порывы ветра до Мод донёсся бойкий, даже жизнерадостный стук топора. Она повернулась на звуки и увидела Хэмфри. Он был полностью погружён в работу — обтёсывал какую-то перекладину. Надо сказать, Хэмфри уже множество раз повторил ей название, но все эти морские термины наотрез отказывались задерживаться у Мод в голове. Хэмфри мычал какой-то мотивчик и чуть-чуть притоптывал в такт ногой. Получалось не очень музыкально, но во всех его движениях сквозил очаровательный задор и энтузиазм. Порой он ненадолго останавливался и небрежно отбрасывал со лба тёмные, кудрявые волосы. Солнце весело играло в непослушных прядях — как будто бы вместе с Мод восхищалось удалью и смекалкой Хэмфри Ван-Вейдена. Хэмфри был самим воплощением торжества жизни — красивый, необузданный, лёгкий на подъём. Мод глядела на него и едва могла поверить, что буквально в то же самое время, совсем близко, Волка Ларсена всё глубже затягивает в чёрную трясину смерти. Почему она не может перестать об этом думать? Мод так завидовала безмятежности Хэмфри. Он взвалил на себя весь груз ответственности за их выживание — и всё равно ощущал себя просто отлично. Да и держался он большую часть времени так, будто Ларсена и вовсе не было на свете. От Мод же ничего не требовалось, кроме как стряпать, изредка помогать Хэмфри и ухаживать за Ларсеном — в общем-то, сущая ерунда. Но почему она так часто чувствует себя полностью разбитой? Мод тряхнула головой, отбросила все эти дурацкие мысли. Сейчас она поговорит с Хэмфри, а он-то уж точно сможет заразить её своим хорошим настроением. Так было всегда. Хэмфри широко улыбнулся, завидев её. — У вас так работа спорится, — Мод постаралась придать голосу как можно больше непринуждённости. К счастью, Хэмфри не заметил, что у неё опять неспокойно на душе. Его никак нельзя было назвать наблюдательным человеком. Скорее наоборот — до странности невнимательным. Даже когда он вроде бы пристально рассматривал Мод, его взгляд только скользил по поверхности — ничему не отдавая предпочтения, не заглядывая никуда вглубь, не засматриваясь. Нравится ли ему то, что он видит? Иногда сквозь черноту его глаз Мод могла разобрать страх, или восторг, или ненависть — но любовное томление? Она не могла сказать наверняка. Впрочем, она и с другими людьми не раз уже обманывалась. — Мне так нравится! Чувствую себя, словно я в жизни больше ничего другого не делал, кроме починки шхун, — радостно затараторил Хэмфри. — глядишь, ещё неделя, а там и в открытое море выйдем. Мод уже сейчас знала, что срок чересчур оптимистичный. Но она привыкла к тому, что Хэмфри постоянно переоценивал свои возможности. Пусть он не спал толком, каждую свободную минуту что-то там мастерил и переделывал — недели им точно не хватит. Тем более, что от большинства изобретений Хэмфри толку было не так уж и много. Почему они в таких дурных отношениях с Волком? Он мог бы что-нибудь подсказать, у него же такой опыт! Пока он ещё жив, и возможность ещё есть… Она открыла было рот, но вовремя одёрнула себя. Нет-нет, Хэмфри поступает абсолютно правильно, делая всё сам. Волк бы точно их обманул, чтобы они никуда не выбрались и остались бы погибать вместе с ним. А она чуть было не полезла с неуместными расспросами и советами. Стыдно быть такой глупой. — Вы перестали улыбаться. Почему? — Хэмфри бросил на неё быстрый взгляд, не отрываясь от работы. — Я просто задумалась. — Мод сама удивилась своему оправдывающемуся тону. — Вы мне очень нравитесь, когда улыбаетесь. Так я ему нравлюсь! Сердце забилось чуть чаще от радости, и в этот раз Мод улыбнулась абсолютно искренне. И была награждена мягким, ласковым взглядом её любимого. Увы, ненадолго — через секунду Хэмфри уже снова повернулся к своей деревяшке. Ей тоже пора бы перестать бездельничать — нужно ещё перешивать паруса, готовить обед, прибраться. Однако неприятное беспокойство всё не давало Мод сдвинуться с места. Обычно она старалась поменьше упоминать Волка Ларсена. Иначе беседы с Хэмфри, такие лёгкие и радостные, моментально теряли всю свою непринуждённость. С другой стороны, она верила в свою силу убеждения и знала, что Хэмфри поймёт её во всём. Она просто вела себя слишком эмоционально, но в этот раз всё получится. Нужно только найти правильные слова. Мод набрала в лёгкие как можно больше воздуха. — Я просто подумала, что нам всё-таки стоит объясниться с Волком Ларсеном, — выпалила она на одном дыхании. Стук топора резко оборвался. Тишина. Было только слышно, как волны сердито бьются о борт «Призрака». Вот и дёрнул же опять чёрт за язык. — Я полагал, что мы давно уже пришли к общему выводу, — в прежде мелодичном голосе Хэмфри появилась надтреснутость. Так скрипел бы натянутый до предела трос. — Нет, я так не могу… — Мод нервно мяла подол замызганной юбки. Она уже сейчас безумно жалела, что снова развязала этот разговор, но останавливаться было слишком поздно. — Вы чересчур жалостливы. — медленно и сухо отчеканил Хэмфри. Должно быть, когда он в пух и прах громил какую-нибудь бездарную писанину в салонах Сан-Франциско, его голос звучал точно так же. — Полагаю, что для женщины это даже добродетель, но вместе с тем вы оказываетесь неспособны трезво оценить ситуацию. — Его глаза странно замерли в одной точке, сделались похожими на кукольные. — Не бойтесь, я уже защищал вас от этого негодяя и впредь в обиду не дам. Вообще-то Мод всегда льстило, что Хэмфри подмечает её женственность, но сейчас Мод ощутила только раздражение. Она может думать, как мужчина, — и сейчас она это продемонстрирует. — Поверьте мне, Хэмфри, дело не в жалости. Мы столько времени провели, переубеждая Волка Ларсена. А сейчас поступаем точно в соответствии с его философией. Мы… — вопреки её ожиданиям, застекленевшие глаза Хэмфри не оживились ни одобрением, ни восторгом. Мод сделала последнюю, почти отчаянную попытку. — Мы же как падальщики какие-то, в самом деле! Хэмфри вздохнул и теперь посмотрел на неё чуть ли не с нежностью. Мод было обрадовалась, но первые же его слова разбили все надежды: — Вам только кажется, что вы мыслите рационально, но на самом деле в вас всё ещё говорит ваше женское начало. Хорошо, что есть мужчина, готовый прийти вам на помощь. — Хэмфри как бы в шутку указал сам на себя жестом, но от его принуждённой улыбки у Мод стало прескверно на душе. — Вот рассудите сами: как бы Волк обошёлся с вами, если бы это вы, а не он лежали бы там, в кубрике? Вот то-то же. Свою речь Хэмфри закончил фальшиво-ласково и снисходительно, будто говорил с маленьким надоедливым ребёнком. Или с глупой женщиной. — Но мы же не Волк Ларсен, мы же гораздо нравственней… — от досады Мод даже губу закусила. Ей было обидно так просто признавать своё поражение. В глаза Хэмфри вернулась живость, он продолжил уже гораздо мягче: — Вы бы лучше вашу доброту приберегли для кого-то, кто этого действительно заслуживает. Семья и дети же у вас когда-нибудь будут. Мод потупила глаза. Она старалась поменьше вспоминать, что никогда ещё не была замужем. Старая дева. Тем временем Хэмфри всё продолжал что-то ей говорить — многословно и утомительно. А Мод чувствовала себя, как много лет назад. Она снова была маленькой девочкой, вынужденной стоять перед родителями и слушать, как её отчитывают. Она уже почти не понимала, что они от неё хотят, что Хэмфри от неё хочет — она просто мечтала, чтобы это всё закончилось поскорее. А каждая её попытка что-то сказать, чтобы выйти наконец из этого тягучего потока осуждения, не приносила облегчения ни сейчас, ни тогда. Она только заворачивала ещё один поворот в бесконечном мучительном лабиринте разговора, из которого не выбраться. Мод с трудом подавляла желание заткнуть уши. Слова Хэмфри давно уже потеряли свой смысл — теперь только с грохотом катались в голове, как тяжёлые пушечные ядра: — …Вы так наивны. Есть люди, которым сострадание не положено. Вы прекрасны в своей доброте, но вы склонны приписывать Волку какие-то человеческие мотивы. Меня это не удивляет, ведь вы всю жизнь провели среди очень добрых людей. Но к нему все эти благоглупости неприменимы. Хэмфри перестал сверлить взглядом Мод и уставился теперь на свою не до конца обструганную перекладину. Он и сам сейчас походил на что-то деревянное — неестественно выпрямленная спина, движения корпуса, потерявшие всякую плавность. Как заводная кукла. — …И сколько бы я отдал за то, чтобы он просто исчез. Волк Ларсен мне мешает. — лицо Хэфмри свела жуткая судорога. Повисла тишина. Мод ответила усталым голосом: — Я думаю, что он и сам рад был бы куда-нибудь исчезнуть. Он сказал, что хочет умереть здесь, помните? Хэмфри неприятно, деланно хмыкнул одними губами. Глаза его так и остались стеклянными. — Похвальное желание. — сказал как обрубил. У Мод мороз пробежал по коже — до того пугающе, чужеродно и странно было слышать что-то настолько равнодушное и бесчеловечное от Хэмфри Ван-Вейдена. Нет, она наверно просто никогда не видела людей, в которых пылает такая яркая, настоящая ненависть. А Хэмфри имеет на неё полное право — он от Ларсена-то натерпелся гораздо больше, чем сама Мод. Нет, наверно это не совсем ненависть. Для Хэмфри не существовало человека по имени Волк Ларсен. В каждой его фразе сквозила… скорее досада, что такое препятствие встало на их пути. Неудобство. Должно быть, это действительно правильный подход, но Мод была уже слишком вымотана и не чувствовала ни малейшего желания задумываться. Прямо сейчас ей больше всего хотелось просто закончить этот неприятный разговор поскорее. — Простите меня, я забылась. Конечно же, вы абсолютно правы. Лицо Хэмфри расслабилось, глаза потеплели. — И вы меня простите. Вы же понятия не имеете, как мне тяжело. Я делаю всё возможное, чтобы мы выжили. — он помолчал, а потом добавил почти что с прежней жёсткостью. — Но я больше не хочу ничего слышать про Волка Ларсена, понимаете? — Да… — Мод оставалось только надеяться, что Ларсен в дальнейшем не доставит ей особых хлопот. Признаться, она мало в это верила. — Ну вот и замечательно! — Хэмфри просиял, его привычный довольный вид вернулся к нему окончательно. Он помолчал ещё немного, его живое лицо опять поменяло выражение. Теперь Хэмфри был обеспокоен. — Право, я был слишком резок, простите меня… — он смотрел на Мод виновато и почти с мольбой. — Послушайте, если у вас какие-то проблемы, только скажите — сделаю всё, что требуется. Только больше ни слова о милосердии. Вот и всё, о чём я вас прошу. Этот голос, эти грустные глаза — у Мод как камень с души свалился. Она больше не понимала, как она вообще могла так раздосадоваться. Она осторожно приблизилась к Хэмфри, раскрыв руки. К счастью, он всё правильно понял и заключил её в осторожные, дружеские объятья. Мод с удовольствием прижалась к штопаной-перештопанной ткани его рубашки. — Всё будет хорошо, — расслабленно выдохнула она в грудь Хэмфри.

***

После дня на свежем воздухе ей снова пришлось спуститься к Ларсену, чтобы проверить его состояние. Мод всячески оттягивала этот момент и уже несколько раз успела навести порядок, поболтать с Хэмфри — даже попить с ним кофе. Но больше деваться было некуда. Мод опять всё никак не могла отделаться от мысли, что спускается вовсе не в кубрик, а в тёмный и душный склеп. Ничего, потерпеть всего десять-пятнадцать минут — не так уж это и много. Волк Ларсен то ли спал, то ли просто лежал в забытьи. Одна половина его лица пребывала в страдальческом движении: бровь хмурилась, веко чуть подрагивало, а уголок рта нервно кривился. Другая сторона была полностью мертва. Как будто живого человека склеили с трупом. Быть может, это не так уж и далеко от истины. Более того, живого человека в этом теле с каждым мгновением — медленно и неотвратимо — становилось всё меньше и меньше. На полу лежала подушка. Должно быть, Ларсен ворочался во сне — вот она и выпала. Мод устало наклонилась, подобрала её. Она собиралась подложить подушку обратно под голову, но замерла, ошарашенная жуткой, но соблазнительной идеей. Волк лежит на спине. У неё в руках подушка. Буквально пять минут — и Мод была бы свободна… Она смотрела на подушку как зачарованная. Переводила глаза на замученное полулицо живого трупа. А потом опять на подушку. Бесцветный сиплый шёпот выдернул её из забытья: — Вы только покрепче подушку к лицу прижмите, лучше даже сядьте на неё. Потом только убедитесь, что пульс и правда отсутствует. А то вдруг примете простую потерю сознания за окончательную смерть — будет досадно и вам, и мне. Один неживой слепой глаз резко распахнулся и посмотрел прямо на Мод без всякого выражения. — Давайте, делайте, раз уж собрались. — в его голос постепенно возвращались прежние сила и ярость. — Не бойтесь: я слишком слаб, чтобы причинить вам вред. К тому же, это совсем не в моих интересах. Мод только и могла, что глупо хватать воздух ртом. — Я… Я вовсе не… — Вот только лгать не надо! — поразительно, но Волк Ларсен был всё ещё в состоянии повышать голос. — Ненавижу лгунов. Хуже них только трусы, вроде вас с Хэмпом… Ну, чего замерли? Забыли, с кем имеете дело? Вам напомнить? Он засмеялся, и смех его был словно скрежет ржавой пилы по дереву. — Я ведь вас тогда трахнул бы, если бы не эта проклятущая боль. Вы бы у меня всё получили, что вам причиталось… Он помолчал, подождал. Мод не двигалась с места. — Жаль, что я не придушил Хэмпа, опять болезнь помешала. Как он трепыхался у меня в захвате, помните? Тщетные попытки сделать хоть один вдох — а жилка так бьётся, сначала быстро-быстро, а потом всё слабее и слабее… А ведь почти получилось выдавить жизнь из его хрупкой шеи. Он потянулся одной половиной тела, мечтательно, сладко и жутко. — Да, если о чём и сожалею, то об этом, только об этом… Надо было уйти самому и утащить его за собой. Было бы хоть одно хорошее воспоминание напоследок… Его голос прервался. Ещё живую половину лица перекосило от боли. — Вам нужно, чтобы я вас умолял? Ну же, я готов. Давайте, делайте — и покончим со всем этим фарсом… Это было бы милосердно. Мод попятилась назад. — Хэмфри прав! Вы ужасны! И такого милосердия вы точно не заслуживаете! — прокричала она срывающимся голосом. И помчалась прочь не разбирая дороги. Мод очнулась уже на палубе, где бессильно привалилась к какой-то стенке, ничего толком не видя перед собой. Несколько минут она только и могла, что дышать как можно глубже да пытаться унять бешеную дрожь в руках. Хорошо, что Хэмфри где-то далеко. Они буквально несколько часов назад сошлись на том, что Мод больше не будет беспокоить его разговорами о Ларсене. Мод была твёрдо намерена сдержать своё обещание. Она ведь тоже способна быть сильной. Она сама всё решит, пусть и пока не знает как. Но у неё ещё весь вечер и ночь впереди, чтобы прийти в себя и подготовиться к объяснению с Волком Ларсеном. Завтра она что-нибудь обязательно придумает. На следующий день придумывать ничего и не понадобилось. Волк Ларсен полностью потерял способность говорить. Мод не могла понять, сожалеет ли она об этом или испытывает облегчение.