Несколько фактов из жизни основателей

— Простите, я опоздал, — произнес Годрик Гриффиндор, буквально влетая в гостиную, где его уже дожидались коллеги. — Я опять запутался в лестницах. Его возмущение лишь вызвало улыбки на лицах магов. С тех пор, как Хогвартс ожил, он, как маленький ребенок, игрался с его обитателями. Лестницы хаотично перемещались, зачастую совершенно не вовремя, появлялись и исчезали комнаты, некоторые из помещенных сюда статуй начинали бродить по коридорам и пугать студентов. И еще замок решил обзавестись собственным привидением, пригласив сюда на жительство призрак неупокоенного жреца-друида, и, судя по всему, не собирался на этом останавливаться. Хельга успокаивала Годрика тем, что со временем все придет в норму, что новорожденный просто пробует свои силы. — Думаю, до этого времени мы просто не доживем, — ворчал в ответ Гриффиндор, на что получал согласное покачивание головой. Хогвартс действительно вел себя, как любопытный мальчишка, стремился к общению и шалил, иногда поболе иных студентов. Слушался он только Слизерина, признавая его авторитет, что очень обижало рыжего мага. — Ну, почему так происходит? — жаловался он женщинам. — Я приложил не меньше сил, чем этот змееуст, для создания этого неблагодарного дома, а он вечно норовит сыграть со мной какую-нибудь шутку. Женщины смеялись над его сетованиями и говорили, что он стареет, раз это начало его задевать. У ведьм же особых проблем с собственным домом не возникало, хотя было видно, что Хельгу замок любит просто до обожания. Ее любовь ко всему живому сделало этот уголок убежищем для исчезающих магических существ. С каждым годом все дальше распространялись вести о Хогвартсе, и каждый год в Лесу прибавлялось обитателей, многие из которых были опасны. Гриффиндор взялся за наведение порядка и потому большую часть своего свободного времени проводил там. Вот и сейчас, чтобы встретиться с ним, пришлось посылать сову. Коричневая неясыть по имени Олле фактически стала личным письмоносцем Гриффиндора, мотаясь в Лес и обратно с завидной регулярностью. Сегодня предстояло решить важный вопрос для дальнейшего развития магии в целом и Хогвартса в частности, и присутствие четвертого мага-основателя было необходимо. — Что у нас происходит? — задал традиционный уже вопрос Годрик, стаскивая с головы остроконечную шляпу. — У нас происходят магглы, — просветил его седовласый колдун. Вопросительный взгляд голубых глаз устремился в сторону женщин. — В семьях урожденных магглов начали появляться маги, — пояснила ему ситуацию Ровена. — И что? — А то, что они тоже претендуют на место в нашей школе, — голос Салазара был раздраженный и злой. — Этого нельзя допустить. — Почему? — Потому что они магглы, — последовал ответ, который, казалось, должен был все объяснить. — Все равно не понимаю, в чем проблема? — С одной стороны, — пояснила ему ситуацию расстроенная Хельга, — они имеют магические силы, которыми мы должны научить их управлять, тем более что сделать это некому. С другой, Салазар в чем-то прав, они — люди, воспитанные своим обществом и святой церковью, и пускать их в это защищенное от расовой вражды место… может быть чревато последствиями. Пауза затянулась, каждый думал о своем, пытаясь осознать вышесказанное. — Ровена, а ты что думаешь? — спросил Гриффиндор, не ожидая в целом ничего хорошего, памятуя о ее отношение к магглам, но ответ его удивил, как, собственно, и его противника. — Я согласна допустить магглорожденных в Хогвартс и учить их всему, что знаю. Только, — сделала она драматическую паузу, чтобы увидеть изумленно-вопросительные взгляды, которые требовали от ее немедленного ответа. — Только, если они будут этого достойны. — И как ты это узнаешь? — Думаю, моих способностей хватит, чтобы распознать тех из них, кто стремится к постижению знаний. — Хельга? — Думаю, мы можем рискнуть, в конце концов, кто не захочет учиться, тот и проигнорирует приглашение, а кто приедет, тот научится понимать наш мир и, значит, перестанет видеть в нем угрозу. — Разумно. Салазар? — Доводы логичны, но я против. Здесь должны учиться только дети чистокровных магических семейств. Если мы допустим магглорожденных сюда, мы рискуем, что у нас появится еще больше полукровок — существ, чуждых и тем и другим. — Наоборот, они принадлежат к обоим мирам, и может быть именно в них наше спасение, — спокойно возразила ему Хельга. — В конце концов, дворняжки чаще умнее своих чистокровных сородичей. — Ровена, это цинично. — Зато истинно. Мне глубоко все равно, кем по происхождению будет мой последователь, но он должен быть умен и знающ, чтобы стать великим магом. — А вы что хотите от своих учеников? — поинтересовалась Хельга. — Они в первую очередь должны быть отважны, — ответил Годрик. — Рассудительны, хитры, расчетливы — это залог выживания и власти в нашем мире, — парировал Салазар. — Качества, редко сочетаемые в одном человеке в равных пропорциях. — Что ты хочешь сказать, Ровена? — Что у нас столько учеников, а с приходом магглорожденных их станет еще больше, а нас всего четверо. — Она хочет сказать, — развила эту мысль Хаффлпафф, — что нам придется их как-то делить, по какому-то признаку, иначе жизнь Хогвартса превратится в хаос. — Трудно справляться с большим количеством студентов одновременно, возникают проблемы с размещением, в одних спальнях уже по дюжине человек, в других максимум по двое. — Еще бы, кто хочет селиться в подземельях, кроме подхалимов этого змеерожденного?! — Лучше уж жить свободно в подземельях, чем ютиться в башне, где уже и яблоку некуда упасть, — парировал Салазар. — Не начинайте, — устало попросила их Хельга, — мы об этом и говорим. Мы дошли до того, что мы должны разделить учеников на четыре Дома, каждый из которых будет находиться на попечении одного из нас. — И значит, каждый из нас будет иметь возможность воспитывать наиболее ценных последователей, — закончила мысль практичная колдунья. — Я так понимаю, они договорились, — Годрик и Салазар удивленно переглянулись. — Мне это не очень по вкусу, но в этом есть разумное зерно, — ответила им Хельга. — Мы не делим школу, мы просто пытаемся навести в ней порядок, организовать нашу работу и жизнь. — А как мы намерены распределять детей, по, как вы говорите, Домам? Только по прошествии времени начинают проявляться их таланты, а когда они приезжают к нам, они все лишь щенки, оторванные от материнской груди. — В кои-то веки у ирландца разумный довод, — неожиданно поддержал его Слизерин. — Вот это мы и должны придумать. Снова возникла пауза, которая на этот раз затянулась надолго. Ровена вызвала эльфов, и ожидание решения сопровождалось ароматом любимого ею чая. Хельга тихо попивала тыквенный сок и молчала. Когда они с Ровеной обсуждали их положение, она видела возможную катастрофичность этих решений. Не нужно быть пророком, чтобы догадаться, что уж если знающие друг друга не одно десятилетие и работающие вместе Годрик и Салазар очень редко могли договориться и ни дня не могли прожить не поругавшись, то чего ждать от их последователей. Ведьма жила достаточно долго, чтобы понимать, что с течением времени все их идеи будут утрированы, и тогда соперничество Домов может вылиться в настоящие схватки, кои и сейчас иногда случались между учениками. Но она не могла не принять логику доводов Ровены, которую считала самой разумной и практичной из них четверых. Кроме того, Рейвенкло поделилась с ней другим своим соображением, которое было и вовсе далеко от общепринятой морали, но могло помочь в дальнейшем примирить оба мира, мир магов и обыкновенных людей. Но вот методы достижения… — Я придумал, — прервал ее размышления Гриффиндор. Он положил на стол свою шляпу и провозгласил: — Мы сотворим волшебную вещицу, и она станет сортировать неофитов по врожденным качествам. И происходить это будет независимо от наших личных пристрастий, а только согласно тем требованиям, которые мы в нее заложим. — И каким же? — Мы их уже не раз обозначали. Вы готовы? Четыре палочки поднялись, четыре голоса начали плести вязь заклинаний, наделяя обычный головной убор разумом, интуицией и ясновидением, сконцентрированных на одной лишь задаче: увидеть внутренние качества человека и озвучить его внутренние пристрастия. Это было рождением нового сильного артефакта, названного Сортировочной Шляпой. Она поселилась в гостиной до того момента, когда была явлена ожидающему ее миру.