***
Разбуженная на час позже, Виолетта не смогла тихонько встать и уйти. Вилли с Чонгуком, Юнги и Эйни, Чимин конечно справились с дойкой без неё, может чуть медленнее. Но и после того, как дойка была завершена, четырёхлетний малыш не отпускал из кулачков одежду мамы и вскочил сразу же при её попытке встать. Тэ тоже пришлось подниматься, но и это не помогло. После спешного завтрака, Тэхён и Джин пытались отвлечь ребёнка, чтобы Виолетта смогла незаметно выскочить из дома и уехать, но не тут то было! Ли был на чеку, тут же разорался посинев так, что поднял и тех, кому не нужно было вставать так рано. Малыш выл как раненый волчонок. Его вой был очень похож на тот, что издавал от боли Боб этой ночью, только выше, протяжней. Теперь выскочили и те, кто спал в трейлере. Уже сидевшая в седле молодая женщина, протянула руки и посадила ещё подвывающего ребёнка перед собой, крепко прижав к груди. — Мне придётся ехать с ним, — вздохнула она. — Мы справимся! Просто будем ехать медленнее, вот и всё! — ответил подъехавший верхом Чонгук. — Только надо одеть его по походному, взять ещё воды и то, что он любит из еды. Переодеть его не получилось. Взяли с собой одеялко Ли, чтобы он мог днём поспать, пару любимых игрушек. Но как только они собрались ехать, мальчик увидел, что Тэ остаётся и снова закатил истерику. — Не понимаю! Что на этот-то раз? — взвыла Виолетта. — Кажется он боится расстаться с вами обоими. И с тобой и с Тэхёном! — предположил Джин внимательно наблюдавший за происходящим со стороны. — Как твоё плечо, хён? — спросил Куки. — Ты же можешь теперь ездить верхом? Нам как раз третьего не хватает. Боб же ранен. — Да, точно! — обрадовалась Вил. — Кобыла Боба смирная и ход у неё плавный, тебе не придётся мучиться с ней! Чеён стоявшая неподалёку вдруг сказала оживлённо: — Вот точно! Только надо спросить дядю, чтобы он разрешил. Юнги выудил из-за угла дома, стоящего там Боба и поддерживая его, помог дохромать до лошади, жутко зевая и приговаривая: — Боб же отпустит свою красотку Мэри погулять с ТэТэ? — раненый немного нахмурился, обнял морду подведённой к нему кобылы не травмированной рукой. — Это ради Ли, ради малыша, — гладя кобылью морду с другой стороны шепнул Тэ, вспомнив как тот рискуя жизнью выкинул ребёнка из-под копыт быка. Сработало. Боб отпустил кобылу, что-то шепнув ей и поцеловав фыркающую морду. Тэхён медленно добавил: — Чтобы Боб снова смог ездить верхом на Мэри, ему нужно выздоравливать быстрее. Надо показаться врачам и сделать обследования! Тогда Боб снова поедет пасти овец или коров! В начале слов Тэ лицо мужчины было хмурым, потом удивлённым, затем заинтересованным. Наконец его глаза засветились надеждой. — Боб поедет к врачу? — спросил его Юнги. — Даст сделать обследования и наложить гипсы, если надо? Мужчина поколебался, потом посмотрел на Ли, на кобылу и согласился, кивая: — Боб сделает это! Если Юнги поедет с Бобом... — Конечно Юнги поедет! Куда деваться-то! — усмехнулся Шуга. Чеён, стоявшая поодаль, но всё слышавшая, с благодарностью смотрела на Куки, Тэ и Юна, которые так деликатно и так мудро решили сразу три огромные проблемы: истерики Ли, наличие третьего погонщика для отары и обследование 35тилетнего аутиста Боба, который как ни крути, а был героем вчерашнего дня. Путь до пастбища в этот день оказался долог. Ли то и дело пересаживали с коня Вил на кобылу Тэ. Часто останавливались, чтобы малыш мог отдохнуть и побегать, попить или справить нужду. Мальчику было тяжело, но он чувствовал себя вдвойне защищённым рядом с двумя Ви. А Тэхён пользуясь моментом рассказывал ему от имени игрушки надетой как рукавица на руку всё, что знал о лошадях, овечках, собаках, природе, солнышке, читая детские стихи, напевая песни. Заражая малыша своим воодушевлением, жизнелюбием, пробуждая любопытство. Куки помогал Виолетте управляться с отарой, а Тэ лишь следовал за ними. Когда солнце стало припекать, он сделал слинг из одеяла и уложив в него Ли, который вошёл в него только на две третьи, ноги торчали. Да, малыш был крупным, большим, весь в Вилли-старшего. Спрятав так от жгучих лучей, дав мальчику в руки монотонно жужжащий мини вентилятор на батарейках, чтобы тому не было душно, отправились дальше. Добравшись наконец до пастбища, все облегчённо выдохнули. Как оказалось, погонщики возили с собой переносные, лёгкие навесы, на вроде палаток, в которых и укрывались от солнца, пока скот пасся. Чонгук всё улыбался, поглядывая на друга. Пообедав, он улёгся под навесом в уголочке и проспал /или делал вид, что спал/до того момента, когда пора было укладывать ребёнка на дневной сон. Воспользовавшись затишьем, Тэ и Вил тоже просопели в четыре дырочки, вместе с ребёнком. А как только мальчик проснулся, после вкусного обеда Куки вновь улёгся под навесом до возвращения на ранчо. Для Тэхёна этот день был бы самым счастливым, потому что сбывался тот великолепный сон, когда он, Ли и Вил были вместе, любовались бабочками, собирали цветы и разнотравье, смеялись. А теперь ещё они втроём играли с собаками. Сбывался тот сон, в котором сплетённый Виолеттой для Тэ венок из душистых трав и цветов, попытался надеть Ли, а тот оказавшись слишком большим, не желал держаться на маленькой голове и всё падал ребёнку на плечи и грудь. Этот одурманивающий запах луговых цветов, трав наверное он не забудет никогда. Да, день был бы одним из самых счастливых, если бы не продолжение того сна, в котором Тэ разрывался между славой айдола и простой жизнью на ранчо. Ему казалось это невыносимым - делать выбор, но понимание невозможности совместить одно с другим, омрачало радость. Хоть губы его и улыбались, а сердце болело. Это не могло остаться незамеченным макнэ, слишком хорошо знавшим своего хёна уже много много лет. Он видел, нутром чувствовал эту боль, эту тоску, что съедала друга. Тайком подглядывая за Ли, Тэ и Вил, он задавался одним и тем же вопросом: почему его любимому хёну так больно? И находил только один ответ: потому что ТэТэ придётся совсем скоро расстаться с теми, кто стал так дорог его сердцу, вернувшись к жизни в большой элитной квартире, к будням и славе айдола. Все семеро прекрасно понимали, что теперь, когда их духовного отца нет с ними, им самим придётся бороться за агентство, отбиваться от СМИ и хейтеров. Ведь на них, как на сонбеннимах, на старших, успешных лежит ещё и ответственность за младшую группу их агентства и за те группы, что БигХит, Шихёк, взяли под своё крыло, под свою опеку в дочернем агентстве. А ещё стажёры, которые готовились к дебюту последние пару лет. Ведь именно они, бантаны, были лицом компании БигХит. Когда возвращались на ранчо, Чонгук всё же не выдержал, подъехал к другу и тихо сказал: — Если БТС вдруг не сможет продвигаться дальше, как группа, то становись актёром, фотомоделью, женись на Вил и усыновляй Ли! Вы такие счастливые, когда вместе! На что Тэ только нахмурился и буркнул: — Не каркай! Группа не развалится! — и припустил рысью. Эта неделя была счастливой для этих троих: Ли, Виолетты и Тэхёна и для наблюдавшего за ними Чонгука тоже. Ведь счастье друга было и его счастьем. Но вечером их ждало ещё одно испытание.***
А этим вечером, когда прибыли на ранчо, малышу стало плохо. То ли от долгой дороги, то ли от вчерашнего происшествия с нападением и убийством быка, но у Ли начался жар. При попытке накормить, его только рвало. — Может это от того, что он так долго был на солнце? — предположила Чеён. — Так сказать солнечный или тепловой удар? А? Ей ответила хмурая Вил: — Навряд ли. Мы и раньше с ним по полдня на открытом воздухе находились. В любом случае надо что-то придумать. Отару кроме нас троих гнать некому. Ты тоже не наездница. И парни не пригодны. Хоть они и научились немного держаться в седле, но это не значит, что они смогут погнать скот. Если бы Ли остался с одним из нас здесь, дома, это был бы выход... Молчавший и хмурившийся до этого момента Сокджин ответил ей: — Может он заболел как раз из-за того, что вы вернулись на ранчо? — Точно! — подхватил Тэхён. — Он стал проявлять признаки тревожности, а не усталости, когда увидел, что мы вернулись сюда! Видимо вспомнив вчерашнее, коров и быков он и затемпературил! Я знаю, у детей так бывает из-за испуга или стресса! — Если вы правы, то... Что же тогда делать? — Виолетта снова была на грани нервного срыва. Губы молодой женщины дрожали, она закрыла лицо руками, упершись локтями о стол на веранде, за которым они доедали ужин. Тэхён раскачивал диванчик на цепях, сидя на нём рядом с только что уснувшим ребёнком, который крепко сжимал полу его одежды "аля индейцы" , в которой парень ходил на ранчо. Айдол потёр переносицу длинными аристократическими пальцами и выдохнул: — Может нам уехать с ранчо на несколько дней, пока он не забудет страх? Я знаю, что пастухи бывает ночуют с отарой на пастбище. А на дальних пастбищах живут по неделе и дольше. — С больным малышом ночевать в поле? Ты случаем сам на солнышке не перегрелся? — спросил Чимин. — Но если причина жара психологическая, а не физическая, то именно это и должно сработать! — возразил Юнги. — Да. Но всё же ночевать с ребёнком на пастбище... — сомневаясь ответила Ви. — К тому же овец тоже надо доить утром и вечером. — А сколько раз я брал вас маленьких с собой?! Об этом не переживай! — вмешался молчавший до этого Вилли. — Дойных не так много 8 или 10ть. Их оставим на ранчо, парни присмотрят. Справляются же они с ягнятами и телятами! Расход сена, правда, увеличится, да и ладно. Главное, чтоб малыш поправился- сердце разрывается, глядя на него. Вил облегчённо вздохнула, особенно после слов Хоби: — У нас в трейлере есть семь спальных мешков! Юнги хлопнул его по плечу: — Так чего ты сидишь? Потопали за ними! Чеён, ты поможешь? — девушка встрепенулась, кивнула в знак согласия и направилась за парнями. — Они хоть и не большие, но займут место, а вам придётся ещё и продукты с собой брать и готовить там на специальной газовой печке или на открытом огне! И воды запас! — возразил Вилли. А немного помолчав добавил: — Вам нужно взять ещё одну лошадь, навьючить её! — А ведь можно и дорожный, переносной холодильничек вам из трейлера отдать! Тогда продукты не испортятся пару-тройку дней точно! — обрадовался своей догадливости Намджун. — Хорошо, мы с Джином соберём провизию! Чимин и Намджун вскипятят и нальют воду питьевую, — скомандовала Вил. — Я помогу тебе, Джин! — Эйни погладила сестру по спине. — А за температуру малыша не переживай, возьмёшь с собой лекарство и всё. Да и не думаю что Ли будет хуже на свежем воздухе, чем на пыльном сейчас ранчо! — Тогда надо всё предусмотреть! По-подождите! Надо погоду послушать! Прогноз! Тише! — рявкнул Вилли и сделал громче радиоприёмник. — О, боже! Какой раритет! — усмехнулся Чимин, толкнув локтём хёна. Хозяин ранчо каждый вечер слушал радиоприёмник в своей комнате перед сном, но сегодня решил это сделать раньше. Давясь смешком и толкнув в ответ друга в бок, Чим продолжал прыскать смехом. Джин шикнул на него. — Эх, только на два дня передали! Вроде нормальная погода, только жарковато! Но вот потом? — расстроился хозяин ранчо. — Зачем так всё усложнять? — улыбаясь и втягивая щëки, подавляя желание заржать, ответил Намджун: — Вот здесь можно посмотреть! — он протянул переданный Сокджином айфон (я б даже сказала лопату-айфоновскую), где на экран был выведен прогноз погоды на неделю. — Ух, ты! Это по нашему району, по нашим координатам? — удивился ковбой. — Да! Вот карта, это координаты вашего ранчо, — подошедший Чонгук ткнул медленно несколько раз по сенсорному экрану, показав карту и вновь вывел на экран прогноз на неделю. — Вот так. Теперь сюда нажимаем два раза. А это подробный прогноз, почасовой, — он продолжал тыкать в экран не торопясь, показывая как что делать ковбою. — Вау! Даже почасовой? Серьёзно? — удивлялся здоровяк, потом похлопал своего любимца по плечу: — Спасибо! Я б сам не разобрался! А насчёт зятьёв, вы, парни, подумайте! Мне ваши руки в помощь ой как нужны! — некоторые открыли рот, чтобы вяло возразить или отнекаться, но тут лицо хозяина ранчо почернело. — Что? — осторожно спросил Намджун. — Через три дня на четвёртый грозы обещают, штормовой ветер... Ураган? — он растерянно глянул на Куки и старшую дочь. Чонгук ткнул ещё несколько раз по экрану, понаблюдал вместе с Вилли как закручиваясь, спроектированный вихрь грозового фронта медленно полз по местности. — Вот видите, то пастбище не должно зацепить, — успокаивающе улыбнулся Кук мужчине. — Но всё равно желательно иметь неподалёку укрытие на случай дождя или непогоды. — Дай подумать! — затарабанил пальцами по столу техасский богатырь. — Па-аа-ап, а где прадедушкино первое, заброшенное ранчо находится? — спросила Эйни, подсаживаясь к отцу со своим ноутбуком. Тот почесал лоб, затылок, таращась на карту и пытаясь припомнить. — А там постройки какие были, что могло сохраниться крупного? — продолжала Эйни, вбивая что-то в ноутбук. И делая какие-то быстрые манипуляции. — Мммм. Постройки, говоришь... Домишко там был небольшой, но дед его весь по брёвнышку сюда перетаскал! А вот сеновал там был большой, мы туда часть соломы и сена раньше свозили, а потом, уже зимой оттуда сюда перетаскивали, пока этот сеновал не отгрохали! А иногда, когда стада были большие, мы и на том сеновале запасы держали и сена и соломы! — он разулыбался, видимо вспоминая былые годы детства и юности. — Там мы с вашей мамой и согрешили. И тебя, Ви, потом родили... Я тогда с родителями крепко повздорил, особенно с отцом. Он был против, что б я на иммигрантке да ещё и жёлтой расы женился. А я так сказал: Люблю. Однолюб я как и ты, батя, так что не серчай! Или нас с будущим внуком принимай или мы уедем... Хотя ехать нам было тогда совершенно некуда и не на что. Но я не сдался и женился. Отец смирился после рождения третей внучки, но не простил до конца, — он смущённо закашлялся, краснея густо. Вернувшийся Юнги примостился за спиной у Эйни, цыкая на хихикающих парней, помогая девушке разобраться в карте, на местности, рассуждая вполголоса, как бы ворча: — Ну, вот же, смотри, это съёмка в реальном времени. Приближай землю. Что ищем? — Старое ранчо и сеновал, — отозвалась та. — Значит к нему должна идти дорога. Даже если она заброшенная, её всё равно должно быть видно. Я прав? — бурчал рэпер. — Да. Точно. Дорога! — обрадовалась она новому ориентиру. — Это что, вид с орбиты на это ранчо? — подсматривая за старшими, сверкая любопытным взглядом, спросил Куки. — С какой орбиты? Ты, сынок, однако, рехнулся! — хмыкнул Вилли. — Он прав, это видеосъёмка в реальном времени с орбиты спутниками! Я понимаю, для тебя это кажется фантастикой, но вот, смотри! — улыбнулась в ответ Эйни. Показав отцу как приближается изображение, добавила: — Узнаёшь? На экране засветилось пятно в темноте. Полная Луна достаточно хорошо освещала окрестности, но парни по вскакивали и по включали везде освещение на ранчо. Приближающаяся точка стала ярче, различимы стали и очертания строений. Потом он увидел свою машину, стоящую у ворот, которую вымыли и оставили там сохнуть и вскрикнул: — Обалдеть! Что это? За мной следят? Большой Брат реально следит за мной со спутников? Я подам на этих дармоедов в суд! Чтобы отвлечь отца от судебных тяжб, младшая дочь ткнула ему, указав стороны света: — Сосредоточься, Вилли! Где то самое, заброшенное ранчо? — девушка несколько раз щёлкнула по клавиатуре. — Надо дневные съёмки посмотреть, ночью не разглядим. Вот, Вилли, вы теперь можете сориентироваться? — бурчал Юнги. — Эээ... — тот нахмурился, глядя на дорогу убегающую от ранчо и разветвляющуюся на трое почти в одном месте. — Отсюда к югу... нет, к юго-востоку! Вот по этому, старому, заброшенному шоссе! Дочь взяла его огромный указательный палец и стала водить им по экрану, параллельно продвигая кадры местности в указанном направлении. — Стой! Стой! — сказал Намджун, глядя сверху на изображение: — Внизу, там, южнее что-то мелькнуло! Чуть назад и южнее! Они стали продвигать медленнее изображение. — Здесь. Видите, еле видно. Разве это не заросшая дорога? — спросил он. — Добавь контраста. Если это она, станет чётче видно, — посоветовал Чонгук. Все замерли в нетерпении. Это и правда оказалась заброшенная своротка. На снимках скоро видна стала и дорога и оденёшенький сеновал. Экран ноутбука был больше и естественно изображение было чётче, шансы найти то, что нужно возрастали. — Вот они! Прадедушкино ранчо и сеновал! — обрадовалась Эйни. — Да, кстати там и колодец есть, с водой проблем не должно быть. Молодец, кочерыжечка моя младшенькая! Дай я тебя расцелую! — смеялся хозяин. — А у тебя, Джин, губа-то не дура! Самую проворную и умную из моих дочерей себе присмотрел! Джейн, соглашайся! Где ещё тебе такого жениха сыщем? Такие на дороге не валяются! — разошёлся здоровяк. Эйни залилась краской, что было видно при полном освещении очень хорошо. Светлая кожа девушки, всё её лицо и уши зарделись. Она кинула испуганный взгляд на Чонгука, на прячущего за смехом смущение, Сокджина, чьи уши тоже пылали. Потом стукнула отца кулаком по могучей спине, рявкнув: — Ага! Такие не на дороге, а в барах валяются! И я всё ещё не-со-вершенно-летня-я-я! — На всё это она получила от отца совершенно неожиданный ответ: — О, да! Постучи ещё своим кулачком, можешь даже двумя! Разомни спину старому отцу! — Эйни разозлилась, что он всё сводит к шутке. И её сватовство получается тоже для него шутка? Она стала лупить Вилли со всей силы по плечам и спине, пока не выдохлась. А мужчина только приговаривал: — Да, да! Так, хорошо! Вот здесь ещё, под правой лопаткой, пониже... Психанув и зарычав, девушка скрылась в доме. Сдерживавшийся изо всех сил, Чонгук расхохотался, скатившись со стула на пол веранды, в след за Чимином. Эйни, вернувшаяся за своим ноутбуком, оставленным на столе, увидела как парни катаются со смеху по полу, рассердилась ещё больше: — Ах, так! — она схватила со стола яблоко и швырнула его в Чимина, попав прямо в пресс. А проходя мимо Куки, пнула его в бедро и промахнулась из-за слетевшего тапочка... Зато попала тому в энное место босой ногой. Потому как пока замахивалась для хорошего пендаля, шлёпанец с ноги её слетел и траектория полёта ноги чуток изменилась. Кук взвыл от боли, выпучив глаза, силясь сдержать вопли и слёзы. Хотя Тэ уже и унёс малыша в дом, но орать посреди ночи всё же неприлично вроде, особенно нецензурно при девушках. — Вот так тебе! — прыгая на одной ножке к отлетевшему тапочку, цедила сквозь зубы младшая из сестёр: — Будешь знать как... Она оборвала фразу и уставилась на раскрасневшегося от сдерживаемого смеха Джина, стоявшего перед ней на одном колене (второе у него просто болело от того, что он врезался им об угол кухонного шкафа, когда гонялся за Чимином, подворовывавшим со стола приготовленные к ужину блюда, но она об этом не знала) В руке парня был её шлёпанец. — Позвольте... — сказал он, надевая на ногу девушки обуток, пользуясь её замешательством, вмиг став серьёзным и одарив таким взглядом, что внутри у Эйни всё перевернулось. Придя в себя, она сдёрнула с ноги этот шлёпанец и отлупила им стоящего всё ещё на колене парня. — И тебе! И тебе! Будешь знать, как ржать надо мной! — Ой! Ой! Только не по красоте! Только не по лицу! Только не по Восьмому Чуду Света! — подвизгивал Сокджин. — Будешь знать, как над невестой издеваться! — вырвалось у неё, но расслышал это только Джин, так как все снова хохотали, уже не над Эйни, а над незадачливым "принцем". После слов про невесту, он вдруг перестал уворачиваться от ударов, схватив её за локти, блокируя руки и прошептал ей, остановив своё лицо сантиметрах в двух от лица напротив: — Повтори что ты сказала! Мне ведь не показалось, да? Все замерли, не понимая что происходит, потому что выражения лиц этих двоих были чересчур серьёзными, что пугало. — Показалось! — рыкнула девушка, поняв, что ляпнула лишнее. Сокджин вновь заулыбался, пряча смущение в наглости, выпустил пнувшую его по больному колену, вырвавшуюся "невесту" и крикнул вдогонку ей, потирая место удара: — Только мне ещё в армии отслужить надо! Ты меня обязательно дождись! — довольный и сияющий, он доковылял до диванчика, где сидел, развалившись Чимин. Подвинув друга, он жалобно простонал: — Дружище, принеси раненому льда, а то мне ещё пол ночи еду готовить! Нельзя же допустить, чтобы наш ТэТэ и малыш Ли там эти дни голодали. — А мне значит можно голодать, да? — обиженно проскулил Куки, всё ещё лёжа калачиком на полу. Чимин поспешил в дом, попутно протянув валяющемуся руку и помогая подняться, проговорил: — Наш макнэша сильный, но и его нельзя оставлять без еды! Особенно без свеженадоенного, парного молока! — тот сначала обрадовался, что хоть Чимка на его стороне, но услышав издёвку про молоко, как напоминание про его нежданную, невольную "дружбу" с туалетом в первый день пробуждения на ранчо, Кук оттолкнул хёна плечом и попытался подставить подножку. Но не смог из-за не отпустившей ещё боли в пострадавшем от девичей ноги паху. Хоби ехидно прихихикивал: — Скажи спасибо, что она босой ногой заехала, а если бы сапогом? Вдоволь насмеявшись, удостоверившись, что всё продумано и приготовят к недельному походу старшей дочери, внука и парней (которых он действительно был бы не против обоих захомутать браком с дочками своими и оставить на ранчо), Вилли отправился спать. Вскоре и большинство обитателей ранчо тоже разбрелись по спальням. Остались хлопотать только Хосок, Чимин и Юнги, помогая Сокджину убрать со стола, вымыть посуду. После чего им предстояло заняться приготовлением пищи для отбывающих завтра в длительную командировку погонщиков. Хорошо что днём, в самую жару они подремали.***
Прошло почти два месяца с момента их похищения. Уже затемно, когда Вилли, Боб, Виолетта, Чонгук, Тэхён и Эйни пригнали стадо и отару обратно и закончилась дойка, когда дружный, весёлый, почти семейный ужин заканчивался, вдалеке на дороге, ведущей к ранчо, замелькали огоньки. Первыми непрошенных гостей кинулись встречать псы, лаем дав знать о приближении оных. Вилли и Виолетта, переглядываясь, вооружившись, вышли к воротам. Эйни спрятав обрез под кофту, села на веранде в сторонке от стола так, чтобы выстрелив из-под полы, не промахнуться по воротам, но и не задеть своих. И шикнула на парней, чтобы те притихли и не шелохнулись. Но когда из подъехавшего автомобиля высунулась большая голова Большого Сэма, Малыш Вилли, напряжённо прищурившись и всматриваясь в лицо друга, отпер и открыл ворота. Хозяин ранчо сделал жест дочери и та заперла ворота, когда авто въехало внутрь двора. Сам он помог открыть дверку и жарко громогласно приветствуя, губами радостно улыбнулся приглашая Сэма на веранду, а глазами сквозь щёлочки пристально изучая позднего гостя. — Какие люди в "Голливуде"... ХАХАХ. Каким ветром? Ты уже ужинал? Присоединишься к нам? — широкая ладонь, широким жестом, гостеприимно указала на стол. Гость кивнул, ответив угрюмой улыбкой. — Я у тебя заночую, а то по ночи возвращаться - сам понимаешь! Жутко скучно стало, знаешь ли. Клиентов - никого, Малышка в городе у подружки... Тоска да и только! — Ну, так мы её, тоску эту, сейчас мигом разгоним! — смеялся Вилли, делая вид, что поверил. Да и правда, мало ли какая тоска у друга на сердце. Это размерами оно маленькое, а само огромное, доброе, вселюбящее. Хотя на вид и не скажешь. Но хозяин ранчо то знал наверняка! — Спасибо, я был уверен, что могу рассчитывать на твоё гостеприимство! — отвечал Сэм. — Ты можешь не только переночевать, но и погостить! А то и насовсем перебирайся! Мне лишними пара рук умелых не будут! — он рассмеялся и пододвинув к столу высокий стул со ступеньками (красивый, резной, похожий больше на трон, который парни приняли за детский изначально и кормили на нём Ли), хозяин ранчо добавил: — Помни, что ты здесь не в гостях, а дома! — Помню: твой дом - мой дом, а мой дом - это твой дом! И так уже почти 30ть лет... Некоторые из парней ещё принимали пищу. Сэм как-то с тоской оглядел остатки ужина, улыбнулся в благодарность за наложенное на тарелку угощение, которую Вилли с неподдельной заботой и любовью наполнил до краёв и поставил перед дорогим гостем. Делая вид, что он ест, бармен оглядывал парней, как будто выискивая кого-то, но видимо не находил. Со стороны кому-то это близкая дружба, скорее даже братство, столь разных по внешности, характеру мужчин, казалась нелепой. Два совершенно противоположных мира, уже почти три десятка лет жили душа в душу, ладошка в ладонищу (рука в руке, плечо к плечу). Но этим двоим явно было наплевать на чьё-то мнение, на поразительную разницу в габаритах (их обувь и одежда отличались больше чем на 20ть размеров), было всё равно на разницу в росте почти в метр. Им было комфортно вместе, все особенности и потребности другого воспринимались и учитывались, как само собой разумеющиеся. От их общения веяло невероятными уютом, гармонией и естественностью. Наверное это потому, что оба они были особенными, выделялись среди остальных и терпели не мало издевательств и насмешек от окружающих в своё время, а значит и понимали друг друга, как никто другой. Итак, гость колупался в еде, поддерживая почти не принуждённую беседу с другом и с присутствующими, а сам всё высматривал кого-то. И вот вернулись на веранду после душа Намджун, Чимин и Чонгук. Джун и Куки снова подсели к столу, видимо решив ещё подкрепиться, а Чим расположился на качающемся на мощных цепях деревянном диване. Он полулежал откинув голову и блаженно прикрыв глаза, расслабляясь после тяжёлого трудового дня, наслаждаясь вечерней прохладой. Сидевшие всё это время за столом Джин, Хосок и Вилли одновременно повернули головы, с удивлёнными физиономиями следя взглядом за маленьким, юрким гостем, засеменившим в сторону вернувшихся. — ВОТ ТЫ ГДЕ! — завопил Сэм, подбегая и вскакивая на качнувшийся диванчик ногами, рядом с сидевшим там парнем. Лицо разгневанного бармена нависло над личиком Чимина, который только прикрывал его руками от молотящих изо всех сил кулачков Большого Сэма. — Подлец! Мерзавец! — сыпались вместе с тумаками проклятия. — Что? За что? Что я сделал? — повторял избиваемый то на английском, то на корейском. — Знаешь за что! Знаешь, мерзавец! — отвешивал бармен в ответ. С самого начала все застыли от неожиданности и молчали, наконец Чонгук подскочил к качелям и ухвативши маленького человека под подмышки, отошёл на пару шагов, и не придумав ничего лучшего, водрузил того на стол прямо между тарелками, которые сидевшие рядом выхватили из-под ног Сэма и убрали в стороны. Подлетевший следом Вилли перехватил за талию у Куки тело друга, рвущегося всё ещё в бой и рявкнул: — Всё! Всё, Сэм, остынь! Самсон, прекрати! — когда тот отдышался, ковбой усадил его прямо на край стола и продолжил: — А теперь выкладывай, Самсон: что стряслось? На тебе же лица нет! Бармен сжимая до бела кулачки и меча в Чима образными молниями, срывался на визг: — Он знает! Знает, что натворил! — Я не знаю! Говори всё! — возразил бас. — Малышка! Моя малышка! Она в больнице по его вине! Из-за этого подлеца моя девочка чуть не умерла! — Стоп! Как в больнице? Почему? Ты же сказал она в гостях... Что случилось? — хозяин ранчо переводил взгляд с друга на избитого работника, которому всё же не слабо досталось, потому что Сэм очень любит кольца и украшения, так же сильно, как ненавидел сейчас пострадавшего. — Не понимаю, как Чимин, будучи на ранчо виноват в этом? Утирая горючие слёзы, дрожа всем телом, Сэм ответил тыча в сторону ничего не понимающего парня: — Этот подлец... Этот гадёныш... — он не мог говорить и друг протянул ему попить, чтобы тот хоть немного успокоился. Чимин прикрывал одной рукой разбитые в кровь губы, а другой расцарапанную щёку и бровь, бегая взглядом с Сэма к переводившему заикаясь, Намджуну, вжимаясь всё больше в диванчик-качелю. Но услышав, что девушка в больнице по его вине, что она чуть не умерла, парень вмиг подскочил к бармену. Схватив его за плечи, стал трясти, тараторя одно и то же: — Что? Что с Мегги? Почему в больнице? Когда? Как? Почему я виноват? Она была беременна и Вы заставили её сделать аборт? — НЕТ! ДА! НЕТ! — ответил тот и, набрав воздуха в грудь, захлёбываясь слезами, стал рассказывать: — Эта дурёха узнала что беременна... Видать испугалась, что одна с ребёнком... или что я узнаю и выгоню её... или заставлю аборт сделать... А аборты дорогие... Не знаю чего она себе на придумывала, я никогда её не бил и не обижал, не наказывал... Вычитала она в интернете, что если тяжести поднимать, то так можно избавиться от ребёнка, пока никто не знает... Дождалась, когда я уеду и... — Дальше! — тряхнул его Чимин, когда Джун перевёл всё, что тот сказал. — Приезжаю, а она... под бочатами, в погребе, вся в крови... Видать один бочонок попыталась поднять, не удержала, они на неё и покатились... Пока парамедики добрались до нас, я её из-под завала вытащил, но малышка так до больницы в сознание и не пришла... — А откуда ты взял, что она от ребёнка избавится пыталась? — удивился Вилли. — Так телефон Мегги... Лежал там... Я и прочитал переписку... — Точно дурёха, — вздыхал великан, потряхивая укоризненно головой. — Слава богу - выжила! Врачи сказали, что ещё бы немного крови потеряла и всё... Переломы заживут, синяки сойдут... Ресницы Чимина вздрагивали и блестели в свете фонарей, развешанных по периметру веранды. — Слава богу, выжила... — повторил хрипя айдол, вдруг обняв бармена и шепча: — Спасибо! Спасибо, что спасли её! Сэм вдруг разом обмяк, отбросив злобу и гнев, обнял парня в ответ, сказав фразу, которую испуганный Намджун переводить не стал, а только прикусил нижнюю губу. Не поняв последние слова бармена, но почуяв неладное, Чим отпрянул, подался всем телом к другу, прячущему взгляд, потом снова к Сэму. — Что ещё? — видимо он не понимал к каким последствиям обычно приводят такие травмы и кровотечения. Бармен показал резким жестом вниз от живота к ногам и Чим выдохнул: — Мёртв? Мой ребёнок... погиб? Нашего малыша больше нет? Маленький мужчина кивал большой головой, снова разрыдавшись: — Нашего малыша больше нет... Моего внука больше нет! Чимин отшатнулся как пьяный, отошёл на пару шагов от стола, упал на колени, давясь слезами и распростёрся перед Сэмом на полу, вымаливая прощение: — Простите! Простите меня! Я не достоин жить... Я виноват! Я готов понести любое наказание... Услышав объяснение действий Намджуном и перевод слов парня, Сэм спрыгнул со стола на стул, потом на пол. Подойдя к виновнику, поднял его на колени, избитое им лицо взял в ладошки и запричитал, глядя тому в глаза: — А ты сам себя простить сможешь? И что может быть страшнее наказания, которое ты уже получил? Каково это - пережить своё дитя? Я-то знаю! И каково это не увидеть своего ребёнка родившимся, растущим? Я знаю... Да и я тоже ведь виноват перед ней. Это ж я твои смс-ки удалял и звонки! Я ей новый телефон купил, якобы её утопив нечаянно и симку поменял ей! Я вам видеться не давал специально! Не знал, что вы переспать умудрились! Я ж не знал про ребёнка-то... — Вы защищали Мег... — ответил Чим. — Мы поедем к ней в больницу? — Конечно поедем! Только утром или завтра вечером, а то и позже... Когда сообщат, что она пришла в сознание. Они её в искусственной коме после операции держат. — бармен оттолкнул парня, — А теперь уйди ради бога, мне всё ещё больно тебя видеть... — обернувшись к ковбою заявил: — Наливай! Да по крепче! Я больше не выдержу! Надо выпить или я сойду с ума... Чонгук и Джин помогли своему другу подняться и увели в трейлер, где тот смог умыться и дать волю чувствам. Но одного они его оставлять побоялись.