Limitless (1); сборник

Тэён встаёт утром в воскресенье с ощущением, что лучше бы лежал весь день на бежевом своём диване, продавленном с одной стороны, и пил белесого цвета чай с молоком; он смотрит в окно - там мокрые улицы с лужами, остатки слякоти и солнце на жёлтой стене дома напротив; смотрит в зеркало - лохматые серебристо-розовые волосы, сухие губы и осоловелые от недосыпа глаза. Идти недалеко, и это хорошо, иначе было бы тяжелее; по пути он покупает любимые белые цветы Джехёна - Джехён вообще любит цветы; кто-то бы сказал: "ого, цветочный мальчик", Тэён думает: "бывший флорист". Он чувствует, что заболевает, глотать становится сложно, пока он шлёпает по лужам, в которых отражаются многоэтажки, и ощущает испарения молодой весны; лучи играют на мокрых камнях и асфальте, и Тэён смотрел бы на это вечность - на обновление и свет, которые от него не зависят. В лифте до семнадцатого он вдыхает запах цветов - и в квартире Джехёна, сидя у него на кухне, смотря на качающийся стул без ножки в атмосфере траурного молчания, тоже вытаскивает один цветок уже из голубой вазы и поднимает к носу; от привычного нежно-резкого всё отмирает внутри, сердце колет, глаза-душа болят; он опускает веки, пытаясь расслабить лицо, пока Джехён напротив силится на дне своей чашки сквозь зелёную толщу разглядеть какие-то другие миры; его розовая рубашка пахнет жимолостью и ещё чем-то, Тэёну незнакомым понятийно. Тэён не может понять, уйти ему или приблизиться, и любой шаг - к Джехёну, от Джехёна - теперь сойдёт за двадцать огромных. Руки у него мокрые от нервов и напряжения, дверь на балкон открыта, оттуда несёт серой свежестью, а город внизу, теплеющий в весенней дымке, продолжает жить - здесь не слышно. Уже не хватает ни сил, чтобы всё закончить, ни общих воспоминаний, чтобы продолжать; но прошлое хочется сейчас вырвать из вещей осязаемых, вытянуть из них по нитке, выдернуть, растоптать и сжечь, чтобы не свербило спиралью в сознании. И, обессиленный, Тэён всё же уходит, останавливается за порогом, когда Джехён застывает с другой стороны, не переступая, - долго смотрит, держась за дверь, и его губы в апреле цветут, как розы, и хочется ещё увидеть ямочки напоследок, но не случается - не время. Брось же из рук пустоту Тэёну кажется, что у него ничего больше нет, ничего не осталось в мире: ни чувств, ни мыслей, ни земли под ногами, ни облаков наверху, хотя он стоит сейчас на твёрдом бетонном полу площадки семнадцатого этажа, - падать больно было бы на него, соприкосновение жестокое с реальностью и вещественностью; и к облакам он ближе обычного. в пространство, которым мы дышим: Они делят ещё воздух, в котором находятся, вдыхают и выдыхают одни молекулы, но больше, кажется, ничего; и Тэёну от этого больно, больно вдыхать, пережимает где-то в горле; хочется, чтобы те белые цветы с резким запахом росы и прохлады проросли у него в грудной клетке, как во всех этих историях дурацких про ханахаки, - и то не так больно было бы, и умер бы он быстро. и, может быть, птицы новую вольную ширь властным прославят крылом. Тэён отворачивается, оставляя у себя в кармане бледно-белый лепесток, и пытается освободить в голове пространство для новой жизни.