Мортилита

Под утро ворочавшийся без сна Рик вдруг услышал, как скрипнула дверь, а затем — осторожные шлепки босых ног по полу. Пыхтя, Морти забрался к нему в кровать вместе со своими подушкой и одеялом. — Что... в чём дело, Морти? — нервно переглотнув, спросил Рик. — Мне страшно, — тихонько сказал Морти. — Можно... можно, я посплю с тобой? Я не мог уснуть, а потом был этот... сонный паралич, а потом я наконец уснул, но мне приснился кошмар... И я больше не могу уснуть, всё думаю о маме... И о том, как папа тогда орал... — он жалобно всхлипнул, и Рик, самый понимающий дедушка на свете, принял его под своё большое, лохматое, чёрное крыло. Мальчишка уютно устроился головой в его подмышке. Благослови Господь все ночные кошмары на свете, и бессонницу, и сонный паралич, думал самый добрый дедушка на свете, готовый все ночи подряд вытирать слёзки и утешать бедных маленьких мальчиков, оставшихся без матушки. Морти уткнулся носом в его бок, и Рика прямо-таки тряхнуло нежностью. — Ничего, ничего, — сказал он тихонько, осмелившись погладить мальчонку по плечику. — Дедушка рядом. Дедушка не даст в обиду. Остаток ночи он провёл, вслушиваясь в тихое сопение, в мучительной надежде, что пацан пришёл к нему не просто чтобы уберечься от ночных кошмаров... Но Морти быстро заснул, и надежды таяли, оседая на душе лохматым туманом, совсем как тот, что сгустился за окном. Утренние лучи солнца рассеяли туман на улице и осветили номер сквозь прозрачные шторы, упали на лоб и щеку мальчишке. Рик слегка повернулся, чтобы рассмотреть это милое личико вблизи, первый раз так близко с тех пор, как образ Морти навечно застрял в его старом, отвыкшем за полвека от любви сердце. Длинные пушистые ресницы слегка подрагивали, на тихо посапывающем носике красовались пять веснушек, ни больше, ни меньше. Прядь тёмно-русых волос, топорщившихся на макушке и просвеченных солнцем насквозь, казалась огненно-рыжей. На скуле под глазом красовалась ссадина — когда успел-то, ведь уже две недели не катался на своей доске. Рику вдруг так невыносимо захотелось притронуться, провести пальцем по нежной коже, по пушистым взлохмаченным волосам, но он пересилил себя и, покряхтев, отправился в ванную отлить. Вернувшись, он изо всех сил старался двигаться осторожно, чтобы, залезая обратно в кровать, не разбудить мальчишку... но у него не вышло. Распахнув глазёнки, Морти сперва хлопал ими удивлённо в незнакомый потолок, забыв, что уехал вчера из дома. Потом перевёл взгляд на деда и слабо ему улыбнулся. — Доброе утро, деда Рик, — хриплым со сна голосом сказал мальчик и поправил упавшую на лоб чёлку. Затем уселся на кровати, подложив под спину подушку. — Доброе утро, — проворчал Рик, старательно отводя глаза от косточек, выглянувших из расстёгнутого ворота мальчишкиной пижамы, и тоже сел повыше. — Выспался? Умывайся, и пойдём на завтрак. — Ла... ладно, — кивнул Морти, но идти в ванную не торопился. Может быть, ему просто не хотелось вылезать из кровати... может быть, его улыбка, адресованная деду, была всего лишь свидетельством его хорошего настроения. Но Рик по-своему оценил эти несколько секунд, на которые мальчик замешкался. Его молчание, и улыбка, и то, как он смотрел на дедушку, — будто ожидая чего-то, — природные инстинкты Рика, обострённые утренней чувствительностью организма, сработали быстрее, чем его цивилизованность и осторожность смогли их остановить. Подавшись к внуку, он положил ладонь на его затылок, привлекая к себе, и прижался к его губам. Задушенное мычание и толчок в грудь обеими руками привели его в чувство. Морти испуганно смотрел на деда, щёки его залились красным, а глаза взволнованно сверкали. Пару мгновений они молча смотрели друг на друга, затем Рик сказал хрипло, проведя ладонью по лицу: — В чём дело, малыш, разве... разве я сделал что-то не так?.. — Мы... я... мы не должны... — залепетал Морти, отодвигаясь от него подальше. — Мама... мама погибла из-за того, что мы вели себя... вот так... это неправильно, дедушка Рик, и нам не стоит этим заниматься... — Твоя мать погибла из-за того, что была самовлюблённой идиоткой! Которой было плевать на чувства других! — повысил голос Рик, раздражённый тем, что его оттолкнули. И сразу же пожалел об этом — светло-карие глаза тут же наполнились слезами, Морти схватил одеяло обеими руками и прижал его к подбородку, одновременно отползая от Рика на дальний край кровати. Правильно, он же любил свою мать, устало подумал Рик. Несмотря на то, что та тиранила его и в грош не ставила ни его интеллект, ни его увлечения, он был искренне к ней привязан. И, очевидно, всё ещё винил себя в её смерти... — Морти, — ласково сказал Рик, осторожно кладя руку на одеяло, которое их разделяло. — Ты не виноват в том, что случилось. Прости, что я... так грубо высказался, я не хотел, честно. Морти кивнул, настороженно глядя на него, и Рик продолжил. — Ты должен перестать мучиться тем, что произошло, хоть это и нелегко. Сейчас мы позавтракаем и поедем дальше, через пару часов езды будет хороший 5d-кинотеатр, был когда-нибудь в таком? Морти покачал головой. — Это, это очень весело, Морти. Они дают всем шлемы виртуальной реальности, и сажают в кресла, которые качаются и подпрыгивают, будто ты на самом деле двигаешься, и зажигают свет, и пускают запахи, и брызгают тебе в лицо водой... короче, это круто, Морти, ты просто обязан попасть туда! Морти кивнул, но его личико по-прежнему было бледным, а руки крепко стискивали край одеяла. Рик вздохнул. — Тебе нужно отвлечься, Морти, — сказал Рик мягко и передвинулся чуть поближе к мальчику. — Ты должен забыть о... всяких неприятных вещах, окей? — мальчик кивнул и наконец неуверенно улыбнулся ему. Ободренный улыбкой, Рик подсел ещё ближе. — Я, я желаю тебе только добра, детка. Я готов на всё, лишь бы твоё милое личико всегда улыбалось, а в твоей голове никогда не было тяжёлых мыслей... Протянув руку, Рик провёл большим пальцем по щеке Морти, и тот на мгновение зажмурился, но не отстранился. Подобравшись почти вплотную, Рик взял внука за руку и заговорил тихо и ласково, глядя ему в глаза: — Поверь мне... я очень хочу, чтобы у тебя всё наладилось. Я — тот, кому ты можешь полностью доверять. Я никогда не стану беспочвенно обвинять тебя в чём-то, сваливать на тебя то, в чём ты не виноват. Заставлять делать что-то, чего ты не хочешь. Ты должен верить мне, Морти... Широко раскрыв глаза, мальчик смотрел на него и кивал, и Рик мог бы поклясться, что он сам потянулся к нему навстречу... Их губы почти соприкоснулись, но в последний момент мальчишка вскрикнул: «Нет!» — и соскочил с постели. Рик опустил голову, закрыл глаза, собираясь с мыслями. Затем встал, обошёл кровать и приблизился к мальчишке, смотревшему на него, как кролик на удава. — Морти, детка... Успокойся, дедушка не причинит тебе зла... — начал Рик, решивший выдать самому себе медаль за терпение, но Морти перебил его. — Нет, нет, не трогай меня! — пятясь назад, взмолился Морти. — Не надо... не делай этого, я не хочу! Вся терпеливость мигом слетела с Рика. Он подскочил к Морти и схватил его за плечи, встряхнул и прошипел ехидно, не обращая внимания на ужас, которым наполнялись глаза мальчишки: — Помнится, неделю назад кто-то вовсе не был таким недотрогой, а, Морти? Или ты забыл, как сидел на своём дедушке верхом, потираясь об него своей маленькой попкой? И никто, Морти, никто не заставлял тебя делать это, маленький лицемерный поросёнок!.. Одной рукой удерживая мальчика за ворот пижамы, другой он полез под мягкую ткань, нащупывая плоский живот, наконец-то касаясь нежной, бархатистой кожи... — Отвали от меня, извращенец! — выкрикнул Морти, отталкивая его, и спасся бегством в ванную, где и закрылся на шпингалет. Вздохнув, Рик снова провёл рукой по лицу. Похоже, сегодня он проиграл. Он оглянулся. Мобильник Морти лежал на тумбочке, соединённый проводом зарядки с розеткой. Главное, чтобы мальчишка не позвонил домой и не нажаловался отцу... Вот же ёбаный нахуй, связался с малолеткой на свою голову, мрачно думал Рик, садясь на кровать. Взял в руки телефон внука и, подумав секунду, изменил контакты его отца и сестры на свои, — у него было несколько номеров, — а настоящие их номера внёс в чёрный список, чтобы и они не смогли дозвониться до Морти. Потом, когда всё утрясётся, они обязательно с ними свяжутся. Но сейчас, когда мальчишка почти у него в руках... он не может допустить, чтобы его сладкий пирожочек вот так вот просто взял и выпрыгнул из корзинки, поскакал по дорожке прочь от бедного, голодного волка... Рик подошёл к двери ванной и постучал. — Морти, вылезай оттуда. Молчание было ему ответом, да еле слышный плеск воды в раковине. — Морти, Калифорния ждёт тебя. Человек-паук в Диснейленде уже наточил карандаш, чтобы расписаться на своём плакате для тебя. — Засунь себе в зад свою Калифорнию, — явственно послышалось из-за двери, и Рик невольно ухмыльнулся — хамский лексикон мальчишки сперва приводил его в шок, но затем начал даже нравиться. — Морти, завтраки до десяти, ещё немножко, и ты останешься без оладий. Оладьи решили дело. Первый раз в жизни Морти никто не пёк оладьи воскресным утром. Рик знал, на что надавить. Дверь приоткрылась, и Рик, заглянув в щёлку, увидел своего мальчика, встрёпанного, сердито нахмурившего брови, не желающего даже глядеть на своего дедушку. Вздёрнув нос, Морти прошествовал мимо деда в свою комнату и начал переодеваться к завтраку. Оладьи были превосходные, апельсиновый сок и булочки — только что приготовлены, но, даже умяв всё это за рекордные пятнадцать минут, Морти продолжал дуться, изображая кусок бесчувственной ледышки. В молчании они вернулись в номер, в молчании собрали вещи и упаковали в Мерседес. В молчании продолжили свой путь среди лесов и речных долин до следующей остановки. Морти сидел, уткнувшись в игру, с абсолютно безучастным видом. Мотель на окраине Олимпии, куда Рик решил заехать ради обещанного кинотеатра, практически ничем не отличался от предыдущего. Накормив внука обедом, Рик повёл его в кино в надежде, что пацан сменит гнев на милость и хотя бы начнёт с ним разговаривать. Их ждало увлекательное космическое путешествие. В возрасте Морти Рик просто уссался бы кипятком от подобного аттракциона, даже со скидкой на развитие технологий, но Морти упорно давил кисляки. Притворившись, что его укачивает в шлеме виртуальной реальности, Рик снял его, чтобы насладиться фильмом традиционным образом, глядя на экран. На деле же он больше смотрел на мальчишку, стараясь уловить его эмоции. Их виртуальный звездолёт то и дело с грохотом сталкивался с астероидами, его обстреливали различной степени уродливости инопланетяне, за стёклами пролетали удивительной красоты звёздные системы... На особо крутых виражах Морти не мог удержаться от того, чтобы взвизгнуть радостно и испуганно, но, как только всё успокаивалось, снова принимался кусать губы с видом, будто всё происходящее нисколько его не трогает. Наконец, капитан корабля одолел врагов, встретился со своей принцессой, и они полетели на своём звездолёте к прекрасному будущему. А дед и его внук, по-прежнему надутый, как воздушный шарик, никак не выражающий своего мнения по поводу просмотра, отправились в номер. Морти сразу же закрылся в ванной, а Рик развалился на диване перед телеком. Спустя пару секунд ему пришла смс. От Морти. На номер, которым он заменил контакт его сестры. «Вот маленький засранец», — проворчал Рик, открывая сообщение, со стынущими поджилками ожидая увидеть всё, что угодно, вплоть до жалоб на дедушку, оказавшегося коварным похитителем и гнусным педофилом. Но оно оказалось вполне невинным. «Привет, коза, чего не пишешь? Как учёба? Не знаешь, как там папа? Боюсь ему звонить». И всё. Пацан, как ни странно, и не обмолвился о том, что ещё не приступал к занятиям. Хотя, может, он просто опасался, что сестрица сдаст его отцу, если узнает, что они с Риком колесят по штату вместо того, чтобы ехать к ближайшей школе! Рик задумался. Мальчишка расстроен и напуган, и кто его знает, на что он может решиться, если его настроение не изменится... Контакты Рик поменял, но ведь остаются соцсети, Морти ведь сможет связаться с Саммер через Фейсбук и наябедничать на деда... Приняв решение, Рик набрал номер внучки. Через полгудка она отозвалась — видимо, как обычно, не выпускала телефон из рук ни на секунду. — Привет, деда Рик, — лопнув в трубку пузырём жвачки, развязно сказала Саммер. — Соскучился по мне? Как там папа? Морти в школе? Если какие-то проблемы, то тебе придётся разбираться самому, у меня куча заданий, и я не смогу приехать... — Постой, замолчи, Саммер! Послушай! — еле вклинился Рик в поток её болтовни. — Всё в порядке... И, если уж зашла речь о Морти... Я тут подумал... не хочешь ли ты, часом, подзаработать? — Эм... — Саммер явно колебалась. — Ну, у меня не особо есть на это время... — Тебе не нужно ничего делать, — утешил её Рик. — Просто... просто есть одна проблема... Я тут решил, ээ, слегка помочь Морти и подыскать ему школу получше того гадюшника, в который его хотела отправить ваша покойная мамаша... Ну, и, в общем, пока что мы не нашли ничего подходящего. И я бы очень хотел, чтобы Джерри не узнал об этом. И готов платить тебе за это. Повисло молчание, и Рик уже успел раскаяться в своем решении и измучиться страхом за свою дальнейшую судьбу... Но корыстолюбие Саммер, видимо, взяло верх над её жаждой справедливости, и, слегка презрительным тоном, она спросила: — И сколько ты готов платить, чтобы я не мешала тебе развлекаться с моим братом? — Саммер, это вовсе не то... — начал Рик в панике, но его перебили. — Да мне насрать. Можете пожениться и отсасывать друг другу, как тестостероновые третьеклассники, мне похуй, деда Рик, и я ничего не скажу отцу. Так сколько ты будешь платить мне, пока вы там бухаете и курите траву? — Мм... Две сотни в неделю? — рискнул Рик. И не прогадал. Ему не жалко было и штуки баксов для вредной девчонки, лишь бы она хранила его тайну, но он боялся, что слишком большая сумма раскроет ей всю важность для него этой затеи. Шутки шутками, но Саммер была умной девочкой, и ни к чему, чтобы она подозревала лишнее. — Пойдёт, — отозвалась Саммер, наверняка уже размечтавшаяся о том, в каком аутлете спустит свою первую зарплату. — Сейчас скину тебе номер кредитки. Чао, деда Рик, не забывайте там жрать хоть что-то, кроме пива и гамбургеров, — Саммер чмокнула трубку и отключилась. Рик облегчённо перевел дух. Он играет с огнём, но пока что всё довольно стабильно. Вытащить бы ещё мальчишку из его убежища... — Ты так и будешь сидеть в ванной? — спросил Рик, постучавшись. Морти молчал, и Рик, раздражённо хмыкнув, вернулся на диван. Через пару часов он едва не уснул от скуки и заказал в номер пива, позвонив администратору. Вспомнив слова Саммер, он крикнул: — Морти, будешь пиво? — Отвали со своим пивом, — огрызнулся мальчишка. Рик, чувствуя закипающую злобу, выпил бутылку залпом и снова встал у двери в ванную. — Если соскучился по дому, Морти, только скажи, и я тотчас же тебя отвезу, — ехидно крикнул Рик. — Директор той закрытой школы сказал, что, если мы передумаем, их двери открыты для тебя в любое время. Или, может, ты хочешь в тот чудесный интернат, о котором мечтает твой отец? Если ты ни во что не ставишь заслуги своего дедушки, который заботится о тебе и хочет найти тебе хорошую школу, да ещё и катает по кафе и кинотеатрам, вперёд, Морти, только скажи, и завтра же будешь дома! Морти молчал, Рику показалось, что он услышал судорожный вздох и задавленный всхлип, но дверь ванной осталась закрытой, и он в сердцах ушёл бухать один. Может, и правда отвезти мальчишку его папаше? Который за прошлые сутки не удосужился позвонить и поинтересоваться, как дела у сына, и почему он внезапно исчез из дома вместе со своим дедом! Сидит, небось, до сих пор в своем кабинете и пускает сопли, чмошник, вместо того, чтобы собраться и искать работу, приличествующую отцу двоих детей! Вылакав несколько бутылок пива в одно лицо, Рик прилично назюзюкался и задремал прямо под включённый телевизор... И проснулся от громкого шёпота над ухом: — Рик... Рик, проснись! Давай помиримся! Проморгавшись, мужчина увидел перед собой несчастного, заплаканного, пришедшего сдаваться Морти. — Я... я написал папе... спросил, как дела... и он не ответил, — Морти всхлипнул. — И Саммер тоже написал... и на Фейсбуке, и так... Она онлайн, но даже не прочитала сообщение... Морти всхлипнул ещё сильнее, и Рик — хитрый, мудрый, чешуйчатый Рик — раскрыл ему свои объятия. Потоптавшись мгновение, Морти сделал шаг к деду, прижался, уткнулся носом в грудь и наконец расплакался, как обычный, одинокий подросток, на которого плевать его родным, и которому совсем некуда пойти. Рик погладил его по спинке и дрожащим плечам, зарылся носом в его волосы... и почувствовал, как неуклонно крепчает его мужское естество. Ойкнув, когда что-то твёрдое упёрлось в его бедро, Морти посмотрел на Рика сквозь слёзы, и личико его вспыхнуло. — Я, понимаешь ли, не кусок деревяшки, Морти, — сказал Рик тихо, будто оправдываясь. — Ты ведь и вправду дал мне когда-то повод... надеяться на что-то, а потом обломал. Но я, я не сержусь на тебя, Морти, я всё понимаю и не собираюсь, как я уже сказал, причинять тебе зло. Дедушка Рик потерпит... Что ж поделать. Морти стоял между его расставленных ног, уставясь в его глаза и что-то мучительно соображая, то краснея, то опять вдруг бледнея, — какие-то нелёгкие мысли явно теснились в его черепушке, — и не спешил отстраняться. — Тебе... тебе очень т-трудно терпеть, Р-рик? — выдавил он, заикаясь и отводя взгляд. Рик вздохнул так тяжко, будто на нём висел груз ответственности по меньшей мере за целую планету, а то и за всю Вселенную. — Ты даже себе не представляешь, как, Морти, — мягко сказал он, беря внука за руку, затем ласково провёл рукой по его лицу, отводя прядь волос за ухо. — Я ведь... я ведь ни с кем не встречался, Морти, пока ты пел строевые песни в своем лагере, всё ждал, когда же малыш Морти ко мне вернётся... а теперь, даже если бы кто-нибудь из симпатичных туристок обратил внимание на бедного, так жестоко тобой отвергнутого старика, то я всё равно не смог бы уделить ей внимание, потому что мне ведь нужно смотреть за тобой, следить, чтобы у тебя всё было в порядке, и ты не заскучал. Ведь то, что ты отказываешь мне в ласке, вовсе не значит, что я больше не в ответе за тебя и не собираюсь держать своё обещание по поводу твоих каникул. — Ох, Рик... Я... я не знаю, может быть, я мог бы... мог бы как-то тебе помочь... Морти вздохнул, явно переживая, несмело подняв на него глаза, и Рик, притаившийся в засаде, уже распростёрший когтистые лапы над заглотившей приманку добычей, продолжил вдохновенный свой трёп. — Ах, Морти, малыш, что уж там говорить, ты бы мог облегчить мою участь... Если бы совсем чуть-чуть, самую капельку пожалел меня и потрогал его своей маленькой ручкой. Я не надеюсь на большее, Боже упаси, ни в коем случае не хочу, чтоб ты делал что-то неприятное для тебя... Но если бы ты, как добрый и хороший мальчик, просто посочувствовал мне... и просто слегка погладил его... Мне бы уже стало гораздо, гораздо легче... Морти смотрел на деда во все глаза, красный, как самый спелый помидор в теплицах Флориды, но не делал попыток убежать или вырвать свою руку из его руки. Осторожно, боясь спугнуть, Рик поместил его ладошку на выпуклость у себя между ног, а свою ладонь положил сверху. Член рвал штаны, в глазах у Рика темнело, но он не торопился — одно неверное движение, и с таким трудом взятые позиции будут снова потеряны. Почти не нажимая, он провёл мальчишкиной рукой вдоль обтянутого тканью бугорка и не почувствовал сопротивления. — Может быть... ничего, если я расстегну их, Морти? — спросил Рик хриплым шёпотом, и Морти, облизав пересохшие губы, молча кивнул. Поспешно вжикнув молнией, Рик уложил руку своего внука на гладкую поверхность белья. Кровь пульсировала под теплой рукой мальчишки, и Рик понятия не имел, каким чудом ему вообще удаётся сейчас сдерживаться. — Я же, я же не виноват, Морти, в том, что родился мужчиной, у которого есть член, и который всю жизнь вынужден плестись на поводу у своих желаний, — тихо сказал Рик, поглаживая ручку, лежащую на его члене. — И то, что ты делаешь, очень сильно сейчас помогает мне, поверь. Ты очень хороший, добрый маленький мальчик, Морти, — вся эта чушь потоком лилась с языка Рика, которому казалось, что его яйца просто взорвутся, если его член не потрогают по-настоящему. «Господи, пускай он возьмёт его, пожалуйста, Господи», — думал Рик, изо всех сил терпя и бормоча, что попало, лишь бы отвлечь мальчишку. — Умничка, Морти, ты... ты настоящий друг, настоящий... но, конечно, если тебе неприятно, ты... ты можешь послать меня на хуй и уйти к себе, я пойму, Морти... Морти покачал головой, по-прежнему не говоря ни слова... и Рик мысленно салютовал себе за ещё одну крохотную победу. — Тогда... тогда, может быть, я вытащу его целиком, Морти? — шепнул Рик совсем тихонько, чуть ли не задыхаясь, чуть не падая в обморок уже от этих недо- и полу-движений. Морти, его умничка Морти, его маленький нежный ангел кивнул, закусив губу. Дрожащими руками Рик явил свой инструмент на свет божий, и тот сразу же встал торчком, освобождённый наконец от бельевых оков. Морти уставился на него, явно впечатлённый размерами, и Рик снова заговорил, отвлекая его: — Что, малыш, небось у твоих дружков из лагеря поменьше? Да и у твоего папаши, не хочу его обидеть, а, Морти? Мальчишка хихикнул и наконец посмотрел на деда с так знакомым ему задорным блеском в глазах. Подмигнув ему, Рик направил его ручонку в нужном направлении, будто напоминая о том, от чего они отвлеклись, и Морти послушно положил свои тонкие пальчики на напряжённый ствол. Слегка сжал их, а потом («Господи, я твой должник», — подумал Рик) осторожно провёл вдоль от основания почти до головки. Растекаясь блаженством под теплой детской рукой, Рик едва удержался от стона. Маленький юркий демон, живший в душе его внука, а последнее время прятавшийся, напуганный тяготами жизни, наконец, вернулся: Морти больше не был похож на мелкого наивного крольчонка, которого принуждают делать всякие плохие вещи. Напротив, он всё прекрасно понимал и, более того, сам, по своей воле намеревался доделать одну, без всякого сомнения, довольно плохую вещь. — Вот так, Морти, да-а, очень хорошо, — протянул Рик, когда чужая рука уже гораздо более уверенно сделала пару движений вверх и вниз по его члену. — Хороший мальчик... Усмехнувшись, довольный тем, что его действия одобряют, мальчишка продолжил свою работу, размашисто двигая рукой. Всю его робость как рукой сняло, и Рик плавал на границе блаженства, усилием воли держась, чтобы не сорваться и продлить чудесный миг. Морти, маленький бесстыжий бесёнок, смотрел то на член в своей руке, то Рику прямо в глаза и смущённо улыбался ему, будто бы не он каких-то двенадцать часов назад обзывал своего дедушку извращенцем всего-то навсего за поцелуй. — Мальчик... мой, — пролепетал Рик, наконец, теряя контроль, теряя себя самого среди облака молекул, на которое распалось его тело, взорвавшись оргазмом. Его сперма несколькими сильными точками вырвалась из организма, пачкая его собственную одежду и ручонку мальчишки, которую тот вовсе не торопился отдёргивать, услужливо додрачивая своему дедушке. Лишь когда полуобморочный Рик, закрыв глаза, бессильно откинулся на спинку дивана, Морти пискнул робко: — Я... чуть-чуть испачкался, пойду умоюсь, ладно? Получив в ответ кивок, мальчик скрылся в ванной, а Рик просто лежал, даже не предпринимая попыток собрать себя обратно, зная, что какое-то время это просто бесполезно. И только спустя несколько минут осознал, насколько всё не так. Кончив с кем-нибудь, бывало, он терял интерес к тому, кого отчаянно хотел до этого. Бывало, оставалась симпатия или уважение, бывало, его просто тошнило от мысли о том, что может быть ещё одна встреча. Сейчас же... с убийственной ясностью он осознал, что погиб. Не тогда, когда пальцы испорченного подростка так сладко и крепко сжали его член. А намного, намного раньше, лишь встретившись взглядом с этим порождением небес — или преисподней, он сам толком не понимал. В тот самый первый день, когда встретил его на пороге дома Смитов. Погиб, пропал навсегда, и не видать ему больше покоя. Он прекрасно осознавал, что нежные юные мальчики не заводят романов с мерзкими похотливыми стариками, что даже у того выкрашенного, истыканного пирсингом байкера шансов на порядок больше, чем у него. Что мальчишка не любит его — просто потому, что ещё не дорос до любви и не видит, чем любовь отличается от животной потребности размножаться... А Рик видел. И понимал, что не дождётся взаимности от гадкого мальчишки, максимум, на что он может надеяться — что из природного любопытства и сексуальной распущенности Морти пустит его в свою маленькую вертлявую задницу. Но и это уже было бы для него, смиренного и покорного, вершиной счастья. И он готов был жить без этой самой взаимности до конца дней своих, лишь бы Морти был с ним рядом, лишь бы позволил ему думать, что он хоть что-то для него значит. И тискать себя за задницу — хоть иногда. Проворчав проклятие, Рик стащил с себя перепачканный спермой свитер, швырнул его на пол под диван и улёгся, отвернувшись носом к стенке. Когда Морти, благоухающий зубной пастой, вылез из ванной — и часа не прошло — и нерешительно остановился за его спиной, Рик притворно засопел, изображая крепко спящего. — Спокойной ночи, деда Рик, — нежно сказал мальчишка и вырубил телевизор и свет. Затем, так же нежно, погладил своего дедушку по голове, отчего тот едва не забыл, что должен сопеть. И ушёл к себе, тихонько затворив дверь.