Мортилита

Чёрный Гелендваген нёсся к границе штата. Целью Рика была солнечная Калифорния: гигантские секвойи, парк аттракционов в Санта-Монике и, конечно, Голливуд. Он же обещал внуку каникулы, а где, как не в Калифорнии, было полным-полно мест, в которых только и ждали, пока кто-нибудь богатенький приедет спускать свои денежки на развлечения. Но в первую очередь нужно было смотаться от Джерри, пока тот не очухался от своего горя и не озаботился отцовским долгом в отношении Морти. Рик вёл машину уверенно, несмотря на свои зрелые годы, изредка поглядывая на мальчишку. Тот смотрел в окошко, молчал и грыз ногти. Больше всего на свете Рику хотелось съехать на обочину и облапать мальца, залезть к нему под футболку и засосать в лучших традициях Голливудских мыльных драм. Но Морти молчал и ни разу не взглянул на него, и Рик держал себя в руках, чувствуя себя неуверенным малолеткой, угнавшим отцовскую тачку, чтобы впечатлить подружку. Которая почему-то вовсе не торопилась выражать восхищение и вообще думала о своём. Рик прекрасно помнил, как парень шептал ему на ухо какую-то ерунду про любовь, помнил, как он тёрся об его член своей горячей маленькой попкой. Но, чёрт подери, никогда не знаешь, чего ждать от этих развратных, глупых, воспитанных комиксами и телевизором современных детей, и стоят ли хоть цента их жаркие объятия и признания в любви. Тем более, когда их психика немало расшатана кончиной матери и несправедливым отношением отца. Рику не хотелось получить по морде, как не хотелось и разговора по душам на первой же заправке с господином полицейским, которому мальчишка мог бы наябедничать на злого дедушку, сперва похитившего его из дома, а потом ещё и пытавшегося изнасиловать. Что бы он там не шептал ему в своей комнатушке, поздним вечером, когда всё ещё было хорошо, кто даст гарантию, что он не может просто, блядь, передумать?.. Того, что мальчишка передумает, Рик боялся больше всего на свете. И поэтому сжал зубы и терпел, ожидая подходящей обстановки. Несколько часов они ехали, останавливаясь на заправках пару раз, чтобы посетить уборную. Переезжали на паромах через реки, временами видели море, мелькавшее справа сквозь густые деревья. Но ни разу Морти не восхитился пейзажем, казалось, он угнетён и расстроен, и на все попытки Рика привлечь его внимание к очередной красивой панораме отвечал лишь кратким угуканьем. Под вечер, когда Солнце уже клонилось к западу, Рик увидел ярко сверкавшую огнями вывеску мотеля и радостно указал на неё Морти. — Не пора ли нам отдохнуть, малыш? Там и мороженое есть, и лимонад, и сэндвичи. Уже вечер, а ты же с самого утра ничего не ел, — изображая заботливого дедушку, предложил старик. Упоминание мороженого сыграло свою роль, и Морти, первый раз обратив внимание на попутчика, согласился. Рик припарковался и пошёл договариваться об аренде номера, а Морти почесал осматривать территорию на предмет мороженого. На всякий случай, чтобы избежать вопросов, Рик попросил двухместный номер с раздельным кроватями. Забрав ключ, мужчина отправился на поиски своего очаровательного спутника. Тот ожидаемо обнаружился на диванчике в кафе: облизывал четырёхэтажное мороженое, непонятным образом не сваливающееся с рожка, украшенное глазурью, орехами и разноцветными драже, и запивал весь этот липкий сладкий ужас кока-колой в бумажном стакане. Подмигнув наконец-то повеселевшему внуку, приободренный его улыбкой Рик хотел было взять себе выпить, но передумал — в пьяном виде ему будет гораздо труднее контролировать себя, оставшись наедине с мальчишкой. Да и производить впечатление старого развратника, по пьяни распустившего руки, не хотелось. Рик ограничился большой кружкой чая и взял им обоим по сэндвичу и куску пирога. Присев напротив, с трудом заставлял себя не пялиться на мальчишку, а это было невероятно сложно: Морти без всякого стеснения облизывал своё мороженое, проводя языком снизу вверх по его округлой верхушке, подбирал стекавшие по рожку капли, а иногда посасывал, выпячивая свои пухлые соблазнительные губёшки, при этом так поглядывая на Рика, что тому стали тесны его брюки. То ли парень нарочно провоцировал его, то ли просто был рад вкусному десерту, но в карих его глазах сверкали задорные огоньки, и Рик пару раз даже судорожно оглянулся вокруг — не наблюдают ли за ними, нет ли поблизости какого-нибудь извращенца, которому могло бы очень понравиться это представление. Через несколько минут Морти расправился с мороженым, и Рик облегчённо перевел дух: наконец-то можно было просто пожрать, не отвлекаясь на провокации маленького лисёнка. А ему бы так хотелось думать, что это именно провокации, и, облизывая внушительных размеров рожок, Морти имеет в виду нечто, относящееся к организму своего дедушки. А вовсе не, скажем, того подозрительного типа в косухе, оставившего у дверей свой байк и пившего кофе, постоянно взлохмачивая свои выкрашенные космы... Закончив с ужином, Рик на всякий случай взял ещё и пиццу с собой, и они ушли в номер. Администратор, с сочувствием выслушавший рассказ Рика о том, как он везёт своего внука в последние их совместные каникулы — врачи обещают ему, что ещё месяц-другой, и цирроз с эмфиземой его наконец доконают — и выделил им аж целые двухкомнатные апартаменты. За немаленькую сумму, разумеется. Но Рик был готов и не такие деньги отвалить, лишь бы усыпить бдительность своего малыша, расположить его к себе и вернуть то игривое настроение, в котором они общались до всех тех трагических событий. Тут же найдя магнитолу с радиоприёмником, мальчишка включил какую-то дурацкую молодёжную волну и отправился в ванную умываться. Они купили по дороге щётки, бритву и кое-что из белья, в номере были полотенца, и ничто не мешало им принять отличный душ. Уже через пять минут весёлого плеска воды за дверью ванной Рик не удержался и заглянул в щёлочку. Мальчишка стоял спиной к нему в душевой, не утрудившись тем, чтобы прикрыть дверцу, и его розовая, сверкающая чистотой задница была выставлена на полное обозрение. Сглотнув слюну, мгновенно наполнившую рот, Рик было отвернулся, но через секунду вернулся, не удержавшись, и снова заглянул. Морти беззаботно плескался, закрепив душ наверху, подняв лицо навстречу упругим струям, и не замечал своего деда, изваянием застывшего у него за спиной. Вода стекала по телу, совершенному, будто выточенному рукой античного мастера, любившего ваять всяких там инкубов и фавнят, а затем, очевидно, развлекаться со своими юными натурщиками. Ни грамма жира, казалось, не было под упругими, сильными, но ещё такими по-детски тонкими, рельефно очерченными мышцами. Две розовые половинки так и хотелось пощупать, а затем осторожно развести в стороны, посмотреть, что за нежность скрывается между ними, провести там пальцем. Кровь бросилась Рику в голову, и он, сам не веря, что успеет, полез к себе в брюки. Член стоял, как каменный, руке было тесно в штанах вместе с ним, и Рик, тихонько шипя, поспешно дёрнул вниз молнию, вытащил его и принялся яростно двигать рукой вверх и вниз, не сводя горящего взгляда с мальчишки. Ещё пять минут назад он сожалел, что Морти сунулся вперёд него в ванную, не дав ему как следует отдрочить на воспоминания о пухлых губах, обсасывающих шарик мороженого. Но то, что открылось его взору сейчас, было гораздо лучше. В тысячу раз лучше. И упускать такую возможность было бы грехом. Морти потянулся за шампунем, стоящим на полочке в душевой, и намылил голову. Рик замедлился, поняв, что в ближайшее время парень не сможет открыть глаза, а значит, у него есть возможность слегка растянуть удовольствие. Такое в его жизни было первый раз — мастурбировать на обнажённое тело того, кто не считался его любовником, того, кто по законам штата и совести не мог бы стать его любовником, того, кто мог закричать и вызвать полицию, если бы увидел, что происходит за его спиной. И это осознание преступности здорово разогревало и заводило. Его могут поймать, могут наказать, он может лишиться всего в одно мгновение, может никогда в жизни больше не получить возможности не то, что притронуться, а просто быть рядом с Морти. И тем не менее он не может удержаться и трогает себя, видя перед собой эту прекрасную маленькую задницу, эти прелестные ямочки над ней, этот восхитительно впалый животик, острые лопатки, изгиб позвоночника. Представляет, как прикасается к нему, ведь между ними всего какая-то пара метров. Ему нельзя трогать мальчика, ведь это его внук, а ещё он несовершеннолетний, и это тело совсем детское и хрупкое. А ещё оно прекрасно абсолютно естественной, первозданной красотой, ведь мальчишка ни дня не был в спортзале, его мышцы — это мышцы ребёнка, что полжизни провёл на доске, прыгая на рампе, не перекачанные нагрузками, его кожа — бледная и тонкая, покрытая едва заметным, намокшим сейчас пушком, без единого прыщика, будто он не обжирался мороженым и пиццей целыми днями... И всё это так недосягаемо, хоть и так близко, но пока что — Рик сильно надеялся, что именно пока что, то есть до поры, до времени — всё ещё абсолютно недосягаемо! Но, тем не менее, из всех людей на земле именно он сейчас ближе всех к этому маленькому демонёнку, сияющему своей порочной привлекательностью, и именно он осмеливается урвать себе тайком кусочек этого наземного сияния, насладиться хотя бы через взгляд этим телом, будто созданным для того, чтобы его ласкали, гладили, натягивали на себя, слушая полные болезненности, но и наслаждения стоны... Мыльная пена стекала по тонкой спине прямо в ложбинку между ягодицами, под нежной кожей тянулись и перекатывались мышцы — мальчишка намыливал руки, по очереди задирая их, обтирал рукой живот и спину, нагибаясь в разные стороны. Рик завис в абсолютной нирване, поймав то состояние, когда можно сорваться в любой момент, но так хорошо, что срываться неохота, охота длить и длить это наслаждение бесконечно. Размашистыми движениями Морти намылил бёдра, а затем, нагнувшись, — ноги от коленей до низу, и взгляду Рика предстало самое невероятное зрелище на свете — округлившиеся от напряжения булочки слегка раздались в стороны, и Рик, тяжело сглатывая, увидел нежно-розовую звёздочку, маленькую, прекрасную, полностью закрытую девственную дырочку... О таком он и мечтать не мог. Его рука повела себя совершенно обособленно от мозга, крепко сжав член и проходясь по нему уверенным долгим движением. Оргазм был долгим и ярким, словно катарсис, словно духовное озарение верующего — он едва успел подставить другую руку под брызнувшие белые струйки. Звёзды заплясали в глазах, и, возможно, он даже не сумел сдержать стон, но шум воды, к счастью, заглушил его. Оперевшись на стену, дрожа ногами, Рик кое-как отдышался. Морти тем временем снял душ со стены и смывал с себя пену. На мгновение зажмурившись, Рик помотал головой, приходя в себя, поспешно застегнулся и неслышно отошёл назад, в комнату, оставшись незамеченным, ловко провернув свое нечаянное преступление. Развалился на диване и включил телевизор, не обращая внимания на завывания из радио. Через две минуты Морти вышел из ванной, одетый в пижаму, купленную для него по дороге, вытирая волосы полотенцем. — Ты можешь идти в кровать, Морти, или посмотреть телек и подождать меня, пока я моюсь, и тогда мы вместе сожрём эту пиццу, — сказал Рик, надеясь, что пацан не заметит, как его дедушка весь вспотел и покраснел после своего маленького одиночного приключения. — Ага, — сказал мальчишка и плюхнулся рядом с ним на диван, мгновенно впиваясь глазами в какое-то неизвестное Рику шоу, которое он включил наобум, просто чтобы наполнить действием и звуками комнату и отвлечь внимание от себя самого. Захватив полотенце, Рик отправился на свидание с душем, где провел пару десятков минут просто стоя под туго бьющими струями, будто смывая с себя остатки вожделения, и только потом хорошенько намылился и отмылся от дорожной пыли. В голове бились размышления о том, что делать дальше — попытаться подкатить к мальчишке или оставить его в покое? Тупо ждать, когда он сам проявит инициативу? Развести его на разговор по душам, может быть, купить ему пива и надеяться, что подростковые гормоны сделают все сами? А может, подкупить его каким-нибудь дорогим подарком типа пресловутой новой доски?.. Но это, конечно, только завтра, а сможет ли он вытерпеть до завтра? Стоило только подумать о парне, вспомнив его обнажённые ягодицы, которыми он сверкал в этом самом душе, как член, вроде как неслабо развлёкшийся совсем недавно, снова заинтересованно привстал, демонстрируя хозяину полнейшую готовность к продолжению веселья. Вернувшись, так и не решив, что делать, он обнаружил прелестную картину: его свеженакупанный, ангелоподобный, демононосный внук спал крепким сном под вопли телеведущего, растянувшись на диване, с коробкой из-под пиццы на животе. Жалкий, один разок надкушенный кусочек пиццы лежал в коробке, рука мальчишки свешивалась вниз, невысохшие волосы облепили шею и обещали наутро превратиться в спутанный ком. Рик покачал головой... Выключил ящик, радио, накрыл мальчишку пледом... и свалил в соседнюю комнату, дабы насладиться очередной одинокой ночью с источником своих мучений за стенкой.