синий никогда не был моим любимым цветом

говорили мне - ложись спать. тонким почерком исписанные тетради. в голове моей война не кончится никогда. горсть колес для командира базы. стиснув зубы, гляжу как заходит солнце. не летать никогда, небо предано и распластано. мои лорды и леди пришли из других времен, ищут угол темнее, страшатся при ярком свете. за решеткой ночами дрожит фонарь. и в глазах дрожит отголосок скорби. моя леди позволила мне любить, храня надежду, что дальше будет как прежде. говорили мне - молчи. куда выступаешь, оратор тот еще из тебя, но на трибуну первым. для отставного командира: глоток спокойствия. не для сна, но с четким знанием, как раньше уже не будет. почти прошло. тоска выедает чрево, не ощутимо, не заметно почти. я легко-легко пилотирую это тело, четко зная, какой груз надлежит нести. только мыртвые восстают и играют гаммы. до казармы их только этому обучили. и во сне пистолет ложится в руку с легкостью обреченного, будто и эту игру играть тебя научили. я теперь согласен на все: процедуры, проверка памяти. бывшему командиру всегда легко. и в тумбочке наградной бластер. говорили - терпи, слишком плотно и ладно слеплен. если сдашься ты, то прочим какой резон. я оборачиваюсь на голос, а там только жирный пепел. и пустоши мертвые, цепляющие горизонт. я один, одинок как перст. моя леди, Великая, откликнись на зов. ветер здесь тяжелый, пахнет едко, смолой и пеплом. кажется, я знаю, как пахнет стекло. помогите - хрипло, задыхаюсь из зазеркалья. это сонмище пеплов теперь мой последний дом. говорили - молчи. над чернеющим полем - радуга. над калеченным миром тревожный идет перезвон. неумолчный стоит перезвон. моя база погибла в огне, вся, кроме бластера. так что я теперь сам себе капитан. и неумолчный сонм моих лордов и леди, моя армия, посмертный мой экипаж. у меня хватает воды и таблеток. только призраки руки тянут к страннику в пустоши. моя леди, моя зазеркальная, откликнись на мой запоздалый зов. не летать мне больше ни в небе, ни среди звезд. помогите - шепчет земля, продирает мороз по коже. я иду,задубевший, посиневший от боли и слез, но с каждым шагом становится легче.