синий никогда не был моим любимым цветом

когда я выхожу на свет, то знаю, что не умру. ни я, ни те, кто пойдут по моим следам. и может быть, выход лучший, найдет иной, но я так устал уходить один, тела меняются, лица и отпечатки, но память возьму с собой. и память такая, что лучше бы и не жить. мне любы те, кто сумели меня обставить, смогли поклясться, что будут вечно, и раствориться. им приходилось убивать, но на войне не считается. им приходилось страдать, а страданье меняет лица лучше чем прочее, чище и благороднее, вроде бы нас к подобному с младенчества приучают. когда я выхожу на свет, когда меня выбелят, будто вымарывают, я ничего не прошу, не раскаиваюсь, на мгновение затихаю, чтобы начать сначала. и дойдя до излома, до кромке граней не прошу ни лучшего, ни загадываю желаний, ни требую жизни лучшей, ни великой любви, ни покарать врагов. и когда их память стирается, моя повторяется вновь. может я и боялся смерти, но это когда-то в прошлом, а теперь я попробовал все варианты на зуб, и теперь меня не легко сломать, я не трушу, но кажется, у новой жизни будет не лучший вкус. и вроде бы я не отворачивался, не избегал, ценил и верность, и каждого из последователей, обещал им златые горы, чего им только не обещал, но они обращались в итоге кто в дым, кто в пепел, а иные и вовсе утекали морской водой, осыпались ржавчиной на цепях, и никто из них не помнил потом, кто и за что жестокой своей рукой их в одно связал.