Just fly

Порой мне кажется, что время утекает сквозь пальцы. Я могу прокрутить в голове неделю, не заметив её, а на следующий день проснуться отрезвевшей, озираясь по сторонам. Время поглощает меня, заставляет утопать в себе, и я забываю, что я делаю и… зачем? Постоянно кидаю взгляд на часы, скорее машинально, чем по необходимости, будто всё время боюсь куда-то опоздать, но даже не запоминаю цифры на экране телефона. Часто сверяю дату с календарём, в мыслях перескакиваю дни, приближая… что? Откуда эта одержимость? Но задавать вопросы некому. Всё время сдерживающая себя, я оказываюсь слишком зависима от окружающих меня людей. Я снова упиваюсь музыкой, бездумно уставившись в листки бумаги передо мной, я ничего не могу сделать, за окном ночь, время растягивается, как жвачка, останавливается на секунду, застывает липкой массой, а я не хочу выбираться из его густой влаги. Я сдаюсь, когда оно обволакивает тело, я сдаюсь и продолжаю смотреть на обрывки фраз, слова, которые ничего не значат, бессвязные выкрики и пустые просьбы. Глаза закрываются, а я хочу застыть. Эй, ты в порядке? Ты не хочешь отвечать? Я хочу. Просто услышь меня. Я кричу. Мой голос скоро сорвётся, но не достигнет тебя. Эй, ты в порядке? Почему молчишь? Всё хорошо, просто я устаю. Я не сплю, не дышу, не живу. Но не волнуйся, раздробив себя, я смогу сказать, что всё хорошо. Я в порядке. Спасибо. Иди без меня. Всё хорошо. Я в порядке. Всё хорошо. Спасибо за всё, что ты не сделал. Поставив точку, я начала черкать по листу, стараясь скрыть написанное под чёрными чернилами, как простые неудавшиеся строчки. Я дотянусь до тебя, даже если придётся обжечься. Я могу. Я точно знаю, что могу за тобой лететь. Только протяни мне руку в ответ. Я не хочу сгореть. Но я пойду на это, если смогу коснуться тебя. Только позволь мне подняться в небо следом. И не дай мне сгореть. Спаси меня. Помоги мне взлететь. Я готова гореть, лишь бы с тобой. Пожалуйста. Я прошу. И снова строчки исчезают, я сдаюсь, я продолжу завтра, я просто устала. — Онни? Я выпрямилась, бросая на Джу вопросительный взгляд, и вытянула наушники из ушей. Оглушительная тишина, разбавляемая сопением Ин, ударила в голову. — Ты ещё не спишь? — Джу неловко помялась на пороге, глядя на меня заспанными глазами. — Всё в порядке? — Да, просто никак не могу подобрать настроение для песни. Сейчас лягу, и ты ложись. Завтра вставать рано. — Сама-то ты ещё не легла, — недовольно пробурчала Джу. Я откинулась на спинку стула, смахивая с лица мешающую косую чёлку, распустила волосы, посмотрела на время: 4.17. Я должна уснуть. Когда каждый день стал казаться мне испытанием, которое я, пересилив себя, должна пройти? Перешагнуть через ещё один свой труп, с улыбкой продолжая идти вперёд. Я не оборачиваюсь назад, я не хочу их видеть. И снова молчу, не зная, что сказать. Почему мне не приснился сон? Я встала с постели, когда Джу начала расталкивать Ин, и поплелась в ванную. Сегодня будет ещё один день. Нужно дописать песню, но пальцы отказываются порхать над клавишами, они только машинально стучат по клавиатуре, вымучивают звуки, не складывающиеся в мелодию. Мой полароид покрылся пылью в ящике стола, а разрисованные фотографии над монитором не привлекают моего внимания. Я снова потерялась, не могу выбраться из лабиринта мыслей, снова вижу серое небо, успокаивая себя тем, что это просто конец осени, а первый снег смоет с меня всю грязь. Сегодня танец вышел живым. Я думала только о моменте, когда смогу сползти на пол, но улыбалась в зеркало, а отражение скалилось в ответ. Я следила за движениями Ин и повторяла их, как под копирку, не добавляя ничего лишнего, но смотрела на своё отражение так, как смотрела бы в объектив камеры и в зал, полный людей. Полуприкрытые веки, мне было хреново, взгляд, полный притягательной обречённости, хотелось свалиться прямо здесь, красные губы, покусанные, но влажные, хотя горло жгло от сухости. Это было то, что надо. Спустя неделю наших упорных тренировок тренер одобрительно покачал головой и сказал, что мы готовы, но со вторым танцем выступать не будем, так как там ещё много технических проблем, справиться с которыми уже не успеть до фестиваля. Уголки его губ сменили положение с разочарованного на удовлетворённое. Джу пыталась вставить слово, но безуспешно, мы собрались и, почти не разговаривая, покинули зал. Не было марафонского бега за право врубить свою музыку, не было шумной потасовки на заднем сидении, не было добродушной, несмотря на усталость, улыбки менеджер-нима, и Джуён, казалось, страдала от этого больше всех. Она была одна, и мы были каждый сам по себе. Сдерживаемые тонкими нитками паутины, мы страдали тоже, потеряв связь и оказавшись слишком далеко друг от друга. Мне жаль Джуён, она старалась что-то сделать ради нашей группы, но мы перестали ей быть, когда Хэин забыла о «нас», подвергнув всех риску. С трудом мы проводили тренировки, отделываясь сухими фразами, но старались быть профессионалами и не лажать в угоду себе. Я хотела стать артистом, и я стану им, чего бы мне это не стоило. Заглушив тихое радио менеджер-нима, я заткнула уши наушниками, закрыла глаза и снова вернулась к музыке. Моя поддержка и опора, моя надежда. Резкая, она битами выбивала из меня мысли, пронзала тело, заставляя пальцы беспокойно постукивать по бедру, а губы улыбаться, наверное, немного безумно. Было плевать, я упивалась голосами, то дерзким, то напряжённым, то беззаботным и искренним, вдохновляющим. Голоса заставляли вслушиваться в слова песни, в малейшие изменения интонаций, они насыщали меня эмоциями снова и снова, заставляя чувствовать. Это был один Тэхо, но сколько оттенков и настроений он мог выразить. Пожалуй, единственный из корейских артистов, кто смог пробиться в мой плейлист и прочно там засесть наравне с американскими треками. Я хочу что-то такое же пронзающее, что заставит людей потянуться, вот только это нельзя вымучить или сделать машинально, здесь нужно душу вложить. Но душевных сил почти нет, их просто неоткуда черпать, и музыка не может заполнить всё целиком, наушники выпадают из ушей, открывается дверь машины, и мне остаётся только мысленно крутить в голове мелодию и лирику, пока она не собьётся текстом и музыкой песни, которую нам нужно записать для альбома. У меня есть идея, я могу чувствовать это — возбуждение на грани срыва, когда танцую, задыхаясь от нехватки дыхания и бешеной энергетики, а в своих мыслях представляю себя танцующей среди сверкающих звёзд-огоньков, поющих и двигающихся со мной на одной волне. Мне нужно просто вспомнить. Пришлось почти умолять менеджера позволить мне заглянуть в студию танцев, но, после кабинета PD-нима, контроль над нами ужесточился и уговорить его хоть на что-то за рамками расписания было невозможно, да никто и не пытался, чувствуя вину. Не получилось и у меня, менеджер-ним только посмеялся над моими попытками и, поджав губы, покачал головой: — Зачем тащиться через три квартала, у вас же совсем под боком танцзал есть! — удивлялся он, но в нашем зале не было ощущения вседозволенности. Расслабление и напряжение, веселье, что угодно, но не возбуждение и вседозволенность, которых мне не хватало, не было того дикого необузданного огня, как тогда в танцзале. Пришлось похмурить брови и, обречённо вздохнув, поплестись в соседнее здание, возвращаясь в место наших ежедневных тяжёлых тренировок, но засиживаться допоздна мне всё равно не было позволено — охранник пообещал отзвониться менеджеру о моём уходе не позже часа ночи. Детское время. Если бы менеджер знал, во сколько я обычно ложусь. Соён-онни устала закрашивать синяки под глазами, но не устала напоминать, чтобы я ложилась раньше. Зал встретил тишиной, в отсутствии девчонок и тренера не такой гнетущей и давящей. Я побродила по комнате, наблюдая свой силуэт в зеркалах, глубоко вздохнула раз-второй, наслаждаясь звуками в пустоте помещения. Не было ни камер, ни людей, только я, поднимающая руки к потолку, словно к чёрному небу с тусклыми лампами-звёздами, которые никогда не любила включать на полную яркость. Потянулась, вся взъерошилась, стараясь снять напряжение и усталось, стать чуть беззаботнее, распустила волосы и почти с разбега плюхнулась на диван, столкнув рюкзак на пол. Тишина перестала казаться пустой, когда голову заполнили звуки. Я напевала мелодию, прерываясь, записывая ноты в многострадальный всклоченный блокнот, напевая снова, зачёркивая и вновь составляя структуру мелодии, подписывая над нотами слова и тональности. Я не смотрела на часы, забывая о времени, я ни разу к ним не повернулась. В моей голове воскресали голоса, крики фанатов, взрывы фейерверков и грохот музыки, заглушающий всё это, воскресали ребята с фестивалей, пропитанный самоуверенностью номер Боа, заставляющий гордиться дебют Линуна, зажигательные и эмоциональные выступления Тэхо. Мощные движения, заставляющие сцену дрожать и дрожать бутылки с водой на столах. Возбуждение, охватывающее зал, бешенная энергетика причастности к этому безумию, наслаждение и удовольствие от этой взрывной всепоглощающей атмосферы! Жар, достигающий зрителей со сцены, столбы огня, вырывающиеся в небо на припеве вместе с дразняще-медленным облизыванием губ, горящее изнутри тело, щелчки пальцев в ритм, взъерошенные мокрые волосы и футболка, прилипающая к телу. Боже, как же я соскучилась! Сейчас бы вернуться, оказаться на одном из концертов, пережить снова, восполнив опустошённую копилку эмоций! Когда я вынырнула из листка, исписанного прыгающими и корявыми в порыве вдохновения нотами, часы показывали половину двенадцатого. Хотелось выплеснуть энергию, я совсем не чувствовала себя уставшей и обессиленной и пожалела, что времени осталось не так много, как, в кои-то веки, хотелось бы. Я словила ту атмосферу и расставаться с ней после затяжного периода серых дней была не готова. Заиграла музыка, теперь уже на телефоне, а я, в порыве энергии, ещё не поняла, что выплеснуть всё танцем не смогу, но зеркало отражало спонтанные движения, улыбка не казалась оскалом, и на мгновение сверкнуло осознание, почему Ин так любит танцевать. Музыка гремела в зале, заглушая неровное дыхание, листы с лирикой рассыпались у моих ног, и я, впервые после подставы Ин, ощутила себя живой и наполненной. Привыкшая к мелочам заботы и одаривая мелочами взамен, я чувствовала себя разбитой без ежедневной поддержки девчонок. Обращаться к Ин за помощью стало сложно, но она по-прежнему выполняла роль помощника в изучении хореографии, а Джу уже уронила меня пару раз, когда мы оставались на тренировке без неё. Моя проблема с прогибом в припеве оставалась нерешённой, пока я закрепляла всё остальное, шлифуя в зеркале каждый элемент. Бутылка с водой отметила центр, всё так придирчиво и аккуратно, как на репетиции. Запал угас, сменившись сосредоточенностью и неотрывным взглядом на отражение. Хореография, прокручиваемая на телефоне раз за разом, была изучена вдоль и поперёк, но всё равно что-то было не так. Неосторожный хлопок двери прервал мои мысли. «Эй, это опять ты!» — хотела было сказать я, но вовремя прервалась, поклонилась и вежливо поприветствовала не менее удивлённого Тэхо. — Вообще-то я думал, что этот зал пустует вечером по четвергам, — улыбнулся он, оправдываясь. — Сегодня же четверг, да? — Ну, я просто хотела позаниматься, — и тоже начала оправдываться: — Я не знала, что в этот зал заходит ещё кто-то. В сердце кольнула ревность — кто угодно может заходить сюда? А ведь я наивно считала, что эта маленькая тёмная коморка принадлежит только нам. В последнее время мне достаются одни разочарования. Я незаметно вздохнула: — Если нужно… — Прямо как в прошлый раз, — усмехнулся Тэхо и прошёл к Моему диванчику, закинув на него сумку. — Тренировка идёт лучше, чем в прошлый раз? — Немного. Хотелось закричать, что моё время ещё не закончилось! Весь мой запал окончательно растворился. Этого парня, видимо, совершенно не смущали посторонние люди в зале, в отличие от меня. Как же так случилось, что в четверг вечером в нашем зале тренируется кто-то ещё? — Прости, а почему ты сюда пришёл? — Может потому, что раньше это был и мой зал, — пожал плечами. — Слишком много воспоминаний здесь осталось, а места стало меньше. — И часто ты сюда приходишь? Помедлив с ответом, он обернулся и всё же ответил: — Когда одиноко. Да уж, а в пустом зале одному танцевать ему не одиноко. Позвонил бы друзьям или своей группе, будто мало способов справиться с одиночеством, он пришёл в тёмный танцзал, зная, что сегодня здесь должно быть пусто. Ну и что за оправдание? Честно, в моём сердце играла ревность. Что ещё можно почувствовать, когда осознаёшь, что комната, в которой ты жил больше года, оказывается, принадлежит не только тебе? — Ну, успехов, — пробормотал Тэхо так, что я едва смогла разобрать его слова. Каких уж тут успехов, как же я рядом с тобой танцевать-то должна свои корявые танцы? Я снова вздохнула, заметив, что он заткнул уши наушниками, и постаралась вернуться к своим проблемам, заткнув уши наушниками тоже. Музыка играла негромко, позволяя сконцентрироваться на мыслях, но я как никогда ощутила, что этот зал действительно мал. Присутствие Тэхо было ненавязчивым, но его фигура мелькала в зеркале, не останавливаясь ни на секунду, а я всё пыталась не обращать внимание на нарушение моей зоны комфорта. До конца тренировки оставался час — время снова подгоняло меня, но я не хотела следовать за ним. Тэхо не сделал свет ярче, и мои тусклые лампочки-звёзды дарили успокаивающие тепло и уют. Время снова просачивалось песчинками, но я не хотела его терять. Я прокрутила громкость музыки почти на полную так, что не слышала своего дыхания. Бит-бит-бит, отлично. Поворот, любимый переход ногами. Пальцы обхватывают подбородок, резкий рывок. Поворот, смена позиций, бит-два-три, ногу вперёд. Рука обхватывает талию, поворачивает к зеркалу. Низко приседаю, сначала поднимая руки вверх, затем касаясь кончиками пальцев пола, раз-два. Вверх резко, перестройка. Прогиб отработаю с тренером, а пока — тянусь к зеркалу правой, пока пальцы левой обхватывают её запястье и скользят дальше. Переплетаются пальцы. Вот здесь должен быть прогиб с волной. Блин! Из-за этого пустого места я даже не могу добраться до своего куплета! Я боюсь упасть, странный страх по мнению Ин, но вполне оправданный. Страшно отклоняться назад и ничего не видеть кроме тёмного потолка, знать, что никто тебя не поймает, если ты потеряешь равновесие, каблуки могут соскользнуть с гладкой поверхности сцены, нога подвернётся, я упаду на спину и стукнусь затылком о пол. Мне и так трудно танцевать без зеркал — когда я не вижу, как выгляжу и как двигаюсь, не вижу девчонок и их позиции в танце, то остаётся лишь надеяться, что мы всё делаем едино в такт музыке, но приходится мириться с этим, борясь с желанием кинуть на них взгляд или обернуться. Я привыкла отвечать только за себя, а мне нужно научиться доверять, зная, что они всё сделают как надо. Но не только этот пресловутый прогиб, вся эта связка выглядит не так, как должна, несмотря на музыку, мелькающие улыбки и мимолётные взгляды. Я перематываю назад, стараясь что-то менять, я ясно вижу, что это движение выбивается из общей канвы, уродуя весь танец, но моих навыков не хватает, чтобы это исправить. А на часах уже без двадцати минут, я вытянула наушники и опустилась на пол, так и не разобравшись с трудным элементом, чувствуя себя утомлённой и опустошённой из-за неудачи. — Ты же в курсе, что это выглядит как-то неправильно? — донёсся до меня голос, и я обернулась, совершенно забыв, что в зале не одна. Тэхо прислонился спиной к зеркалу, перекатывая в руках бутылку с водой. — Как раз пытаюсь это исправить, — бросила я, но на самом деле сил исправлять что-то у меня уже не было, и я так и осталась сидеть над телефоном, тупо уставившись в этот красивый прогиб с волной, который у меня красивым никак не выходил. — Ладно, закончу завтра. Он отлип от зеркала и пересёк свою условную половину зала, я устало вздохнула, поднимаясь. Пора собирать вещи. — Смотри на меня, — сказал Тэхо, притягивая мой удивлённый взгляд. И начал делать волну телом, резко, прям сходу, точнее, его тело двигалось само собой, так это выглядело шикарно, но потом он закатил глаза, закусил губу, и волна превратилось в какой-то шторм, и я рассмеялась: — Это не то, что мне нужно! — Серьёзно? — поднял он брови, будто бы удивившись, хотя на его губах тоже играла улыбка. — Ну хотя бы заставил улыбнуться. — Спасибо, — ну как теперь это забыть? — Мне стало легче. — Надеюсь, а то самому стало грустно, пока за твоими попытками наблюдал. Хочешь, я помогу тебе? Отлично, наблюдал он за моими попытками, и как давно, интересно? Но в слух я сказала другое: — Ну помоги, только не так, как минуту назад. — Забудь об этом, — Тэхо встряхнул волосами, словно и сам бы не прочь выкинуть это из головы, а я снова улыбнулась. — Умеешь делать волну? — Само собой, — почувствовала я обиду. — Тогда в чём проблема? Он подошёл ближе, я вспомнила про свой телефон и снова опустилась на пол, загружая видео с хореографией. Что не так? Полагаю, это из-за прогиба, движение выглядит незавершённым, потому что прогиб занимает ещё три секунды, а так эти секунды остаются пустыми, возникает заминка, и танец теряется. Волна не причём, просто её нужно совместить с прогибом, а я опасаюсь его делать. — Давай попробуем, — сразу как-то подскочил Тэхо, едва видео завершилось. Его энтузиазмом можно было поджигать стадионы, но я что-то совсем не воспылала. Ин я доверяла больше, несмотря на то, что Тэхо явно удержит меня, даже свались я на самом деле, а вот Ин, скорее всего, свалилась бы со мной. Всё внутри задрожало, как от холода, но Тэхо смотрел выжидающе, и пришлось подняться. — Тебе нужно сделать вот так? — он прогнулся так, что его спина оказалась параллельна полу, а потом ещё ниже, и вытянул вперёд руку, словно ожидая помощи. И выпрямился так легко и резко, что я почувствовала, как мой позвоночник заныл в предвкушении. У меня возникло ощущение, что я одна такая деревянная, а для всех вокруг встать на мостик с положения стоя просто пустяк! — Эй, ты в порядке? — Боже мой, как я должна это повторить? — только и прошептала я. — Мы же на каблуках будем выступать, я же просто свалюсь со сцены. — Так, спокойно, сейчас мы тебя разогнём, как надо, — Тэхо рассмеялся, но мне вот было не до смеха. Видимо моё лицо о многом сказало ему, потому что он перестал смеяться надо мной и вздохнул. — Смотри, — Тэхо снова занял исходную, — голова, плечи, — он медленно продолжил волну, всё больше отклоняясь назад, — бёдра, — сгибая колени и удерживая равновесие. Так медленно, что мне казалось, он вот-вот упадёт, как в фильмах в замедленной съёмке, но он выпрямился и снова посмотрел на меня: — Давай, попробуй. — Ты ведь удержишь меня, да? — ну вот, теперь мне стыдно. — Я не хочу упасть на пол, когда мою спину сведёт судорогой. — Конечно, потому и предложил помочь. Да, конечно, прости, просто мне так сложно. — Ладно, так, я пробую, — внутри снова начало дрожать, но я повернулась к зеркалу и улыбнулась так, как должна улыбаться. Плавно опустилась вниз, руки вверх, а затем к полу, едва касаясь кончиками пальцев. Без музыки я медлила. Резко поднялась. Рука к зеркалу, и замерла на секунду. Мне придётся оторвать взгляд от него, сердце начало биться чаще. Закрыла глаза. Заскользила пальцами по запястью, с задержкой отклоняясь назад, и почувствовала лёгкое прикосновение чужих пальцев на обнажившейся талии. И почувствовала, что, если сейчас ноги подогнуться, я проиграю. Мне хотелось сделать всё правильно, доказать, что я могу, но доказать не себе, а всем вокруг, и Тэхо в том числе. Это желание оттеснило страх на второй план, и я плавно вернулась в позицию, открывая глаза. Сейчас во мне не было сомнения, только решимость и уверенность. — Отлично, — улыбнулся Тэхо, но его улыбка показалась мне хитрой, — только о главном забыла, о волне, — и я сразу поняла, почему. Вот ведь, одно сделала, про другое не вспомнила! — Да ладно тебе, смогла один раз, сможешь и второй! Давай ещё раз? Тэхо так лучился, словно, по меньшей мере, спас мне жизнь, что я не могла не улыбнуться в ответ. А потом машинально кинула взгляд на часы позади него и ужаснулась: — Боже, мне давно пора быть в общаге! — заметалась я, поднимая с пола кофту и телефон, бутылку с водой, откатившуюся от зеркала, и только потом, беспорядочно покидав всё в рюкзак, вернулась к Тэхо. — Спасибо, ты действительно очень помог мне. — Да без проблем, — он поднял руку, прощаясь. — Давай, беги. И я вылетела из зала, молясь, чтобы охранник ещё не успел позвонить менеджеру из-за моего опоздания.