***
Новая жизнь ей не нравилась. Сколько бы не стоила одежда ее мужа и его семьи, сколько бы мрамора не украшало их дом — каждый раз, когда он позволял себе грубые слова, когда он позволял себе распускать руки — девушка была близка к настоящему преступлению. Лило держалась. Лило смиренно принимала все их прихоти, ненавидела лишь мысленно, а затем снова шла выполнять обязанности жены по дому. Выходить на улицу ей запрещали, что не удивительно, отчего девушка скучала по прежней жизни еще сильнее. Где здесь была справедливость? Лило сухо усмехнулась — что за ирония. — Милая, завтра к нам прибудут гости, — ненавистный голос снова с ней заговорил. Как бы сильно ей не хотелось его слушать — выполнять обязанности было необходимо. Стерпится — слюбиться. Лило эту фразу ненавидела. При всем ее безграничном терпении сил осталось немного. Вот и сейчас ей ставят прямой приказ накрыть завтра к вечеру на стол, так еще и обеспечить гостям развлечения. При том, что ее самой на ужине не будет — не пристало жене участвовать в делах мужа. Весь этот дом и его жители пропитались чистым презрением. Даже расписная керамическая ваза была объектом ее возмущения. Все вокруг начинало неистово раздражать, а затем угнетать. Мысли тяжелели. Голова болела от постоянных переживаний. Вся жизнь теряла смысл. Цели и амбиции стирались и девушка до ужаса боялась потерять себя в этом хаосе. Луна висела тяжелым свинцом на небе. Лило оперлась локтями о камень подоконника, в очередной раз вздыхая. — Нет здесь никакой справедливости, — она продолжала говорить сама с собой, отвечая на собственный вопрос. — И в тебе нет ни капли справедливого. Ни в одном из вас. Существуете ли вы вообще? — девушка опустила голову на руки, мутным взглядом прослеживая траекторию движения птиц в небе. Вот им легко, наверное — летят, куда душа ляжет… Существуют ли Боги? С каждым днем этот вопрос волновал ее сильнее. Если нет, то бороться с этим общественном строем ни сил, ни ресурсов у нее не было… А если и существуют, то за что ее так оклеветали?.. От этого вопроса стало только хуже. Ответа на него не было. — К черту, — с этими словами Лило полезла в окно. Крепче вцепилась руками в углы стены и спрыгнула на землю, желая поскорее покинуть проклятое ею же место. — К черту это место, этих людей. — Она озарилась по сторонам — тихая узкая улица оставалась безлюдной. Идеальная возможность для побега. Да, если ее найдут — будет плохо. Вся эта авантюра может закончиться для нее унизительным рабством. Будет намного хуже, чем сейчас, но терпеть такое Лило больше не намерена. Луна была прямым свидетелем ее побега. Она озаряла улицы, освещала ей путь к выходу из города. Освещала ей тропу по полю, затем по лесу, словно так все и должно быть. Словно сама Луна помогала ей сбежать от пробирающего одиночества и рабство в мир, где дышится проще. К черту этих мнимых людей. К черту эту ложь и лицемерие. Край струящегося платья зацепился за торчащий корень. Послышался треск. Лило обернулась уже когда кусок ткани висел на сухой коряге. Она кинулась дальше. Дальше от города и проблем общества.***
Легкий плеск воды вывел девушку из мыслей. Наполнив кувшин, она поднялась на хрупкие ноги, вытирая пот со лба. Солнце пекло ужасно, словно все еще наказывало ее за провинность. С побега прошло уже около месяца, а чувство вины вовсе не притупилось, нет, оно лишь усилилось. Так и ковыряло несчастную душу, терзало ее нутро и велело вернуться обратно. Лило еще раз осмотрела водную гладь. Взглядом пробежалась по собственному отражению — изнурительная работа и тяжелые переживания не ушли бесследно. В последнее время она плохо спала, отчего под глазами образовались темные круги. Уродливые, как и само мироощущение. Лило разочаровалась в людях и богах, если последние вообще существовали. — Ну и пусть. С этими мыслями она направилась вдоль по лесной тропе, глубже в лес. Голова казалась тяжелой, словно перевешивала кувшин, наполненный водой. — Ну и пусть, — она повторила уже вслух. — Надеюсь, что семья жива и здорова. Мама скорее всего снова замучила папу со своими переживаниями, — она наклонила голову и потерла ноющую шею. — А Кассандра, предполагаю, все еще держит стражу города на конях. Ищут меня, наверно. Ну и пусть. Лучи пробивались сквозь листву. Девушка подняла взгляд к кромкам деревьев. — Ответа мне так и не дадут. Послышался треск — что-то зацепилось за ногу, затем все окружение в миг повалилось. Лило с грохотом упала на землю, чуть не разбив кувшин, но разлив прилично воды. Она потянулась к больной коленке и прошипела от ноющей ссадины. На платье образовалось зеленоватое пятно от падения на траву, что подлило масла в и без того обиженную душу. Платье у нее было единственным. Вряд ли, конечно, ей придется выходить в люди, однако… Неприятный осадок остался. Остался и с каждой минутой только жёг душу сильнее. Лило поджала к себе колени. — Да будь ты проклят! — она вздернула голову к небу, продолжая разговор с несуществующим, как ей на тот момент казалось, существом. — Будь ты проклят! И весы твои будь прокляты! И законы… И законы. На этом моменте все мысли оборвались, когда перед ней оказался ранее невиданное существо. Поначалу Лило хотела кинуть в него кувшин и сбежать — испугалась. Затем она узнала характерные черты… Узнала этот белый неприступный цвет, узнала красный козырек и голубые глаза, узнала весь образ, четко отпечатавшийся в памяти после злополучного дня суда. Узнала главного персонажа, аккуратно вырисованного на фреске храма. Узнала, подскочила на ноги и попятилась назад в мнимом испуге. — Ты!.. — только и были силы, что прошипеть что-то невнятное. — Будь добра, — божество звучало невозмутимо. Лишь в выражении его лица виднелось некоторое оскорбление. Золотые весы, висевшие на его боку, тихо звякнули. — Объясни, зачем ты проклинаешь меня уже целых два месяца. — Я?.. — Лило словно проглотила язык. Ни единого нормального слова в голову не шли, словно она разучилась собирать из букв слова. — Тебя?.. — спустя еще две минуты, раздраженные вздохи и косой взгляд, Лило мотнула головой и, наконец, прозрела. Подняла кувшин, выпрямилась и направилась прочь. — Игнорировать не вежливо, — божество тотчас оказалось перед ней, вынуждая девушку прыснуть воздухом от бессилия. — Ты и твои чертовы весы, — она нахально шлепнула по золоту, чаши снова прозвенели. — Перечеркнули мне всю жизнь! Меня обвинили в краже, которую я не совершала, а в итоге эти весы в храме лишь доказали, что я виновата. Меня насильно отдали в брак, навесили ярлык воровки и выперли из твоего чертового храма. — Весь монолог шел по нарастающей. Под конец Лило вовсе не контролировала свой тон и звучала так, словно отчитывала ребенка. — И теперь ты спрашиваешь, почему я тебя проклинаю? — Весы в храме не мои, — божество понимающе вздохнуло, скрестило механические руки у груди и вернуло взгляд к беглянке. — Тебя обманули люди. Не я. — От твоего имени обманули! — И что ты мне прикажешь делать? — Вернись и реши весь этот вопрос, — Лило улыбнулась. Слишком уверенно, словно божество действительно сейчас развернется и направится с ней в город на повторное заседание суда. Он молчал. Молчал с минуту, затем еще две, словно ждал, чтобы Лило сама додумалась в абсурдности своих слов. Лило не додумалась. — Это тебе не поможет, да и мне нельзя появляться на людях — это первое, — он вытянул один из пальцев, начиная пересчет, — второе — тебе это не поможет, повторяюсь. Из брака тебе не выйти, а второй суд проводить откажутся и третье — нам нельзя вмешиваться в дела смертных. — Нам нельзя вмешиваться в дела смертных, — Лило иронично повторила его слова, затем обошла божество по дуге и направилась вглубь леса, — ну и чего ты пришел тогда? — Ты привлекла слишком много внимания. Шаг в тотчас прекратился. Лило замерла в воздухе, после чего медленно обернулась. Слишком много внимания? Кого? Людей? Так какая ему разница? Привлекла внимания божеств сверху? Она не делала ничего сверхвыдающегося, да и суд был просто из-за цепочки, а не убийства или похищения. Что-то тут не складывалось. Лило чувствовала подсознательно, что совать нос не в свои дела чревато последствиями, но интерес брал вверх. — Я? У божеств? — она обернулась к нему полубоком, сильнее прижав к себе кувшин. Во всей ее позе чувствовалась неуверенность. — С чего бы это? Вам же не до людей. — Да. Ответа я не знаю. Есть лишь предположение: одна личность очень щепетильно относится к правам и свободам. Твои права нарушили. Ты, видимо, сама того не осознавая, взывала к нему все это время. Теперь меня послали решать причины твоего недовольства. — Сколько чести, — она фыркнула. Не с раздражения или обиды, а с неверия, что такой сюрреализм может происходить именно с ней. Вся ситуация походила на бессмыслицу. — Звучит, как фантазийный бред. В мире множество людей взывают к богам, а услышали только меня? — Я не в праве судить их. Божества всегда видят, что происходит тут — статус в обществе сильно на нас влияет. Видимо, ты каким-то образом подпитала их интерес, — собеседник замолчал. Лило также молчала — видела, что речь он не окончил. То ли не решался договорить, то ли не видел смысла продолжать. — В общем. Тебе нужно вернуться. — Я вернусь только если ты пойдешь со мной и очистишь мое имя от клеветы. Да. Именно так она взяла и поставила божеству правосудия и справедливости ультиматум. Дошел данный факт до Лило не сразу. Поначалу все походило на простой диалог, словно она пришла на рынок. Лишь спустя пару минут она, посмотрев на его лицо, осознала свое положение и слова, что ляпнула даже не обдумав. Божество явно было недовольно, но и Лило такой расклад дел не нравился. Раз уж люди заварили кашу — им и расхлебывать, но ведь заварили от его лица и имени, так что пусть помогает разобраться. — Мне нельзя появляться перед широкой общественностью, — он несколько успокоился, чтобы не повышать голос в диалоге. Лило снова хотелось фыркнуть — вот так самообладание. — Тебе придется решить все самой. — Как? Каким образом я все решу? — Лило дернула кувшином. На дне плеснулись остатки воды. Ее вопрос так и остался неотвеченным. — Я одна не справлюсь, меня даже не послушают. Буду сидеть тут и ждать другого, кто придет и поможет мне. — Так ты дождешься лишь до грозы, — он укоризненно прыснул воздухом. Лило показалось, что это была далеко не шутка. И почему грозы? Найти ответа на этот вопрос божество не позволило, сразу продолжило. — Максимум, что я могу сделать — это повлиять на весы в храме суда. Ни больше, ни меньше. Тебе придется самой договариваться о пересмотре дела. — Лило хотела вставить слово, но ее сразу же заткнули. Снова. И кто тут в итоге не вежливый? — Приходи в храм рано утром. Я обеспечу тебе безопасную дорогу. Говорить с судьей будешь ты, я займусь этими лживыми весами. — Спасибо! — она подпрыгнула на месте, после чего неловко откашлялась и протянула ему ладонь. — Тогда будем знакомы. Я — Лило, а тебя зовут?.. — Ты знаешь мое имя, — божество руку в ответ не протянуло. Лило видела с каким возмущением он посмотрел на ее ладонь. Вот ведь… — Так тебя назвали люди. Может у тебя есть твое родное, более привычное имя. Имя было. Говорить его божество сомневалось, но, видимо, предположил, что девушка его просто так не отпустит, уж больно сильно у нее сияли глаза каждый раз, когда она смотрела на него. Видимо, только сейчас осознала, кто к ней пришел и с какими намерениями. Множество людей душу бы отдали, чтобы встретится с ним, а Лило просто проклинала того добрых два месяца — и вот же, спустился! Не сам, его заставили, но спустился же! — Проул. — Интересное имя, — она убрала руку, так и не дождавшись рукопожатия. Лило не была уверена, дело в его божественной брезгливости или в том, что она девушка, но неприятный осадок остался. Она сжала ладонь в кулак и опустила взгляд. — Так… и что за личность заставила тебя опустится и решить вопрос? Проул не хотел отвечать, в итоге и промолчал. — Тебе не захочется иметь с ним дело. Стоит ли говорить, что после данной фразы интерес вырос в несколько раз. Лило подошла ближе, игриво склонив голову. — Уж не Бог подземного царства? — она с интригой улыбнулась. И чего тут интересного? Праймус знает, как Проул не любил иметь дело со смертными. Именно, потому что они чрезмерно любопытные — сами себе могилу роют. Вот и эта девушка сейчас интересовала тем, что потом станет одной из причин ее бед. — Нет. Все, успокойся. Выдвинешься на рассвете. Пропал. Сказал предложение и пропал. Лило с удивления выронила кувшин, а затем долго ругалась — кто в итоге оказался действительно невежливым. Благо, скоро ее проблемы решат и жизнь вернется на старый лад — это несколько поумерило ее пыл. Надо будет успеть попросить в храме, чтобы брак законно расторгли. Такое явление — крайняя редкость, но ведь божество может это сделать, верно? Что-то в сердце неприятно кололо. Холодное скользкое волнение так и царапало ее душу. Лило не обратила на него внимания. Волноваться было привычным делом… Но осталось ощущение, что что-то пойдет далеко не так.***
Дорога до храма и правда оказалась на удивление спокойной. Ни охраны, ни горожан — никого. Лило по пути не встретила даже котов, которые, обычно, гуляли по улицам и уже нежились на солнышке. Это ее лишь обрадовало — значит Проул действительно где-то рядом и действительно помогает. Не обманул и славно. Храм встретил ее привычной фреской. Лило устремила взгляд к изображению Проула и неловко махнула ему ладонью — поздоровалась, после чего осознала свою глупость и поспешила внутрь, заблаговременно прочистив горло. Тяжелые ворота поддались не сразу, лишь на третий раз девушке удалось их раскрыть и войти внутрь. Прям посреди проходящего судебного процесса. Вот тут все и пошло далеко не по плану. По плану Проула — да, по планам Лило? Нет. Она замерла у открытых ворот, как олень в свете фар. Даже дыхание сперло от количества людей, что в миг обернулись к ней. На лицах читалось негодование и их можно было понять. Сейчас, возможно, решалось важное жизненное событие, а она все прервала своим нахальным появлением. — Ты! Воровка! — судья, что оклеветал ее ранее, проревел на весь зал суда. По крайней мере, Лило так показалось. Она сжалась под натиском многочисленных взглядов и уже хотела сбежать вовсе, но ворота позади, чудесным образом, захлопнулись… Еще можно было улизнуть через окно, но решительность покинула ее существо в ту же минуту. — Охрана, уведите… — Пожалуйста! Я не воровка, спросите у весов еще раз! — она провопила, сама поражаясь, как жалко звучал ее голос. В момент стало еще более неловко и противно. Противно с самой себя… Сейчас в очередной раз решалась ее судьба, только дело приобретало наиболее серьезный оборот. Если Проул подведет — ее жизнь может окончится весьма печально не просто из-за какой-то кражи, но и из-за прямого обвинения власти во лжи. — Бред! Весы не могут лгать. Они уже пролили правду на ситуацию, — судья продолжал отстаивать свое мнение. Лило хотелось ругнуться, сильно и не сдерживаясь. Золотые чаши все же сдвинулись с места, привлекая своим звоном внимание общества, судьи и самой Лило. Тогда-то она и решила брать все в свои руки. Просто нужно задать вопрос, а остальное разрешиться своим ходом. — Пожалуйста, божество, ответь им! Покажи им, действительно ли я виновата? Воцарилось мертвое молчание. Все наблюдали за звоном золотых чаш. Одна сторона, ответственная за вину, медленно опустилась ниже. Вот оно! Лило уже молча ликовала, что, наконец-то, очистит свое имя и имя семьи. Еще немного. Нужно, чтоб опустилось еще ниже и… — Быть того не может… — судья оборачивается к осужденной, круглыми глазами впиваясь в ее существо и стараясь найти хоть одну нотку на фальшь. В его лице так и читалось неверие. Может, он и сам не знал, что весы кто-то тянул кроме невидимой силы. — Ты не виновна? Но в первое заседание… — Вас обманули, — Лило, наконец, выпрямилась и выдохнула. Общество, казалось, все еще продолжало смотреть на нее или… Нет, они смотрели не на нее, а в окна позади. Благо, Лило была слишком занята, чтобы обернуться и узнать причину их очередного удивления. Небо сменяло свой голубой лазурный цвет на более суровый и кровавый. — Я же гово… Чаши весов снова зазвенели и вина вскинулась к верху, да с такой скоростью, что звон еще некоторое время остался в ушах осужденной. Сказать, что Лило обомлела — ничего не сказать. Вот теперь делать ничего не оставалось, кроме как бежать. Неужели Проул подвел? Да нет же!.. Здесь что-то другое, что-то, что она и остальные люди упускали из виду. Не могло же божество справедливости вот так ее подставить — Лило отказывалась в это верить. — Виновна! — почти сразу заликовала толпа. Слишком радостно, как ей показалось. Общество будто радовалось, что они осудили преступницу по всем законам, вот только Лило преступницей не была. Она хотела найти себе оправдание, найти оправдание очередной лжи в судебном процессе, найти объяснение хотя бы для самой себя, но… Весы треснули. Золотые цепочки, что держали чаши, лопнули и разлетелись по мраморному полу. Сами чаши с громким звоном упали следом, нагнетая и без того тяжелую атмосферу молчания. Лило, смотря на разлетевшееся золото, так и слышала, как ее гонят уже не с обвинением в воровстве, а с обвинением в сатанизме и попыткой свержения власти. Дело приняло неприятный оборот. Весьма неприятный… Уж лучше бы сидела в лесу и молчала. И вся эта глупая ситуация, произошедшая по еще более глупой причине, никогда бы не всплывало в памяти народа. А все произошло из-за какой-то… — Небо! Кто-то из толпы громко вскрикнул, созывая народ обернутся к окнам. Лило поддалась их влиянию и обернулась следом, в очередной раз теряя дар речи. Небо было красное. Пунцовые облака тяжело обволакивали горизонт, приближались с поразительной скоростью. Где-то сверху загрохотало. Лило смутно осознала, что наступала гроза. Смутно слышала неприятный шепот позади себя. Смутно сверяла количество сверкающих молний. День был ясным. На небе ни облака, с чего бы гроза?.. — Ты разгневала богов! — Я?! — Лило тотчас обернулась и вскрикнула в ответ. С неба снова загрохотало, да так, что у всех присутствующих заложило уши. Было страшно, но из-за чего конкретно Лило не знала: была ли причиной тому странная гроза или на корню перечеркнутая жизнь — ее уже не волновало. Как бы сильно ей сейчас не хотелось отстоять свою честь, как бы сильно она не желала продолжить спор и разобраться, что тут происходит — желание сбежать пересилило любую мотивацию. Она вылезла в окно, чуть не попав в пасть разъярённой толпе, что гневно ликовала и обвиняло ее куда больше прежнего. Еще бы, она навлекла на них гнев с небес и теперь весь город ждет шторм. Лило в этот бред верить не хотелось. Должно же быть разумное объяснение! Погода испортилась — такое не новость, но общество совпадения не принимало и всему находило свое объяснение. Общество было до ужаса мнимым, особенно, когда боялось. Теперь каждый человек в толпе только и жаждал, чтобы расправится с Лило, очистить город от ее грешного существования и вернуть спокойствие. Легкие жгло. Ей еще не приходилось так быстро бежать, но страх брал свое, он запрещал ей останавливаться. Узкие улицы словно удерживали ее, зажимали меж стен, вынуждали вернуться обратно и принять все грехи, что она сотворила. Голоса охраны позади только побуждали быстрее передвигать ноги. — Проул, какого черта? — она громко ругнулась, забегая в очередной закоулок. Проул ей не ответил — видимо у божества справедливости оказались неотложные дела. Лило вообще ничего не понимала. Знала лишь, что нужно быстрее переставлять пятки и бежать, как можно дальше от города. Почему прогремела гроза она еще могла объяснить, но что произошло с весами? Почему они вовсе развалились? Кого сверху она так разозлила? Дождь начался резко. Холодная вода сразу ударила ее в лицо. Волосы неприятно липли к коже. Вот же чертова гроза… Гроза! Вот оно! Лило скрылась в близлежащем лесу, остановившись у ручья, чтобы умыть лицо и пошлепать себя по щекам. Нужно было взбодриться и подумать. Думать было страшно, потому как алая гроза могла принадлежать лишь одному божеству и теперь девушка осознавала, что Проул был прав. Дело ей иметь с ним не захочется… И где сам Проул? Неужели на небесах задержали? С неба снова загрохотало, после чего вовсе город озарился ударами молний. Лило видела, как разлетались каменные сооружения. Она зажимала уши каждый раз, когда проблеск света слепил глаза. Грохот глушил любые мысли, побуждая ее поддаться животному страху и просто бежать. Сзади было слышно, как рушились вековые каменные сооружения. Храм правосудия был одним из них. Он разлетелся вдребезги. Долго думать не пришлось — Лило сразу же кинулась прочь от города, изредка пригибаясь к земле каждый раз, когда слышала очередной грохот грома. Надо было уносить ноги в срочном порядке. Надо было забежать к семье и предупредить их, но каждый раз, когда она хотела свернуть с пути — дорогу блокировало. То это было упавшее поперек дерево, то валуны разрушенной стены, то бешеный поток воды. Вода прибывала с поразительной скоростью. Город неизбежно потопит и причиной тому был этот ужасный ливень, что плотными шторами закрывал любой путь побега. Нет, причина была не в ливне, а в Лило, которая отказалась принимать свою судьбу и теперь из-за нее погибали люди. Погибали, потому что она навлекла на них гнев бога войны. Ноги жалко шлепали по мокрой траве. Дождь почти мгновенно намочил легкое платье, но это нисколько не мешало ей бежать от воцарившегося хаоса. Гром позади медленно стихал, не потому что боги успокаивались. Нет. Лило знала, что сейчас там рушилась вся архитектура, а следом и людские жизни. Он стихал, потому что Лило, уже вовсе позабыв, как дышать, убежала на достаточное от расправы расстояние. Где-то в затылке гремел голос, приказывающий остаться и наблюдать за проявлением правосудия, но для Лило он был очередной мотивацией бежать быстрее. Вопросов было много, но ответов на них она сейчас не найдет. Следовало переждать Армагеддон, а затем разбираться в произошедшем… Лес укрыл ее от хаоса мыслей и бушующей грозы.